На корабельных часах 4.30 утра. Красные цифры на стене совсем не вдохновляют… Совы в такое время уже спят, а жаворонки еще не проснулись. Только дежурные переговариваются в рубке да шелестят роботы-уборщики.
Я сижу в своем кабинете под пологом тишины и кручу в руках свиток. Поход в библиотеку демиургов не дал ответов на все мои вопросы, а только добавил вагон новых. И этот свиток… В нем есть все: все ответы, вся история, все то, что я хочу знать до зуда в несуществующих костях. Но увы, прочесть его я не могу. Ограничение на перенос информации, мать его!
Ровные ряды безликих глифов будто насмехаются, маня и притягивая взгляд. Весь этот свиток — история того самого существа, пробудившего во мне совесть и душу. Здесь есть все — с момента рождения и до смерти. Так близко и так недоступно!
Рядом на столе лежит цепочка с вправленным зеленым камнем. Тоже носитель информации и тоже не поддается! Зараза! Отчаяние плещется в душе, затапливая все уголки и закоулки. Чертов дракон, задал же ты задачку! Но по порядку.
Зовут моего спасителя Шеат Ар Кэрр, он серебряный дракон, и я его убила. Это все, что я о нем знаю сейчас, но это больше, чем я знала о нем вчера. Ах да, еще есть у меня его голограмма. Лист легко развернулся, ой не бумага это, далеко не бумага… А демиург мастер, раз сделал его как живым!
На меня снова смотрели эти глаза. Желто-зеленые с узким вертикальным черным зрачком. Даже с рисунка, с объемной модели он умудрился смотреть на меня <i> так</i>. Так, как смотрел во сне. Любя, жалея и… прощая. Заранее прощая все то, за что я себя уже никогда не прощу. Блондин с серебряными волосами с легким фиолетовым отливом. Стройный, даже худощавый, белокожий. Эдакое сочетание силы и грации. Настоящий дракон. Ну почему мне так не везет? Почему именно он?
Наверное, именно из-за него я так падка на блондинов. Будто пыталась забить тот самый душевный голод простой едой. Знаете, как бывает — в душе пустота, и ты ешь, чтобы ее заполнить. Но вот беда, еда копится в желудке, а никак не в душе. И пустота в душе остается, а ты запихиваешься этим тортом, сладостями, вкусняшками, пока обратно не полезут. А пустота все есть и есть… Так и с блондинами. Сколько не соблазняй красавцев, а нужен был именно этот, и никакие эльфы, ангелы, простые демоны и даже прекрасные инкубы не заменят вот эту сволочь, которая смотрит так…
Я свернула рисунок в трубочку и засунула в ящик стола. Боль снова плещется, разливаясь и пожирая душу. Снова и снова терзают меня воспоминания, снова моя душа рвется на части. Если бы я могла — я бы уже убилась. Или попросила убить меня. Но и на это я права не имею.
Даже закрыв глаза, я вижу этот взгляд, прожигающий душу, уничтожающий злость, всепрощающий. Наверное, именно так смотрел Иисус на своих палачей. И так смотрел на меня этот дракон. На своего палача…
Моя проклятая память решила приоткрыть краник, и сегодня я орала, как резаная во сне. Даже Сашку перепугала. Уж на что он навидался по жизни, но испугался. Ничего, Сашка бионик, он переживет, не страшно. Да и не сделаю я ему ничего, тут хоть бы самой не убиться…
Кошмар как по заказу вынырнул из глубин памяти… Неужели это ужасное существо — я? Ну да, так и есть. Там, в какой-то темной комнате я пытала дракона. Не потому, что он что-то знал, не потому, что он мой враг. А потому, что мне это нравилось! Я видела стоящего на коленях парня. Его оголенный торс уже в крови, на лбу надрез, будто я хотела снять на скальп эти замечательные серебряные волосы, сейчас висящие кровавыми сосульками. А он смотрит… Смотрит и любит… Смотрит и прощает. Смотрит и… нет! Ну почему я это делаю? Я не хочу…
Но моя рука неумолима. Она подняла зазубренный нож — жестокое оружие, болевое, пыточное. И резала — по плечу, по руке, не затрагивая крупные вены, чтобы он не умер. Не умер сразу… Внутри головы взорвался мой вопль, но его никто не услышал. Молчаливый вопль улетел в небытие, а я продолжила смотреть за пыткой дракона.
Ну почему? Почему он не убьет меня? Он же может, у него море силы, это чертовски сильная сущность! Почему не обездвижит, не парализует и не изобьет? Почему не отшвырнет от себя? Почему?..
Мне, даже той, больно от его взгляда. И под конец я не выдержала. А моя рука выколола его глаза. Эти глаза, причиняющие столько боли и мучений. Ну почему он не сопротивляется? Почему не свяжет меня силой и не вышвырнет вон? Почему, о великий дракон, ты не сделал этого? Почему позволил себя убить какой-то пигалице, которой всего косарик лет от роду?
С немым криком я наблюдала, как мои руки подхватили окровавленный огрызок тела и ловко перерезали глотку. С последним хрипом из его тела вырвалось золотистое облачко и застыло на моей руке. Ту меня это безмерно удивляет. А эта я, из сегодняшнего дня, желала лишь одного — вернуть, вылечить и убиться, чтобы уже никогда не увидеть этих всепрощающих глаз.
Облачко ласкало мне пальцы. Именно этот обрывок я запомнила, именно по нему нашла его… Только по кусочку памяти с золотистым облачком. Вот сейчас оно будто нехотя поднялось вверх и улетело прочь от такой жестокой меня. Боль резала грудь, выворачивает душу…
На этом я проснулась, зареванная, вся в слезах уже больше получаса назад и с тех пор сидела в кабинете, крутя в руках свиток, который может дать ответы на все мои вопросы, но недоступен мне. А желание побиться головой об стенку все сильнее. Единственное, что останавливает меня — это понимание бесполезности сего действа.
Эх, Шеат, Шеат, зачем ты это позволил? Зачем ты из миллиардов разумных и из миллионов женщин, выбрал меня? Неужели у тебя было мало девушек? Ты красив, зараза, ты умен, ты опытен. Зачем же тебе была нужна я? Неужто так хотелось пополнить собой список святых мучеников?
Проклятье! Ты мог уничтожить меня щелчком пальцев! Ты мог сжечь, стереть в порошок наглую, обезумевшую мошку. Но нет, ты пошел по другому пути и отдал свою жизнь, чтобы я поняла. Через чертовы полторы тысячи лет поняла… И захотела умереть от боли и стыда…
Его глаза так и смотрели на меня с немым укором, с любовью и пониманием… Проклятье, дракон, зачем? Ну зачем? Лучше бы ты меня убил, чем это. Теперь и только теперь я поняла давным-давно прочитанную книгу «Преступление и наказание». Сейчас я сама себя наказываю похлеще всякого тюремщика и палача. Моя совесть выжрет мне душу и закусит сознанием. Я сама себя буду пытать этим воспоминанием, я сама сделала себе персональный ад. Да лучше бы котел с кипящим маслом, ей богу! Чем эта медленная пытка осознания своей вины, своего ужасного поступка.
А ты, дракон, мастер своего дела. Вон как ловко завернул, через столько времени достав меня и ужалив в самую болезненную точку. В то место, которое я бы никогда не додумалась прикрыть. В душу.
Как же хочется все бросить, махнуть в прошлое, избить себя мелкую и оставить его жить! Но это невозможно. Совсем. Время — то, что мне пока не доступно, да и мне никто не позволит его трогать в целях отмывания своей грязной душонки. Живи и мучайся, дорогая, только так!
Я уткнулась лицом в прохладную столешницу. Отросшие когти прочертили длинные царапины по столу. Впрочем, мебель умнее меня и убирает повреждения тут же. В чем и польза такой мебели. Только она быстро нагревается и перестает приносить облегчение.
Мне кажется — у меня на руках кровь. Как наяву вижу свои зеленые руки в его крови. Моргаю — нет, руки сейчас белые, с короткими ногтями, чтобы не мешать выпускать когти. Белые чистые руки. Но фантазия дорисовывает потоки крови на ладонях. Да как же это больно! Я сама себе пытаемая и палач! Вот как ты отомстил мне за все. Это высшая меря наказания, дорогой мой дракон. Действительно высшая.
Встаю и иду в ванную. Молча сую голову под холодную воду в раковине. Плазма, сволочь прожорливая, тут же накинулась на жидкость, и ни одна капля не падает в слив. Стою так довольно долго, мокну постепенно. Волосы слипаются и противными склизкими сосульками падают на лицо. Одна прядь белая. Нет, седая. Да, теперь и я седая. Так потихоньку вся поседею от хорошей жизни.
Наконец плазма нажирается, и вода начинает стекать в слив, охлаждая лицо и принося долгожданное облегчение. Только ли моей боли хотел Шеат? Нет, тут что-то другое. Он хотел научить, а не пытать. Пытки — моя прерогатива. А значит я чего-то недопоняла, недодумала, не осознала…
Он хотел исправить! Исправить такое ужасное существо. Хотел помочь, а вышло как всегда. И вместо жизни он выбрал смерть. Значит и его душа была не в порядке. Значит и он был таким же. Будь у меня возможность сейчас — я бы с радостью подставила глотку какой-нибудь маньячке. Увы, в моем случае я не умру.
Что же ты натворил, а, дракон? Чем была запятнана <i>твоя</i> совесть? Не знаю и не узнаю еще долго. Возможно и никогда. Придется принять и терпеть. Научиться с этим жить, не просто признаться — да, я монстр, вот такую меня и терпите. А научиться изменяться в лучшую сторону. Процесс не быстрый, но мне спешить некуда. Могу жить долго, очень долго. А если и убьют, не будет ли так, что я сама подставлюсь под удар, дабы не чувствовать этой боли и угрызений совести? Вполне возможно.
— Что ты делаешь? — раздался голосок за спиной. Зера. Мелкая пигалица нашей расы, приблудное дитя. Благо не мое.
— Пытаюсь утопиться, — заворчала я из-под крана.
— Похоже, плохо пытаешься, — засмеялась мелочь пузатая.
А меня вдруг отпустило. И открылось знание. Я не позволю этой девочке превратиться в такое же ничтожество, как я сама! Воспитаю как смогу, обучу нормальным образом, уберегу от моих ошибок. Не дам стать монстром. Пока она еще юна, пока еще не совершила того, за что будет платить, как я.
В голове посветлело, исчез туман серых безрадостных мыслей. И я закрутила кран.
— Как видишь, не вышло. Потому буду заниматься тобой, красота моя. И первое, чему мы будем учиться — это менять внешность…
Жизнь продолжается. Принимает причудливые формы. И вот бывшая убийца учит молодняк быть добрым. Учит защищать и беречь, учит любить. А перед моим внутренним взором все так же стоят глаза Шеата. Только теперь любящие и понимающие, одобряющие…
