Глава 27

Звук, с которым выдвигается режущая часть светового меча, и — Алан не видит ничего, кроме выкрашенного зеленоватыми отливами пространства. Кабинет огласило то же самое искряще-жужжащее гудение, и мужчина увидел Очки, прячущую во внутренний карман пиджака нечто сильно похожее на среднестатистический бластер, каким его пишут книжки, комиксы и мультсериалы.

— Э-э-э-э-эй, что за дела? — Алан обернулся на звук — в дверях кабинета стояла агент Черепокол, энергично потирая ушибленную задницу.

— Под словом «разобраться» я имела ввиду арестовать. Мы не можем уподобиться нашим врагам и опуститься до уровня тупых спермобаков. Прежде чем устранить омерзительного членоносца, мы должны предать его суду.

— Ну агентка Яйцехва-а-а-т, вся это хренотень до чёртиков меня утомляет. Давай просто убьём его, а в агентстве скажем, что при задержании он оказал сопротивление.

— Боюсь нам никто не поверит, агент Черепокол. Каждый криминалист в граде Грёз уже вдоль и поперёк знает последствия вашего коронного приёма. То месиво, что остаётся после встречи с вашей пятой точкой, не с путать ни с каким другим.

— А что ты скажешь, увидев это месиво? — пафосно рявкнул Алан в стиле непобедимого вояки из крутого боевика.

Не ожидавшая услышать преступника в нескольких сантиметрах от себя, ошеломлённая Очки в два счёта перевела взгляд на Алана. Первое, что бросилось ей в глаза, был нож — тот самый нож, которым инвестор закалывал Синди и который так вовремя бросился ему в глаза, в то время, как невнимательный агент раздавала нравоучения своей темнокожей напарнице. 

Приверженный уже устоявшемуся в нём игровому настроению, Алан и бровью не повёл, замахиваясь на агента Яйцехвата. Он ощущал полное превосходство, отслеживая на её лице удивление и искреннюю неожиданность от происходящего действия. Но какой же был его шок, когда Очки сменила выражение глубокого замешательства на самодовольную ухмылку, а вслед за этим Алана накрыла оглушающая боль — та, которая продирается сквозь плоть и протекает по всем твоим костям, словно электричество по проводам.

— Знаешь, почему мой позывной «Яйцехват»? — высокомерно проговорила Очки, и ты, мой дорогой читатель, уже наверно догадался, за что она схватилась. Четырьмя пальцами она держала его тестикулы в то время, как пятый — мизинчик — был отставлен, словно у светской персоны, пьющей чай. Это было необъяснимо, но приём Яйцехвата полностью парализовал инвестора, оставив ему лишь возможность двигать глазными яблоками.

— Святые вагины, это же яйцевый захват «Уси», — проговорила Черепокол с таким придыханием, с каким семиклассницы смотрят новые клипы Егора Крида.

— Не обязательно было заходить вперёд настолько, но да — она права. То, что ты сейчас чувствуешь, это лишь одна тысячная той боли, которая ждёт тебя. После того, как я опущу этот мизинчик, твоё материальное и духовное тело смешаются воедино, а после окунутся в концентрированную боль миллиона мучеников, падших не своей смертью. 

— М-м-м, ммММ! — в страхе замычал Алан.

— Скидыщ, — пафосно произнесла она, и её мизинец плавно опустился на яйцо мужчины.

***

В комнате освещённой фиолетовым неоном, не смотря на столь не деловую атмосферу, обсуждались весьма серьёзные вещи.

— Доктор, я очень надеюсь, что вы хорошо позаботились о нашей с вами проблеме, — доносился хрипловатый голос из зависшего в воздухе голограммного экрана.

— Да, сэр. Им уже занимаются, — отвечал Лэмб, сидевший на красном кожаном диване напротив онлайн-собеседника.

— Разрешите поинтересоваться, как вы уберёте его? — голос неизвестного был размеренным и спокойным. Объектив читательской камеры находился за проецируемым монитором, поэтому его внешность оставалась закрыта вуалью загадочности. Однако, чтобы вы понимали, обстановка напоминала типичные переговоры лордов ситхов из «Звёздных войн», когда два злых чувака созваниваются(один из них обычно транслируется в голубом цвете) и пафосными голосами начинают замышлять козни против добряков джедаев. Разница была лишь в одном — из Лэмба был такой же ситх, как из меня писатель, который на протяжении всего романа держит одну прочную цепь повествования и не ломает четвёртую стену, вгоняя непривычных к этому читателей в тихий ужас. Точнее «не рвёт», у нас же всё-таки тут книга, типа бумага, все дела. Ладно, оператор наводи камеру обратно на героев.

— Ну так что, как вы уберёте нашу цель? Поймите, нам всем, и вам в том числе, нужно, чтобы он остался в игре навсегда, — на голограмме появились помехи, и к уже имевшейся в голосе неизвестного хрипотце добавились шуршаще-скрежещущие звуки, режущие слух.

Дождавшись пока связь наладится, Лэмб закинул нога на ногу и начал свой отчёт:

— Я запустил вирус, который не даст ему выйти, — лицо доктора исказила мерзкая улыбка. — Представляю сколько этот олух будет теребить свои часы.

— И это всё? — таинственный некто прервал минутку радости Лэмба.

— Э-м-м, а этого мало? — озадачилась очкастая пародия на ситха.

— А вы учли, что система выкидывает игрока, когда тот, спариваясь, достигает обезвоживания? — в голосе собеседника появились негодующие нотки.

Услышав сказанное мерцающим экраном, Лэмб потупил взгляд. Растерявшись, он не знал, что ответить и принял тактику известную всем школьникам, когда родители ругают их за непослушание.

— Нечего сказать? Ладно, я с самого начала знал, что на вас нельзя положиться, поэтому принял меры самолично.

Словно оттаивающая от мороза муха, Лэмб немного оживился.

— Можно спросить, а что вы сделали?

— Долго объяснять, но, если вкратце — ввёл собственную сюжетную арку.

Глаза доктора округлились.

— Вы самолично сделали геймплейную ветвь? Я могу её опробовать? — спросил возбуждённый Лэмб.

Не устояв перед несусветной глупостью подчинённого, Некто захохотал разлапистым басовитым смехом.

— Друг мой, я поражаюсь вашей недальновидностью, — закончив смеяться, ответил верховный ситх. — В моей ветке играть будете не вы, а вами. Ладно, никуда не пропадайте и оставайтесь на связи.

— Разумеется, — не успел он договорить, как видео-звонок прервался и голограммный экран исчез.

— Вот урод, — проворчал Лэмб. — на самом, твою мать, интересном месте.

Мужчина был в не себя. На его работе была полная жопа в виде не прекращающегося аврала, в котором он погряз настолько сильно, что даже не находил времени занюхнуть. В добавок к этому его жена улетела в Грецию, а офисные сосалки Кейт и Клэр как назло подхватили простуду, поэтому взяли себе больничные. Доктор уже пять дней никому не присовывал, отчего чертовски сильно хотел сбросить накопившееся напряжение. И вот, когда он уже собирался звать девочку, чтобы наконец пристроить своего некормленого удава меж её вкусных булочек — ему позвонил этот хрен!

Подскочив с дивана, доктор подошёл к огромному зеркалу, занимавшему практически всю противоположную стену. Лэмб не любил играть на стоковых персонажах и, прежде чем окунаться в омут безудержного разврата, всегда педантично кастомизировал своего героя.

Но сегодня он не будет заморачиваться. От предвкушения предстоящего свидания с мокренькой девственной киской крепкий солдат Лэмба уже стоял по стойке смирно, изрядно выпирая из-под ткани брюк и как бы намекая своему владельцу, чтобы тот завязывал попусту тратить время, не согласиться с чем было крайне трудно.

В зеркале доктора встретил типичный обитатель гуманитарной кафедры: парень, не больше тридцати, с аккуратной деловой стрижкой, в рубашке с длинным рукавом и одетым поверх неё классическим трикотажным жилетом. Такой стиль Лэмб не одобрял и считал, что подобная одежда отпугивает женщин, поэтому тут же приступил к творческой части геймплея.

Кивнув зеркалу, доктор активировал меню кастомизации и, поворачивая голову влево-вправо, начал пролистывать меняющиеся в отражении образы. 

«Так, верх убираем сразу. О-о-о, а тебе парниша не мешало бы подкачаться», — говорил Лэмб тощему доценту, смотрящему на него нетерпеливым, горящим взглядом. Совершив ещё пару движений головой, он нарастил персонажу мускулатуру и добавил загар, так что теперь он наблюдал в зеркале не зашуганного преподавателя, а накаченного мулата, рождённого, чтобы иметь всё, что попадает в его поле зрения. «Отлично, что ещё, может татуировки?» — он покачал головой, зайдя в соответствующий раздел, и набил себе два «рукава», а также добавил один большой рисунок во всю грудь, на котором была изображена мешанина из игральных карт, черепов и бутонов роз. Постояв и подумав ещё немного, он решил отказаться и от низа, заменив всю имеющуюся до этого одежду на махровый халат чёрного цвета.

Закончив с кастомизацией, он без промедления вызвал консольное окно, представляющее собой тот же голограммный экран, что он использовал несколько минут назад для переговоров и, введя код, активировал соответствующую команду.

В дверь постучали.

— Входите, — выкликнул Лэмб с улыбкой Гитлера, узнавшего, что последний на Земле унтерменш уже возносится ввысь в виде печного клубящегося дыма(осуждаем).

Дверь открылась и в комнату вошла она — соска, которую Лэмб просил у дизайнерского отдела разработки полчаса назад. Он прямо так и сказал. На вопрос: какой вы хотите видеть NPC, он недолго думая ответил:

— Чтобы была соской. Чтобы губы, сиськи, жопа — всё при ней. И пусть будет девственницей, — последнее предложение он говорил уже в дверях. Лэмб спешил подняться на этаж выше, где стояли кресла полного погружения. Ему до смерти не терпелось порезвиться с юной студенткой, и, если бы лифт тогда сломался, он бы точно кого-нибудь убил.

— Мистер Нолан? — удивилась девушка. — Вы сказали, что в этом кабинете пройдёт дополнительное занятие.

— Всё верно, — ответил Лэмб, сближаясь со студенткой.

— Но где все? — произнесла пришедшая особа невинным ангельским голоском.

— А никто не пришёл, — поведал доктор с интонацией волка из «Красной шапочки», когда тот притворялся бабушкой.