Следуй за мной!

Богатство подобно соленой воде: чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда. Это относится и к славе.

Ага, вы угадали.

Анжелина – это как бы наставница Саши на пути к становлению женщиной. Трансгендерная наставница. Кстати, значение слова «трансгендерная», подробно объяснила Саше именно Анжелина. И дело тут не в подробностях (их хватало и в интернете), а в том, чтобы Саша поняла и прониклась.

– Ты никогда не станешь стопроцентной женщиной, – говорила наставница. – Ты именно трансгендерная женщина, и с этим тебе придётся смириться. Лучше себя не обманывать. 

Саша, собственно, и не пыталась. Она прекрасно отдавала себе отчёт, что полная смена пола невозможна. Интересовалась, в своё время. Хотя тогда ещё не понимала причин своего интереса, и всё это казалось простым любопытством. 

Наставница... Не то чтобы у каждого мальчика решившегося на смену пола, была наставница, которая тоже когда-то была таким мальчиком. Но опытный советчик – это всегда полезно, в любом начинании. Особенно если ты растеряна и имеешь лишь самое общее понятие о том, как идти к своей цели. Нужен кто-то, кто донесёт до тебя самые очевидные вещи, вещи, которые ты не хочешь слышать, в которые ты не хочешь верить. Ну и личным опытом поделиться – это тоже нелишне. 

Вот только Саше Анжелина не нравилась, и это было печально. Ни внешне, ни как человек. Но никого лучше не было. Отчего-то люди сменившие пол не выстраивались в очередь, чтобы делиться своей жизненной мудростью, а вот она была готова уделить время. Тем более стыдно было Саше оттого, что наставница ей неприятна. Но, ничего не поделаешь – иногда люди тебе просто не нравятся. Порой вообще без причин. 

Хотя в случае с Анжелиной причины имелись, и для Саши они были вполне очевидны. Во-первых, она была довольно красива, но какой-то эпатажной и неестественной красотой. В реальности Саша виделась с ней лишь один раз, и поняла, что ей, Саше, повезло. В ней изначально не было ничего ну совсем уж мужского. А вот Анжелина... Даже лицо её несло явные следы пластических операций. Нет, не шрамы. Но оно было очень неестественным, трудно назвать это иначе. Хотя и привлекательное на свой манер, как и сама Анжелина. Её манера одеваться, её подчёркнуто жеманная манера себя вести... Она слишком пыталась быть женщиной. Вероятно, тот факт, что она никогда ей не станет целиком, слишком угнетал,  потому, девушка слишком упиралась, и слишком переигрывала. Или это всё были Сашины домыслы?

Да, и именно домыслы. Вскоре Саша поняла, что Анжелина вовсе не страдающая душа. Нет, она специально вела себя так, чтобы привлекать внимание. Потому что такого поведения от неё ожидали. Фактически, Анжелина, которую увидела Саша, была не более чем маской, под которой скрывалась довольно умная и беспринципная женщина. О да, было в ней какое-то извечное женское коварство, смешанное с мужской напористостью. А ещё Анжелина была очень высокомерной и самовлюблённой. Фактически, она потому и помогала новичкам вроде Саши – просто наслаждалась ощущением, что она выше, что она советует, что она успешнее и до неё им ещё далеко.

И ещё, если у Саши в голове сидел маленький Скептик, то у Анжелины там прочно обосновался крохотный Циник. Она совершенно не удивлялась ни человеческой подлости, ни грубости. Она была готова... Да, наверное, на всё, если ей чего-то захочется. И искренне не понимала любой наивности, когда дело доходило до денег или статуса.

И знаете, что хуже всего? Саша не могла не видеть в ней себя. Искажённую версию своего будущего. Желания, которые обернулись против неё. 

О да, она хочет нравиться людям, хочет быть красивой. Но не такой красотой! Привлекать внимание таким способом, выглядеть настолько вульгарно... Лучше застрелиться! 

И да, Саше хотелось видеть истинную сторону вещей, хотелось понимать, как что в мире работает на самом деле. Но не настолько же откровенно и цинично! Анжела смотрела и на себя и на других людей как на товар. Она рассказала подопечной пару историй своих о отношениях, для примера. И право слово, это были не самые приятные рассказы.

Но всё-таки... Анжела многое знала, и давала хорошие советы, подсказки. Например, адрес врача, к которому можно обратиться. Нет, не для операции. Пока что речь шла лишь о гормонах.

Хотя, для начала, Анжела уточнила у Саши, хочет ли та идти официальным путём. Осмотры психиатров, годы ожидания операции... Разумеется, Саша ответила, что не хочет, если возможна альтернатива. 

И Анжела сказала, что Саша может принимать гормоны сама. Это ведь её тело! Кто ей запретит?

– На самом деле, с ними всё не так сложно, – поясняла Анжела своим, слишком уж выразительным голосом. – Купить их в любой аптеке можно. А вот с дозировкой всё сложнее. Но самое главное – постоянно проверяйся у врача. Побочка – дело серьёзное.   

– Но у какого? К кому мне идти? Не могу же я просто так заявиться в поликлинику и…

– Можешь попробовать. Но лучше обратиться к надёжному врачу. У меня тут есть визитка...

Романенко А.Н. 

Врач-Эндокринолог. 

Клиника «Чандра». 

Телефон: ...

– Что значит Чандра? 

– Что-то индийское. Богиня, кажется. Только не думай, они там не специализируются на гендерных расстройствах. Обычная платная клиника. 

– И этот врач меня примет? 

– Примет, и всё тебе объяснит в медицинском плане. Очень умная женщина. Хотя официально ты будешь наблюдаться с каким-нибудь другим диагнозом. 

– И это… законно? И начальство клиники знает?

– Конечно, знает.

– И они не против?

– Ой, ну не будет наивной! Они же деньги на этом делают. Какая им вообще разница?

«И в самом деле, какая?» – удивилась Саша собственной наивности. Это было неприятное побочное действие от общения с наставницей. У неё в голове словно бы тоже начинал проявляться собственный Циник. 

Анжелина рассказала и про операции. Что стоят они дорого. Что в России хороших специалистов мало, и без специального разрешения, никто оперировать не станет. А значит, нужно ехать в другую страну. 

– Лучше всего в Европу или в Тайланд. 

– И сколько на это нужно денег?

– Много. Знаешь, я дам тебе ещё один добрый совет. Найди себе спонсора. 

– Спонсора? 

– Да. Понимаю, тебе кажется что... 

Вот тут Саша и поняла, что её предел достигнут. Такие советы она принимать не собирается. С другой стороны и Анжела свои аргументы имела. 

– Лучше сразу от чистоплюйства отказаться. Потом проще будет. Думаешь, сможешь остаться на прежней работе? Думаешь, друзья помогут? – в её голосе была очень сильная горечь. 

А Саша не ответила. Если с работой она была не уверена, то в Жене она точно не сомневалась. 

Напоследок она всё-таки решила задать Анжелине вопрос:

– А кем ты работаешь?

Та даже не поведя глазом, ответила:

– В индустрии развлечения. 

Может быть, речь шла о каком-нибудь шоу. Может быть даже о театре. 

«Так ты в это и поверила? Ты не настолько наивна!» – шепнул Саше внутренний Скептик. 

И он был прав. Настолько наивной она не была.

Собственно, на этом общение Саши с Анжелиной прервалось, и осталось от него очень неприятное впечатление. В смысле... Что если она, Анжелина эта, пыталась её завербовать в какой-нибудь... 

Но Саша осталась благодарна за данные советы. Нормальные советы. Она, собственно, тут же записалась на приём к этой самой Романенко А.Н. 

Несмотря на название, ничем индийским там не пахло. Это была самая стандартная клиника среднего размера. В небольшом, но отдельном здании, расположились несколько терапевтов и с десяток врачей-специалистов. А ещё, куча самых разных кабинетов для всяческих исследований. Даже сомнений не возникало, на чём именно тут делают деньги.

Внешне всё было чисто. Сделан свежий, но предельно дешёвый ремонт. Мягкая мебель для ожидающих приёма пациентов. Улыбчивая девушка на ресепшене, заставившая Сашу заполнить кучу бумаг со всякими отказами от претензий. Ей пришлось назвать своё имя в официально-правильном роде, будучи в длинном чёрном платье. И девушка с ресепшена так на неё посмотрела... С таким пренебрежительным пониманием... Мол, ни о чём не беспокойтесь. У нас вам, выродку такому, ничего не угрожает. 

Хорошо, что сама доктор особо негативным отношением не отличалась. Она отношением не отличалась в принципе. Совершенно равнодушная женщина предпенсионного возраста. 

– Ты гот? – равнодушно спросила она. 

– Нет. А с чего вы спрашиваете?

– Просто пытаюсь удостовериться, что ты не склонен к суицидам. 

Саша вспомнила про свои руки. Неприятное воспоминание, надо сказать. 

– Я не гот. И даже не готка. 

Хотя, понять причину такого вопроса было можно. Бледная девушка, с чёрными волосами и в длинном чёрном платье. Не то чтобы Саша специально пыталась следовать стилю. Она признала его довольно эстетичным, но сама готическая романтика ей не нравилась. К чему ей постоянно думать о смерти и всём таком, когда жизнь только налаживаться начала? С другой стороны, знавал Саша, в свою универскую бытность пару девушек, что называли себя готками. С настоящей готикой они имели такую же связь, как тогдашний Саша с мафией. То есть вообще никакую. Как, вероятно, и большинство ребят, что зовёт себя готами. 

– То есть с собой ты покончить не пыталась?

– А вы что, психолог? – подозрительно спросила Саша.

– Нет. Но если тебе что-то не нравится, ты можешь обратиться к другому врачу. Итак?

– Нет. Не пыталась. Один раз порезала себе руки, чисто чтобы внимание привлечь. Это было неопасно.

Долгий, и ни разу не пронзительный взгляд А.Н. Романенко был очень неприятен. Она словно бы чисто формально смотрела в сторону Саши, но мыслями витала очень далеко.

– Хорошо. Объясняю правила. Ты проходишь все обследования, которые я назначу. Проходишь в этой клинике, а не где-то ещё. После этого я подбираю тебе препарат и дозировку. Неофициально. Официально, я заподозрила у тебя гиперпаратиреоз.

– А что это?

– Болезнь, как раз связанная с гормонами. Почитай про неё, мало ли кто спросит.

– И всё? 

– Даже не надейся. Мы с тобой ближайшие два года будем видеться очень часто. А пока посиди тихо. Я оформлю тебе направления... Кстати, а с сексуальной жизнью у тебя как?

– Эм… а не слишком?

– Нет, не слишком. И отвечай честно. 

– Ну...

Честный ответ был слишком сложным или слишком простым, всё зависит от того, с какой позиции смотреть. Если смотреть именно на наличие секса в жизни Саши, то ответом было бы: «Никак», и он был бы исчерпывающим. Если же смотреть на сферу целиком... всё несколько сложнее.

Для начала стоит понять, что ну вот совсем полное отсутствие любых сексуальных позывов – это всё-таки редкость. А ещё стоит понять, что Саша была, а физически и сейчас являлась, парнем. Что подразумевало определённые физиологические особенности. Особенности эти, в свою очередь, несколько осложняли ношение обтягивающей одежды. И нет, речь тут не только о члене. Но что касательно сексуальных позывов… Они были, и с ними приходилось считаться, их удовлетворять. Но для Саши это никогда не было чем-то важным, даже в подростковом возрасте. Это было… как смех при забавной шутке. Ощущалось весьма приятно и несколько постыдно, но не более того. Тут, надо отдать должное, хорошо и своевременно сработал Сашин отец. Константин, которому никто этого не объяснял и который сам от душевных терзаний настрадался, сказал своему четырнадцатилетнему сыну: «Знаешь, иногда передёрнуть – в этом нет ничего плохого. Только круглые сутки себя за стручок не дёргай. И постарайся, чтобы мама тебя не застала. А если что, я тебе этого не говорил, а то она меня убьёт!».

Собственно, по завету отца и шла сексуальная жизнь Саши. Иногда передёрнуть, но чтобы никто не видел. Не слишком часто. Правда теперь, после некоторых изменений в жизни, необходимость это делать немного угнетала. Из разряда приятного, э переходила как раз в разряд неприятностей, вроде соплей при простуде. В смысле, приятно бывает хорошенько чихнуть и высморкаться. Но всё-таки, сопли – штука неприятная, и от них стоило бы избавиться. 

– ... с ней у меня не слишком. 

Собственно, обсуждением сексуальной жизни и закончился приём. Саше выдали направления, и отправили в свободный полёт. 

Саша вышла из клиники. Саша дошла до остановки и села в автобус. Вышла из него, дошла до метро… И так, со множеством пересадок, в конце концов добралась до дома. Клиника далековато находилась, дорога два часа занимала. 

И всю эту дорогу, Саша смотрела на женщин. На вполне определённых женщин. Более-менее молодых, стильно одетых. Ох, как она им завидовала! Зависть была исключительно белой, но такой сильной, что девушка буквально ей захлёбывалась. Ей очень нравились мини-юбки и узкие обтягивающие джинсы. Но, увы, стоило надеть их, как сразу становилось ясно, что ей много чего не хватает. Нет, длинные платья ей тоже нравились, но всё-таки, это как сравнивать между собой суп и мороженное. Как бы ни нравился тебе какой-нибудь суп, мороженное-то покруче будет! 

Это, кстати, было странно для Саши: завидовать чужому телу. Она не понаслышке знала и во многих аспектах прочувствовала, что значит недовольство собой. Но никогда не смотрела она на чужие уши с мыслью: «Вот бы мне такие...». Вообще, мысль об ушах, как правило, вызывала желание не получить чужие, а спрятаться куда подальше да потемнее. Тут же... Чего-то не хватало, но это вызывало желание, а никак не стыд. И очень радовало то, что желание это вполне может исполниться. 

Хорошо иметь осязаемую цель. Не желание получить некое абстрактное женское тело, не желание избавиться от немного надоедливых (но не самых ужасных) эрекций. И даже не какие-то стандарты... Нет. Ей просто хотелось надеть на себя обтягивающие джинсы, а потом взглянуть в зеркало и увидеть, что они обтягивают ровно, то, что должны обтягивать. Пройтись по улице, чтобы все видели, что у неё всё на месте. 

Хорошо когда ставишь перед собой реальные цели. 

Саша приехала домой, и зашла в прихожую. Свет нигде не горел. Хотя должен бы был гореть, учитывая вечернее время. Девушка немного обеспокоилась, а потом сказала:

– Ну и дура я забывчивая!

Женя три вечера в неделю проводила на курсах – решила заняться-таки шитьём посерьёзнее. Сказала, что с проблемами Саши это не связано, и вообще хотела она давно, но сестра отнимала (вот можно подумать, прямо насильно) всё её свободное время, и теперь, когда в Жене уже нет такой потребности, она может, наконец...

Саше же казалось, что её искусственно объявленная сестра от неё просто устала. Это ничего, так бывает. Даже близкие люди друг от друга устают. 

Придя домой, Александра не стала играть, или делать что-то ещё. Ей вдруг захотелось приготовить что-то на ужин. И не просто макароны сварить, что она уже и так давно умела. Что-нибудь такое, заковыристое и сложное. Мясо по-французски в духовке запечь!

Идея была хорошая, а вот результат просто чудовищным. До того как мясо оказалась в духовке, всё шло весьма неплохо, но потом... Почему-то вместо нормальной говядины получились подошвы. Их даже разрезать было проблематично, а уж жевать так вообще нереально. Попробовать их горе-повариха не рискнула. Зато решила для себя, что с высоким кулинарным искусством она связываться не будет.

В итоге к приходу Жени она приготовила макароны с сосисками. Не филе-миньон, но тоже вполне съедобно. 

И за ужином услышала очень странный вопрос:

– Скажи, Саш, а как ты... В смысле, ты была бы не против, если бы я кем-нибудь начала встречаться?

– Эм… с парнем?

– Ну да. Или, если бы у меня ещё подруги появились. 

– Я... Да даже не знаю. 

– Тебе бы это было неприятно? 

Почему Женя задала этот вопрос, было очевидно. Она уже потеряла лучшую подругу, и знала, как это неприятно, когда самый близкий человек от тебя отдаляется. Но почему она задала его именно сейчас?

– Да… не знаю. Наверное, я бы за тебя порадовалась, хотя... Не знаю. Смотря с кем ты там гулять собралась. 

– Просто женщины, с курсов... В общем, они меня зовут субботу сходить в кафе. Просто поболтать... 

Это и была разгадка. Нет, в самом деле, это была разгадка. Болтливость и необоснованная заумность в разговоре – это были самые отталкивающие черты у Жени, из-за которых с ней мало кто хотел общаться. А специально заводить друзей Женя не умела и не хотела, ей было достаточно одной единственной подруги. Особенно такой, что готова слушать (и реально вникать) а её долгие (и порой, совершенно лишённые здравого смысла) рассуждения. Оля была такой. Саша была такой. А потом, Саша из подруги переквалифицировалась в сестру, и в Жене что-то начало меняться. Она, как ни странно, стала менее болтливой. Нет, она любила поговорить и периодически несла (Скептик не даст соврать) откровенную ерунду, но стала в этом куда умереннее, и уже не отталкивала от себя людей. Саша заметила перемены уже давно, но результаты практические проявились только сейчас. 

Когда девушка об этом думала, у неё перед глазами вставала картина, что-то вроде карикатуру. Словно взятая из шаржа Женя, немного напоминающая кудрявую крыску, стояла на полу, высунув длинный язык, и за этот язык её тянул чёрный чёртик, с глумливой улыбкой. А рядом с чёртиком была надпись: «Страх одиночества». 

Так Саша ситуацию видела. И делала разумный вывод: коль скоро Женя  так изменилась, значит, перестала бояться одиночества. Теперь она была не одна. У неё была сестра, и это стало для неё надёжной гарантией, что кому-то в этой жизни она будет нужна. Что у неё всегда будет с кем поговорить, и на кого опереться. 

И, пожалуй, Саша была с ней в этом согласна. Как бы ни пыталась она отсечь себя от прежней семьи, сделать это целиком было невозможно. Она всё равно была Житковой, и даже смени она фамилию, от этого было не убежать. Есть в этом мире связи, которые невозможно разорвать, даже если очень сильно захочешь (и видят все возможные боги, Саша этого действительно хотела). А ещё, ей хотелось верить, что связь с Женей имеет схожую природу. Что они сёстры – действительно близкие и важные друг для друга люди. Что даже не общайся они целый год, это не изменится. 

– Знаешь, я не против, если ты в них уверена, – сказала Саша. – Не думаю, что буду ревновать.

– Я вот тоже. В смысле... Ты ведь не забудешь меня как Оля, если начнёшь с кем-то встречаться?

– Поверь, это всё можно рассматривать лишь в глубокой теории.

– Пока! – уточнила Женя.

– Не знаю, пока или не пока... Но про друзей я запомню. Наверное, это нормально, что сёстры с разными друзьями общаются. 

– Да уж. Честно, мне было неприятно, когда я приходила в эту Олину компанию, и там...

И вновь долгий рассказ о том, как странно к ней относились друзья Оли, и как некомфортно она себя с ними чувствовала. Как раздражали её Олины подруги, особенно та, что жила недалеко от самой Жени. И какие были... В общем, в тот вечер, они не раз вспоминали Олю. Точнее, вспоминала её Женя,  и всё больше недобрым словом. Хотя порой она делала это с ностальгией, чем изрядно смущала Сашу. Ибо ностальгия – это тоска по прошлому. Но для этого в прошлом должно было быть что-то действительно хорошее и светлое, а у Саши такого не имелось. И потому излияния по поводу Ольги она понять не могла. Что, опять же, заставило вспомнить о семье, уже лёжа в кровати, в тщетных попытках уснуть. Отгул ради посещения врача закончился, и завтра предстояло идти на работу. Выкраивать время на анализы, придумывать как бы ещё привнести чуточку себя в того Сашу, что ходил вместо неё на работу. Того, что был раньше... Опять же, наводит на мысли. 

Саша, отец, и ныне здравствующая (к сожалению) Алла... У них были определённые черты, если так подумать. Что-то такое, что объединяло, что отличало от других. Например, тот факт, что для всех троих прошлое значило мало, а будущее никогда не было чем-то приоритетным. 

Нет, не поймите неправильно, прошлое имело своё значение. Все трое его помнили, и помнили отлично. Пожалуй, у всех троих (хотя с отцом Саша была не так уверена), были ещё и проблемы с прощением за то, что в этом прошлом произошло. Саша не могла простить сестру за Чебурашку. Сестра не могла простить мать за то, что та недостаточно любила её в детстве. И не смогут простить. Не хотят простить. Видимо, для Житковых прощение – это довольно мелочная штука. Можно простить за отдавленную ногу, или мелкую обиду. Но стоит сделать что-то действительно неприятное... Да, Саша определённо была мстительной. Возможности отомстить за Женю ребятам с работы она ждала очень долго, и до сих пор этой обиды не забыла. Да и её отец никогда не забывал обиды соседям. Иных он даже перестал пускать в магазин, и раз попавший в чёрный список оставался в нём на века. Правда, чтобы попасть туда, нужно было ещё постараться. Насколько знала Саша, всего три человека умудрились настолько перед ним проштрафиться. 

По поводу будущего тоже надо уточнить: Житковы никогда не игнорировали тот факт, что оно будет, и что к нему нужно более-менее готовиться. Пожалуй, тут единственным исключением стала мать семейства, но... У неё были свои причины. А отец дочь и… уже вторая дочь, они никогда не забывали про завтрашний день. Даже больше, они старались, ставили перед собой какие-то цели. Закончить универ. Купить компьютер. Надеть обтягивающие джинсы... Не то чтобы цели у Саши были всегда, но с ними жилось проще. Или вот, отец, с целями в духе «Купить». Банальными, низменными, но зато достижимыми и легко заменяемыми. По поводу Аллы точно ничего не скажешь, но Саша не сомневалась, что материализм отца ей был очень даже присущ. Да, Житковы ставили перед собой цели, но... Они никогда не жили ради них. Не было в них одержимости, свойственной мечтательным натурам или легковерным идиотам. Мол, сейчас всё очень плохо, но завтра... 

Тут Саша нехотя улыбнулась. Если сейчас всё плохо, то нет причин думать, что завтра будет лучше, если ты ничего не сделаешь. Очень дельная мысль, которую если следовало понять намного раньше. 

С другой стороны, если так подумать… Саша от своих живых родственников и многим отличалась. Ну, со своей собственной точки зрения. Она считала себя умнее, считала себя не такой жадной, и не настолько помешанной на материальных благах. Была не столь злобна и цинична, не столь эгоистична и самоуверенна. В том, наверное, и была причина, по которой семейная профессия (в смысле торговля) её не прельщала. Она не хотела заставлять людей что-то покупать. Она вообще не хотела заставлять людей что-либо делать. Да и жить ради денег тоже не хотела. Для отца и Аллы деньги были показателем статуса, мерилом личного успеха, а для Саши они были не более чем способом достигнуть своей цели.

И тут её мысли переключились на тот факт, что в ближайшее время, денег ей понадобиться очень даже немало.

Совпадений и случайностей в мире нет. Есть только очень и очень запутанная цепочка взаимосвязей, которые ведут к тем или иным результатам. И они настолько сложны, что понять и проследить их все просто невозможно. А с другой стороны, почему бы это и не назвать случайностью или совпадением? Например, по совершенному совпадению, Саша, в течение месяца, после того кулинарно-катастрофического вечера, встретилась с двумя весьма примечательными личностями.