Следующим утром я проснулся довольно поздно — сказывался пережитый накануне стресс, несмотря на то, что частично я смог избавиться от его последствий, благодаря сначала Динаре, а затем напавшей на нас с Илюхиным банде отморозков.
Решив немного поваляться в постели, я принялся составлять планы на будущее. Впрочем, как и в своей прошлой жизни, я не увидел никаких иных перспектив, кроме как заняться любимым делом — стать профессиональным боксёром.
Я плохо знал историю СССР, но, тем не менее, припомнил, что развалился он то ли в конце 1991-го, то ли в начале 1992-го года, а, значит, в самом скором времени у меня будет возможность покинуть страну Советов и вечного дефицита. Но до момента отъезда для будущей карьеры было бы полезным выиграть какой-нибудь громкий любительский титул, начав, хотя бы, с Чемпионата страны.
В этот миг, прервав мои размышления, кто-то начал активно ломиться во входную дверь, распахнув которую, я узрел красную физиономию Колыванова.
— Чего не открываешь?! — с порога заорал усач и, бесцеремонно отодвинув меня пузом, вошёл в комнату, где немедленно разглядел следы моего свидания с Динарой, в виде неубранной бутылки вина и недоеденных салатов. — Так, значит, ты к полуфиналу готовишься?
— Да, понимаешь, Василич, тут такое дело… — начал я что-то на ходу выдумывать, но старый чёрт сразу меня оборвал.
— Знаю я твоё дело, кобелина! Опять за старое взялся, раскудрит твою через коромысло! Дежурная по этажу, эта святая женщина, рассказала мне, как ты всю ночь туда-сюда шастал с многочисленными проститутками!
— Да я…
— Хватит, я сказал! — кипел наставник. — Быстро на пробежку, а потом завтракать!
Решив до поры не портить отношения со своим чудо-тренером, я натянул на себя спортивную форму, дерьмового качества кроссовки и поплёлся к выходу, мимо сидящей на этаже вредной бабки, которая, когда я проходил мимо, ехидно пробормотала: «Развратник!» и неожиданно мне подмигнула. Содрогнувшись, я рванул на улицу.
К этому времени Солнце взошло уже высоко, погода стояла безветренная, и, несмотря на самое начало февраля, в воздухе чувствовалось приближение весны. Постояв несколько секунд перед входом в гостиницу и составив примерный план утренней пробежки, я был отвлечён приблизившейся ко мне группой подростков под предводительством молодой фигуристой красотки. Поравнявшись со мной дамочка, по всей видимости, решила как-то оживить окружающий сонный быт и неожиданно громко и задорно крикнула:
— Кто шагает дружно в ряд?!
— Пионерский наш отряд! — вторя ей, заорали, как сумасшедшие, дети, отчего я чуть не подпрыгнул на месте.
— Да заткнётесь вы, сволочи, когда-нибудь или нет?! — через пару секунд истошно завопил с балкона второго этажа находящейся через дорогу «хрущёвки» старый дед, потрясая в воздухе клюкой. — Управы на вас нет, нахрен ётить! Или вы меня решили до второго инфаркта довести, нахрен ётить?! — взывал он к совести юных ленинцев.
— Сильные! Смелые! Ловкие! Умелые! Ты шагай, не отставай… — в ответ ещё громче взвыли пионеры, полностью игнорируя претензии старика. Одна из девочек в конце колонны, при этом, кинула на меня совсем недетский взгляд и демонстративно облизала губы.
«Да, зажигали наши предки», — в очередной раз убедился я и всё-таки направился в сторону бульвара, по которому уже давно должен был совершать пробежку.
Сделав разминку, вскоре лёгкой трусцой я стартовал по одной из дорожек, постепенно увеличивая скорость движения. Лёгкие работали, как заправские кузнечные меха, насыщая кровь кислородом. С каждым шагом крепло ощущение, что Дима поддерживал себя в отличной физической форме, и только недостаток знаний, техники и опыта не позволял ему подняться выше кандидата в мастера. Впрочем, со временем, он, возможно, стал бы неплохим боксёром, но «сам Илюхин» умудрился выбить из Калитенко дух.
Побегав минут тридцать и совершив несколько подходов к перекладине для подтягиваний, я, в качестве завершающего штриха к утренней тренировке, начал делать «заминку», растягивая мышцы тела. Неподалёку на скамейке, тем временем, пристроились две бабульки в чёрных валенках, оживлённо что-то обсуждавшие. От них то и дело долетали слова «убивцы», «хулиганы», и я, заинтересовавшись, немного приблизился к лавочке, продолжая успокаивать натруженные мышцы.
— Я тебе, как есть говорю, Даниловна, всю ночь милиция туда-сюда с собаками бегала, бандитов этих страшенных искала! — тараторила одна из бабок, горделиво сверкая одним из признаков «качественной» местной медицины — золотым зубом во рту.
— Да ты шо? Ай-яй-яй! — вторила ей товарка. — А хто-ж пострадал-то?
— Так ты слушай! Мальчик белобрысенький с ними был! Я с балкона всё слышала: рыдал парнишка жалобно и про напавших на него с друзьями головорезов милиционерам всё как есть рассказывал!
— Ой, что делается! — запричитала Даниловна. — На улицу нонче страшно выйти!
— Теперь запомни главное: самый-пресамый душегубец и маньяк был в модном клетчатом пальто! — завершила свою захватывающую историю рассказчица, после чего подозрительно уставилась на меня, остолбеневшего от такой информации. — Что вылупился? — вежливо переключилась на мою скромную персону златозубая нимфа.
— Да я, бабушка, ухожу уже, — попытался успокоить я старую каргу, начиная движение в сторону гостиницы. — Спортом здесь занимаюсь, время от времени.
— Вот и иди, давай! — напутствовала меня собеседница. — От вас, спортсменов, один вред стране — то на Запад сбегаете, к капиталистам треклятым, то в банды сбиваетесь. Житья от вас нет трудовому народу!
Через пару часов мы с тренером поехали в местный боксёрский зал для ещё одной тренировки. Колыванов за это время сильно подобрел и уже не смотрел на меня лютым волком.
— Ничего, ничего, Дима, — бубнил он. — Завтра уработаешь Тумикяна, и мы в финале! А там, глядишь, и чемпионом Союза станешь. На Европу поедем!
Под его мечтательное бормотание я переоделся в спортивную форму, провёл лёгкую разминку и немного попрыгал со скакалкой. Затем, натянув перчатки, направился к основной тяжёлой груше и начал вспоминать и отрабатывать сначала одиночные удары, а затем перешёл к трёх- и четырёхударным связкам.
Колыванов, тем временем, отошёл к тренеру в зале и что-то с ним обсуждал, время от времени, похохатывая. Вокруг кипела обычная боксёрская жизнь — кто-то, как и я, работал с грушой, два легковеса в ринге проводили спарринг, некоторые прыгали со скакалками, ещё один парень вёл бой с тенью.
Вскоре я увлёкся настолько, что звуки наносимых по мешку ударов слились в однообразный гул, и я, продолжая бомбардировать грушу, погрузился в воспоминания о том, с чего начался мой спортивный путь в прошлой жизни.
Мне было десять, когда родители переехали в США из Сербии, но за каким-то чёртом мой отец решил поселиться именно в Нью-Йорке, а, поскольку недвижимость в этом мегаполисе стоила заоблачных денег, дом наша семья могла себе позволить только в наполненном криминалом Бронксе. И вот я отправился в новую школу…
— Дима, ты так сильно не бей, — отвлёк меня ценным советом «усатый нянь». — Побереги силы.
— Хорошо, хорошо, тренер, — успокоил я его, и он отвалил.
Итак, новая школа, новые возможности, ха-ха. В первый же день гостеприимные одноклассники после уроков начистили мне физиономию за то, что «свинья и то говорит по-английски лучше, чем ты, Казанский». Особенно усердствовали двое — ловко махавший ногами китайчонок Стю Чен и его латинос-приятель Хорхе. Что связывало двух этих дебилов, не спрашивайте, сам не знаю, но они почти всегда держались вместе. По-английски эти двое, кстати, говорили, не сильно лучше меня, но факт есть факт — поколотили меня тогда крепко.
Добравшись домой в слезах и соплях, я обо всё рассказал сначала своей матери, а затем и вернувшемуся вечером с работы отцу. Что связало моих родителей в своё время, я тоже, кстати, не понимал — он был заумный программист, она — ослепительная красавица, но, как бы там ни было, семья наша была крепкой, и, более того, я даже не помню каких-то серьёзных ссор между ними. В тот вечер отец ничего мне не сказал, но через несколько дней он взял меня за руку и отвёл в боксёрский клуб, где познакомил с одноглазым Мэтью, который и сыграл определяющую роль в моей судьбе.
В общем, я решил не откладывать дело в долгий ящик и начал заявляться на тренировки шесть дней в неделю — уж слишком велико было моё желание перестать получать по шее. Вечно жующий Мэтью, однако, дал мне ряд заданий на улучшение физических кондиций и общей координации, после чего, казалось, обо мне забыл.
Меж тем, после приветственного избиения меня какое-то время не трогали, и вскоре порядки в классе, куда я угодил, стали ясны, как Божий день. Всеми делами в нашем «дружном» коллективе заправляла состоящая из пяти-шести человек группа отморозков под руководством упомянутых Чена и Хорхе, которые, насмотревшись снятого несколько лет назад, но всё ещё безумного популярного среди американских подростков сериала «Кобра-Кай», вообразили себя крутыми каратистами, которым сам чёрт не брат. Отсюда вытекало это их безудержное стремление махать ногами и лупить окружающих по поводу и без. Поговаривали, что даже ребята старше на три-четыре года старались держаться от моего, прости Господи, класса подальше.
Тем временем, прошли две недели тренировок, и в какой-то момент наставник, который, как я думал, не вспомнит обо мне уже никогда, внезапно взял меня за плечи, подвёл к груше и потребовал нанести удар. Я исполнил, как мог.
— Нет и нет, пацан! — тут же взревел Мэтью. — Не толкай, а бей!
Тогда я нанёс ещё несколько ударов, представив на месте мешка ненавистную рожу Чена.
— Шлёпаешь, как грёбаный хиппи! — «похвалил» меня наставник. — Бить надо не руками, а всем телом, доворачивая корпус. Только так ты сможешь нанести по-настоящему мощный удар! — продолжил он, после чего долбанул по груше с такой силой, что у Чена, наверное, оторвалась бы голова, окажись она на месте спортивного снаряда. — Повтори! — потребовал тренер.
Я попробовал действовать по-новому, помогая руке корпусом и даже поворотом ноги, и действительно ощутил, как выросла мощь удара.
— Ну как-то так, — прокомментировал мои потуги наставник. — Может из тебя и выйдет толк, пацан.
С того дня Мэт начал меня учить.
— Дима, заканчивай! — вновь оторвал меня от воспоминаний Колыванов. — На сегодня достаточно.
Обратный путь в гостиницу превратился в настоящую пытку. Всю дорогу «усатый нянь» сверлил меня подозрительными взглядами и противно нудел, что я «нахватался в этой Казани всякой пошлятины, с такими нелепыми комбинациями место тебе не на ринге, а в цирке, и нечего из себя строить Влада Цзю».
До какого-то момента я предпочитал не спорить, но за последнюю фразу поневоле зацепился:
— Какой ещё Влад Цзю?
— Ещё раз так пошутишь, я тебя точно к доктору отведу, и никакие уговоры не помогут! — тут же взвился вздорный старик. — Тот Влад Цзю, который действующий чемпион Союза в первом полусреднем весе! Тот Влад Цзю, с которым вы вчера зубоскалили в раздевалке!
— Ах, этот Влад, — мало что понял я, но предпочёл не злить своего и без того раскрасневшегося наставника. — Ты это, Василич, не волнуйся! Говорят, нервные клетки не восстанавливаются.
— Похохми мне ещё, — взбрыкнул напоследок Колыванов, и, наконец, заткнулся.
Остаток пути я раздумывал, куда же всё-таки угодил. Это явно был СССР, 1991 год, но ведь Цзю носил имя Костя, а никак не Влад. В этом я был полностью уверен. Но что тогда? Какой-то другой мир? Параллельная вселенная?
Так толком и не придя ни к какому выводу, я, в конце концов, добрался до гостиницы, где после ужина Колыванов забрал из моего номера телефон, громогласно заявив, что «сегодня надо отдыхать, а не куролесить с проститутками, раскудрит твою через коромысло».