Глава 14

Если без Джона я смог прожить в одиночестве достаточно долго, то без Захии уже через неделю начал страдать от бессонницы и ужасной тоски, которую не могла притупить даже изматывающая до потери сознания работа, какой загружал себя каждый день. В этих четырех стенах все напоминало о близких мне людях, которые так рано покинули этот мир. Дальше оставаться одному в квартире было невыносимо, и я, собрав свой нехитрый гардероб, под предлогом изучения книг наглым образом переехал на время к Рашиду, чему тот был несказанно рад. От него я добирался на автобусе до Службы древностей, где засиживался допоздна. Перестановку в кабинете делать не стал, оставил на стенах фотографии доктора Хавасса. Продолжил дальше вести его старый ежедневник. Привез из дома каменные диски для проведения исследований: от визуального под электронным микроскопом до опытов на электрическую проводимость и сохранение электростатического заряда. Я побывал во всех химических и физических лабораториях Каира, самостоятельно оплачивая работы и непосредственно присутствуя при их проведении. Однако, результаты многих из них меня не удовлетворили, и при первой возможности вылетел в Лондон, совмещая деловой визит и личные интересы.

Закончив решение вопросов о передаче египетских древностей из частных коллекций музею Мариэта, я всецело отдался исследованиям. Более совершенное оборудование показало значительные отклонения и в структуре, и в проводимости дисков по сравнению с подобными магматическими породами. Небольшое колебание в размерах частиц в составе гранита, наличие разноминерального слоения постоянной толщины по всему объему говорили о явно искусственном создании материала для носителей информации. Их высокая плотность, большое количество зерен кварца, имевших форму правильных многогранников, и мельчайшие, видимые только под микроскопом, вкрапления меди позволяли легко проводить ток, причем выявилась зависимость длительности электрического воздействия и массы диска: чем дольше оно было, тем тяжелее становился объект, плоть до сотой доли грамма через двенадцать часов. Еще раз просмотрев результаты, я пришел к выводу, что машина в библиотеке создавала трением диска о ее поверхность электрические разряды, которые собирали порошок в символы на всей плоскости доски. Но это было просто считывающее устройство, а, значит, для записи использовались другие механизмы, которые, теоретически, должны быть сложнее по своей структуре. Я уже не жалел ни о потраченных деньгах, ни о времени, проведенных в лабораториях. Маленькая победа на пути к изучению языка Древних вернула мне душевное спокойствие и силы жить дальше.

Из Лондона сразу же вернулся в дом Рашида на окраине Каира, и уже вечером за чашкой чая слушал его перевод одной из монографий. Материал оказался настолько уникальным и подходившим под мою работу, что я начал записывать важную информацию на лежавшей на столе газете и изучать представленные фотографии. Полигональные кладки в разных уголках Земли, явное использование размягченного камня, отсутствие надписей на строениях, машинные технологии при распиле твердых пород… Захия был прав, что Египет был не единственным местом, где жили Древние — островки их цивилизации находились по всему земному шару. Появились дополнительные планы на будущее: проводить отпуск в путешествиях по миру, а после изучения книг вернуться к написанию автобиографии и начать подготовку к археологическим раскопкам «храма» с библиотекой Древних.

Я совершенно потерял счет времени, проводя день в Службе древностей, а вечер за книгами в компании Фархази. Когда же вернулся домой за новой стопкой книг, обнаружил в двери запылившийся клочок бумаги со знакомой надписью «Я нашла Вас! Э. К.» и датой.

— Она была здесь десять недель назад, — взвыл от досады и со всей силы ударил кулаком по стене, — какой же я идиот и эгоист! Это парень должен бегать за своей девушкой, а не наоборот. Где еще она будет искать меня: в Лондоне, в Каире, по какому адресу?.. Сегодня же возвращаюсь домой!

Рашид сначала расстроился из-за моего внезапного переселения, но, узнав причину, сказал на прощание:

— Будь счастлив и не забывай родной язык! Сохрани его живым в своих потомках!

Я обнял старого экскурсовода и покинул уютный домик с видом на пирамиды, пообещав наведываться в гости по большим праздникам и не только.

Первым делом привел в порядок изрядно запылившееся за несколько месяцев холостяцкое жилище, устроил маленькую перестановку мебели. К внезапному визиту Эмилии я был готов. Только вот придет ли она сюда снова?

Потянулись тоскливые вечера ожидания, и, чтобы избежать срыва, достал с полки черновик автобиографии. Бережно отложил листы с исправлениями, сделанными рукой доктора Хавасса, и написал первые строки, которые, по моему мнению, должны были затянуть читателя в мир Древнего Египта: «Сядь рядом, мой друг. В тишине заходящего за пирамиды солнца под песню ветра в речном тростнике я расскажу тебе историю, которую хранили стены одной усыпальницы целых сорок веков. Это история о маленьком мальчике и старике-учителе, о сыне фараона и библиотекаре храма Тота, что находился к северу от столицы Мемфиса, об их дружбе, о братской зависти…» По щекам скользнули слезы. Я вспомнил себя, шедшего рядом с Птаххетепом по бесконечному храмовому двору и со всей силы вцепившегося в его руку. Было так страшно в новом доме, а в ушах звенели слова старшего брата, сказанные накануне вечером: «Ты видишь, как заходит солнце? Но ты можешь и не увидеть, как оно взойдет. В темноте по дворцу бродит Сет и забирает жизни маленьких мальчиков». Тогда я не спал всю ночь, сидел в углу комнаты, вслушивался в ночную тишину и вздрагивал от каждого, даже самого тихого, шороха. А утром за мной пришел Птаххетеп. Мама сняла изысканное украшение, накрывавшее ее плечи, и надела на меня. Отец подарил серьги и браслеты. Они обняли на прощание, и библиотекарь увел меня в храм. Навсегда… Попытался вспомнить лица родителей, но не смог. В памяти остались только яркая красно-белая корона отца и бирюзово-лазуритовый «драгоценный воротник» матери, на котором любил разглядывать крупные бусины из полудрагоценных камней. Я встал, открыл шкатулку со своими сокровищами, взял украшение в руки. Сомнений не было, что это было то самое парадное оплечье Госпожи Большого дома, которое я надевал только на главные храмовые праздники, а три «самых красивых камушка малыша Сахемхета» шестнадцать лет назад разбили пули, и они еле держались в своих оправах. Отец пытался сохранить мою жизнь в том мире, спрятав за стенами храма, а материнский подарок, хранивший тепло ее кожи, спас меня через сорок веков. Опустившись на колени, прижался губами разбитому лазуриту и, дав волю захлестнувшим чувствам, разрыдался.

На душе стало легче. Успокоившись, еще дрожавшими руками расстегнул рубашку и надел оплечье. Золотые браслеты украсили запястья, а серьги — уши. Память о родителях согревала теплом, идущим сквозь тысячелетия разлуки.

Позвонил личному шоферу и, извинившись за беспокойство в столь поздний час, попросил отвезти меня в Саккару. Моей целью была мастаба отца. Она давно была разграблена, но я хотел всего лишь прикоснуться к камням и помолиться за самых родных мне людей, пожелать им счастья на полях Иару в царстве Осириса.

Мы ехали в тишине, лишь недовольный скрип тормозов нарушал ее, когда машина в темноте виляла по узким улочкам жилых кварталов Западной Саккары. Водитель притормозил возле домов, за которыми начиналась самая короткая дорога до мастабы.

— Дальше на машине пути нет, господин Аджари, — произнес он, вытирая пот со лба. — Отсюда ближе всего до нее. Строго на запад уже по пустыне. Рискнете пойти или вернетесь домой? Все-таки ночь…

— Здесь недалеко, — ответил ему. — Пройдусь пешком, только никуда не уезжайте.

— Хорошо, — он отстегнул ремень безопасности и достал из бардачка книгу.

Освещая путь карманным фонариком, увязая в песке по щиколотку, я шел к освещенной лунным светом гробнице, выделявшейся трапециевидной формой около холмов-пирамид на фоне усеянного звездами черного неба. Такая дорога изматывала с непривычки (столько лет не гулял по «пустыне Саккаре», как Джон в шутку называл эту местность). С трудом добравшись до подножия усыпальницы, сел на землю, прислонился спиной к стене, еще хранившей тепло солнечных лучей.

— Я вас люблю, — прошептал я, глядя на переливавшиеся оранжево-голубым цветом небесные огоньки, — и очень скучаю. Отец, мать, Птаххетеп, Стефания, Джон, Захия… Вы стали моими путеводными звездами в этом мире, учили жить и оберегали от зла, жертвуя собой. Живите вечно среди благодатных полей загробного мира, не нуждайтесь ни в чем: ни в еде, ни в одежде, ни в доме. Живите и радуйтесь, чистые сердцем!

Отдохнув, я прикоснулся руками к камням мастабы, еще раз произнес их имена и тронулся в обратный путь по своим же следам на песке. Когда добрался до машины, обнаружил сладко посапывавшего шофера. Будить не захотелось. Устроившись на заднем сидении, утомленный походом, сам не заметил, как заснул.

Меня разбудил аромат свежесваренного кофе, приятно щекотавший нос. Открыл глаза, огляделся. Я все также сидел в машине, только теперь она стояла не на окраине пригорода Каира, а на стоянке возле здания Службы древностей.

— Доброе утро, господин Аджари, — поприветствовал водитель, — завтракать будете?

Кивнул в знак согласия. Горячий кофе взбодрил затекшее от неудобной позы тело. Было такое чувство, что смогу в одиночку заново раскопать все гробницы в Долине царей. Поблагодарив шофера за путешествие и дав ему выходной, направился в свой рабочий кабинет.

— Египетский стиль Вам очень к лицу, мистер Аджари…

Услышав за спиной уже подзабытый голос, сразу обернулся: в паре шагов стояла Эмилия. Она поправила очки, съехавшие в очередной раз на кончик носа, застенчиво улыбнулась и добавила:

— Я нашла Вас, как и обещала. Вы все еще хотите отправиться в экспедицию и откопать библиотеку?

— Да… — прошептал в ответ, все еще сомневаясь в том, что не сплю. — С Вами — хоть на край света…

— Зачем так далеко? — рассмеялась она. — Самое интересное всего в паре шагов от нас! 

— Позавтракаем вместе?

Эмилия взглянула на часы:

— Уместнее будет пообедать… Вы не против?

— Нет, — окончательно смутился, понимая, что на свидание меня приглашает она, а не я ее, и тут же решил перехватить инициативу, — давайте закажем обед сюда? В кабинете еще прохладно, и никто не помешает поговорить об экспедиции.

— Согласна! Показывайте дорогу в этом бюрократическом лабиринте.

Пока я делал заказ по телефону, Эмилия с интересом изучала фотографии на стенах и книги на стеллажах.

— Здесь только снимки с доктором Хавассом, но с Вами нет ни одного. Почему? — она перевела взгляд на меня. — Это же Ваш кабинет?

— Мой, но его прежним хозяином много лет был Захия. Здесь уютно, поэтому ничего не хочу менять. Кстати, на одной из фотографий есть и я.

— Где? — она еще раз внимательно осмотрела все снимки. — Не могу найти…

— Вот тут… — снял со стены фото, не потерявшее яркость красок за четверть века. — Это я, — указал на мальчика с локоном юности в древнеегипетском наряде, стоявшего у входа в каирский музей рядом с женщиной в рабочей одежде полевого археолога. — Рядом — моя приемная мать — Стефания Аджари. Нас сфотографировал сам Захия. Помню, как он жестами просил улыбнуться. Когда разбирался в сейфе, нашел этот снимок и повесил на стену. В память о них…

Она взяла из моих рук рамку и принялась тщательно исследовать мое изображение, то и дело поглядывая на меня поверх очков.

— Эти украшения, что на Вас… Они и на фотографии… — палеоантрополог была в явном замешательстве. — Одни и те же, и очень старые.

Жестом предложил ей присесть на диван, сам же устроился на подлокотнике на другом конце, давая возможность получше себя рассмотреть. В своих записях Джон сделал мой антропологический анализ, теперь же стало интересно услышать мнение профессионала в этой области.

— Что Вы можете сказать обо мне? — спросил ее. — Откуда я и мои предки? Скоротаем время до обеда? Вы выдвигаете гипотезы, а потом я рассказываю о себе.

— Тогда сядьте поближе, потому что я рукам доверяю больше, чем глазам, тем более что Вы не скелет, ведь именно их я и изучаю, а живой человек.

— Я в Вашем распоряжении, — пересел поближе, сложил руки на коленях.

— Снимите украшения — будут мешать.

Оплечье, браслеты и серьги были аккуратно сложены на подлокотник.

— Закройте глаза и расслабьтесь, — Эмилия расстегнула еще одну пуговицу на моей рубашке. — Я ничего плохого делать не буду.

Ее пальцы заскользили по лицу, ощупывали сквозь кожу и мышцы кости под негромкое бормотание каких-то научных терминов, от которых я был далек. С одной стороны было немного страшно, ибо впервые стал объектом научного исследования, с другой — до ужаса приятно, что хотелось растянуть такое удовольствие. Она прикасалась ко мне с такой же нежностью, как давно в детстве Стефания стирала с моих щек слезы тоски по Птаххетепу и страха перед новым миром.

— Я могу вынести свой вердикт? — с серьезным видом произнесла она.

— Внимательно слушаю, — одобрил ее просьбу, хотя после таких действий внимательность улетучилась, как туман после восхода солнца.

— Вы, однозначно, европеец, но не англичанин, хотя в первую встречу приняла именно за него, но долго жившего в южных странах. Сейчас вижу, что ошиблась. Предков — коренных африканцев до Вас в десяти поколениях не было. Точно на сто процентов. Это не легкий загар, а естественный оттенок. Значит, юг Европы? Да нет, слишком много сходства с одним давно исчезнувшим народом Кавказа. Хотя, потомком жителя горной местности не назвала бы. Есть что-то от северных индийцев, такое едва уловимое… Когда улыбаетесь… К тому же вводит в заблуждение отношение тонуса кожи и мышц к реальному возрасту. Вы ведь старше меня?.. Я совершенно запуталась. Даже ничего приблизительного не получается сказать о Вашей национальности. Я не знаю…

Уже второй раз так беспардонно выбивал у этой прекрасной женщины землю из-под ног, что она начинала сомневаться в своей профессиональной компетентности. Настало время рассказать о себе, чтобы больше не вводить ее в заблуждение и дать возможность выбрать свой путь.

— Я могу попросить выслушать меня до конца, не перебивая? — произнес я, стараясь подобрать нужные слова, чтобы не обидеть Эмилию. — На все вопросы отвечу попозже с большим удовольствием.

— Хорошо… — кивнула она.

— Мои предки — египтяне из дельты Нила, и родился я недалеко от Каира, только больше четырех тысяч лет назад. Некоторые исследователи считают, что север Египта в додинастический период в результате миграции заселили народы Кавказа, но я думаю, что население Нижнего царства больше походило на жителей Индии. Хотя, не исключено и то, и другое, и почти одновременно. Это и вводит Вас, как ученого, в заблуждение. Про своих родителей не смогу сказать на кого они были похожи — совсем не помню их лиц, портретных статуй матери не сохранилось. Поэтому ко мне лучше всего подходит определение «древний житель Нижнего Египта».

Она пристально смотрела на меня поверх очков, с трудом сдерживая обещание не перебивать.

— Мое полное настоящее имя — Сахемхет Неферефкара Хор Ахет, отец — фараон Шепсескаф. Украшения, что были на мне — подарки родителей. Собственно, меня тут никак не должно быть, если бы не Птаххетеп и раскопанная им библиотека Древних. Вещество, найденное там, в маленьких дозах усыпляет, в больших — вызывает состояние анабиоза. Стефания и Джон случайно нашли гробницу Птаххетепа, а там меня. Смогли разбудить после сорока с лишним веков глубокого сна. Может, и выглядел бы сейчас на свои тридцать шесть, но через десять лет после пробуждения я получил новую дозу этого порошка, когда в той же усыпальнице вскрывал тайник с рукописями. Только больше не заснул, а так и остался на вид двадцатилетним парнем. Я хочу отправиться в экспедицию, но, сейчас боюсь, что могу не вернуться оттуда. Это вещество до сих пор находится в библиотеке, и не знаю, как оно повлияет на меня, когда спущусь туда. Или ничего не изменится, или мучительно умру за считанные часы. Но я готов заплатить самую высокую цену ради науки…

Эмилия еще раз оглядела меня с головы до ног, молча поднялась и вышла из кабинета. Я в очередной раз упрекнул себя за прямолинейность, но лучше, если она узнает правду сейчас и примет правильное решение. Нас ничего не связывало, кроме двух коротких встреч и записок в двери, хотя понимал, что серьезно влюбился в красивую, очень умную и упрямую женщину. Вздохнул, снова надел украшения, сел за рабочий стол. Открыл папку с документами, оставленную секретарем. Углубившись в чтение очередного приказа министра культуры, не отрывая глаз, вежливо попросил человека, вошедшего в кабинет, немного подождать. Прочитав последнюю строку, спросил, не поднимая головы:

— По какому вопросу ко мне?

— Приглашение на свидание… Ой, простите, на обед еще в силе?

Я вскочил, словно кресло вспыхнуло огнем. У двери стояла Эмилия, загадочно улыбалась и заправляла рыжую прядь за ухо.

— Да… Почему Вы вернулись?

— Если сейчас уйду, то снова придется разыскивать Вас по городам и странам, чтобы сказать, что готова до конца своих дней изучать таинственную библиотеку и расшифровывать иероглифы, забросив свою палеоантропологию. Я люблю Вас, Сахемхет… Мой древний египтянин…

— Выходите за меня замуж… — прошептал, пытаясь справиться с эмоциями, которые уже брали верх над разумом.

— Это мой ответ, — она подошла вплотную и едва коснулась своими губами моих губ. 

Эмилия сняла очки, положила их на стол, прижала ладони к моим щекам и снова поцеловала.

— Сейчас доставят обед, а мы… — рассмеялся, заключая ее в крепкие объятия.

— Мы просто обсуждаем будущую археологическую экспедицию, — она прищурила левый глаз. — Приблизительные сроки работы — следующие полвека или больше под Вашим опытным руководством, господин профессор.

— Я одобряю план работ, доктор Карнарвон, — поддержал фантазии своей уже невесты.

— Думаю, лучше будет доктор Эмилия Аджари.

— А семейная традиция? Нарушать нельзя! — возмутился я таким решением.

— Уговорили, доктор Эмилия Карнарвон-Аджари подойдет?

— Да, госпожа доктор палеоантропологии Эмилия Карнарвон-Аджари. 

Она еще раз подошла к фотографии со мной, провела по ней рукой и, обернувшись, прошептала:

— Поменьше надевай смокинг. Он не идет тебе, старит и делает ужасным занудой. Будь таким, как сейчас… Ради меня…

— Как захочешь, любимая, — улыбнулся в ответ.

Нашу забавную игру прервала служба доставки, привезшая обед. Я видел, как Эмилия пытается сдержать смех, глядя на ресторанные блюда, заказанные человеком, привыкшим перекусывать в кафе или готовить на скорую руку дома.

— А это интересно. Только давай в следующий раз десерт выбирать буду я, — приободрила она, открывая очередную одноразовую коробочку.

Мы сидели за длинным столом в кабинете больше часа, обедали, обсуждали наше путешествие на юг Египта, скромную свадьбу и еще более скромный список гостей. Перерыв закончился, и рабочая обстановка давала о себе знать постоянными визитами сотрудников. Эмилия ушла, но пообещала провести выходные в моей компании. Что она выберет: экскурсию по музею, прогулку по Нилу или подъем на пирамиду? А, может, снова возьмет инициативу в свои руки и позовет туда, где я еще не был?