Глава 16 Прощай, королева…

Подливать отцу зелье оказалось на удивление легко. Гнес добавлял его за ужином, в еду или вино. Прошло уже больше трёх месяцев, и пока не было видно никаких изменений, но Асмун уверял, что всё так, как и должно быть, и скоро зелье даст о себе знать. И в один из вечеров это случилось…

Вся семья собралась в гостиной: Гнес, как обычно, сидел, уткнувшись в книгу, порой отвлекаясь на Нео, который с восторгом изучал новые магические часы, подаренные отцу каким-то колдуном, а Эрвейн и Кармина обсуждали план постройки нового водохранилища. Король поднялся с дивана и потянулся за водой, и тут ему стало плохо: он пошатнулся, и, побледнев, рухнул обратно, теряя сознание. Все тут же бросились к нему. Девушка и Нео схватили его руку, а Гнес, присев на корточки, заглядывал отцу в лицо. Через пару минут Вейн открыл глаза.

— Милый, что с тобой? — тут же спросила королева.

Мужчина потёр рукой висок и чуть приподнялся, облокачиваясь на спинку дивана.

— Вы чего? Почему вы все так на меня смотрите?

— Папа, ты потерял сознание, — Нео бросился на грудь отцу, — я испугался… ты всех нас напугал!

— Правда? — он удивлённо посмотрел на Кармину, и по её лицу понял, что так и было. Вейн погладил младшего сына по голове. — Прости, дорогой, наверное, я устал. Видишь, со мной уже всё в порядке. Пойдёмте-ка лучше ужинать!

— Но… отец, мы уже ели, полтора часа назад, — сказал Гнес, и теперь уже он заслужил удивлённый взгляд короля.

В комнате воцарилась тишина, а потом Кармина взяла Нео за руку, и оттащила от отца.

— Так, ты идёшь спать, — сказала она, строго смотря на мужа, а затем потянула его на себя, — видимо, ты и правда устал. И завтра никаких дел, уж я прослежу!

— Как скажешь, моя королева, — улыбнулся мужчина, и без возражений пошёл за ней.

— Гнес, папа… он правда просто устал? — Нео всё так же взволнованно смотрел на закрывшуюся за родителями дверь.

— А что ещё это может быть? Он же сказал, что всё в порядке, немного поспит и отдохнёт, и всё будет в порядке, — обнял юноша обеспокоенного брата.

С того дня король больше не терял сознание, но периодически стал о чём-то забывать. Он мог не вспомнить, что назначил кому-то встречу, а потом удивлялся, когда этот человек приходил. Мог целый день провести, разбирая бумаги, а на следующий день взять их и просматривать снова, совершенно позабыв, что уже закончил с ними вчера. Однажды он забыл про их с Нео занятие, и мальчик, три часа прождав отца в тренировочном зале, отправился его искать, и нашёл в саду: король стоял посреди опавших листьев и голых веток и не помнил, как он здесь оказался. И именно в тот момент, когда младший сын заплакал, и кинулся к нему, Эрвейн понял, что пора поставить в известность советника Длона, а по совместительству королевского лекаря.

Длон изучал состояние короля больше месяца: утром, днём, вечером и даже по ночам, но, как и говорил Асмун, ничего найти так и не смог. Советник даже провёл тесты на всевозможные яды, хотя никто и не верил, что кто-то мог отравить короля. Но и тут не было никаких результатов, и тогда он пришёл к единственному выводу: такое расстройство и проблемы с памятью встречаются у пожилых людей, и хоть король для этого был ещё слишком молод, других болезней Длон не видел.

Больше всех болезнь короля опечалила Кармину: всегда жизнерадостная и весёлая женщина изменилась на глазах, став мрачной и замкнутой. Единственные, кому она время от времени продолжала дарить искреннюю улыбку, были её муж и сын. Ещё Гнес заметил, что она стала придирчивей, строже и как будто старше. И самым неприятным для принца оказалось то, что когда король «плохо себя чувствовал», все ждали решений именно от неё.

Эрвейну становилось хуже, уж Гнес-то замечал любые изменения. В начале весны, ясным, но ещё холодным днём, Нео примчался к нему в библиотеку, и, бросившись на пол перед креслом, обнял колени брата.

— Гнес… Гнес, он не узнал меня… — мальчик рыдал и сильнее сжимал ноги юноши,— он смотрел прямо на меня и не узнавал!

Гнес потянул его на себя, но Нео лишь сильнее вцепился в него, и тогда ему пришлось сползти на пол к мальчику.

— Нео, ну что ты? Посмотри на меня, — он взял лицо брата в ладони, — расскажи мне, что случилось?

— Мы… мы занимались. Папа читал, а потом вдруг резко замолчал и стал смотреть в одну точку. Я подошёл к нему, а он… он как будто не видел меня. И его глаза… знаешь, они были не такие синие, как обычно, они были тусклыми! Я коснулся его плеча, и он, наконец, посмотрел на меня, и спросил: «Кто ты?» — Нео опять всхлипнул. — Я… я так удивился, и смог сказать только «Нео». А он в ответ: «Кто такой Нео?». Гнес… Гнес!

 — Но потом? Нео, потом он узнал тебя? — Гнес слегка встряхнул мальчика, заставляя взять себя в руки.

 — Да… да, потом узнал. Но он даже не понял, что несколько минут смотрел на меня, не понимая, кто перед ним! Гнес, что с ним? Почему все вокруг молчат и не говорят мне? Ни мама, ни советник Длон, ни сам папа! А ты? Ты знаешь? Или ты тоже будешь молчать?

— Нео, отец болен…

— Это я и сам вижу! — выкрикнул мальчик, перебивая брата. — Я что, слепой? Я спрашиваю о другом, что с ним? Чем он болен? Когда Длон его вылечит? И его… его вообще можно вылечить?..

— Конечно! — Гнес потянул мальчика к себе, и заглянул ему в глаза. — Конечно же! Его вылечат, Нео. Разве может быть по-другому?! 

Тяжело… Как же тяжело! Он не знал, что врать Нео будет так сложно, особенно когда эти серебряные глаза смотрят на него с таким доверием и надеждой. Он никогда не врал ему раньше, во всяком случае, никогда так… Сейчас Нео вызывал в нём отвратительные чувства, и ему впервые захотелось оттолкнуть мальчика от себя. Юноша прямо ощущал, как его сковывает что-то липкое и противное, проклятые чистые и невинные глаза заставляли его чувствовать себя предателем. Гнес отвернулся и встал – лишь бы не видеть лица Нео, лишь бы не ощущать себя так! 

С того дня прошло пару месяцев, а состояние короля перестало ухудшаться. Да, у него случались «провалы», но они были стабильны. Как говорил Асмун, такое должно происходить, если прекратить употреблять зелье, но Гнес лично каждый день подливал его в отцовскую еду, и видел, как тот ест.

— Асмун, ты нашёл, что идет не так? — Гнес упёрся руками в стол. — Ты уже месяц пытаешься понять, но мы не пришли ни к каким результатам, просто застыли на одной точке.

— Если я скажу, что у меня есть предположение, такой ответ вас ведь не устроит?

— Всего лишь предположение? — взвился принц.

— Ну я ведь не могу пойти и осмотреть твоего отца! — тоже теряя терпение, воскликнул колдун. — Простите, — сказал он тише.

— Давай своё предположение, — Гнес упал на стул.

— Это эльфийка.

— Что?

— Я учёл все факторы, снадобья, лекарства и даже магию, от моего зелья ничто не должно было помочь. Но я не имею представления об эльфийской силе, так что единственное предположение – это дело рук королевы. Она как-то блокирует зелье, или снижает его эффект.

— И как тогда, чёрт побери, обойти её магию?

— Можем попробовать увеличить дозу, но в этом случае я не знаю, какие будут последствия.

— Давай рискнём, — задумчиво глядя в сторону, проговорил Гнес, — у нас не так много времени.

С увеличенной дозой состояние отца вновь стало ухудшаться, и к концу весны он практически перестал покидать свою спальню, а Кармина металась между ним, сыном, и королевскими обязанностями, которые обрушились на неё. И тогда Гнес решил предложить ей свою помощь. Это не было поступком доброй воли, во всяком случае, не полностью, он должен был показать всем, что может заниматься делами государства, и не просто может, а что он именно тот, кто в состоянии подменять отца и помогать ему. Гнес постучал в кабинет отца, и, так и не дождавшись ответа, через пару минут тихо вошёл. Кармина сидела за столом, заваленным бумагами, и лишь когда юноша подошёл достаточно близко, подняла на него глаза.

— Ты что-то хотел, Гнес?

— Может быть вам нужна помощь? Я мог бы разобрать какие-то бумаги. Я слышал, пришло много докладов о посевах, и несколько о наводнениях на полях, думаю, я мог бы…

— Не сомневаюсь, мог бы, — перебила она его, а потом прикрыла глаза и сжала руки в кулаки, — разбери всё, что лежит на этом столе, как закончишь, принесёшь на подпись отцу.

— Хорошо.

Королева встала, и поспешно вышла из кабинета. И всё-таки она стала странной… Гнес выкинул эту мысль из головы, и приступил к изучению документов. Почти всё здесь касалось сельскохозяйственных угодий, какие-то принадлежали короне, какие-то знати, но и с тех по осени будет собран налог. Его впервые подпустили к настоящим делам! То ли воодушевлённый своей первой ответственной работой, то ли благодаря тому, что он столько учился, юноша справился со всей этой кипой бумаг за считанные часы. Рассортировав их и отобрав нужное, принц направился в королевские покои. Он теперь бывал там каждый вечер: вместе с Нео навещал отца, хотя брат практически оттуда и не вылезал. 

Юноша вошёл в спальню, но ни отца, ни Кармины, ни Нео здесь не оказалось. Он сложил бумаги на стол, и подошёл к окну. Лето уже вовсю подступало. Почти год… Целый год, как он продолжает травить отца. Если у него и возникали угрызения совести, то они были весьма недолгими, а вспоминая, почему он всё это начал, они и вовсе рассеивались. Из ванной раздался шум, и Гнес повернулся туда, собираясь войти, но, чуть приоткрыв дверь, остановился. Советник Длон помогал его отцу мыться, и это зрелище на секунду вызвало в принце жалость. Король сильно похудел, Гнес давно не видел его обнажённым, наверное, последний раз ещё в детстве, когда они вместе купались в озере, но даже и так, не понять, что тело отца истощало, было не возможно.

— Давай, говори уже как есть, — прикрывая глаза, устало сказал Эрвейн.

— Ты слабеешь.

— Удивил! Думаешь, в другом случае мне бы понадобилась твоя помощь в принятии ванны? Скажи мне то, чего я не знаю. Мне ведь стало ещё хуже? Даже магия Мины больше не помогает…

— Ох, Вейн… Я перепробовал всё, но твоя болезнь… Я ведь уже говорил это, друг мой. Пора сделать это, ты и так собирался, так давай просто сделаем это раньше.

— Он ещё слишком мал. Я так надеялся, что впереди ещё есть немного времени.

— Рядом с Эрнеосом будет Кармина, она поможет ему. И я, и все остальные советники, мы будем рядом, он справится.

— Она… — король вздохнул и отвернулся, — Мина не сможет помогать ему долго…

— Вейн, если ты не назовёшь его наследником, пока ты ещё в своём уме, им останется первый принц.

— Я назову, Длон, назову. Только ещё немного… Дай Нео ещё хоть чуть-чуть побыть ребёнком.

Гнес тихо отошёл от двери, забрал со стола бумаги, и вышел из комнаты. Пожалуй, он занесёт их вечером, вместе с очередной порцией зелья. А ещё, похоже, пришло время избавляться от отцовских советников, и первым будет Длон.

-

— Так это он и есть? — восторженно прошептал Асмун, глядя на тончайшее лезвие.

— Он самый, — ответил Гнес.

Они с Асмуном пробрались в королевскую сокровищницу, здесь хранились самые древние, сильные, опасные артефакты и магические предметы, и конечно здесь был он – кинжал тьмы. В сокровищницу могли войти только короли-колдуны и их потомки, ведь вход открывался королевской кровью. Гнес взял кинжал за рукоять и посмотрел на него внимательнее. Он видел его много раз, но сегодня наконец-то собирались воспользоваться им.

— Ты уверен, что он сработает именно так? — с сомнением посмотрел на Асмуна юноша. — Из того, что я читал о нём…

— Не думаю, что даже у вас есть достаточно достоверные записи, — перебил его колдун, — уверен, ведь я с Мгваля, и я тёмный. Когда приспешники Принта сбежали туда, они хранили летописи о кинжалах как сокровище. Для тёмных эти кинжалы всегда имели особое значение. Тот, что хранится в вашей семье, принадлежал лично Принту, из всех четырёх он самый мощный, и он точно мог подчинять колдунов, делая их послушными марионетками.

— И ты сможешь? Сможешь им пользоваться?

— Да. Хотя с подчинением будет сложнее всего, и я, скорее всего, полностью уничтожу этого советника. После такого воздействия кинжала на разум и тело ни один долго не протянет.

— Да плевать мне на него. Они всё равно рано или поздно умрут. Ответь-ка, для того, чтобы пользоваться им, нужно знать основы тёмной магии? — спросил Гнес, вертя в руках кинжал, и Асмун кивнул. — Тогда тебе придётся научить меня.

— Как скажите.

-

Гнес распахнул дверь подземной лаборатории, схватил ближайшие к нему пустые флаконы, и со всей злости разбил их о стену, а потом обернулся к присутствующим.

— Вы это слышали?! Королева запретила кому-либо приближаться к покоям короля! Даже мне и Нео! Какого чёрта!? Она не имеет права не пускать нас к отцу! А когда я спросил, почему, она сказала: «Сейчас так будет лучше для его здоровья», и выставила у дверей стражу! Да как эта сука смеет!?

Несколько стекляшек, что стояли возле принца, разлетелись вдребезги – а вот это уже было не специально… Коэн тут же подлетел к нему, и сжал запястья.

— А ну-ка успокойся, ещё не хватало, чтобы твоя сила вышла из-под контроля. Это самое неподходящее для этого место, Гнес! Взорвёшь что-нибудь не то, и мы взлетим на воздух вместе с этой башней.

Принц глубоко вздохнул. Вообще-то, когда он шёл сюда, то не думал встретить здесь Коэна, разве он не должен сейчас тренировать детишек? Эти двое в последнее время всё чаще бывали вместе. Если бы Асмун был симпатичным, наверное, Гнес бы начал ревновать. От этой мысли он улыбнулся, и почувствовал, как сила внутри успокаивается.  Гнес перевёл взгляд в угол: там, на полу, сидел советник Длон. Он смотрел перед собой в одну точку совершенно пустым взглядом. С тех пор, как кинжал тьмы пронзил сердце этого человека, он стал безвольной, послушной куклой Асмуна, и делал только то, что ему велели, говорил то, что велели, даже двигался и ел, когда ему приказывали, всё же остальное время он сидел здесь, как сейчас. Жалкая участь.

— Сможешь вечером отправить его к отцу, с зельем? — спросил Гнес, кивая на советника, и садясь на стул.

— Смогу, вот только королева ведь хорошо его знает, что, если я скажу что-то не то? Она и так, похоже, подозревает, только не знает, кого, а он в таком состоянии… боюсь, она поймёт, что это уже не советник.

— И что же тогда делать? Длон единственный, кого она, наверное, подпустила бы к королю, — Гнес снова посмотрел на ничтожество в углу.

 — Ну, можете попробовать использовать личину, заодно и узнаем, как вы изучили основы тёмной магии.

— Притвориться им?

— Почему бы и нет? — к разговору присоединился Коэн. — Ты знаешь советника с рождения, его манеру говорить, его привычки.

— Ну давайте попробуем.

Вечером Гнес сделал всё, как показывал и учил Асмун: взял волосы советника и использовал их, чтобы надеть на себя его образ. Отражение в зеркале показывало, что он справился на отлично: на него смотрел мужчина лет тридцати, с тёмными, коротко остриженными волосами, узким лицом, длинным носом, тёмно-зелёными глазами и довольно мускулистым телом. Странно, хоть он и выглядел совсем иначе, принц не чувствовал никаких изменений в себе. Гнес отвернулся от зеркала: на это не было времени, у него всего около получаса, чтобы дойти до комнаты отца, дать ему зелье или убедить Кармину напоить короля, а затем вернуться обратно. Принц взял флакон со стола, и отправился в ту часть замка, где они жили. Когда он подошёл к дверям королевской спальни, здесь стоял только один стражник, и тот, увидев его, чуть поклонился.

— Добрый вечер, советник, — сказал он, — я доложу о вас королеве, подождите немного.

Мужчина негромко постучал, приоткрыл дверь, и вошёл, закрывая её за собой. Через пару минут Кармина вышла, а следом за ней и стражник, который встал обратно на свой пост.

— Длон, что-то случилось? — её голос был тихим и усталым, и как будто хрупким, как и она сама.

— Я хотел узнать, как состояние короля? — сказал Гнес, и тут Кармина резко посмотрела на него, и в её глазах он увидел удивление.

Девушка взяла его за локоть, и отвела в сторону от дверей.

— Все без изменений, Длон, или вы ожидали чего-то другого? — это было сказано холодно, слишком холодно, принц никогда не слышал от неё такого тона.

— Я приготовил лекарство, — юноша достал из кармана флакон, и протянул королеве, — попробуйте дать его Эрвейну, возможно, это немного поможет.

Девушка отвернулась к окну, и опёрлась руками о подоконник. Гнес даже было подумал, что ей нехорошо, она побледнела. Она простояла так несколько минут, а потом повернулась к нему, протянула руку, и забрала зелье.

— Спасибо, Длон.

Гнес поклонился и снова и посмотрел в её глаза – боль и осуждение, в них были такие боль и осуждение, что ему стало трудно дышать. Он ведь ничем не выдал себя, но она смотрела так, как будто знала… Так, как смотрела на него, когда он был совсем мальчишкой, и чем-то провинился. Но она не могла знать. Это невозможно. Гнес отошёл от неё на несколько шагов.

— Доброй ночи, королева, — тихо сказал он.

— И тебе.

Принц развернулся, и пошёл по коридору, пока не завернул за угол, а там прижался к стене, и схватился за грудь. Он стоял и вслушивался, вслушивался, но в коридоре стояла тишина. Он чуть выглянул из-за угла: королева стояла боком к нему, и сжимала в руках флакончик, а потом открыла его, и вылила содержимое в ближайший горшок с растением. Гнес отступил обратно. ОНА ЗНАЕТ!

Он добрался до башни Асмуна так быстро, как, наверное, ещё никогда не перемещался по замку. Задрав рукав кофты, он оторвал от запястья привязанные волосы советника.

—Ну как… — хотел было что-то спросить Коэн, но замолчал, увидев лицо принца.

— Она знает! Знает, что это был я, знает о зелье!

— Что?! Подождите, принц, это невозможно, — сказал Асмун.

— Она вылила его! Когда я отошёл за угол, она вылила его! И то, как она смотрела… она знала, что это был я, уж не знаю, как, но она знала… — Гнес схватился руками за голову, — от неё нужно избавиться! Теперь либо она, либо я. Но перед этим нужно окончательно лишить отца рассудка, потому что даже в таком состоянии за неё он уничтожит любого! Всё нужно сделать одновременно… одновременно …

— Гнес, — Коэн коснулся его руки, но принц отмахнулся.

— Я в порядке! В порядке… Нужно просто отвлечь её от отца, выманить оттуда, тогда я смогу дать ему большую дозу зелья, а её… её просто надо убить.

— Вот так просто? Убить? — Коэн взял его лицо в ладони. — Даже если не король, есть ещё советники, её убийство они так не оставят. 

— Длон… — пробормотал принц, — стражник видел, как холодна она была с Длоном только что, мы свалим её убийство на него. А он просто исчезнет. После таких известий король окончательно сойдёт с ума от горя, это то, что мы скажем другим. Асмун, ты займись советником, сделай так, чтобы его стали подозревать, прикажи ему повертеться около королевских покоев, так, чтобы его заметили слуги. Коэн, ты должен убедиться, что пойдут слухи. Остается только придумать, как выманить Кармину из покоев отца, хоть ненадолго…. Как заставить ее уйти оттуда?!

— Ну, как по мне, единственное, что может заставить женщину отвлечься от любимого мужчины – это её ребёнок, — задумчиво сказал Асмун.

— Нет! Никто не тронет Нео! Мы не станем причинять ему вред!

— Не такой уж и вред, Эргонес. Достаточно просто лёгкого отравления, он будет нехорошо себя чувствовать несколько часов, но это пройдёт, не останется никаких последствий. Ваш брат будет полностью здоров.

— Я не трону Нео! — зло прошипел Гнес, отстраняясь. — Только не его!

— Тогда придумайте что-то лучше, — Асмун взял две склянки: одну с прозрачной жидкостью, другую с зеленоватой, и вложил их в ладонь принца, — но если передумаете, первое – усыпляет, второе – вызовет недомогание.

-

Прошло два дня, два самых ужасных дня в его жизни. Гнес практически не спал, и толком не ел, он только ждал и боялся, когда же Кармина сделает свой ход, но ничего не происходило. Если бы она рассказала отцу, его, наверное, уже объявили бы предателем и бросили в темницу. Может, она не догадалась? Нет, в это Гнес не верил. Тогда она чего-то ждет?  Чего она ждет? Что она задумала? Принц сидел как на иголках, он боялся любой новости или известия, но девушка просто оставалась в комнате отца, не покидая её сама и никого туда не пуская. Она отказывалась даже встречаться с советниками, от чего по замку поползли слухи о том, что король совсем плох. Что ж, возможно, этим она лишь действовала на руку Гнесу.

Принц спустился к завтраку. Как и всегда в последнее время, они с Нео были здесь только вдвоём. Гнес посмотрел на мальчика, который без аппетита ковырялся в тарелке.

— Доброе утро, — сказал Гнес брату, садясь рядом, — чего такой мрачный?

— Привет. Мама и сегодня не вышла. Я ждал её под дверью, и просил впустить, но она лишь на секунду открыла дверь, поцеловала меня, и сказала, что поговорит со мной позже.

Гнес взял графин с соком и два стакана. Налив в каждый, он протянул один Нео, и мальчик не глядя стал пить, а у юноши сжалось сердце. Асмун поклялся, что с ним ничего не случится… Он верил, верил, но всё же смотреть, как Нео пьёт отраву, было страшно, и Гнес отвернулся.

— Если отцу станет хуже, мы об этом узнаем, Нео.

— Одна из служанок сегодня утром… знаешь, что она сказала другой? Что король совсем плох, — прошептал Нео, — но это же неправда, да? Мама говорила, что всё будет в порядке. Она ведь не могла нам лгать?

— Конечно, не могла, — Гнес встал, обошёл стол, и поцеловал мальчика в висок, — я буду в библиотеке, Нео.

Он и хотел бы почитать, чтобы отвлечься хоть немного, но строчки не давались ему, и буквы разбегались, а в голове разные мысли не давали покоя. Они всё обсудили не один раз, всё спланировали, не будет ни одного необдуманного действия. Так почему ему так тревожно? Ближе к часу, в библиотеку вошёл Коэн, и Гнес поднял на него вопросительный взгляд.

— Пора, — тихо сказал телохранитель, — Кармина покинула королевские покои.

— Что с Нео? — тут же спросил юноша.

— Его тошнит, как Асмун и говорил. Королева забрала его в южную часть замка. 

— В ту, которую отец выделил ей и Нео? Зачем? Она никогда там не жила.

— Это важно? Она оставила короля, тебе нельзя медлить.

— Да, ты прав, — Гнес кивнул, — передай Асмуну…

— Мы всё сделаем, Гнес, — перебил его Коэн, — делай то, что ты должен, или ты передумал?

— Нет. Уже поздно передумывать, мы слишком далеко зашли, — принц обошёл мужчину, и покинул библиотеку.

Стражников около двери Гнес даже не брал в расчёт, он усыпил их до того, как они его заметили, и беспрепятственно открыл дверь. Отец сидел на постели и смотрел на какую-то бумагу в своих руках, но услышав, что Гнес вошёл, повернул голову в его сторону.

— Гнес? Это ты?

— Да, отец, — юноша прошёл вглубь, и присел рядом с королём.

— Неужели ты так вырос? В моих воспоминаниях тебе только десять лет. Хотя Мина говорила утром, что с тех пор прошло уже немало лет, но всё же увидеть тебя таким взрослым странно. Нео тоже так вырос?

— Ну, не так, но да, ему уже тринадцать.

— Прости. Наверное, вам всем не по себе видеть меня таким. Тебе лучше было бы зайти, когда я буду в своей памяти, Мина сказала, что я всегда прихожу в себя рано или поздно.

— О чём ты таком говоришь, отец! Я приду к любому тебе. Разве семья не должна быть рядом и в болезни и в здравии?

Эрвейн потянулся к сыну, и обнял его, а Гнес замер от неожиданности. Когда отец в последний раз обнимал его? Он не мог такого вспомнить…

— Скажи, Гнес, я был вам с Нео хорошим отцом?

На кровать упал лист бумаги, который  отец до этого рассматривал — это был рисунок! Рисунок, который Гнес нарисовал лет в семь, на одном из занятий, на нём были изображены они: король и два его сына, один старше, с золотыми волосами, и второй, совсем кроха, с серебряными. Неужели он хранил его рисунки? Грудь Гнеса сжало от боли.

— Да, папа, — принц обнял отца, и почувствовал, как из его глаз потекли слёзы, — ты был хорошим отцом. Ты и сейчас хороший отец.

Он не знал, сколько они так просидели, но Гнес пришёл в себя, когда руки Эрвейна ослабли, и безвольно упали, отпустив его. Он посмотрел мужчине в глаза: они были блеклыми и ничего не выражали, смотрели куда-то в пустоту, отец был сейчас не здесь, больше не здесь. Юноша встал, налил в стакан воды, и добавил туда тройную порцию зелья. Хотел бы он всё вернуть назад, туда, где ему было семь, и Нео был совсем маленьким, туда, где отец любил их обоих одинаково, туда, где он не знал, что значит желать родного брата, туда, где никто ещё не думал, кто займёт чёртов трон. Но это невозможно. И остановиться уже тоже невозможно.

Гнес вернулся к отцу, поднёс стакан к его губам, и стал вливать зелье. Вейн глотал подсознательно, наверное, даже не понимая, что сейчас пьёт. Юношу снова сковала боль, он знал, что после этого отец уже никогда не сможет мыслить осознано, что его память уже никогда не вернётся, и что сегодня они говорили в последний раз. Он ещё будет жить, жить, как тень самого себя, как пустая оболочка, но это уже никогда не будет тот человек, которого знал Гнес. Когда отец допил всё до последней капли, юноша сполоснул стакан, поставил его на место, тихо вышел, и, уже удаляясь по коридору, снял чары со стражников. Сегодня ночью Нео будет много плакать, а Гнес будет его утешать… Сегодня ночью у брата останется только он…

-

Кармина провела с Нео весь день, к вечеру мальчику стало лучше, и он, измученный, уснул, а девушка отправилась проведать мужа. Гнес спустился в южное крыло. Когда эльфийка только приехала в Таул, и стала женой короля, как и положено, Эрвейн выделил ей часть замка, и официально южное крыло стало принадлежать королеве, но на деле же, за все эти годы она провела здесь от силы пару ночей, и то, когда мужа не было в замке. Почему же сегодня она расположила Нео здесь? Ответ на этот вопрос Гнес так и не нашёл, сколько бы не думал.

Юноша вошёл в небольшую спальню: она была пустой и холодной, практически никаких вещей, не то, что в королевской спальне, там всё было заставлено женскими штучками. Он не помнил, как выглядели покои короля до её приезда, не помнил, бывал ли он там вообще, ведь его мать жила очень далеко от них, как и он. Он переехал в главную часть замка только после свадьбы отца и эльфийки, кажется, это было её решение, она хотела, чтобы мальчик жил рядом с ними. Наверное, он многим ей обязан. Она никогда не была злой мачехой, никогда не относилась к нему плохо, никогда ничего не запрещала, и она родила ему Нео – его маленькое солнце. Уже только за брата он должен быть ей благодарен. Но всё же что-то не давало ему полюбить её, или хотя бы простить, и скорее всего сравнение – его мать за королеву не считали, его мать не имела ни голоса, ни власти. 

Гнес сел на постель, такую же неприветливую, как и вся эта комната, и стал ждать. Через полчаса он услышал лёгкие женские шаги, но она прошла мимо двери. Не нужно было даже гадать куда: конечно же, проверить Нео. Гнес слышал, как открылась дверь дальше по коридору, и, прикрыв глаза, снова стал ждать. Прошёл ещё где-то час, пока Кармина не пришла в комнату. Девушка молча посмотрела на него, и, подойдя к столику, сняла с запястий браслеты, а затем серёжки.

— И давно ты ждёшь здесь, Гнес? — наконец спросила она.

— Уже прилично. Я всё гадал, и так и не смог понять, почему же вы решили остаться сегодня здесь?

— А где ты планировал напасть на меня? В комнате отца, или в спальне Нео?

Эта женщина снова поразила его: она говорила об этом так спокойно! Её лицо ничего не выражало, ни беспокойства, ни страха, ничего!

— Как вы поняли? Или когда вы всё поняли? — спросил Гнес, вставая с постели.

— Слишком поздно, чтобы остановить тебя, или что-то изменить. Я начала подозревать тебя всего пару месяцев назад, а окончательно убедилась в тот вечер, когда ты стоял передо мной в образе Длона. И даже так я не хотела верить. Знаешь, я, наверное, могла бы понять, почему ты травил отца, ненавидел меня, советников, но я никогда не думала, что ты посмеешь навредить Нео. Но сегодня ты сделал это!

— С ним всё будет в порядке, он…

— Ты посмел тронуть его! — выкрикнула Кармина. — Он никогда не болел!  Ни разу в жизни! Он эльф! Эльфы не болеют! То, что не опасно для человека, может быть непоправимо для него!  И ты думал, я не догадаюсь? Я всё пыталась понять тебя, неужели ты так сильно ненавидишь нас с Вейном? Зачем? Зачем всё это?

— Ненавижу? — Гнес усмехнулся. — Ненависть здесь ни при чём. Вы хотели посадить на трон Нео! Отец решил сделать наследником его!

— Ох, Гнес… твой брат никогда не будет королем, — она печально вздохнула.

— Теперь уж точно.

Кармина устало прижалась спиной к столу.

— Дай нам уехать, я заберу Вейна и Нео на остров, и ты никогда нас больше не увидишь. Трон и Осирия будут твоими, как ты и хотел.

— Нет. Я похож на идиота, чтобы отпустить вас? А Нео уж точно никуда не уедет, — Гнес достал из-за пояса нож, — вы даже не станете сопротивляться, королева? Неужели так покорно примите смерть?

— Мне никогда не победить тебя, я не так сильна… Но тебя победят, не сомневайся. Ты думаешь, я не знала? Не знала, как ты смотришь на брата? Уже столько лет… Я уговорила Вейна отпустить тебя в Перию, чтобы ты был как можно дальше от Нео, пока не научишься контролировать свои желания. Я могла бы рассказать ему, но это разбило бы твоему отцу сердце. Когда я опасалась за сына, я столько раз думала рассказать, но ты снова и снова заставлял меня верить, что ты не так плох. Ты ни разу не навредил ему, защищал его, берёг, и я верила, что, наверное, ты действительно его любишь, как бы неправильна ни была твоя любовь. Я смотрела за вами, и видела, как и он любит тебя, не просто любит.. обожает! Ещё по-детски, и так невинно, и он всегда был тем, кто неосознанно останавливал тебя, заставлял быть лучше. Но ты перешёл черту, Гнес. Нео никогда не будет твоим! Когда-нибудь он узнает правду! Может, на это уйдёт не один год, но он узнает. И тогда он станет для тебя самым страшным врагом. Если ты оставишь его рядом с собой, Нео вонзит нож тебе в спину.

— Так не будет! — взвизгнул Гнес, и краем глаза заметил, как в его сторону с невероятной скоростью устремились заострённые ветви лимонного дерева, что стояло в углу комнаты.

Он успел отбить их в последний момент, когда одна уже была в сантиметре от его шеи. Ветви вспыхнули огнем. Кармина смотрела на него со злостью и презрением, пожалуй, за последнее время это была её самая искренняя эмоция.

— Вы всё-таки решили сопротивляться, королева? — Гнес вытянул вперёд руку, и девушка схватилась за горло, пытаясь вдохнуть воздух.

Он подошёл к ней, потянул её за волосы, и заставил смотреть в свои глаза.

— Он станет моим врагом? Возненавидит меня? Вонзит нож мне в спину? Если вы так любите своего сына, вам стоило молчать!  Если Нео не станет моим, то я уничтожу его. Пущу вашего красивого эльфёнка по рукам, его жизнь превратится в ад, и он будет мечтать о смерти!

— Ты чудовище, — прохрипела Кармина, и попыталась вырваться, смотря на него с животным страхом.

— Наверное, так и есть, — Гнес вонзил нож ей в грудь, приблизил губы к её уху, и прошептал, — прощай, королева…