Глава 14

Чердак особняка, расположившегося на Южном холме, был угловатым и темным. Красивая остроконечная крыша, имевшая снаружи множество флигелей, скатов и коньков, внутри напоминала собой сложно сложенный лист бумаги. Острые края балок и ригелей так и норовили выпрыгнуть из тени и больно боднуть, оцарапать голову редкому посетителю чердачных покоев. Из-за резкого перепада высоты неподготовленному человеку, да еще без фонаря или лампы, прогуливаться там было опасно. Летом здесьневыносимо жарко из-за раскалявшегося на солнце железа, покрывавшего крышу, а зимой, из-за сквозняков, продувавших чердак насквозь, под его сводами было очень зябко.

Несмотря на плачевное состояние самого дома, крыша до сих пор оставалась ему надежным укрытием. Железо нисколько не проржавело, и на чердаке в любую погоду было сухо. Этим и пользовалась Золушка. Летом она расстилала на полу старые простыни и сушила на них тонко порезанные яблоки и груши, ломтики слив и вишню. Аромат фруктов пропитывал деревянные балки и толстый настил из смеси глины с опилками, поэтому круглый год на чердаке приятно пахло.

Для своей спальни Золушка выбрала небольшое круглое пространство над восточной башенкой. Старыми покрывалами она огородила его по периметру, получив что-то наподобие цыганского шалаша. По центру поднималась кирпичная труба кухонной печки и в холодное время года благодаря ей в «комнате» было немного теплее. Девушка спала, тесно прижавшись к её оштукатуренному боку, чтобы не замерзнуть. Летом из-за жары она перебиралась от неё как можно дальше.

Последние теплые сезоны Золушка спала в северной части чердачного крыла. Тут было большое слуховое окно, которое она открывала весной и закрывала только после первых заморозков. Через него ночной воздух влетал приятным сквознячком и освежал уставшую за день девушку. Вместе с ним сюда повадились пробираться летучие мыши. Днем они висели в темных углах незаметными черными каплями, а ночами шелестом своих крыльев ужасно пугали девушку. Но только поначалу. Со временем они показали себя довольно сносными соседями, и Золушка привыкла к их постоянному шуршанию.

На подъезжавшую процессию она смотрела через слуховое окошко. Последние три дня её запирали на чердаке, даже не удосужившись объяснить причину. От любопытства хотелось высунуться сильнее, но, боясь быть замеченной, девушка лишь смотрела вниз, спрятавшись за широкую раму и став от волнения на цыпочки. В душе трепетала надежда увидеть среди многолюдной кавалькады лицо Тима. Он был близким другом принца и наверняка принимал участие в поисках избранной наследником девушки.

Золушка не собиралась искать с ним встречи. Нет. И она не собиралась спускаться вниз, бросаться на шею, пачкая его мундир грязным передником. Ведь была большая вероятность, что мужчина совсем не узнает её в образе служанки. Еще не хотелось позорить его перед товарищами. Какой был бы скандал! Только вообразить: жалкая замарашка цепляется за лацкан королевского офицера и — о, ужас! — объясняется ему в любви! Вот было бы смеху! Нет. Золушка не собиралась делать Тима посмешищем и себе не хотела роль несчастной воздыхательницы. Она бы просто полюбовалась на, так приглянувшиеся черты лица, и навсегда сохранила их памяти.

Но среди заполонивших двор кавалеров не промелькнула знакомая фигура. Тима точно не было среди прибывших. Как жаль… Придется уехать вот так — ни разу больше не заглянув в его темные глаза.

Золушка отошла от окна и села на колченогую скамеечку для ног. Взяв в руки шитье, она тяжело вздохнула и принялась за заброшенную штопку. Мачеха, заботясь о том, чтобы она «не скучала», оставляла ей каждый день гору испорченных вещей для починки.

— Наверное, он уже и думать забыл обо мне, — сказала Золушка вслух.

За неимением лучшего собеседника она обращалась к летучей мыши, висевшей в метре от неё. Это была крупная и, судя по седине, проступившей на черных кожистых крыльях, довольно пожилая зверушка. Сейчас она спала, свесившись с потемневшей от времени балки вниз головой.

Мышь не издала ни звука, но складки её крыльев чуть шевельнулись, словно зверек пожал плечами.

— «Что тут удивительного?» — Словно отвечала Золушке мышь.

— Нет, дело не во мне! — возразила на выдуманный ответ Золушка. — Поверьте, образ, подаренный мне крестной, был просто ослепителен! Но у придворных такая насыщенная жизнь… — Она снова грустно вздохнула, воскрешая в памяти бал. — Другие дамы тоже были более чем достойны его внимания…

Перед ней словно наяву проплывали первые красавицы семи королевств. Одна прекраснее другой. Где тут устоять? И до самого утра он, наверное, кружил другую, не столько ограниченную временными рамками особу.

Золушка сделала последний стежок на сорочке, перекусила нитку и взялась за белый чулок с дырой на пятке.

— …Я уверенна, что он из очень древнего рода. — Золушка принялась за свою любимую тему «Размышления о Тиме». — Это было видно по его достойному поведению и манере держатся.

Мышь, слушая эти речи, наверняка зевнула в своем коконе, потому что уже знала наизусть обо всех достоинствах этого молодого человека. Целыми днями, оставшись одна, Золушка все время говорила о Тиме, словно бредила им.

— …А его разговор? Он так изящно и интересно выражается. Из его рассказов я узнала столько интересного… Не каждый мужчина может вот так просто поддержать разговор с незнакомой дамой. Вот, например, наш ближайший сосед, сватавшийся к Тории прошлым летом? Казалось бы, и благородных кровей, пусть даже из разорившихся виконтов, но груб, как конюх. И эта его привычка громко смеяться после каждого слова…

Золушку даже передернуло от отвращения.

— …Никакого сравнения. — Каждый раз, когда она говорила о Тиме, в её груди разливалось жаркое томление, будто душа жила в предчувствии близкого праздника. — Тим в тысячу… Нет! В миллион раз лучше!

Со двора донёсся топот множества ног. Наверное, примерка закончилась, и военные покидали их дом. Раздались громкие возгласы мужчин и недовольные визгливые восклицания мачехи, переходившие в резкие выкрики. Это было необычно. При посторонних баронесса старательно держала лицо и выражалась сдержанно и тихо, как подобает воспитанной леди.

— Похоже, примерка оказалась неудачной, — скривив губы, сказала Золушка. — Но кто в этом сомневался?

Она была девушкой совсем не злой и даже не злопамятной. Если бы одна из её сестриц стала вдруг принцессой, Золушка даже порадовалась бы за неё — всем нужно выходить замуж. Но теперь она знакома с принцем. Он показался ей приятным молодым человеком с довольно мягким характером. Жена ему нужна умная и добрая, совсем не такая, как Тория или Хильда. Мачеха не упустит возможность подмять под себя всю власть в королевстве и превратит жизнь принца и подданных в пытку. Так что нет, пусть сестрицы и баронесса остаются там, где есть. Возможно, с возрастом характер у сестриц смягчится, и они сумеют найти себе мужей среди дворян-соседей.

А почему она не вышла сама? Ведь такая возможность! Сам принц, мечта всех незамужних девушек, обещал жениться на той, которой придётся впору хрустальная туфелька! И на ножку Золушки она бы непременно села как влитая. Обидным тычкам и щелчкам пришел бы конец. Она получила бы свободу от своих родственниц, деньги, положение и доброго мужа — всё то, о чем сейчас может только мечтать. Нужно только выглянуть в окно и громко позвать на помощь.

Золушка вспомнила добрые глаза принца и его полное, спокойное лицо. Смогла бы она выйти за него замуж? Он не только добр, но умен и, наверное, влюбился в неё с первого взгляда, раз решил жениться…

Рядом с принцем всплыло лицо Тима. Нет, ни с кем, кроме него, под венец Золушка не пойдет. Сейчас она это осознала. Её любовь — Тим. С первого взгляда и навсегда. Первым поцелуем он украл её сердце. Как после этого можно выходить за другого? Только за Тима…

Резким выкриком командир королевского отряда отдал какой-то приказ и по дороге застучали копыта галопирующих лошадей. Золушка поднялась и уже смело подошла к окну. Дорога была затянута клубами пыли, поднятыми копытами лошадей. В этом мареве отдалялись и исчезали мундиры офицеров.

Все кончено. Теперь она окончательно упустила шанс очутиться во дворце. Горевала ли она о нем? Совсем нет. Жаль было только, что Тим так и не появился…

В дверном замке заскрежетал ключ. Каждый день её не просто отправляли на чердак, а обязательно запирали, чтобы своим неожиданным появлением не спутала сестрицам брачные карты.

— Опять бездельничаешь?

Надо же, сюда поднялась сама баронесса! Раньше её запирала Тория. Из-за большого веса мачеха не любила подниматься по узким лестницам, ведущим на чердак.

— Хотела посмотреть, кто приезжал, — опустив голову, сказала Золушка.

— Какое тебе до этого дело? Все равно навешали нас, а не тебя. — Мачеха шла по чердаку медленно, чтобы не удариться о какую-нибудь балку. Вид у неё был подавленный и злой. Подойдя к Золушке вплотную, она веером приподняла её лицо и с ненавистью вгляделась в её синие глаза. — Еще одна надежда на достойное будущее улетучилась, — тихо сказала Диана. От её голоса по спине Золушки пробежали мурашки страха. — Это не дом, а какое-то болото разочарований. — Повернувшись к слуховому окну, она задумчиво уставилась на дорогу. — Сначала твой никчемный отец…

Теперь Золушке стала понятна причина, по которой мачеха поднялась наверх — ей срочно нужно было излить на кого-то свою злобу.

— …Я думала, он достаточно богат, чтобы дать достойное содержание моим девочкам…

Золушка могла бы возразить, что та жизнь, которую вела мачеха на их с отцом деньги, была слишком достойной и дорогой даже для королевы.

— …Но весь его доход, больше походил на пшик! Только и были что счета, счета, счета… А ведь я потратила на этого пьянчугу свою молодость!

Про молодость, которая сильно увяла еще до знакомства баронессы с её отцом, Золушка тоже могла бы возразить, только слишком боялась за свое здоровье. Но Диана успела уловить во взгляде падчерицы нотку иронии. Замахнувшись своим потертым веером, она больно стеганула Золушку по лицу, будто это она была виновницей всех её бед.

— Мерзкая замарашка! — Маска учтивости была окончательно сброшена. — Высокомерная притворщица! Ты! Ты… — баронесса низко наклонилась к её лицу и шипела оскорбления, обрызгивая девушку слюной, словно ядовитая змея. — Неужели ты думаешь, что я поверила твою покорность? Поверила в твое смирение?

Она схватила падчерицу за шею и сжала.

Золушку привычно накрыло волной сковывающего, всепоглощающего ужаса. Когда у мачехи случались подобные припадки жестокости, бедняжке казалось, что в порыве злобы Диана убьет её.

— …Нет, я не купилась на твоё постное личико. Что только люди находят в нем? Я знаю цену твоим поклонам. Как бы ни гнулась твоя спина, ты все равно мнишь себя выше нас. Выше моих девочек. Дрянь!

Веер снова взлетел и опустился на спину несчастной. Один за другим посыпались следующие удары.

«Это мой последний день здесь, — решила девушка, сжимая зубы от боли. — Ночью уйду. Денег, что дал мне месье Рюк, не хватит на билет, но я пойду пешком. Буду тратить только на еду, и всё у меня получиться. Дорога, наверное, займет месяц… И пусть! Зато я буду свободна!»

После незаслуженного наказания Золушку не оставили в покое. Ей велели заняться стиркой и уборкой. Ну и что, что вечер? Она отдыхала весь день, пусть теперь поработает.

Это было Золушке только на руку. Полоскать вещи она ходила к реке, и никто не удивится её долгому отсутствию.

Дождавшись, пока все уснут, она собрала в котомку давно отложенные вещи. Вышло совсем немного: запасное платье — такое же убогое, как то, что надето на ней; еще один чепчик; смена белья; пара носовых платков — вот и вся одежда. К ней Золушка положила свой костяной гребень, оловянную кружку и жестяную фляжку для воды, старенькую и такую измятую, словно её пинали ногами. На первое время девушка припасла узелок сухарей. Благодаря им несколько дней не нужно будет тратиться на еду.

Золушка вытащила из тайника под кухонной половицей мешочек с монетами от месье Рюка и спрятала за пазуху. Сумма невелика, но, экономя, поможет прожить несколько месяцев. Туфелька, извлеченная из часов, отправилась в карман платья. В пути Золушка будет прикасаться к ней и думать о Тиме, с которым судьба свела её и сразу разлучила. Накинув на плечи старенький плащ, Золушка остановилась на пороге кухни и обвела дом прощальным взглядом.

— Ну вот и все… — Кивнула она большой выбеленной печке. — Спасибо за теплоту, что вы дарили мне зимними вечерами.

В глубине очага треснуло полено, и темную комнату осветила небольшая вспышка света, будто так печь ответила ей на добрые слова.

— Спасибо за все хорошее, — сказала Золушка пузатому медному чайнику, сверкнувшему в ответ начищенным боком.

— Надеюсь, с вами будут обращаться так же хорошо, как обращалась я, — пожелала девушка огромному кухонному столу.

— Счастливо оставаться, — сказала тарелкам на полках и чашечкам, выстроившимся за стеклянными дверцами шкафа. — Прощайте…

Её немые провожатые ответили ей тишиной, и только дверь грустно скрипнула, навсегда закрываясь за спиной Золушки.