Тося Сметанкина, ее имя, родители и окружение
Тосю должны были назвать Дарьей. Или Александрой. Но тут вышел суровый Закон об Именах. И она стала просто Антонией. Сметанкиной. Спасибо, что не Феклой. А то бы задразнили в школе Свеклой, и пришлось бы использовать неконвенциональные методы борьбы с обидчиками, чего бы милые тетушки не одобрили. А их у Тоси было целых две.
Вообще-то первая была двоюродной бабушкой, но просила, чтобы ее звали тетя Джейн или мисс Джейн, потому что замужем она так и не побывала. Вторая — технически была Тосе мачехой. Она воспитывала девочку после того, как ее родители один за другим сбежали в Большой Мир. И с удовольствием отзывалась на милейшую тетушку Агату.
А еще владела аптекой. Но тут надо по порядку.
Тосин мир пережил катастрофу. Нет, не так, Катастрофу. Что за она, за давностью лет помнилось смутно, что-то там разломалось или разлетелось. Или даже провалилось.
Учебники и научные труды друг другу противоречили. Ясно было только, что мир поделился на три части: верх, низ и середина. Внизу было таинственное болото Унылая Топь, наверху — воздушные замки. Ну, не совсем воздушные. В хорошую солнечную погоду были видны ведущие к ним хрустальные лифты.
Кстати, где-то там был Большой Мир, который лишил Тосю родителей, сразу обоих.
Ну а посередине находилось все остальное.
Городок, где родилась мисс Сметанкина и прожила все свои восемнадцать лет (исключая пансион), стоял на краю Унылой Топи и назывался Тихий Омут. Там действительно никогда и ничего не происходило. Ну не считать же кражу яйца из-под соседской курицы тем, что что-то произошло?
Деревеньки и поместья вокруг назывались просто: Змеево, Кринжовено, Пятый угол…
Во все сезоны, кроме летнего, из Унылой Топи наползал на людские поселения Зловещий Туман. Правда, попадая туда, он становился обычным туманом, но все равно в нем можно было неслабо заблудиться, и фонари приходилось зажигать даже днем.
На Сыщицком конце они были синими.
Это так говорится, что конец, а на самом деле это был целый квартал, где жили одни детективы. Джон Сметанкин, отец Тоси, был потомственным детективом. Как и мать, и обе милейшие тетушки: бабушка и мачеха. Тосе тоже предстояло стать детективом. Как говорится, против судьбы не попрешь. Хотя иногда бывало.
В Омуте ходило два поезда. Один был поезд для пикника. Он был украшен картинками, цветными лампочками и шариками и бегал по кругу, даря хорошее настроение, ощущение приятно проведенного времени и безопасности, потому что всегда возвращался туда, откуда вышел. На него даже было разрешено брать домашних животных. И диких тоже, если они мирно себя вели.
Второй просвистывал через городок ночью, пугая гудками обывателей и замедляясь у платформы ровно на тридцать секунд, так что на него никак не возможно было успеть с багажом тяжелых мыслей и чемоданов. И поезд тут же улетал в Большой Мир. Этот никогда не возвращался. И ничем украшен не был.
Говорили, мать Тоси, страдая от послеродовой депрессии, усвистала на таком, и больше никто ее в Тихом Омуте не видел. Хотя по официальной версии она заблудилась в тумане, попала в болото и там пропала. Ее искали в топях, но не особенно усердно. Забредать туда опасался даже некромант Иваныч, подрабатывающий коронером и патологоанатомом местного морга. А этот, казалось бы, вообще ничего не боялся.
Городской полицейский твердил одно, сплетни — другое, а работы для детективов в городке не было. Да и конкуренция вон какая! Так что отец, женившийся на премиленькой Агате и возложивший на нее заботу о воспитании ребенка, однажды тоже исчез.
Слухи, что кто-то где-то видел его в Большом Мире, до Тихого Омута не долетали. Зато каждую неделю приходили письма с яркими марками, которые в детстве Тося обожала разглядывать. Потому что на них были нарисованы совсем другие улицы, звери и дома, чем дома.
Отказавшись от карьеры детектива — в Большом Мире таких тоже хватало, — Джон Сметанкин купил парикмахерскую и работал там, обещая, что пока Тося вырастет, он непременно скопит денег на билет, чтобы дочь к нему приехала. Когда ей стукнуло восемнадцать, письма с обещаниями все равно продолжали приходить. То ли денег отец так и не накопил, то ли забыл, что она уже выросла.
Иногда Тосю так и подмывало съездить к отцу, не дожидаясь обещанной материальной помощи. Но ее собственных карманных денег на билет бы не хватило — мудрые тетушки об этом позаботились. А отправься она без билета — Злой Кондуктор непременно высадил бы Тосю из поезда и с позором вернул домой.
А в Доброго Кондуктора Тосе верилось не больше, чем в Зубную Фею после визита к стоматологу.
Кстати, в конце Стоматологов фонари были желтые — издали хорошо видно.
В общем, жизнь бежала своим чередом. Тося Сметанкина закончила начальную школу, потом отучилась в поместье Сёверн в пансионе для благородных девиц на выданье без особых перспектив и вернулась домой.
Милейшие тетушки, разглядывающие похудевшую, постройневшую, побледневшую от учебы двоюродную внучку и падчерицу (минус десять килограммов и жир на бедрах), объявили, что преподавательницы в пансионе — настоящие вампирши (вот она, детективная закалка — так попасть), и что дальше поступать Тося не пойдет. И будет приходить в себя и учиться на великого детектива дома.
И пусть даже не заговаривает об университетах Большого Мира. Не хочет же она отрабатывать потом всю жизнь, вкалывая, впахивая, въ… — тут милейшая тетушка Агата запнулась и покраснела, а мисс Джейн на секунду прикрыла лицо рукой, — на рекомендовавшего Тосю туда работодателя.
А в Большом Мире такое в порядке вещей.
Нет, только дома! Тут как раз не разобраны трактаты четвероюродного прадедушки о свойствах грязи из Унылой Топи (отважный был человек, доходил пешком аж до Собачьего острова), пятидесяти шести вариантах табачного пепла, включая трубочный, девяноста восьми видах собачьей шерсти и двухсот пятидесяти шести видах на будущее.
Ну и параллельно придется работать в аптеке тетушки Агаты.
На Сыщицком конце все зарабатывали, как и чем могли. С детективными заказами к тому времени стало и вовсе туго, спрос явно отставал от предложения, и на какое-нибудь дело о пропаже кошки детективы с конца слетались, как ястребы, мешая друг другу и отпихиваясь локтями. Правда, Тося с трудом представляла, какие у ястребов локти, но все выглядело именно так.
Настоящих Громких преступлений в Тихом Омуте не было и не предвиделось. Маленьких не предвиделось тоже. То ли жители были слишком законопослушные, то ли сыщиков на квадратный сантиметр городка было чересчур много. И вера в пророчество тетушек о том, что однажды Тося станет знаменитым детективом Антонией Сметанкиной и сможет добавить к своей фамилии по тому же Закону об Именах приставку, знак совершенства: или Марпл, или Кристи, или даже Холмс!, разбивалась о жестокую реальность и таяла с каждым днем.
Первое свое дело о краже сыра из мышеловки (горничная Луша просто выкинула его, потому что высох) Тося раскрыла в пять лет. И после этого что? Ничего! Ни одного самого завалящего преступления раскрыто не было. В пансионе она, конечно, находила девушкам беглые носки. И галстуки. Но это так, это не считается! Их же никто не крал!
Оставалась только унылая работа в аптеке. И никаких перспектив.