Глава 11
Женя появилась из-за дерева бесшумно, как призрак.
— Пописала? — с ядовитостью окончательно и бесповоротно отвергнутого воздыхателя спросил Антон.
— Ага, — беспечно ответила Женя. — И, представь, сразу так хорошо и свободно...
Антон, злобно сопя, шагал вперёд, девушка легко шла рядом.
— Ты не сердись на меня, Тошкин, — заговорила она. — Ты на самом деле хороший мальчик… но у нас с тобой ничего не будет и не может быть, извини!
— Почему?
Девушка усмехнулась.
— Что тут непонятного? Ты мальчик. Милый, хороший мальчик, который никогда не станет мужчиной.
— Вот теперь я точно не понял! — Антон ухмыльнулся насколько удалось пошло. — Уж ты-то знаешь…
— Да не в том смысле, глупенький! Потрахаться — это ещё не значит стать мужчиной. Понимаешь, есть два рода человеческих самцов. Одни вырастают из мальчиков в юношей, а потом в мужчин, а другие так и остаются мальчишками. Вот ты из таких. Это… не знаю, как это объяснить, но это от природы и навсегда. А девушки любят мужчин. Таких, с которыми хорошо, надёжно и немного скучно. С мальчиками весело и прикольно, но жизнь — не вечная туса. Пойми это и прими.
— Короче, я кидалт неполноценный. Спасибо.
— Напрасно обижаешься. Быть кидалтом — это же классно! Подумай! Взрослые живут скучно и пресно, а ты никогда не перестанешь радоваться жизни. Удивляться. Восхищаться. Увлекаться. Открывать новое. Играть. Разве это не круто?
— Нифига не круто!
— Почему?
— Потому что… — Антон проглотил комок, — потому что ты меня не любишь.
— О май гад… Избавь меня от этих сериальных страстей, ладно?
— Избавлю. Навсегда избавлю. Обещаю.
Он развернулся, оставив девушку позади, и зашагал прочь, треща ветками.
— Ты с кем тут разговариваешь?
Женя, которую он только что оставил, оказалась у него на пути. Вот настырная сука!
— С тобой. И мы уже обо всём поговорили. Хватит.
— О чём? Тошкин, у тебя белочка?
— Белочка и Стрелочка. А я — кидалт. Вечный ребёнок. Хренов Питер Пэн. Пойду удивляться и открывать новое. Всё, отвали. — Он сильно оттолкнул девушку и пошёл, провожаемый обиженным криком «Дурак больной!».
Кидалт. Он встречал это слово в статейках по психоложеству, авторы которых легко и доходчиво объясняли, как круто оставаться ребёнком и в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят пять плюс. Статейки врали. А поддатая и оттого откровенная до глупости Женька — нет.
Он — ненастоящий.
Когда он был ребёнком, он, как и все дети, задумывался, каково это — быть большим. С одной стороны, большие живут ужасно скучно — не играют в салки и прятки, не катаются с ледяных горок, вместо классных мультиков и интересных киношек смотрят какую-то нудную муру… но в то же время он своим малоопытным умишком догадывался, что, помимо салок и мультиков, в мире множество интересных вещей, до которых допускаются только взрослые. Это было немножко обидно. Утешало одно: вырастают все. Никто не остаётся ребёнком навечно.
Оказалось, всё не так просто. Он пошёл в школу, перерос сперва мать, а потом отца (немножко, на пару сантиметров), начал встречаться с девушками, сдал ЕГЭ, поступил в универ, нашёл фриланс по специальности — переводил с английского и португальского — но настоящим взрослым так и не стал.
Чего-то не хватало. И в четырнадцать, и в восемнадцать, и в двадцать с лишним он чувствовал себя малюткой, который нацепил папин галстук и пытается говорить басом. Фальшивую нотку моментально улавливали взрослые, которые с порога начинали говорить ему «ты» и называть уменьшительным именем — хотя кого-то уже в двадцать уважительно величали на «вы» и по имени-отчеству. И девчонки, которые соглашались разделить с ним постель (не столь часто, как ему хотелось бы), давали понять: у нас с тобой невсерьёз, понарошку, это игра во взрослых, в настоящую жизнь.
Когда он заметил, что превращается во взрослого, то радостное изумление (это я! это происходит со мной!) сменило неведомо откуда-то взявшееся опасение: а вдруг это всё неправда, не по-настоящему? Это ощущение с годами отчего-то не проходило, а только крепло и пускало всё более глубокие корни в мнительной душе.
Ролевухи стали для него отдушиной. Во-первых, кем бы он там ни был — героем или злодеем, пастухом или драконом, детективом или сталкером — он был настоящим. Во-вторых, там играли все, а потому было не очень заметно, кто в жизни настоящий, а кто — играющий в большого переросток.
Но ролевухи — это не жизнь. А в жизни ты — ненастоящий.
Что ж, пора сделать хоть что-то настоящее.
Он посмотрел на паракордовый браслет с замком в виде волчьей головы — год назад купил на каком-то сайте выживальщиков. Продавец заверял, что в браслете «три метра отличного паракорда, который пригодится в экстремальной ситуации». Что ж, пора...
