Глава 24

— Смерть не разлучит нас, свинка, — произнесла Синди-зомби скрипучим голосом, звук которого походил на скрежет гвоздей, вынимаемых из сырого дерева.

«Ну почему именно «Ходячие мертвецы»? Кто их вообще смотрит в 2022? Лэмб, что, набирает сотрудников из дома престарелых? Что дальше? Начнётся инцест-сцена в стиле дома Ланнистеров?»

Если бы только Алан знал, что сделает Синди-зомби в следующую секунду, он бы точно отзывался об «Игре Престолов» в более тёплой форме. Он бы согласился на всё, даже на тот же девятый сезон, —лишь бы не вкушать поцелуй от ожившего трупа.

Всё произошло так внезапно, что мужчина и опомниться не успел, как его лицо оказалось рядом с бледной физиономией мертвеца. Одно мгновенье и вот — он испытывает ощущения, сравнимые с облизыванием склизкой солёной лягушки. Само собой, он сразу же попытался оторваться от губ студентки, по вкусу напоминающих преющую траву, но у него ничего не вышло. Алан прилип в прямом смысле этого слова, будто это был пранк, по сценарию которого Синди намазала свой рот суперклеем. В порыве отвращения он схватился за голову девушки, чтобы отодрать её от себя, однако стоило ему коснуться холодной мёртвой кожи, как он тут же об этом пожалел.

Один рывок ладонями, второй, — инвестор пытался оторвать прилипшие к голове студентки руки, но они ещё сильнее приставали к ней. В какой-то момент он понял, что его зацементированные конечности начали растворяться в поглощающем их теле Синди. Перебои с нервными импульсами наблюдались и в паховой области, — по всей видимости, кляуза, происходившая с руками, не обошла стороной и его болт. От бессилия Алан замычал, его глаза бешено заметались из стороны в сторону и происходило это до тех пор, пока они не увидели нечто такое, что ставило оживших шлюх с липкой кожей в один ряд с россказнями малышей «увидевших» под своей кроватью страшное чудовище.

Творилось невообразимое. Некогда зажившие раны Синди полностью открылись, и из них хлестала густая маслянистая жидкость, по виду сильно напоминающая наркотик из хвостика «Dirty Rabbit». Напор дури из ран становился всё сильнее, и уже через какие-то три минуты наркоморе было на высоте десяти сантиметров над уровнем пола. Происходящее сильно напоминало Алану сцену из фильма «Пила», вот только вместо смертельных механизмов Джона Крамера он столкнулся с адским воплощением больной фантазии Пляжа. Оставалось надеяться, что Лэмб проверяет своих сотрудников на наличие судимости, ведь, судя по тому, какой материал предоставляет главный сценарист, вполне возможно, что у него за спиной имеется пара ходок по статьям, связанным с особо тяжкими преступлениями. Впрочем, Лэмб и сам нуждался в проверке. Алан был уверен, что он так или иначе замешан с Колумбийской наркомафией, поскольку в Америке невозможно достать столько кокаина, сколько нюхает доктор, без поддержки Больших друзей. Уж кто-кто, а инвестор с его опытом в белом точно знал, о чём говорил.

Тем временем, наркотик продолжал прибывать, поднявшись ещё на десять сантиметров, а предположение Алана о том, что он попал в ловушку извращённой версии Пилы, всё никак не подтверждалось. Диктофонной кассеты с записанной на ней хрипящим, изменённым в программе голосом аудио, объясняющей своей жертве, каким образом можно выбраться из гибельной ловушки, в поле зрения не попадалось, да и такого модного в стенах этой игры способа передачи информации, как «видео-записка», он тоже не находил. Скорей всего, местный Крамер замотался, когда смазывал кожу Синди клеем и накачивал внутрь неё несколько сот галлонов наркотика, и просто-напросто забыл оставить послание своей жертве. Кто знает, быть может маньяк был новичком-стажёром, ещё не до конца освоившимся в профессии, а возможно он просто перегорел и разлюбил свою работу, однако от замены одного факта на другой суть оставалась неизменной — Алан пребывал в полнейшей заднице и не имел ни малейшего понятия, как из неё выбраться.

А наркотик в свою очередь всё прибывал, продолжая поглощать интерьер кабинета вместе с двумя переплетёнными телами, лежащими на полу. В тот момент, когда маслянистая жижа уже подбиралась к его подбородку, Алан, опасаясь задохнуться, предпринял попытку встать, но его ноги, ровно как и руки, прилипли к телу Синди, поэтому единственное, что ему оставалось, это кататься по паркету, используя мёртвую девушку в качестве второй половинки колеса. Для дела это было так же бесполезно, как и трусики в гардеробе секретарши Лэмба, ввиду чего он решил не совершать лишних телодвижений, дабы оставаться на плаву как можно дольше. Впрочем, напор наркотика из ран девушки был неумолим и превратил это самое «дольше» в какие-то жалкие доли минуты. Пряно пахнущая жидкость защекотала носовые пазухи Алана и спустя ещё мгновенье окончательно отрезала его респираторные пути от столь необходимого им кислорода. 

Не желая заливать лёгкие, мужчина напряг грудную клетку, остановив процесс дыхания. Он прекрасно понимал, что эта смерть будет ненастоящей, и максимум, что ему грозит, это затёкшие конечности, как следствие длительного пребывания в игровом кресле, однако природные программы, не обновлявшиеся в человеке со времён пещер, сделали своё дело, запустив в мозгу Алана процесс предсмертной паники. Инвестор широко раскрыл глаза, всматриваясь в коричневато-рыжую муть, полностью заполнившую его поле зрения, и на подсознательном уровне пытался отыскать способ выжить. Их с Синди губы всё ещё были сцеплены, поэтому ему удалось окинуть взором лишь какие-то жалкие отрезки местности, но и те были задёрнуты непроглядным маслянистым покрывалом, режущим видимость до нескольких десятков сантиметров. Словно муха, попавшая на ловчую ленту, мужчина начал отчаянно биться, стараясь вырваться из клейкой ловушки, однако задуманному, исходя из неизменной липкости Синди, не отпускающей его кожу, было не суждено сбыться, и Алан мысленно приготовился к выбросу в реальный мир. 

Задыхающийся инвестор уже начал представлять, как после пробуждения начнёт разносить наркомана Лэмба вместе со сбрендившим сценаристом Пляжем, и тут, неожиданно, на моменте, когда Алан в гневе увольнял доктора, показывая ему пальцем на дверь, тонущий мужчина почувствовал мягкое тепло, разливающееся по его лёгким. Он раскрыл глаза и уставился в плывущую пустоту, в которой он обнаружил пару лучистых глаз, наполненных теплотой и добродушием. С них сползла блёклая плёнка смерти, и теперь они искрились жизнью так, словно тело их владелицы никогда не встречалось с острой гладью ножа и душившими её крепкими ладонями инвестора. Будто русалка, решившая спасти неудачливого моряка, Синди вдыхала в мужчину кислород, происхождение которого оставалось под вопросом, и поцелуй с ней больше не сопровождался привкусом затхлой сухой травы. Смертная бледность сошла с её лица, словно предрассветный иней, поверженный безжалостными лучами солнца, и девушка вновь стала идеально проработанной куколкой, ослепляющей своей красотой.

Внезапно она отлипла от губ Алан, и сквозь сантиметры наркотической толщи его уши уловили одну единственную фразу, сказанную так отчётливо, словно она была произнесена в обыденных условиях, когда воздушное пространство не было поглощено наркотической жижей, и слова могли свободно достигать барабанных перепонок.

— Мы будем вместе навсегда, — в изречении Синди прослеживался оттенок психического недуга, а также небольшая нотка эгоизма вкупе с нездоровой любовной зависимостью.

Сбитый с толку Алан смотрел на девушку и никак не мог понять смысл её слов. Это была шаблонная фраза, случайно выданная сбоившим компьютером, или же искусственный интеллект Синди произвёл нечто осмысленное, на что стоило обратить внимание? Так или иначе, долго расплываться в догадках ему не пришлось и спустя несколько секунд он сполна осознал значение, вложенное девушкой в её высказывание.

Оказалось, что «вместе навсегда» подразумевало самый что ни на есть буквальный смысл. Алан увидел, как его кожа на руках, прилипшая к щекам девушки, начала растворяться, сливаясь с кожным покровом студентки. Ощущения были сродни появляющимся тогда, когда вы слишком долго продержали открытые конечности на морозе, и в какой-то момент из них начала утекать чувствительность, — совсем понемногу, словно песок из обращённой к верху половинке часов. И так же, как и человек отморозивший себе пальцы, Алан прекрасно понимал, что дело пахнет керосином и требует от него немедленных действий. Однако он ничего не мог поделать — нервные импульсы из мозга не желали достигать его рук, оставляя их без возможности двигаться, и спустя считанные секунды эта незавидная участь постигла всё остальное тело. Мужчине оставалось лишь наблюдать, как его плоть расплывается, становясь частью Синди, которая в свою очередь тоже растворялась, впитываясь в тело Алана. Вместе они образовывали третье лицо, невообразимое существо, материя которого отличалась от земной и была родом из самых глубоких уголков космоса. Резко в его тело вернулась чувствительность, и он поймал себя на мысли, что это лучшее, что он когда-либо испытывал. Он ощущал свою принадлежность к самой бесконечности. Словно бог, нежащийся в тени времени, он возвышался над бренным людским миром, поражаясь его несовершенству. В тот момент, когда последние участки кожи игровых персонажей слились воедино, разум Алан перешёл на новый уровень, и мысли его стали недосягаемы для человеческого, до боли несовершенного мозга. Само собой, я не мог их описать обычным земным языком, и мне лишь оставалось наблюдать, как наш герой бесформенной сомнамбулой возносится вверх, туда, где из хаоса зарождались планеты, и где не существует абсолютно ничего, но в то же время это «ничего» можно увидеть, услышать и даже потрогать.