Глава 6 Лидия Петровна

Ярослав мне нравился. Пусть он и был из неблагополучной семьи, на нём это почти не сказалось. Вон, Саша Аракчеев, отец которого был депутатом Верховного Совета народных депутатов, это да, тот ещё хулиган отъявленный. Если бы я имела какое-то право голоса, то я бы отправила этого мальчика не только в обычную школу, но даже бы в спцинтернат для шпаны, если бы такой существовал. Чует моё сердце, ничего хорошего из него не выйдет, пойдёт он по скользкой дорожке и может плохо кончить. Если, конечно не одумается вовремя. А вот Макаров, он другой. Да, его поведение тоже немного страдает, но он же не виноват, что что родился не в той семье. Спасибо Оксане Корнеевне, пристроила друга у Саши в нашу школу. Вот в кого я верю, так это в этого мальчика. Даже несмотря на слабую успеваемость, Макаров может добиться в жизни многого. И пусть двадцать третьего ему не повяжут галстук, в комсомол он вступит пораньше некоторых. Я бы с радостью позволила ему стать пионером именно сейчас, но против правил я идти не могу. Троечники не могут этого сделать в феврале. Только в мае.

Как же он сегодня старался. Речь написал, зачитал её. Очень правильную, кстати, речь! Давить эту буржуазную нечисть нужно, как тараканов. Я вот до сих пор не могу понять, почему товарищ Сталин в сорок пятом остановился на Берлине. Надо было захватить всю Германию!   Раздавили бы её нашим сильным коммунистическим сапогом. Сейчас бы Америка не пугала нас холодной войной, а тихо бы молчала в тряпочку. А этот их президент, бывший, наверняка второсортный, актёришка, дрожал бы, услышав имя Председателя Коммунистической Правящей Партии Советского Союза.

Времена сегодня наступили неспокойные, тяжёлые. Я чувствовала, что всё это может кончится нехорошо. То тут, то там то и дело слышишь о диссидентах-антисоветчиках; разного рода женщинах, именуемых себя феминистками. Все хотели перемен, даже посредственные певцы да певички, собирающиеся в подвалах и горланящие свои песни. Один такой вот музыкант живёт по соседству со мной. Парню двадцать пять лет, носит длинные патлы, заграничные джинсы, по вечерам часто к нему приходят гости. Я знаю, что он не служил в армии, но каким способом он смог откосить, этого мне не известно. По вечерам они ведут себя тихо, но иногда по выходным из его квартиры доноситься музыка. И слушают эти молодые люди вовсе не Кобзона и Лещенко. И вообще, можно ли назвать музыкой то, что доносится из их квартиры. Милицию я вызывать не решаюсь, ведь вроде бы они ничего не нарушают и по ночам не буянят. Но тип, этот Витя, ещё тот. А я ведь его знала ещё маленьким мальчиком. Хорошим он был ребёнком, порядочным, вежливым. Но вот когда ему исполнилось восемнадцать, родители уехали на Север, а потом купили кооперативную квартиру. В общем, с восемнадцати лет Виктор был предоставлен сам себе, родители в его дела не вмешивались. И когда-то хороший мальчик превратился в разгильдяя.

Я заполнила журнал, закрыла его и положила в ящик письменного стола. Сняла очки и потянулась. Времени было уже четыре часа вечера и нужно было собираться домой. Но в пустую квартиру идти не хотелось. Меня никогда никто не ждал.

Мне уже сорок. Девятнадцать лет назад я окончила Московский Педагогический с Красным дипломом. Я из семьи потомственных педагогов. Мои родители до сих пор преподают в РУДН, хотя и давно на пенсии. И я решила пойти по их стопам. Вернее, отец настоял. Когда я была ребёнком, я мечтала стать актрисой кино, учувствовала в школьной самодеятельности и очень неплохо пела. Мне безумна навилась Анастасия Вертинская и я очень хотела на неё походить. Но уже в десятом классе, когда я заявила родителям, что хочу поступать подать заявление в ГИТИС, отец вызвал меня на серьёзный разговор. Я помню, как мы с ним долго беседовали на кухне, попивая чай, после чего я выкинула из головы свои наивные мечты и твёрдо решила стать педагогом. О чём никогда не пожалела. Да, я продолжала участвовать в самодеятельности, студенческих концертах, но для меня это всё было несерьёзно. Впрочем, с третьего курса я полностью ушла в учёбу, так как понимала, что игра на сцене меня отвлекает. А я поставила себе цель и шла к ней. Помню, что ещё на втором курсе, в кружке самодеятельности я познакомилась с Владимиром. Вовчик, как его все называли. Он был старше меня на полтора года. Был весёлым и задорным. Что и скрывать, мне он нравился. И он тоже проявлял ко мне симпатию. Я знаю, что на него заглядывались почти все девочки из нашего кружка, но однажды он предложил проводить меня до дома. Потом мы погуляли с ним в парке. А на третьей нашей встрече он попытался меня поцеловать! Стыдоба, да и только! На улице, при людях! Я едва не сгорела со стыда. Я бы ему ответила, если бы это было дома, но не лавочке перед подъездом, где меня могли увидеть соседи. Потом ещё объясняй родителям, что я не веду себя, как уличная девка. И я с ним рассталась. Я думала, что ещё не время, что я ещё встречу хорошего человека, который возьмёт меня замуж. Владимир же, недолго горевал. Спустя какое-то время он начал ухлёстывать за первокурсницей, на которой женился через год. Она забеременела и больше я её не видела в институте.

Учёба отнимала всё время. Днём – институт, вечером – библиотека, по выходным зубрёжка тоже продолжалась. Потом был диплом, я даже иногда почти не спала ночами. И да, я добилась своего – с отличием окончила один из самых престижных ВУЗов страны и меня сразу же взяли работать в школу. Нет, конечно сию минуту в престижную школу я не попала, нужно было набраться опыта. Мне было двадцать пять, когда я познакомилась со Степаном. Он был на десять лет меня старше, и его сын учился в школе, где я тогда работала. Степан сказал, что был в разводе, но ребёнку всегда помогал. Мы начали встречаться. Что мне нравилось в этом мужчине, так это то, что он не спешил торопить события. Мы даже под руку не ходили. Гуляли в парке, ели мороженое, обсуждали любимые книги и их авторов. Этот мужчина был очень начитанным интеллектуалом и очень галантным, но всё равно по сей день я вспоминаю нашу встречу, как страшный сон.

Я знала, что бывшая жена Степана снова вышла замуж за статиста, работавшего в Большом театре. А потом всё полетело к чертям. Я вдруг каким-то образом, уже не помню, как, узнала, что человек, с которым я встречаюсь и уже мечтаю о скорой свадьбе, семь лет отсидел по 121 статье. У меня едва не случился сердечный приступ! И как Оля, эта умная, скромная женщина могла продолжать общаться со своим бывшим мужем и даже доверять тому ребёнка? Откровенно говоря, я была в шоке!  Конечно же, я с ним порвала, а через год меня пригласили в эту школу, где я и работаю по сей день.

С тех пор я была одинока. Впрочем, почему одинока? У меня были дети. И они были моей отдушиной. Вы спросите, почему я не завела кошу или собаку? Не знаю. Может, заведу, когда выйду на пенсию. Но мне кажется, что пока я стою на ногах, я буду работать в школе. Последнее время я начинаю задумываться о том, чтобы усыновить какого-нибудь ребёнка, чтобы в старости не быть одинокой. Но младенца я себе позволить не могу. А усыновлять уже школьника боюсь. Я вижу таких вот ребят каждый день и у каждого из них уже состоявшийся характер, даже у семилеток, которые идут в первый класс. А если мальчик или девочка, кого я вдруг решусь привести домой не будет любить меня как родную мать? Вдруг это окажется какой-нибудь мальчишка, типа Аракчеева? Что тогда? Обратно сдавать ребёнка в детский дом? Это же будет психологическая травма, как для него, так и для меня. Родители очень хотят внука или внучку. Но как они себе это представляют? Мне идёт пятый десяток. Кому нужна старая дева? Да и я не вижу одиноких достойных мужчин моего возрастав своём окружении. А выходить замуж за алкоголика или хуже того, за уголовника, как Степан, нет никакого желания. Простите. Есть, конечно, вариант, переспать с женатым мужчиной. Пытался тут за мной приударить один, когда я только пришла в эту школу. Как же это мерзко! Нет, лучше останусь одинокой старой девой, чем это вот всё.