Глава 15
«Я стояла посреди огромного зала с высокими колоннами. Потолок был настолько высоко, что взгляд терялся в окружающем сером мареве, и попросту невозможно понять, где же заканчиваются эти колонны. Мой взгляд потерянно скользил по серому месиву. Кажется, нет ни верха, ни низа, только серое марево. Рассеянно сделала пару шагов вперед. Что я здесь делаю?
Марево постепенно рассеивается, медленно, неохотно, как сигаретный дым в прокуренном помещении, почти незаметно рассасывается, оставляя после себя странный привкус чего-то непонятного. Зал теперь уже не кажется таким большим, я могу рассмотреть красивые разноцветные фрески с непонятными мне сюжетами на стенах. Дальше виднелись окна с красными и желтыми стеклами, вспомнила, что это называется витражи… А на потолке тоже фрески, только он действительно такой высокий, что даже мне с моими возможностями точно не рассмотреть происходящее на них в мешанине красок и полутонов.
— Кхм, милочка, надеюсь, ты довольна?
Я подпрыгнула на месте от звука чужого голоса. Секунду назад здесь еще никого не было. А сейчас передо мной стоял мужчина, красивый, конечно, и чем-то неуловимо похож на… Нет!!!
Волна бешенства залила мне глаза. Привычные тона сменились красными. Мужчина на доли секунды отшатнулся, но тут же взял себя в руки.
— Может пройдем, погово… — я резко рванула его за руку, не дав окончить фразу.
— Что тебе нужно? — злоба и бешенство сквозят в голосе. Разорвала бы! Ненавижу! Как можно быть таким похожим и непохожим одновременно? Сволочь!
— Я… н-нее… — он берет себя в руки и спокойным голосом уже увещевает: — Мне нужна только ты, дорогая…
— Я тебя не знаю! — мне хочется вырвать ему кадык и выдрать эти проклятые глаза, так похожие на глаза Шеата. Я хотела убить, уничтожить эту похожесть, это подобие… Едва сдерживала себя, удерживая когти и щупы на местах. Интересно, какая у него кровь?
Красивый гад… Не блондин. Шатен с чуть золотинкой в волосах. Пофиг, мне и шатен сойдет. Я всяких люблю… А глаза… такие странные глаза…
На секунду теряю себя, погрузившись в глубину двухцветных, зелено-карих глаз. Верхняя половинка карая, нижняя зеленая, посерединке переходной смешанный цвет. Как гипноз, право слово! И зрачок такой интересный, ромбовидный… Черт, да эта ж сволочь меня привораживает! Убить мало! Уничтожить!!! Он не Шеат, это просто подделка, чертово подобие. Ненавижу!!!
А этот взгляд… Точно такой же понимающий, всепрощающий любящий… И точно так же вызывает в груди ноющую боль, проклятую боль, я ее ненавижу, я не могу терпеть это!
Я схватила незнакомца и потащила куда-то в сторону колонн. Дверь. Прекрасно, сюда и закину. Кровать. Просто отлично, зафиксирую, благо создавать такие штуки умею на раз-два. А теперь приступим. В моей руке возникают щипцы. Сейчас посмотрим, красавчик, как ты меня любишь. Как долго сможешь смотреть так, как Шеат. На сколько тебя хватит, и как ты сможешь терпеть. Он терпел и тебе велел. Он терпел до самой смерти, он любил даже при последнем вздохе, а вот кто ты такой и чего тебе от меня надобно, я не знаю…
Смачно улыбнулась с клыками. Да, я люблю свои клыки. Вот, побледнел маленько. А теперь посмотрим, что ты скрываешь от меня… Лучший способ уязвить мужчину — намекнуть на его достоинство. Лучший способ уничтожить мужчину — лишить его достоинства.
С легким треском порвалась ткань брюк. Незнакомец не шевелился. Совсем. Это странно, но в приступе бешенства мне некогда задумываться о таком. Крак! Щипцы сделали свое черное дело, и мои когти погрузились в податливую плоть, размазали ярко-красную кровь по ладоням… Сейчас, мой дорогой, ты перестанешь быть мужчиной абсолютно и полностью. А если ты бессмертен, то восстанавливаться будешь долго…
Он не кричал. Совсем. Не издал ни звука, только закусывал губу и комкал пальцами прикрученной к быльцу кровати руки кусочек одеяла. Стойкий перец. Красивые шмотки превратились в лохмотья. Чистое постельное белье залилось кровью, кровь капала на пол. Да, много с тебя натекло, красавец…
Я презрительно хмыкнула, вынимая руку из раны. Теперь он или труп или долго будет кастратом, уж я постаралась на славу, до внутренностей добралась, все кишки через рану прощупала, может и порезала когтями, кто знает. Зато точно лишила чувака яиц.
Жаль, что он не показал никаких эмоций. Я бы хотела сбить с его прелестной мордашки это все наигранное великолепие и заставить ненавидеть меня. Да, проявить ненависть, признать меня монстром! Ну же, красавчик, посмотри на меня, разозлись, возненавидь, это же так просто! Я же уничтожила тебя как мужчину!
Кровь стекала по пальцам, плазма не хотела этой гадости, брезговала. Ладно, пойду поищу, что можно сожрать. Надеюсь, теперь он не будет так на меня смотреть. Этот взгляд может быть только у Шеата, больше ни у кого.
За дверью тихо. Все тот же зал, все те же колонны. И ничего съестного. Колонну надгрызть что ли? Постепенно бешенство затихало, камень безумия прекращал пульсировать в грудине, пытаясь лично добраться до кровавых ошметков. Я слонялась по залу в поисках еды минут пять.
Пыталась понять происходящее. А вдруг это еще один такой же, как Шеат? Сколько их было? Вдруг Шеат был не одним? Получается, я только что уничтожила своими руками того, кто… Нет! Это не Шеат. Это чужой левый чувак, пес знает, что ему надо, но он не тот. Он не может меня любить, он не знает меня. Это — не любовь. А если?.. не может быть! Сколько их таких может у меня быть? Я не переживу еще одного! А если их много, а я их истязаю всех по очереди?
Безумие снова запульсировало в груди. Нет, нет, нет! Не может быть. Только не еще один, я не переживу еще одной смерти того, кому я не безразлична. Удар щупальца развалил колонну. Так их, так! Нужно все раздербанить здесь, чтоб камня на камне не осталось!
Но как же больно, а эти глаза? Как можно смотреть на меня так?
Я резко развернулась и… остолбенела. Передо мной стоял шатен. Живой, здоровый, без единой капли крови на обновленной одежде. Вон манжетик поправил, волосы за ухо заправил. Ничего ему не сделалось. Но быть того не может, я же только что ему выдрала яйца и расколупала кишки! Он должен валяться в отрубе.
Снова этот взгляд. Любящий, всепрощающий, с толикой понимания и… превосходства! Вот оно! О, да! Ты не Шеат, красавчик, ты только бестолковая подделка! Шеат никогда не ставил себя выше меня. Ты — подделка, ты ненастоящий, просто приманка… Зачем? Кому я нужна без Шеата? Я просто оголтелый кусок плазмы без капли разума. Просто концентрат безумия и сумасшествия.
Боль и безумие бурлили внутри, мешая думать. Что, если мне показалось это превосходство? Что, если он просто… пытался показать себя лучше? А вдруг все же… Ну уж нет.
— Дурочка, куда ж ты уходишь? Я ведь тебя так люблю! Пойдем со мной…
Безумие утихает. Ну как так-то? Как можно быть таким спокойным после экзекуции? Или ее не было? Все это была игра моего воображения? Фантазия, бред сумасшедшего? Впервые сознание заполнил страх, и я покорно пошла за ним, в ужасе представляя, что это все — вообще все — плод моего воображения. А я сама сейчас нахожусь в руках безумного исследователя… Или ученого. Или… сверха…
Страх бился в теле, метался больной птицей в сознании. Сверхи… Если он сверх, то все понятно, все вопросы отпадают, кроме одного. Зачем ему все это? Зачем разыгрывать из себя жертву?
Но раздумывать некогда. Он подвел меня к возникшему из пустоты столу. К столешнице прикреплена карта из разряда детских карт для игр. Тех, где бросаешь кубик и отсчитываешь ходы. Дурацкая игра, дурацкие карты… Я попыталась отойти, но его рука держала меня железной хваткой.
— Ну что ты? Не хочешь так, давай поиграем тогда, — в руке мужчины возникает кубик, красный, с белыми точечками. Пыталась их сосчитать, но в глазах неожиданно встал туман. Моргаю, а кубик уже был без единой точки. — Ходи первая.
Моя рука дрожала. Я не хочу так. Я не понимаю, что происходит, почему так? Почему он не умер, почему выглядит так, словно ничего не происходит? И почему мне, черт побери, страшно? Страшно до колик, страшно так, что хочется сбежать, но и сбежать я не могу…
Я опять наткнулась на его этот любящий, но снисходительный взгляд и уронила кубик. Он медленно перевернулся в воздухе, будто при ускорении тела во время боя, и упал с глухим стуком на бумагу. Я зажмурилась, гребаное чувство собственной никчемности давило, требует прямо сейчас взять и разодрать собственную глотку. Жаль, что это не поможет мне умереть… Почему я так слаба и кто же он такой?
— Десять, — спокойно сказал он, указывая на кубик. На том светились серебристым светом цифры. Чертовщина какая-то… Что означает эта дурацкая игра? — Раз такое дело, то я пропускаю ходы.
Незнакомец сложил руки на груди и посмотрел на меня в упор. Я не знала, что делать, но знала точно — играть дальше нельзя, влезать сюда нельзя и вообще желательно приставить ружье к виску. Из горла вырывался глухой тоскливый вой… А перед мысленным зрением снова встали эти дурацкие всепрощающие глаза…»
Проснулась с воем, упала с подушек на пол, под ногой хрустнул кубик. Я ухватилась за грудь и сидела, лупала сонными глазами, погрузив руку в грудную клетку и щупая там. Кулон один, второй, третий, от мужей остались. Парочка амулетов. Камня нет. Безумия и жажды крови нет. Это сон, проклятая память, кошмар, плод больного воображения. Это всего лишь сон. С потолка упал кусок ананаса. Слава всем богам, я дома!
Разжимая зубы, не глядя впихиваю в голову ананас, некогда сейчас жевать. Нужно привести себя в порядок после кошмара…
— Хочешь кое-что покажу? — Зера вломилась в комнату без стука. — Ой, извините, вы тут… я потом.
Девушка скрылась за дверью, я сняла мелкого Шеата и его брата-клона с потолка, перебинтовала старшему крылья, младший добил расплющенный кубик. Родной дурдом, родные идиоты, все понятно, привычно, вон комм разрывается уже с утра, в дверь тарабанят, в ванной что-то подозрительно шуршит. Именно в этом бедламе страх отступает, кошмары развеиваются, именно здесь я ощущаю себя дома…
Одна мысль только не покидает меня — сколько ж народу я замучила вот так, без разбору?
