Глава 12

        «Я откинулась на спину, закинув руки за голову. Лежать так было просто и удобно. А еще удобно наблюдать за полулежащим рядом драконом. Он в кои-то веки распустил свою надоевшую мне до оскомины косу, и сейчас щеголял внушительной гривой густых, шикарных, блестящих волос. Кроме волос на нем были еще штаны, на удивление, черные.

        Обычно Шеат предпочитал все оттенки белого, кремового, желтого, серого, серебристого, синего и пастельные тона. Но черное… Видимо совсем нечего было надеть. Или, как вариант, он отжал эти штаны у некоего демона, помнится, на нем были аналогичные штанишки в облипочку для рекламы собственного достоинства.

        А посмотреть было на что. Надо сказать, дракон, несмотря на всю свою худощавость, обладал неплохими мышцами. Просто их не было видно за обычно просторными рубашками, в которые он предпочитал заматываться. Вот без рубашки — совсем другое дело. Я невольно залюбовалась переливами магического света на белой коже, сейчас кажущейся чуть розоватой. Интересный вид, право слово…»

        Не знаю почему, но мне современной совсем бы не хотелось вот так лежать и рассматривать дракона как экспонат в музее, оценивая внешний вид и экстерьер. Вот сейчас, с высоты прожитых лет, оценивая воспоминание, я могу точно сказать — Шеату грустно. Это не тень от светильника, не усталость и далеко не возбуждение. Это грусть, она колышется на его лице, прячется в тоненькой морщинке на лбу, в складках возле упрямо сжатых губ. Грусть виднеется в чуть светящихся желто-зеленых глазах. Ему грустно, и я понятия не имею почему.

        И думаю, сейчас первое, что бы я сделала — обняла его. Вот такого грустного, чем-то убитого, попыталась бы утешить. Ведь прикосновения любят не только люди и кошки, но и старые древние драконы… Но тогдашняя я до этого не додумалась.

        А еще покормила бы. Слишком он худой даже для стройного телосложения. Кости еще не торчат, как у жертвы концлагеря, но скоро будут. Голодный мужчина — злой мужчина. Правду умные люди говорят — путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Какой из голодного тощего парня хороший любовник? Жаль, тогда я этого не знала.

        «Моя нога скользила по бедру парня, задевая свесившиеся волосы. Шеат фыркнул, словно кот, на которого попали брызги воды, и убрал ногу.

        — Ну-у-у, — заныла я, видя полную заторможенность дракона. — Не куксись, все ведь нормально.

        Он молчал, лишь смотрел как-то… совсем странно. И этот взгляд полный… снисхождения… настолько выбивал из колеи, что я не выдержала и приблизилась к Шеату.

        — Вот не надо так смотреть, — предупреждаю тихим мурлыкающим голосом.

        — Как? — вскинул голову мужчина, ведь сейчас я смотрела на него сверху вниз.

        — Вот так, будто душу вынимаешь, — я толкнула его на подушки, усаживаясь сверху на бедра. Как ни странно, прием не действует. Дыхание мужчины спокойно, в глазах пляшут издевательские смешинки.

        — А может я специально, — он ласково провел ладонью по моей груди…»

        Да разве это грудь? Это вот плоское мужицкое недоразумение даже без сосков? Критически осматриваю себя в зеркале. Вот это — грудь! Нормальная женская грудь четвертого размера, а не тогдашнее издевательство над сексуальностью… Бедный дракон, как он вообще умудрялся любить вот это зеленое чучело, которым я была?

        Настроение сменилось с пугающей скоростью, а желание пойти напиться или убиться возросло в разы. Все, что меня останавливало это осознание полной безрезультатности таких действий.

        Хотя… я, кажется, знаю причину, по которой дракон был таким тощим и тем-не-менее, согласился на интим. Для верности сорвалась и полезла ковырять горы информации. Так и есть. Яд — такой, который способен свалить с ног именно дракона. И пользуются им, к сожалению, тоже драконы… Чтобы вывести эту гадость из организма требуется как раз полный пост, покой и… энергетическая подпитка. Именно!

        Драконы не инкубы, но иногда не брезгуют получить энергию именно таким способом — через постель. Я уже столкнулась с этой пакостью, вылечивая черного виверна. Полудохлый, а точнее едва живой парень, не успев открыть глаза, тут же подорвался и впился мне в губы, выбрав добрую часть резерва. А затем свалился в отрубе, словно ничего не было.

        Как вариант, объяснять все эти тонкости тогдашнему Шеату было некогда, да и я в то время была паршивой ученицей… так что теперь все сошлось — грусть, на самом деле являющаяся болью, худоба — следствие добровольной голодовки, и повышенная любвеобильность. Надо же где-то брать энергию для себя любимого, ведь так и совсем загнуться можно.

        Жаль, очень жаль, что я тогда не знала всех тонкостей. И сейчас всего не знаю, но уже известная мне часть здорово облегчает жизнь.