I
Василий Владимирович Ласточкин стоял и рассматривал необычные для 21-го века часы.
Которые не заметил людской поток. Почему?
Вася-то их подобрал!
К концу рабочей недели, в субботу, в девять вечера, люди становились невнимательными.
А Василий Владимирович нашел! Он был горд. И вот.
Теперь перед ним открывались возможности. Вперед всего...
Вперед всего, можно было отнести находку в благотворительный пункт. Благотворительными эти учреждения назывались потому, что, не спрашивая, давали за находку, - будь то хоть детская коляска, или хоть даже простой рабочий «дутик» с буро-красными пятнами на спине, - один-два, а то и все пять эр-юаней.
По понятиям, любая находка подлежала сдаче в полицию. Но около года назад Имперское Обмозгование приняло закон.
Теперь находку можно было не сразу сдавать в полицию. Если в течении суток употребить ее с пользой для Империи и Императора, и если суметь потом доказать это, – тогда можно не сдавать в полицию.
Если менто-рентгён покажет отсутствие завиральных мыслей и пользу для общества и Государя, то с добросовестного находителя (такая формулировка была в законе) - снимается ответственность.
Василий пожал плечами. Он слишком устал от шестиднёвки, - шесть дней по двенадцать часов механического нажимания кнопок для роботов.
Или - кнопок роботов? Как правильно?
Этого Вася, - как называл его мастер-присмотрщик, - не знал.
Но он знал, что в детстве, давным-давно, мама звала его «Васильком».
В полсотни лет мозг соображает не так быстро. Совсем не так, что у заседателей Имперского Обмозгования.
Но и это тоже молодость. О данном факте ясно говорила инструкция Министерства Молодежи.
Вот Вася и был молод. Полтос – всего лишь полтос. И до пенсии - целых двадцать пять.
Но все-таки мозг в субботу вечером работал не очень.
II
Василий поднес часы к глазам. (К молодым людям моложе 65-ти следует обращаться по имени, или использовать утвержденное Имперским Обмозгованием официальное обращение «эй, ты!»).
Мы будем называть Васю по имени. Потому что «эй, ты!» нам не очень нравится. В чем приносим извинения Имперскому Обмозгованию.
Вася поднес часики к глазам. Ему следовало употребить их с пользой в течение суток. Иначе по государственным понятиям (понятус официалюс) они подлежали сдаче в благотворительную кассу.
Но у Васи был целый день.
Он стал думать, как бы употребить часы с пользой.
Мозг отказывался кумекать.
Василий пожал плечами.
Образовывался замкнутый круг.
Тут Вася вспомнил инструкцию в черной рамке, прибитую к стене при входе в нажимательный отдел офис-фабрики.
А там было сказано: работник должен ясно мыслить, чтобы смочь понятно и четко ответить за базар перед вышестоящим начальством. А не жевать сопли и носовую тряпицу.
Иначе - выгоняние с работы.
Еще Василий вспомнил: в инструкции говорилось, как достичь такого ясного мышления.
Надо, вспомнил Вася, подумать о чем-то хорошем. Тогда мозговые извилины расслабятся, и сведенный судорогой потогонки мозг сам выдаст нужный ответ.
И Василий стал думать о хорошем.
Он вспомнил, как в далеком-предалеком детстве мама пела ему колыбельную про длинношерстого слоненка. Так, кажется, называлась эта песня.
«Плыву я сквозь годы,
Плыву я сквозь ветер,
Плыву я к единственной маме на свете…»
К сожалению, попасть к маме Васе было никак нельзя. Несчастный случай на офис-фабрике из-за завиральных мыслей – так тогда сказали врачи.
Вася взгрустнул.
Что ж, ко всем приходит смерть, таков наш удел.
Но, вместе с грустью, слова песенки, которую пела мама, вызвали и теплое чувство.
И это теплое, хорошее чувство прояснило голову Василия Владимировича. Инструкция не соврала.
Новым, проясненным взглядом Вася посмотрел на найденные им на тротуаре часы.
И вот что он увидел.
III
Часы были размером с маленькую луковицу. С пимпочкой для завода над цифрой 12. С колечком и цепочкой. Вася смутно помнил, что такие часы называются «карманными», и сейчас это большая редкость. Сейчас все больше в ходу часы на ремешке, умеющие каждый час сканировать геноконд и отправлять его куда следовает.
А у карманных часов ремешка нету. У них цепочка.
И еще одна интересная штука поразила Васю.
Часы были прозрачные. У них был корпус типа «скелетон» с сильно смещенным к оси стрелок механизмом.
(Конечно, слово «скелетон» Вася уже и не помнил, - это мы за него припомнили).
Вася сообразил, что часы дорогие. (Он был не совсем дурак, - за это его не любило начальство офис-фабрики).
Дорогие находки, по идее, подлежали мгновенной сдаче не просто в благотворительную кассу, а сразу в Отдел Добра.
Потому что мало ли.
Вдруг находку потерял уважаемый, состоятельный человек?
Вася оглянулся по сторонам. Ни одного уважаемого господина полицая в поле зрения не наблюдалось. Это хорошо, подумал Вася. Ему очень хотелось немного поюзать свою находку, - уж больно она была изящна, больно ловко лежала в мозолистой ладони.
Вася подумал еще.
И почти сразу же придумал, что, - если корпус часов прозрачный, - сквозь него можно смотреть.
Это была свежая мысль.
И Василий стал смотреть. Он стал смотреть на людей.
К его удивлению, люди стали меняться!
Вот, например. Идет старушка. А смотришь сквозь часики – юная женщина лет 30.
Или. Идет мальчишка лет 18. А посмотришь сквозь часы – 60-летний старик. «Ангельскую пыль» нюхает , - подумал Вася. - Волшебный порошок не молодит".
Но однако!
Возникал, конечно, вопрос: почему? Почему это так, а это – так? И почему без часов одно, а сквозь стеклушко часиков - другое?
Вася задумался. Это был непривычный процесс.
Для пущей активации мозгов Вася еще раз спел про себя мамину песню про мамонтенка (о! Вишь, как работает? Даже название животного сыскалось!).
И он вспомнил еще кое-что. Он вспомнил, как недавно ходил к зубологу. Этот зуболог был хорош: прятал под полой стальные инструменты (а не из силумина, как принято понятиями Минздрава). Зуболог имел кабинет почти рядом с офис-фабрикой, драл зубы быстро и почти небольно.
Поэтому, народ, конечно, к нему валил.
И вот Вася, сидя в очереди к зубологу, раскрыл лежащий на столике затрепанный журнал. Журнал легче всего раскрывался в середке, на статье, в которой рассказывалось о человеческой ДНК.
ДНК, напомним читателю, - это такая мелкая приблуда, которую всегда сканируют уважаемые господа полицаи, чтобы установить штрих-геноконд подозреваемого и выявить завиральные мысли.
А вот автор обнаруженной Васей статьи утверждал, что ДНК обладает еще и другими свойствами.
Просто зуболог положил на столик старый журнал, завернутый от времени в целофан.
И Вася, чтобы скоротать очередь, стал читать статью.
В статье говорилось о каком-то исследовании р-китайских мудрецов. То есть, простите, ученых.
О том, что они типо установили, что энта самая ДНК может светиться под микроскопом. Если ее облучить.
(То, что предметы и люди могут светиться, если их как следует облучить, Вася знал на практике. Он уже видел такое, когда защищал трубы Родины в Занзибаре, и попал под тактический атомный удар. Хорошо, что сам Василий по счастливой случайности оказался в блиндаже и в двухслойном противогазе! А вот всё остальное засветилось будь здоров).
Но ДНК хомо сапиенса испускает слабое свечение и безо всяких тактических взрывов, в обыденной жизни, - следовало из статьи.
Дальше – больше. Авторы статьи утверждали, что свечение меняется с возрастом человека.
Причем меняется по-разному. Мудрецы… пардон. Ученые алхимики стали теребить эту ДНК так и сяк, проводя над ней разные опыты.
Вася затруднялся воспроизвести логическую цепочку их заумных рассуждений.
Да она нам и ни к чему. Меньше знаешь – лучше спишь, как говорит начальство.
И не поспоришь.
IV
Но только эти самые яйцеголовые мудрецы-ученые-алхимики пришли к выводу, что видимый облик человека (как говорили более ранние мудрецы, – «фенотип». Но мы будем нечасто пользоваться такими словесами, дабы не утомить уважаемого читателя).
В общем. Алхимики, написавшие статью, пришли к выводу, что фенотип человека, то есть то, что мы видим снаружи… не совпадает с его потенциальным возрастом в той же самой временной точке. И ученые обозвали этот самый потенциально возможный скрытый возраст – возрастом души. (Поясняем – душа, это то, что имеется внутри. Вроде. А кто, не дай Бог, совсем умный, - душа есть особая нематериальная субстанции, воображаемая отдельно от тела).
Так вот, согласно статье, - душа якобы могла иметь свой собственный возраст.
Отличный от того, как мы видим человека снаружи.
И будто бы свечение ДНК под микроскопом как-то с этим связано.
Влияя на это свечение, гиппо-тетически можно якобы повлиять и на душу. Которая будто бы управляет и телом, и вторым, потенциальным возрастом человека. Который отличен от видимого. И который есть суммарная составляющая всех многочисленных факторов души.
Уф. Если честно - мы сами запутались. Слишком много слов типа "который".
V
Но дело не в этом.
Внезапно Вася заметил одну вещь.
Когда он смотрел сквозь часы на человека, вертелка, обрамляющая стекло часов (мы тут лазали в словарь, кажется, эта штука называется безелем) - неожиданно обретала цифры.
Вот, например.
Вася посмотрел сквозь часы на парнишку, любителя волшебного порошка. Безель, что твой хамелеон, тут же показал шкалу: 18-64. Стрелка часов (а она у них оказалась одна, черная такая) – прочно стояла теперь против цифры «64», возникшей на безеле.
Тогда Василий (а мы же помним – он был не совсем дурак) – обратил внимание на пимпочку под кольцом.
Вася подозревал, что с помощью пимпочки можно вращать стрелки. Вернее – стрелку.
(Мы думаем, что пимпочка на языке часовщиков называется шпеньком. Но это не точно).
Вася по наитию начал вращать шпенек против часовой, и в итоге перевел черную стрелку на отметку «18».
Чудо!
Сквозь стеклушко часов паренек мгновенно стал похож на 18-летнего студента с умным лицом. А не на пускающего слюни, зрелого 64-летнего дядю с остановившимся взглядом.
Василий посмотрел на парня обычным взглядом, не используя часики.
Опять чудо!
Внешний вид подростка вроде бы не изменился. Но. Парнишка обрел живость лица, как-то по-доброму (такое редкое сейчас чувство!) улыбнулся Васе, и вприскок припустился куда-то вдаль по улице.
«Наверное, по своим несерьезным подростковым амурным делам», - подумал Вася. Но - несущественно. Важным было то, что он только что омолодил человека!
С помощью часиков.
Да, такую находку, как эти часики, следовало немедля сдать в околоток, в Отдел Добра. А не то…
И все-таки Вася не мог остановиться. Он забыл про все на свете. В том числе - и про Отдел Добра.
Отдел – отделом, но вот делать добрые дела по-настоящему, да еще с помощью неизвестной технологии!..
Это окрыляет.
Вот Вася и не смог оторваться от часов.
Он навел их на всамделишнего долгожителя. Дед. Восемь десятков на вид (не через часы, разумеется, а если их не использовать).
«Зажился ты, дед», - подумал Вася. Средняя продолжительность жизни, официально разъясненная герольдами Государственного Унитарного Фонда «Живи коротко, но ярко», составляла 60.
«Мощный дед», - подумал Вася.
Вася посмотрел на безель. Шкала показывала «79-33».
«Ишь ты!» - подумал Василий.
И стал вращать шпенек.
79, 78, 75, 70, 61, 53, 42, 38, 33… до упора. Всё.
Вася посмотрел на старика поверх часов.
Нет старика. Есть крепкий 33-летний мужчина, растерянно рассматривающий свои ладони.
Часы и на этот раз изменили человека, приведя в соответствие возраст так называемой «души» (существование которой доказывали яйцеголовые мудрецы в своей статье) с только что возникшим из далекого прошлого физическим возрастом.
Наверное.
Мы вот так предполагаем.
Итак...
VI
Ну и история, подумал Вася.
И он решился. Он навел часики на женщину.
Женщины всегда были слабостью Василия.
И, несмотря на Васин полтос (который, согласно Имперскому Пенсионному Манифесту, таки еще возраст молодости, хотя, безусловно, и не первой) – сердце Василия забилось.
Он навел стеклушко часов на первую попавшуюся женщину, и тут сердце его забилось еще сильнее.
Вася выбирал наугад, но невероятным образом (судьба?) попал в «яблоко».
Потому что женщиной была Аня.
Да.
Та самая, первая его школьная любовь, та, из-за которой, из-за тех шпаргалок, что он подсовывал ей каждые 2 минуты, его выгнали и не засчитали Имперский Государственный Экзамен.
А Ане – засчитали.
Поэтому после 7-летки Вася пошел в армию, чтобы защищать Родину в далеком Занзибаре.
А Аня… это была прекрасная романтическая жертва со стороны Васи... Она поступила на вечерний фак. Факультет то есть, если сокращенно. И не куда-нибудь - а в Его Величества 3-й статьи Всенародное Экономическое Образовалище. А потом, как Вася слышал от знакомых, – в престижную 18-ю банку самого Потаски, магната и любимца Государя Императора. И не просто уборщицей, как это обычно бывает после вечернего, да из трудовых кварталов.
Нет, Аня получила красный диплом и заняла высокое место подносчицы кассира, высшее для 6-й категории.
Она могла сделать карьеру.
Имперское Уложение для 6-й категории граждан допускало головокружительную карьеру аж до старшей разносчицы флешек по операционному залу.
Когда Вася подумал о том блестящем положении, которого, наверное, уже сейчас достигла его бывшая школьная любовь, - у него сладко закружилась голова.
Это вам не какая-то офис-фабрика! Это – настоящее!
Если б было так, Вася бы знал, что его выходка на экзамене - не зазря. Не впустую то, что он так и остался холостяком. Не напрасно то, что в Занзибаре, защищая трубы Родины, он был четыре раза ранен повстанцами. Три раза ядовитыми стрелами из джунглей, а один раз, в городских боях - разрывной очередью в спину с корявого, но довольно эффективного беспилотника.
Его тогда спасли.
В Занзибаре хорошие хирурги.
У них есть стальные скальпеля. Васю починили.
- Ты, мужик, - ты крепкий, как железное дерево, - объяснил ему тогда чернокожий хирург, вытирая скальпель о штаны. Как слон. Слона тоже - и ПК не всегда берет. Если слона валить – нужно два ПК.
Вася пожал плечами. Да, правда, - он с детства никогда и ничем не болел.
Через две недели его выписали из госпиталя, и он тут же вступил в строй. Трубы Родины горели, облитые напалмом, и потребовалось немало боев, чтобы отогнать повстанцев.
Вася получил звание старшины и орден – «Имперскую Самоотверженность» 2-й степени. Награда не наивысшая из всех, но все же очень и очень достойная.
Через некоторое время срок Васиного контракта закончился, он вернулся на Родину, в столицу, где родился и был прописан, устроился на офис-фабрику и стал жить-не тужить.
Потому что он был герой войны.
Так обычно писали в своих электрических статьях военкоры.
Действительно, Вася получал жалованье, серьезно превышающее среднее – он мог купить не менее трех пачек пельменей в день, и еще целую банку очень хорошей водки «Гордый Стяг», 48 оборотов.
С материальной точки зрения – жизнь его была неплохой.
Да вот только каждую ночь ему снилась Аня.
Потому-то он не мог всерьез смотреть на других женщин. И в результате так и не женился.
Однажды он, получив однодневный больничный, превозмог температуру, и украдкой прокрался к 18-й банке Потаски. Где, по идее, должна была работать Аня.
Но, прокравшись, мужество оставило Васю. Кто он такой, чтобы подойти к той, которая уже наверняка стала старшей подносчицей? Он, скромный работник банальной офис-фабрики?
И, несмотря на свой орден, Вася струсил тогда.
Он ушел, поджав хвост, так и не решившись войти в здание банки, - небоскреба, сделанного не из силумина, как обычные жилые бараки, - а из железа и стали, и из хрустального бронированного стекла.
Нет, Васю здесь точно не ждали, и он не решился спорить с охраной.
Он ушел.
Так что со времени школьного выпускного экзамена он Аню не видел - кроме как мечтах.
И тут вдруг судьба властно свела их! Может, благодаря часикам. Может, на роду написано.
Но ничто не делается без Божьей Воли. А она - самая высокая. Если, конечно, не считать волю Государя Императора.
Если судьба и Бог свели их в этот вечер на столичном тротуаре, рассудил Вася, - то кто он таков, чтобы спорить с этими двумя могучими силами?
И он сделал шаг вперед.
Сначала робкий, а потом – все тверже и тверже.
Аня была ровесницей. Ей тоже был полтос. Приблизившись, Василий подумал, что навряд ли бы узнал ее среди вечерней толпы, если бы не волшебное стекло часиков.
Но Бог и судьба… непререкаемые авторитеты.
Поэтому в этот раз было не как тогда, перед автоматическими дверьми банковского небоскреба.
Вася смело шагнул поперек курса спешащей домой с сумками 50-летней женщины, и заговорил первым.
- Аня! – сказал он.
- Откуда вы знаете мое имя? – встревоженно спросила усталая седоватая тетка.
- Потому что я – Вася! – просто ответил Вася. – Вася из 715-й семилетки. Помнишь?
Лицо женщины изменилось.
- Не помню. По… помню… помню! – воскликнула она с неожиданной силой.
- Вот! – гордо сказал Вася. – Я нашел тебя.
- Вася! – воскликнула Аня. – Ну, как ты?
- Очень хорошо. Работаю на офис-фабрике. До этого воевал в Занзибаре, потому что не сдал тогда Г-экзамен. И сразу пошел в армию. Был ранен. Имею орден, две медали и почетную грамоту.
Вася хотел было рассказать, как одиноко и тоскливо протекала в последние годы его жизнь. Но мужественный ветеран никогда не обременяет женщину своими трудностями.
- Но я всегда помнил, - просто сказал Вася.
Родись Вася несколько пораньше, он мог бы выразить свои чувства более красиво:
«Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами;
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами;
Внимать вам долго, понимать
Душой всё ваше совершенство, -
Пред вами в муках замирать!
Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!
Но я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час.
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни,
И так уж тягостны они.
Я знаю: век уж мой измерен…»
Но в 715-й семилетке такого не проходили.
VII
- Ты-то как? – несколько сумрачно спросил Вася, очень боясь, что Аня стала женой какого-нибудь набоба.
Нет.
Не стала.
Аня бесхитростно рассказала ему свою жизнь.
Там, в общем, и рассказывать было нечего.
Никакой головокружительной карьеры она не сделала.
Правда, она все-таки продвинулась от простой подносчицы кассира до средней подносчицы кассира.
Она вышла замуж за хорошего, но не хватающего звезд с неба свинопаса из латифундии известного сельскохозяйственного магната Грудницкого.
У нее родилось двое сыновей.
Сейчас они в армии, в Сенегале, где защищают Родину, как положено всякому настоящему мужчине.
Аня каждый день молится Богу, чтобы Он вернул ее детей обратно по возможности целыми.
Молиться теперь легко: перед их с Севой (так звали мужа-свинопаса) жилым бараком возвышается уже целых три больших Молельных Дома шаговой доступности, - не то, что раньше.
Еще есть дочка.
Дочка – поздний ребенок, ей восемь, и она ходит в церковно-приходскую школу.
Анина мама тоже живет вместе с ними, помогает по хозяйству.
Раз в месяц семья посещает цирк.
- Это весело, - сказала Аня, - вот только дрессированных обезьянок жалко.
А так – жизнь идет более-менее. Как и у Васи.
- Я тоже помнила, - в конце своего рассказа одними губами сказала Аня.
Но Вася услышал.
- Мне пора, - застенчиво закончила Аня, демонстрируя сумки с продуктами. – Сеня и дочура заждались. Тяжело с завтрака до ужина не жрамши. Надо идтить.
И, прикрыв этими грубоватыми словами мимолетный намек на счастье, промелькнувший в разговоре, Анюта стала грузно разворачиваться, чтобы идти домой.
- Покеда, - в тон ей пробормотал Василий.
- Покеда, - смущенно улыбнулась Аня.
Глаза у нее остались прежними, небесно-синими, с длинными пушистыми ресницами, от которых в свое время балдела вся школа.
Показалось ли Васе, - или действительно с этих ресниц скатилась слезинка?
Вася так и не понял. Потому что Анюта стала уходить.
Вот между ними 20 метров, тридцать, пятьдесят… Прохожие закрывают Аню от Васиных глаз…
Как тогда, перед автоматическими хрустальными дверями банки, Василия охватила паника.
Паника была сильной, даже сильнее страха, испытанного им во время тактического ядреного удара в Занзибаре.
VIII
«Неужели ты позволишь ей просто уйти?» - неожиданно сказал незнамо откуда взявшийся голос в Васиной голове. Голос изъяснялся неслышно для других прохожих, но очень даже слышно для Васи.
Психиатры из далекого прошлого, наверное, сказали бы, что голоса в голове – это первая манифестация грозной болезни: зишофрении.
Но в наше время, слава Богу, такой диагноз признан анти-Божеским, и всех заболевших лечат в два счета – префронтальной нейроэктомией с последующей адаптацией к простому труду.
Но это только в крайних случаях.
Васин случай к крайним не относился: ведь он имел под собой основание – безответную любовь. Кроме того, Василий был героем войны, а герои всегда имели отсрочку от нейроэктомии.
Но, возможно, - никакой зишофренией и в помине не пахло? А просто часы, найденные Васей, ко всем прочим способностям, обладали еще и алхимическим даром общения без слов?
«А почему бы и нет? – подумал Василий. – От этих часиков всего можно ожидать».
Аня уходила все дальше и дальше по улице.
Вот она дошла до пешеходного перехода, до «зебры», и неловко побежала на ту сторону, размахивая своими сумками, как утка крыльями.
Но все-таки от «Аурума-мой-бах» удалось увернуться.
Аня вздохнула с облегчением и пошла по другой стороне, все больше удаляясь от Василия.
«Неужели ты ее вот так отпустишь? – повторил неумолимый голос в Васиной голове. – Ее, единственную любовь за всю твою жизнь?».
Вася помотал головой.
Голос не отогнался.
Сволочь.
«Сейчас или никогда, - сказал голос. – Сделай же, наконец, что-то по-настоящему важное. То, что ты никогда не делал. То, что никто никогда еще не делал. Ведь она может родить человека. И не просто человека, а Человека».
Слово «Человек» голос выделил голосом.
И тогда Вася дрожащими руками взялся за часы.
Он во второй раз навел часики на Анну.
Безель засветился шкалой «50-45».
Вот как?
Особая нематериальная субстанция Ани – душа - была моложе теперешнего календарного возраста всего лишь на 5 лет. Не разгуляешься.
«Ну и что? – заявил голос. – Ты же знаешь, что невозможное становится возможным, если применить твердое намерение?»
- Как-как? – прошептал Василий.
«Но это будет серьезная жертва с твоей стороны, - строго сказал голос. – Не струсишь?»
- Я-то? Герой Занзибара? – возмутился Вася.
«Сейчас будет похлеще, чем в Занзибаре», - сказал голос в голове.
- Насколько похлеще? – содрогнулся Вася.
«Расширение темпоральной шкалы потребует дополнительной энергии. Ее неоткуда взять, кроме как из твоей жизни. Ты заплатишь собственным возрастом. Ты готов?» - вопросил голос.
Вася содрогнулся вторично.
Но сумел взять себя в руки.
Ведь он же был герой войны.
- Ха! – сказал он голосу. – Ты запугиваешь меня, вонючка?
И Вася распрямился. Что уж совсем нехарактерно для работников офис-фабрик, которым предписано всегда находиться в слегка сутулом положении (Имперское Указилово №… если честно, не помним, какой номер).
«Вот так даже? – сказал голос. – Но смотри! Потом не пожалей!»
- Ага, очень страшно, - гордо сказал распрямившийся Вася (хотя колени все-таки подрагивали).
«Мне нужно твое добровольное согласие. Согласен ли ты?» - сурово спросил голос.
- Да, - лаконично ответил Вася.
«Посмотри на часики».
Вася посмотрел.
Безель теперь демонстрировал «50-17».
Семнадцать. Тот самый возраст, Г-экзамен, шпаргалки…
«Ну?» - нетерпеливо спросил голос.
- Давай, - сказал Василий.
«Вращай шпенек».
И Василий стал вращать шпенек. Вращался он туго.
50, 40, 30, 25, 22, 21, 20, 19… последнее усилие… Вася содрал кожу на большом и указательном пальцах… есть! Семнадцать.
- Сссс, - сказал он шпеньку.
Потом опустил часики и посмотрел на Аню.
Она была на той стороне улицы и уже довольно далеко.
«Обернись. Обернись», - мысленно зашептал Вася.
Аня обернулась.
Как мы уже говорили, у Василия было четырехжильное здоровье. И даже в полтос зрение у него оставалось - по-прежнему «единица».
Как у орла.
Вася сумел разглядеть.
Да!
Его не кинули.
На той стороне улицы стояла юная девушка примерно 16-18-ти лет и растерянно вертела головой.
«Сработало!» - мысленно прорычал Вася.
Он еще раз посмотрел на Анюту.
Было заметно, что она совершенно ничего не понимает. Но секунд через десять начала понимать, да.
Вася увидел, как она достала пудреницу, раскрыла ее и стала смотреться в зеркальце.
Потом уронила сумки в лужу.
IX
Васю и Анну разделяли метров триста. Вася решил догнать… да, догнать прекрасную девушку, - именно такой она опять стала.
Несколько прохожих с изумлением оглянулись на Анюту, отметил Василий.
Но, конечно, большую часть времени люди интересуются только собой.
И текущий по противоположному тротуару людской поток не замедлил бега.
Аня стояла на месте. Теперь она разглядывала свои руки.
Как тот старик.
Василий двинулся вперед быстрым шагом.
Надо было дойти до «зебры», перебежать улицу и пройти еще метров семьдесят.
Вася двинулся вперед.
Но отчего так трудно идти, отчего так скрипят колени, откуда эта чертова одышка?
«Не замедляйся, - потребовал «голос» часиков, - тебя предупреждали, что придется заплатить».
- Что, не сходя с места?
«Да. Вселенная не выдает кредитов».
Вася вздрогнул. Вроде бы он только что был готов. Но… так сразу… когда до пенсии еще целых 25…
Василий попытался поймать за рукав девочку лет девяти, вприпрыжку бегущую мимо.
Девочка отпрянула.
- Не трогать! – взвизгнула она. – Господина полицая позову! Детям нельзя разговаривать с посторонними старыми хрычами!
- Подожди, подожди, - забормотал Василий. – Я – ветеран, - и он показал свои орденские планки.
- А-а! – выпалила девочка. – Другое дело. Мы на уроках Любви к Империи проходили. Какого тебе надобно, олдман?
- Чего??
- Ну, дедушка, - поправилась девочка.
- Зеркало у тебя есть?
- А то, - важно заявила девочка.
Вася осторожно взял детское зеркальце.
Потом посмотрел в зеркало на свое лицо, на фигуру. На кисти… тут зеркальце не требовалось.
Часики выпали из его руки на асфальт и разбились. Полетели осколки стекла.
- Ой, дедуля! – воскликнула девочка, - у вас часы разбились!
- Неважно, - хрипло проговорил Вася. – Сколько, по-твоему, мне лет?
- Я плохо разбираюсь в руинах, - прощебетала девочка. – Но, по-моему, лет 80. Хотя столько не живут, мне мама говорила. Она у меня лекарь. Может, ты просто выглядишь старше своего возраста?
Вася попытался поймать за полу куртки целеустремленного молодого парня, по виду рабочего. Тот вырвался.
- Слышь, старый! – на ходу сказал парень. – Не цепляйся за одежду, не люблю. А то – в табло, не посмотрю, что ты инвалид.
- Сколько мне лет? – дребезжащим голосом спросил Вася.
- Смеешься? – осведомился парень. – Чё, сам не знаешь?
- Забыл.
- Неудивительно, - рассмеялся молодой парень, у которого вся жизнь была впереди. (Вся жизнь. Все шестьдесят лет минус 20-22, теперешний календарный возраст парня, визуальная оценка). – Тебе, дед, - продолжил парень, - столько, сколько вообще не живут. Ты – этот… как его. Старый дуб.
- Скажи. Сколько мне лет??
- Да лет восемьдесят, не меньше, - отрезал парень и быстрым шагом пошел по своим делам.
Вася еще раз посмотрел на свои ладони. На свое лицо в девчачьем зеркальце.
«Да, - понял он. – Всё правда».
«Тебя предупреждали», - повторил голос в голове. Разбитые часики все еще могли общаться.
Вася хотел пнуть их ногой – скинуть в решетку канализационного слива.
- Не надо, - сказала девочка, - вдруг их можно починить?
Она подобрала часы и протянула Василию.
- Спасибо, девочка, - глухо проговорил Вася и опустил часы в карман куртки. Он вспомнил про Аню. – Мне надо на ту сторону, - сам себе сказал он.
Но девочка услышала.
- Я тебя переведу, дедка! – закричала она, подпрыгивая. – Ветеранам надо помогать, а маленьких детей нельзя давить на «зебре», Имперское Уложение номер тринадцать-бис! Так нас на уроках Любви к Империи учили! – и девочка еще раз подпрыгнула. – Пойдем!
И она, не спрашивая, схватила Василия за руку и потащила его через дорогу на ту сторону улицы.
X
… «Сильвер Шэдоу» действительно не стал их давить и притормозил.
- Бегом, бегом, - шептала девочка. – Ну что ты, дед! Как деревянный.
И маленькая девочка, оказавшаяся неожиданно сильной, чуть ли не втащила его на тротуар. Тротуар той стороны, где Аня.
- Ну, я пошкандыбала, - как-то просительно сказала девочка. – Мне еще уроки. Шесть молитв выучить надо! А это трудно. Они такие занудные!
- Конечно, иди, - пробормотал Василий.
И девочка растворилась в толпе.
Вася проводил ее взглядом, потом посмотрел в другую сторону.
Аня пока никуда не ушла. Она, похоже, еще не оправилась от пережитого потрясения и приставала к прохожим, что-то спрашивая.
«Видимо, спрашивает, как она выглядит», - усмехнулся Вася. Но в данном случае обычный женский вопрос имел второе дно.
Вася двинулся навстречу. Ему было страшно. Их разделяло полсотни метров.
Сорок.
Как тяжело идти.
Двадцать.
Аня прекратила опрос толпы, убрала пудреницу и снова взялась за свои сумки. Собралась уходить.
Вася заспешил изо всех сил. Кололо в боку и пеленой застилало зрение.
Десять метров.
- Аня!! – закричал Вася.
Юная девушка семнадцати лет, Аня, обернулась.
- Постой! – прохрипел Василий. – Это я, Вася!
Пять метров.
- Кто вы?
Три метра. Два. Полтора. Ух. Как будто марафон пробежал.
- Я, Вася!
- Не может быть. Сегодня Господь, видно, решил свести меня с ума, - томно заявила девушка и закатила глаза к вечернему небу.
- Я – Вася Ласточкин! Мы виделись десять минут назад. Помнишь?
- Дедушка, - ответила девушка Аня. – Я отведу тебя домой. Ты же в этом районе живешь? И забыл свой адрес? Ты не волнуйся – это обычное дело при старческом слабоумии. Я помогу. Давай потихонечку…
«Она всегда была доброй, как та девочка», - подумал Василий.
Он понял, что ему не поверят. Ну, можно, конечно предъявить паспорт, штрих-код на запястье, другую биометрию… но зачем травмировать человека? «Она и так уже ошалела от своего внезапного омоложения», - подумал Вася Ласточкин.
- Не надо, - ответил он. - Лучше послушай, что я скажу. Это касается того чудесного, что только что с тобой случилось.
Анюта вмиг утратила деловитость по поводу помощи старикам. Она захлопала своими пушистыми ресницами, от которых когда-то балдела вся школа.
XI
- Верь мне, - торопливо заговорил Василий. Он боялся, что их прервут - господин полицай, например, или еще кто-нибудь… мало ли. – Ты действительно стала семнадцатилетней. Это не обман. Это такое доброе волшебство с помощью часиков. Не спрашивай меня, какие это часики. Это сделал я. Но твой новый возраст – правда.
Аня не стала спорить. Похоже, она уже проверила – с помощью зеркала и опроса толпы. (Или, – другой вариант, – решила, что сумасшедших стариков лучше не злить).
- Вот и хорошо, - сказал Вася. – Теперь ты молодая. Тьфу. Ты - юная! Часики сказали, что ты можешь родить человека. И не просто человека, а Человека! Так сделай это! Роди этого самого гения, который сможет спасти… вывести нас из ж… - тут Вася осекся. – Из нашего солнцеподобного благополучия, - закончил он.
- Поняла вас, - сомнамбулически ответила Аня. – Я пойду?
«Не бойся отпускать ее, - неожиданно вякнули разбитые часики из Васиного кармана. – Твои слова уже отпечатались в ее ДНК и ее так называемой «душе». Она все сделает, как надо».
«Думаешь? - пробурчал Вася. – А ей действительно семнадцать? Это не гипноз?»
«Ей действительно семнадцать, и это не гипноз. Зуб даю, - сказали часики. - У меня есть зубья в механизме. Если не получится, отламывай все».
«А как этот гений, которого она родит, нас спасет?» - задал мысленный вопрос Вася.
«А я почем знаю? – часики в его кармане как бы пожали плечами, которых у них не было. – Наверное, так: он напишет теорию, нарисует дорожную карту, займется просветительской работой, соберет много-много единомышленников… завоюет поддержку податного населения… пардон. Народа. Это нелегко. И небыстро. Но быстро – только кошки родятся», - закончили часики свою тираду.
- Поверим, - тихо проговорил Василий. – Больше ничего не остается.
«Остается, - немедленно отреагировали часики. – Вариант два. Вам самим заняться тем же самым. Может, проснетесь уже, а?»
- Гм, - сказал Вася.
«Вот-вот. Дороги, которые мы выбираем», - сказали часики.
- Я пойду, - повторила Аня.
- Иди, - сказал Вася.
- «И медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша шелками и туманами…» - сказали часики.
XII
Аня небыстро, но уходила прочь.
«И в ее памяти тоже всё сохранится. Она поймет. Завтра поймет, - заявили разбитые часы из Васиного кармана. – Твоя жертва – вовсе не коту под хвост».
«Очень хочется верить», - ответил Вася часам.
«Через год проверишь», - предложили часики.
«Я не доживу».
«Доживешь. Гарантия Вселенной», - как-то очень серьезно сказали часы.
Вася провожал Анюту взглядом, пока толпа не скрыла ее спину полностью.
Потом повернулся и пошел домой.
КОНЕЦ