Глава 10 Новая жизнь

Был конец 80-х.

- Мамке опять молока не досталось, - пожаловался Ярик Сашко. – А отец променял, блин, наши талоны на мясо, яйца и мыло, на талоны на сахар. Он самогон гонит, а нам жрать нечего. Хорошо, что мамка успела отоварить остальные. Скорей бы сдох от своего пойла.

Ребята сидели в парке, под деревьями, вдалеке от остальных гуляющих и курили.

- Пойдём ко мне. Мама борщ сегодня обещала сварить.

- Настоящий? – оживился Ярослав.

- На сале, - кивнул Иващенко. – Ты же знаешь, она другого не варит. Потом можем мафон послушать. Я кассету «Pet Shop Boys» купил. Настоящую. Или киношку позырим. С Джекки Чаном.

В последнее время так было часто. Ребята гуляли немного после школы, а потом шли к Сашко, где мама Александра кормила их обедом. Продукты у них всегда были. Ярик не спрашивал откуда. Он понимал, что такой человек, как дядя Коля может достать всё, ну или почти всё. Такие как он всегда жили в достатке. В любое время. Наверняка, даже в блокадном Ленинграде высшие партийные чины никогда не голодали, в отличии от простых граждан. Пока была возможность, Ярик держался подле «кормушки». Но его цель была попасть в эту «кормушку», а не подбирать крошки с барского стола. И он сделает всё, что возможно, чтобы достичь желаемого. Даже пойдёт по головам, если нужно! Но не будет прозябать в той же клоаке, что и его родаки. В следующем году они пойдёт в девятый класс, после которого Ярослав планировал поступить в милицейский колледж. Но для этого нужно было подтянуть успеваемость. Если физру он потянет без проблем, то остальные предметы у него хромали. А ещё в следующем году он вступит в комсомол. В последнее время ходили слухи, что скоро всё могут отменить. Но Ярик в это не верил. Такую систему рушить нельзя, как и нельзя прекращать войну с Западом. Не так давно по телику рассказывали про какую-то девчонку из Американских Штатов, Сара Джон, кажется. Она, как бы написала письмо лидеру компартии Союза, что дети у них в стране хотят мира и дружбы с советскими ребятами. Ага, так мы и поверили. Нельзя её приглашать к нам в страну. Девчонка может оказаться шпионкой. (Прим. Сара Джон – прототип Саманта Смит)   

Ребята уплетали борщ и смотрели телевизор. У Иващенко их было два. Один – цветной, с видеомагнитофоном, ГДРовский, который находился в просторной гостиной. И один чёрно-белый переносной. Он стоял на кухне на трёхкамерном холодильнике. Шёл какой-то документальный фильм про Калининград и как он стал частью Советского государства.

- А у меня там тётка живёт, - вдруг сказал Сашко. – Сестра матери. Она туда уехала учиться и вышла замуж за поляка.  Влодзимеж Каминский. Он работает в госкомитете безопасности Калининградской республики, вторым заместителем. Кстати, я думаю, может быть поеду туда поступать в институт федеральной службы безопасности. Только вначале в армии отслужу. Если хочешь, можем вместе подавать документы.  

Ярослав очень удивился. Они учились только в восьмом классе, а Сашко уже думал об институте. И звал его с собой. Но сможет ли он сдать вступительные экзамены? Наверняка там очень строгий отбор. Но Александр поступит. Он был почти отличником, имея четвёрки только по физике и химии. К тому же имея такого дядю, как второй заместитель начальника госкомбеза Калининградской республики.

- И не переживай, я тебе помогу подтянуть оценки. Мы же друзья. Я бы хотел учиться вместе с тобой.

Макаров сделал вид, что задумался. Но предложение товарища его безмерно возбудило. А вдруг и правда он сможет поступить на разведчика? Колледж милиции – это, конечно, здорово, но там придётся долго доказывать и показывать, что он чего-то достоин. А тут сразу выйдешь офицером и впереди только открытая дорога наверх! К власти. А уж он сможет ею правильно распорядиться.

С того дня Ярик почти поселился в квартире Иващенко. Домой приходил только ночевать. Отец негодовал, но уроки бокса в школьном кружке не прошли даром. Михаилу оставалось только тихо возмущаться, после того, как однажды получил от сына хороший хук. Иногда он отыгрывался на жене, когда Ярослава не было дома. Но после того, как Светлана угодила в больницу с сотрясением мозга, и соседи пригрозили, что сообщат в милицию, немного поутих. Он начал больше пить, совершенно не следил за обой.  Ярославу на это было наплевать. Как и было всё равно на мать. У него была цель. И он, во что бы то ни стало должен был её добиться.

Прошёл год, за который страна кардинально изменилась.

Беленко умер, а его пост занял Крючков Борис Сергеевич. Из телевизоров стали слышны речи о большом Переделе. Что страну нужно менять, что ей нужно двигаться в ином направлении – либеральном. Нужно брать пример с Запада. Что «Невидимая» война должна закончиться. И первым шагом к этому был вывод наших войск из Афганистана и ввод туда Западных миротворцев.

Ходили слухи, что Борзой или Крючкотворец, как называли в народе Крючкова, может объявить себя президентом. Кто-то его уважал, но были некоторое, которые его побаивались и говорили, что тот ещё натворит бед. В противовес компартии появилась новая организация «Свободные либералы», которая ещё не имела силы, но у которой уже начали появляться поклонники по всему Союзу. В балтийских республиках и на Дальней Востоке начали поднимать голову борцы за национальные ценности. Свои ценности, не союзные. В общем, ветер перемен уже потихоньку бередил умы граждан. И у многих появилась надежда на то, настоящее светлое будущее, которое им когда-то обещали.  

В девятом классе, как только Ярославу исполнилось четырнадцать, он подал заявление на вступление в комсомол. Одним из первых. В это же самое время Ярик сдружился с Шуркой Аракчеевым. Всю неделю Ярослав показывал примерным мальчиком. Учителя удивлялись, что тот взялся за ум, перестал балагурить в школе, избавился от троек. Но мало кто знал, что по выходном этот самый примерный мальчик вешал школьную форму на вешалку, надевал спортивный костюм, брал биту и шёл на встречу с Аракчеем. Старший брат его – Олег Матеев (мать Аракчея была второй раз замужем) – Матвей, руководил группировкой малолетних пацанов. Самому парню было уже двадцать два, после армии он полтора года успел отсидеть в колонии общего режима за угон «Москвича». Выйдя на свободу, собрал вокруг себя подростков от 12 до 18 и стал промышлять рэкетом, держа в страхе небольшой рынок, где торговали всяким китайским барахлом и контрафактными сигаретами.

По вечерам Ярослав начал ходить в подпольную качалку, где продолжал заниматься боксом. Благодаря этим занятиям и занятиям в школьном кружке, мальчик даже сумел взять кубок по городским соревнованиям среди школьников. Он понимал, что такая вещь – это плюс в его копилку по пути к успеху.

В свои четырнадцать он смог завоевать уважение Матвея и из «шестёрок» быстро стал координатором, перескочив ступень «малолеток», ребят 15-16 лет. Как выяснилось, у Макарька оказались очень хорошие организаторские способности, а для тех, кто попробовал возмущаться, тяжёлый кулак. Таким образом он, Макарёк, завоевал себе в группе уважение. Да, некоторые его недолюбливали и даже ненавидели, но открыто никто ничего не говорил, так как не хотел снова почувствовать вкус собственной крови.

И вот уже к концу девятого класса случилось то, что Макаров Ярослав из комсорга класса был выдвинут в комсорги школы, а Макарёк стал смотрящим на рынке, который хорошо разрастался и постепенно превращался в своего рода замкнутое пространство со своими внутренними законами. Простые москвичи не знали, что твориться в «кулуарах». А если бы узнали, то поспешили бы уйти прочь и вызвать милицию. Хотя и милиция была вся схвачена (ей хорошо платили) и тоже контролировала жизнь внутри «Перловки», как прозвали рынок в народе. (Прим. «Перловка» - это сборное понятие рынка начала 90х. Ни к какому рынку в Москве не имеет отношения)

Как-то в конце мая в летней кафешке возле рынка Макарёк сидел с Аракчеем. Пили пиво. Было воскресенье. Солнце уже по-летнему пригревало. Завтра был первый экзамен. Но Ярик не беспокоился. Он знал, он был уверен, что сдаст русский на пять. Сашко его хорошо натаскал. Мальчик затянулся сигаретой и выпустил дым.

- Я бы на твоём месте тоже подумал, что дальше, Шурка. Думаешь всю жизнь этим заниматься?

- А чем не малина.

Макаров усмехнулся. Мелкие мечты у его товарища. Менты борзели и могли в любой момент прикрыть их лавочку.

- Мусора наглеют. Ты не чуешь?

- Порежем кого-нибудь, поумерят пыл, - Аракчеев смачно сплюнул. На него посмотрела какая-то женщина, но он так зыркнул на неё, что та поспешила убраться подобру-поздрову, ничего не сказав нагловатому подростку.

- Будут другие. Не, Аракчей, я бы на твоём месте сам ментом стал. А потом бы крышевал.

- Ты чё, в мены решил податься?

Макаров покачал головой.

- У меня немного другие планы, - задумчиво сказал он. – Ты не бзди, я не свалю никуда. А тебе посоветовал бы пойти учиться. В юр.колледж или милицейский. Если у тебя есть голова, то ты должен понять, что ментом быть лучше, чем братком.

- Чем лучше-та?

- Если не хочешь рано или поздно загреметь…

- Ты поэтому водишься с Хохлом? - Сашко за глаза все называли хохлом, из-за его отца. – Думаешь, раз его папаша партиец, то выслуживаясь перед ними ты сможешь…

- Заткнись! Я не выслуживаюсь. Если ещё раз скажешь такое, не посмотрю, что ты брат Матвея, зубы повыбиваю. Понял?

- Ладно, проехали, - Шурка откинулся на пластиковом стуле, последний раз затянулся сигаретой и, бросив бычок на асфальт, затушил его кроссовком.

- Вообще-то для этого есть пепельницы, - усмехнулся Ярик и затушил свой окурок в ней.

- Культурный какой, - пробормотал Аракчеев. – Ты и правда думаешь, что всё это не рухнет рано или поздно к ебеням?

Ярослав понимал, о чём говорил друг. О всей системе Советов, которая уже трещала по швам. «Невидимая война» почти сошла на нет. В страну всё больше и больше проникали Западные идеалы, по Главной Площади страны уже гуляли американцы, а на «Перловке» начали торговать китайцы и вьетнамцы. Это были наибеднейшие люди, которые приезжали из свои стран и становились практически заложниками Матвея. Он облагал их таким зверским налогом, что им приходилось жить прямо на рынке, в специальных подсобных помещениях, оставшихся ещё с дореволюционных времён. Поговаривали, что раньше в них находилась приходская школа, потом детдом для беспризорников, который позже перепрофилировали в какой-то техникум для трудных подростков, но пришедшие в страну перемены заставили тот закрыться. А рядом как раз начал процветать рынок. Помещения теперь использовали как складские, а в части из них жили «гости из Азии», как их называли. А ещё на рынке можно было спокойно без проблем снять проститутку. Если было чем платить. Они были на любой вкус. От девочек-лолит, до дам бальзаковского возраста. Были славянки, чёрные, узкоглазые.

Ярик понимал, что даже в складывающейся ситуации нужно быть ближе к власти, даже если вдруг однажды придут «иные». Нужно было уметь подстраиваться под обстоятельства, так как кгбшники или кто придёт на их замену нужны будут всегда, при любом раскладе и от них многое зависит, даже сейчас.

- Не важно, рухнет или нет. Силовики нужны всегда. При коммунистах, социалистах, даже грёбанным либералам нужны органы правопорядка. И я думаю, что лучше быть в структуре, чем вне её.

Аракчеев пожал плечами, хотя чувствовал, что в словах друга есть доля правды. Его брат ходил по тонкому льду, не имея «крыши» там, наверху. А значит, его в любое время могли прикрыть.  И надолго, если не навсегда. И в места не столь отдалённые. И это будет уже не колония поселения, а что-то посерьёзнее. Это вам не по пьяни угнать соседский автомобиль и разбить его.  При этом на удачу остаться живым, отделавшись лишь лёгкой ЧМТ и переломом двух рёбер.

Спустя какое-то время Аракчеев спросил:

- Может заглянем к девочкам, в салон?

Ярик понимал, чего хотел товарищ, но ему в данный момент было это не интересно.

На рынке находился массажный салон «Райское наслаждение». На рекламном щите была изображена худосочная мулатка возле кокосовой пальмы соблазнительно смотрящая на тебя. Качество картинки оставляло желать лучшего, но с этим не заморачивались. Главное, каждый второй знал, что за услуги оказывались здесь. За дверью стоял бритый налысо молодчик в вишнёвых слаксах, чёрной водолазке и массивной цепочкой под золото.  Залётных и празднолюбопытствующих он сразу и без разговоров разворачивал. Вхожи в салон были только свои, с района. Стоимость за час утех была пять рублей, половина из которых шла Матвею и его приближённым, которые пользовались девочками бесплатно.

- Иди без меня, - махнул рукой Макаров. Он собирался пойти к Сашко. Пусть у него уже всего было в достатке, у товарища он мог чувствовать себя человеком, а не скоробогатом, как называли в народе братков и им подобных.