Запись 9 – Уставший старый маг.

По мере изложения моей истории старый маг расслабился, а к концу хмурые морщины сменились добродушной улыбкой.

– Что ж, спасение от смерти руками адепта неизвестного бога, посланного в критический момент богом смерти, не может не настораживать... – задумчиво протянул мейстер Арктус. – Но очевидно, что вас разыграли в тёмную, лжи ни слова... Вопро-о-ос, долгосрочные ли это планы и не обманули ли нас господа церковники...

– Мейстер Арктус?..

– Вот что, мейси Гейл, если позволите к вам так обращаться.

Я кивнул. Имя, конечно, не моё, но будет странно, если я вдруг начну требовать от окружающих обращаться ко мне иначе...

– Изложу ситуацию, как её вижу я, а дальше решим, что следует делать.

– Хорошо.

– Во-первых, у вас, мейси, спорное положение. С одной стороны, вы посланница богов, что обеспечивает вас некоторой защитой, с богами ссориться себе дороже. С другой, биологически вы – древняя боевая химера, запрещённая к производству более трёхсот лет назад. Что фактически ставит  вас вне закона.

– Почему так жёстко?

– Причин несколько. Ваше умение, разрушающее магию – крайне опасная штука. Большая часть магов в вопросах безопасности полагается на различные формации энергетических щитов. Вторая причина, которая вас, слава богам, не касается: инбридинг. Эльфы не дураки, когда вас проектировали, они озаботились системой безопасности. Первая полноценная особь, увиденная химерой, откладывается в её нейронных связях навсегда, против неё нельзя повернуть оружие, к ней вы испытываете патологическую преданность на биологическом уровне. Как я понимаю, исходная владелица данного тела первой запечатлела вашу милую ушастую подружку. – Арктус улыбнулся с непонятной мне грустью в глазах.

– Странно, что это работает не только на эльфах.

– Ничего странного, по большей части так и работает. По крайней мере, все так думали... Кацианки очень близки к эльфам по энергетической структуре. Возможно, великий Йон вложил в свои творения весьма немало от сородичей, хотя сами они никогда этого не признают. Мы отвлеклись, я понимаю, у тебя много вопросов. Я удовлетворю твоё любопытство, но чуть позже.

– Благодарю, Мейстер Арктус.

– Вторая часть наших проблем: церковники скорей всего солгали на счёт важности артефакта, который они перевозят. Ради обычного алтарного камня гаков из своих закромов никто вытаскивать не станет... Ещё и младший наследник Ормов с нами... Провокация или глупость?.. Попахивает гнусью... – голос мейстера постепенно сваливался в бубнёж. – Кхм-кхм. Извините старика, задумался.

– Мейстер, а вы не слишком разоткровенничались с неизвестным вам... кхм... человеком? – с немалой долей удивления спросил я.

– Нисколько, нисколько. Вы частично посланник бога смерти, стало быть, представляете его интересы, а его мрачнейшество, как известно, не любитель войн. Так что на данный момент только вам в этой группе я и могу доверять. – произнёс он с немного самодовольной усмешкой.

– Мейстер, а почему бог смерти не любит войн? – спросил я заинтересованно, ведь тут явно нарушалась логика «больше крови богу крови».

– Говорят, владыка В'аргхайл большой педант, и у него всё рассчитано по секундам, а массовые убийства, как он выражается, чрезмерно нагружают его и без того перегруженный домен.

Он ведь про моего Вергилия говорит, нет? Но кто тогда был на троне?.. Нихуя не понятно, но очень интересно.

– И что будем делать? – задал я вопрос, уже предчувствуя попоболь.

– Во-первых, про диссонанс не распространяться. Во-вторых, о вашей природе призванника  бога также распространяться не следует. Ну, и в-третьих, как вы, мейси, смотрите на то, чтобы получить ещё одно образование?

– Какое, если не секрет? – произнёс я, предчувствуя подвох.

– Магическое. – с едва заметным оттенком гордости ответил старый мейстер.

– Вот это рояль! – воскликнул я с ощущением детской радости. Кто не мечтал о Хогвартсе, у того не было детства.

– О чем вы, мейси? – заинтересованно спросил мейстер Арктус.

– Да так, уважаемый мейстер, идиома с родины. – ответил я беспечно.

– Уважьте любопытство старика, что она значит?

– Есть у нас очень габаритный инструмент – рояль, в старые времена частый гость званных вечеров и пиршеств знати, где он почётно занимал свое место . Ну, а сама идиома звучит как «рояль в кустах» и предполагает обнаружение чего-то грандиозного, незаслуженного там, где ему быть не положено.

– Отчего же не заслуженного? – вымолвил Арктус. – Третьего дня вы, мейси, спасли множество жизней, включая жизнь старого учителя нынешнего ректора и по совместительству одного из преподавателей Высшей Руотсхеймской Академии Магии. – закончил мейстер с ироничным апломбом.

Нюх-нюх, чуете подвох? Вот и я чую. И он есть. Стоило мне подумать об этом, как пиликнул интерфейс с оповещением о получении задания... «Поступить в Высшую Руотсхеймскую магическую академию, награда в соответствии с договором»... Кнопка отказа, естественно, не предусмотрена. Пара-па-па-пА, рельсы – вот что я люблю (в скобочках: нет). Интересно, если бы сомнений не появилось, эту часть рельсов я прошел бы бесплатно?

– Где подвох? – выкрутив кота в сапогах на максимум, спросил я, глазёнки хоть были и не совсем аниме, но как для человека, довольно большие, так что должно было сработать. Старый маг закашлялся. Есть пробитие. В самое кокоро* .

– А вы довольно быстро осваиваетесь в новом теле, мейси. – с полуулыбкой отметил усталый старый маг.

– Я всё-таки не ребенок, мейстер Арктус.

– Спорное утверждение и относительное... – менторским тоном прозвуяало в ответ.

– Мейстер, быть может, я и не убелённый сединами старец, но вполне себе достиг зрелого возраста.

– И каков же возраст зрелости у вас на родине, мейси?

– Тридцать-сорок ле...

Зурин Арктус смеялся, не то чтобы в голосину, как конь. Но вполне себе так от всей души, смеялся надо мной. Как я выясню чуть позже, в этом мире зрелым возрастом считались... пятьдесят. Маги в зависимости от важности, полезности или личной силы, жить могли намного больше, ну а мейстеру Арктусу, моему первому в этом мире наставнику, в момент нашего знакомства было... шестьсот пятьдесят восемь. В связи с чем, на случай ежели мейстер Арктус когда-либо решит уделить внимание сему скромному жизнеописанию и дабы продемонстрировать ему его же юношеские черты, отчётливо проглядывающие сквозь седую бороду, я процитирую часть стихотворения неизвестного поэта с моей родины:

Вряд ли мы чё-то с тобой сейчас выясним,

Я так, и так наверху,

Я бы померился с тобой письками,

Но извиняюсь, у меня ХУй.

Ну, а пока я недоумевал и не понимал, но догадываться начинал.

– Мейстер Арктус...

– Извини, извини, но серьёзность выражения этой мордашки была чересчур запредельной. – досмеялся маг. – Так что на счёт предложения, принимаешь?

– Вроде как и вариантов нет...

Смех мгновенно прекратился, а глаза мага сузились, сосредоточившись на моём лице.

– Обновление задач от покровителя? Значит что-то недоброе надвигается на Хон'Тир... Слушай, я не знаю, куда твоя предшественница с подругой направлялись. Но для вас в академии найдётся место. И советую как можно быстрее сказать ей правду. Потом скажу, почему. Она за дверью и пытается нас подслушивать. Зайду позже.

Мейстер так проворно добрался до двери, что я успел только привстать, резко её отрыл, и ушастая практически упала в дверной проем, на что старик с улыбкой поцокал: «Ох уж эта юношеская нетерпеливость!» и вышел из комнаты.

Захлопнув дверь и мельком взглянув в глаза, Айрин одним прыжком рванула ко мне и обхватила всеми конечностями, впечатав моё бренное тело обратно в кресло.

В это же мгновенье моё сознание потекло. Его заполнило чувство абсолютного уюта, вбивающее в глубокое детство, доводящее до состояния маленького шерстяного комочка, заснувшего под урчащим маминым боком.

А потом она коснулось моих губ своими... Это нельзя назвать поцелуем, когда вы кого-то целуете, вы ожидаете ответа, она не ждала... Но я ответил. Ну, или попытался. Как только мышцы губ немного напряглись, Айрин отскочила от меня, будто ошпаренная.

Стоило этому произойти, как безграничная эйфория сменилась такой тоской, будто мне пришлось заново прощаться со всем близкими, которых я терял.

Пару мгновений кошка смотрела на меня удивлёнными, округлившимися глазами, зрачки в которых медленно сужались параллельно складывающимся назад ушкам, формируя озлобленное выражение лица.

– Кто... ты?..

На что я, буквально захлёбывавшийся переживаемой болью, мог ответить... Нихуя.