Я хочу изменить свою жизнь. Я не хочу сидеть взаперти. Хочу дышать воздухом, наслаждаться жизнь, радоваться чему-то. А этот дом я уже просто ненавижу. Он стал для меня тюрьмой, которую я должна обслуживать.
Сегодня приехала мама, чтобы посидеть с Павликом, а Олег, как обычно, отвёз меня к психологу. Вот только я не пошла на сеанс. Подождала, пока муж уедет, написала сообщение психологу, что не смогу прийти, а сама выдвинулась в сторону парка.
Давненько мне не приходилось ходить пешком. Почти сразу заболели ноги, а туфли показались ужасными деревянными колодками. Но я всё же добралась до парка и сразу же присела на ближайшую лавочку, вдохнула полной грудью и попыталась расслабиться.
Рядом играли дети, постарше, чем Павлик. Они всё время шумели, смеялись, а мне отчего-то становилось грустно. В них столько радости, никто не капает им на мозги, ничего не запрещает, их смех искренний, их глаза горят.
И мне вдруг стало невыносимо жалко себя. Потому что я уже не могу испытывать таких чистых эмоций. Психопат и из меня вытравил все чувства. И теперь от меня осталась одна пустая оболочка, которая только и может, что сидеть на скамейки и безучастно смотреть, как радуются другие.
Из глаз текли слёзы, но никому не было до меня дела. Люди проходили мимо, смотрели сквозь меня, словно я призрак какой-то, тень бесплотная, а не человек. Ни один не подошёл и не спросил, что случилось. Наверное, я выгляжу настолько отвратительно, что даже ни у кого сочувствия не вызываю. Будь на моём месте заплаканная юная девушка, тут же бы выстроилась очередь из утешителей. А тридцатилетняя обрюзгшая тётка с сальными волосами недостойна даже жалости...
Не знаю, сколько так просидела. Даже не сразу заметила, что в сумке разрывается телефон. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, кто звонит. Мне звонить может только один человек. Олег.
— Почему трубку не берёшь? — тут же спросил он, едва нажала кнопку ответа.
— На сеансе была, — тихо ответила.
— Чем ты там занималась на сеансе? Такси вызывай и езжай домой.
Он отключился. Приказ отдан. Он и не думает, что я могу ослушаться.
Мне так не хотелось возвращаться в этот ужасный дом, но мне больше некуда идти. Нет выбора.
Я вызвала такси через приложение, машина подъёхала быстро, и уже через несколько минут я стояла у калитки. Стояла и медлила, не желая входить. И всё же мне некуда отступать.
Он сейчас будет кричать, потому что я дала повод. Я знала это, ведь каждый раз, когда я возвращаюсь домой, он кричит.
— Ну, и где ты, сука, шлялась? — с порога спросил он.
— У психолога была, — голос мой звучал глухо, будто не желал выходить из глотки.
— Врёшь. У тебя сеанс закончился час назад. Кому ты тут втираешь? — в его голосе ощущалось столько злости, будто каждым словом он бил меня.
— Нигде я не шлялась! — мне стало страшно. Он когда орёт, нависает надо мной, и я не могу ему противиться. Начинает казаться, что он просто меня сейчас проглотит.
— Такси оплачивается с моей карты, сумма списаний всегда одна и та же, а в этот раз была больше. И не ври про пробки! Их не было!
— Что ты меня отчитываться заставляешь? Не знаю я, почему такси стоило дороже. Может, тариф поменялся. Не знаю! — дома должна была находиться моя мама, она бы прибежала на шум. Она ведь должна была меня слышать.
— С кем ты была? Покажи телефон!
— Смотри! — я вытащила мобильник сунула ему в лицо. — Нигде я не была! Где мама?
— Уехала час назад!
Он взял мой телефон и стал рыться в переписках. Но я всегда всё удаляю. Он ничего не найдёт.
— Павлик... — стало невыносимо страшно. Если он был один с сыном, он мог сделать с ним всё, что угодно! Забыв разуться, я забежала в комнату к сыну и увидела, что тот сидит на полу и гладит щенка. Присев на корточки, тут же осмотрела его. Но никаких следов не обнаружила.
— Ты чего делаешь? — в дверях появился Олег. — Ты думаешь, я час посидеть с Пашкой не могу? Чего ты там проверяешь?
— Ничего.
— Так где ты шлялась два с лишним часа? И с кем?
— Ни с кем. Сидела в парке и думала.
— Какого чёрта ты мне всё время врёшь?! — он вдруг схватил меня за руку и с силой сжал.
— А разве тебе можно сказать правду? Ты всё время орёшь!
— Ору, потому что ты мне все нервы попортила!
— Не надо при Павлике! — сын тоже боится криков, он заплакал, а щенок заскулил.
— Вспомнила, тварь, про сына! А как шляться где-то полдня, ты о нём не вспоминала. Ты мне изменяешь? — прошипел он и дёрнул меня за руку на себя. — Убью ведь, — и я не на миг не сомневалась, что именно так он и поступит.
— Пусти! — пискнула.
Он ослабил хватку, и я вырвала руку.
— Даш, просто врать зачем? Ну, позвонила бы, сказала, что в парке гуляешь? — голос его вдруг изменился, стал мягким, почти ласковым. — Что я должен был подумать?
— Всё, что угодно! Но ты — озабоченный псих! Раз не пришла домой, так сразу изменяю. И ты когда-нибудь убьёшь меня, только потому, что тебе показалось!
— Ну, хватит, — отмахнулся он так, будто это я ему нервы мотаю, а не он мне. — Меня ты избегаешь, выдумываешь ерунду всякую. Конечно, я думаю, что у тебя просто есть другой. А что ещё может быть?
Мне стало так больно и обидно, что я зарыдала в голос. Да с кем я могу ему изменять? Кто на меня позарится? Я же теперь страшная, в зеркало противно смотреться!
Оттолкнув его, я побежала в ванну, чтобы там, как следует, поплакать.
Я знала, что всё это время Олег стоял под дверью. Слышала его шаги. Несколько раз он стучался и просил выйти.
— Даш, ну, давай помиримся, — я знала, что ему просто надоело орать. И теперь он хотел сделать всё так, как было. Вот только это возможно только в сознании психопата. Он ведь ничего не чувствует. Ему плевать. Даже если я сейчас перережу себе вены в ванной, он ничего не ощутит. Ему даже стыдно не станет за своё поведение.
И всё же я не могла прятаться вечно. Вспомнила про Павлика, его ведь никто, кроме меня не успокоит.
— Даша, просто объясни, ты чего добиваешься? — снова подошёл ко мне Олег, когда я успокаивала Павлика.
— Ничего, — соврала я.
— Ты говорила, что у тебя депрессия. Я тебе нашёл психолога. Что тебе ещё не хватает?
— А ты не видишь? Ты постоянно меня подавляешь. Ты орёшь на меня! Я тебе не обслуга!
— Да какая из тебя обслуга? Ты посмотри, какой ты бардак развела. Да ты ж посуду моешь только перед едой.
— Потому что с тобой у меня нет никакого желания что-то делать! Из-за тебя я в депрессии! Из-за тебя я не хочу следить за собой, потому что ты меня уродиной обзывал!
— Да я никогда... — он так натурально копировал эмоции, округлял глаза, будто бы я несправедливо обвиняла его.
— Ты сам не помнишь, сколько гадостей говоришь мне. Я устала. От тебя устала!
Больше в этот день мы не разговаривали, но меня радовало, что он хотя бы не орал. И всё-таки дальше так продолжаться не может. Он сведёт меня с ума.
