Глава 5

И вот настал этот долгожданный день. День бала! Последние примерки и подгонки платьев продолжались до глубокой ночи, и Золушка добрела до своей постели только под самое утро. Сводные сестры заснули не раньше. Как все девушки, они волновались перед днем, когда их представят самому королю, и долго не могли уснуть. Мачеха, предвидя эти тревоги и стараясь сохранить лица дочерей свежими и румяными, велела не тревожить их до самого обеда. Благодаря этому и Золушке удалось как следует отдохнуть.

А после позднего завтрака, поданного для всех в гостиную, начались хлопотные сборы. Сначала падчерица натаскала в комнату каждой по целой ванне горячей воды. Потом помогла каждой вымыть волосы. Затем сушила их полотенцами, и у огня, не сильно жарко растопленных каминов. Хоть и был первый день лета, но маменька боялась простудить своих деток и велела затопить во всех спальнях камины. Когда волосы высохли, Золушка долго расчесывала их, чтобы сделать пышными и блестящими.

— По тысячу проходов щеткой на каждый локон, — наставляла её мачеха.

Вот чем не обделила девушек природа, так это волосами. Они были прямыми, густыми и приятного каштанового цвета: у Хильды более темного тона, и рыжеватые у Тории. Парикмахеров не звали. Во-первых, они неимоверно дорого запросили за свои услуги в этот день, во-вторых, Золушка, всегда причесывавшая сестер для выхода в свет, делала укладки гораздо лучше. У неё были очень умелые ручки, которые творили на головах её родственниц настоящие шедевры. Она искусно вплела в волосы Тории ленты с бриллиантами, взятые на вечер у Годрих. А Хильде искусно завила локоны, оставив их распушенными и часть волос со лба заколов наверху в красивый узел. У висков украсила прическу коралловыми шпильками, идущими в комплекте с серьгами и браслетами. Их давно заложили, но в честь такого праздника выкупили на один вечер.

Потом следовал легкий обед из холодных закусок. Кушая, девушки отдыхали от своих «трудов» и наблюдали, как Золушка делает укладку на голове маменьки. Да, она тоже желала выглядеть привлекательно и не поскупилась на наряд и для себя.

О том, что Золушке тоже следует покушать, никто даже не задумывался. Они вообще, кажется, не знали, что она тоже иногда ест и пьет. И, конечно, попроси она отдых и еду, в доме бы непременно поднялся скандал.

— Золушка, посмотри, как завязан мой пояс, — попросила сладким голосом Тория.

— А мой корсет? Золушка, как ты думаешь, может, стоит попробовать затянуть еще туже? — по-сестрински советовалась Хильда.

Несмотря на нелюбовь к сироте, они были уверенны в её тонком вкусе Золушки, и когда девушка советовала им что-то, непременно выполняли.

Чему падчерица удивлялась весь день, так это, покладистости сестер. За все время они ни разу ей даже не нагрубили. Молчала и мачеха, лишь кивая на все её действия. Наверное, все силы девиц ушли на волнение. А может, они вдруг, волшебным образом, подобрели?

На чудеса Золушка не рассчитывала и была, как всегда в присутствии родни, начеку. И не зря. Несколько раз в отражении зеркал она уловила, как сестры бросали за её спиной друг другу загадочные взгляды. В них читалась злобное предвкушение и издевка. Это не предвещало ничего хорошего, но Золушка старалась не думать о возможных каверзах и продолжала выполнять возложенную на неё работу и грезить о вечернем представлении.

Наконец, ровно в шесть вечера, к дому подъехал красивый блестящий экипаж, нанятый мачехой для бала. Собственная карета была в столь жалком состоянии, что их могли просто не пустить на ней во дворец, приняв за самозванцев-простолюдинов.

Кучер и лакей, прибывшие вместе с экипажем, помогли дамам взобраться по откидным ступеням. Девицы поместились на сиденье справа, а маменька в пышном бальном платье, увеличившим её и так нескромные габариты, села слева. Сестры долго усаживались, расправляя складки платьев, чтобы они за время поездки не смялись. Золушка помогала им, стоя на земле. Когда дверцы захлопнулись, она опомнилась и остановила кучера, уже готового хлестнуть лошадей.

— Постойте! Я сейчас запру дверь.

Мужчина, сидевший на козлах, очень удивился.

— Неужели вы тоже едете? — спросил он смешную замарашку.

— Только до ограды замка. Так ведь, миледи? — спросила Золушка, не рискнув называть сейчас мачеху маменькой.

Вдруг в последний момент она разозлится и возьмет свое разрешение назад?

Ах, бедная наивная девочка!

— Конечно! — согласилась мачеха. — Только сначала принеси мне стакан томатного сока. А то я так запыхалась, хочу выпить чего-то освежающего.

— И я! — подхватила Хильда.

— И я тоже хочу томатного сока, — вдруг пожелала Тория, которая терпеть его не могла.

— Принеси тогда весь кувшин, — велела мачеха. — Да поживей!

Самый ранний сорт помидоров рос в небольшой теплице за домом. Только на этой неделе они дали первый урожай, и вчера мачеха велела отжать из них сок.

Золушка быстренько вернулась к карете, держа в руках небольшой поднос. На нем стоял деревенский кувшин с широким горлышком, наполненный до краев красным соком, и три тонких стакана.

— Я первая, — потянулась к кувшину Тория.

— Нет, я!

Сестры привычно заспорили, высунув руки из окна.

Кто опрокинул ей прямо на голову густой напиток, Золушка не уловила. Она стояла, пораженно хлопая глазами, не шевелясь и до конца не веря в происходящее. Неужели можно быть настолько жестокими? Почему? То, что это было сделано специально, говорил громкий смех всей троицы и их довольные лица.

— Что же ты такая неуклюжая, Золушка? — проворковала Тория медовым голоском, к которому, наверное, привыкла за эти дни. — Неужели не могла отскочить?

— Неуклюжая, словно корова! — фыркнула Хильда. — Это она и виновата! Неровно держала этот поднос. Еще и стаканы разбила. Хорошо хоть не испачкала нам платья. Маменька, ну что вы молчите?

Мачеха сидела, удовлетворенно откинувшись на сиденье.

— Бедная Золушка, — лицемерно посочувствовала она. — Куда же ты теперь поедешь в таком виде? Ты грязная и полностью мокрая. В дороге, ты обязательно простудишься. Придется тебе остаться дома.

От обиды Золушка сначала чуть не заплакал, но теперь, глядя на эти ехидные лица, сжала от злости кулаки. Никто не увидит её слез!

— Уверяю вас, матушка, не простужусь. Я не простудилась, когда в мороз вы заставили меня выстирать ковер из гостиной прямо на улице. Так что простая поездка теплым летним вечером мне не навредит.

Сейчас девушка была так зла, что забыла о страхе и сознательно провоцировала мачеху. Она ведь все равно не пустит её, так почему бы не поспорить?

И в этот самый момент она точно решила, что убежит отсюда, чего бы ей это ни стоило. Украдет из шкатулки мачехи подвеску с топазом, принадлежавшую когда-то её, Золушке, маме. Продаст её и купит себе билет в новую жизнь. И за воровство её не будет мучить совесть, совсем, нисколечко. Ведь это она, его настоящая владелица.

— А если ты кого-нибудь встретишь, там, в саду у замка? — спросила Диана. — Да человека удар хватит, если он увидит это, — и мачеха показала на неё пальцем. По чепчику и волосам Золушки стекали густые потоки, платье было забрызгано до самой земли. В красной жиже были даже башмаки. — Сейчас ты похожа на преступника, с которого заживо содрали кожу.

Дочки гадко захихикали.

— Она и днем-то страшила страшилой, — бросила Тория.

— А сейчас так просто чучело, — презрительно скривилась Хильда.

— А если кто-то умрет от разрыва сердца, встретив тебя? Нет-нет, мы не можем рисковать чьей-то жизнью ради твоей прихоти. Заметь, только поэтому я не разрешаю тебе уходить из дома. — Баронесса махнула рукой кучеру, и карета тронулась. — А чтобы тебе не было скучно, займись уборкой! — крикнула она в окно. — А то распустилась! Повсюду пыль и сор. Завтра утром наш особняк должен сиять чистотой — вдруг принц приедет делать одной из девочек предложение? И не забудь натереть во всем доме паркет и вымыть лестницы!

Ускоряясь, карета поехала по дороге к замку, оставляя позади себя облако пыли. Золушка стояла и смотрела вслед, пока она не скрылась за поворотом. Тогда девушка закрыла лицо руками и горько заплакала. Она редко позволяла себе слезы. Но сейчас чаша её терпения переполнилась, и сил сдерживаться больше не осталось.

Всю неделю она работала как проклятая, и что получила взамен? Ведь им ничего не стоило дать ей насладиться хотя бы осколком чужого праздника. Почему так жестоко с ней обошлись? Неужели она и вправду настолько жалкая?

Незаметно она опустилась на колени и, сидя так, скукожившись, словно выброшенный на улицу котенок, выплакала малую часть своих обид.

К счастью, она была оптимисткой, и, как только на душе стало немного легче, принялась вытирать слезы чистым краешком передника. Поднявшись, она еще раз посмотрела на дорогу, ведущую во дворец.

В сгущавшихся сумерках она увидела вдалеке какое-то странное свеченье. Решив, что ей это мерещится, Золушка крепко зажмурилась. Открыла глаза — все то же свечение! Сначала это была маленькая точка, и девушка решила, что в небе светит обычный светляк. Но мушка росла и росла, быстро приближаясь. Ничего ужасного в светящемся мотыльке Золушка не усмотрела и потому не испугалась. Стояла и с восхищением рассматривала, как порхают в темнеющем небе светящиеся крылья. Движения их были подобны движениям бабочки. И когда существо подлетело достаточно близко, Золушка смогла рассмотреть, что и по форме они похожи на крылья прекраснейшей бабочки, но намного, невероятно, красивее. Вверху крылья были широкими и округлыми. Книзу они сужались и имели удлинения в виде лент.

— А знаешь ли ты, милое дитя, — обратилась к ней фея, а это была именно она, — что слезы вредны для кожи лица? Они соленые, а соль сушит её и вызывает ранние морщины. — Фея опустила крылья, и они опали позади неё, точно очень длинный, не по росту, плащ. — А зачем такой милашке морщины?..

И светящаяся волшебным блеском женщина потрепала её за щечку.

Этот голос показался Золушке смутно знакомым, где-то совсем недавно она слышала его. Но где?

Убрав руку с лица девушки, фея увидела, что запачкала пальцы. Не задумываясь, она слизнула красную жидкость и удивленно вскинула брови:

— …О! Томатная маска! Умно. Но усердствовать с ней я тебе не советую — она очень осветляет кожу, а веснушки сейчас в моде.

Фея вытащила из рукава тонкую, изящно вырезанную палочку, взмахнула ей, словно дирижери Золушка вдруг стала ослепительно чистой. Исчез не только томатный сок, с её платья исчезли и пыль, и даже старые въевшиеся пятна, которые бедняжка никак не могла отстирать. А деревянные башмаки засияли так, будто их только что вырезали и покрыли лаком.

Подхватив подол, Золушка расправила его и поняла, что ткань не только очистилась, но и стала новой. Исчезли аккуратно пришитые заплатки, улетучились потертости по краю юбки. А манжеты на рукавах стали кружевными и хрустели как только что накрахмаленные.

— Кто вы? — спросила пораженная Золушка.