Глава 23

Из приоткрытого окна доносился уличный шум, по громкости которого и без часов любой определил бы, что давно за полдень. Раз доктор Икрам настоятельно посоветовал не покидать без надобности постель, я продолжил нежиться под легким одеялом на новом матрасе. Такое непривычное состояние безделья. То, что Эмилии нет дома, заметил не сразу, как и ее записку на подушке. «Доброе утро, мой фараон! Завтрак на кухне. Я в Службе древностей. Не скучай! Э. А-К.» Странные получались отношения: все время вездесущая работа вклинивалась между нами. Хорошо, что хоть два свадебных дня провели вместе, и то, она влезла в спокойное путешествие. Пора ей знать свое место в нашей семейной жизни, иначе мы вдвоем так долго не протянем.

Самочувствие было прекрасным, бодрым, не то, что перед свадьбой и после, когда усталость брала надо мной верх. Икрам верно подметил, что у меня «сели батарейки». Теперь я понимал, почему: слишком активная физическая и умственная деятельность, отсутствие режима дня и полуголодное существование из-за сумасшедшей занятости привели к тому, что организм на клеточном уровне за семнадцать лет сжег запасы «пыли бессмертия». Больше сорока веков смерть не могла добраться до меня, и так внезапно я оказался в нескольких днях от встречи с ней. В душе появился страх, настоящий страх от неожиданного приближения к миру мертвых. Так не должно быть. Что ж, если хочу нянчить внуков, надо изменить образ жизни и впредь быть осмотрительнее с нагрузкой.

Облачившись в расшитую рубаху, прошел на кухню, где ждал холодный нехитрый завтрак. За чашкой душистого цветочного чая меня не оставляли мысли о странном порошке, оставшимся от Древних. Закончив поскорее чаепитие, я нашел в «кабинете» в столе стопку бумаги, ручку, взял с полки самую большую книгу и снова вернулся в постель. Устроившись в полусидящем положении, стал размышлять на волновавшую тему, записывая свои умозаключения.

В каких местах ходил Птаххетеп, если нашел порошок? Почему он не уснул? Он забрал все или еще осталось? Только вопросы, а ответов у меня на них нет — одни несостоятельные гипотезы. И они имеют право на существование. Учитель мог найти это вещество на территории храма, под которым была библиотека, перенести его в коробе на хранение в известное только ему место. Когда оно понадобилось, взял домой. Может, Птеххетеп и спал, только задолго до встречи со мной, а потом выработалась невосприимчивость к «пыли», так как новые дозы не превышали верхнего порога нормы. Как другой вариант: активный образ жизни тоже сжигал запас в клетках, который пополнялся при очередном визите в подземное хранилище дисков. Когда он погружал меня в сон, передозировки тоже не произошло, и Птаххетеп не уснул. Страшно представить, сколько времени он умирал в том гробу. Недели, даже месяцы… Воздух для дыхания был. Его тело медленно иссушалось и заживо мумифицировалось, а сердце продолжало биться, питаемое древней «энергией», пока кровь от обезвоживания не стала настолько вязкой, что не могла течь. Он пытался задушить себя обмотанной вокруг шеи веревкой, но охранники связали его так хитро, что самому оборвать жизнь не получилось бы. Безжалостные выродки! Ужасная смерть для такого необыкновенного человека, как Птаххетеп, и моему брату нет прощения за жестокий приговор нам обоим.

А что же со мной? Больше четырех тысяч лет вещество непосредственным контактом держало мой детский организм в глубоком анабиозе, законсервировав жизнедеятельность на клеточном уровне. Когда Икрам начал реанимацию, концентрация вещества в крови уменьшилась из-за капельниц. Я проснулся. Химического соединения внутри меня за следующее десятилетие становилось все меньше, поэтому я развивался в соответствии с возрастом. В двадцать — новая большая доза, остановившая процесс старения. Сейчас же, когда концентрация упала ниже минимума, время снова пошло, наверстывая прожитые годы с невероятной скоростью. Терапия, придуманная Эмилией, пустила ход моих биологических часов в обратную сторону. Я снова возвращаюсь к отметке в двадцать лет, пусть и с некоторыми необратимыми изменениями в виде седины в волосах. По правде, выглядеть чуть постарше мне не помешает. Возраст прибавляет солидности к моей должности, что очень важно при постоянном взаимодействии на дипломатическом уровне. Почему бы не попробовать отрегулировать свой внешний вид дозами порошка при следующих сеансах лекарственной терапии? Неплохая идея, надо будет подсказать Искандеру.

Теперь же, само собой возникал новый вопрос: как связано химическое вещество и Древние, и каким из них принадлежало его изобретение? Если говорить о допотопных, то от них остались лишь памятники архитектуры и огромные каменные скульптуры, остальное уничтожил водный поток. Мне кажется, что у них был другой приоритет в науке. А вот прорыв послепотопных в области химии вполне вероятен. Их достижения в металлургии впечатляют. Не исключу вероятность, что изначально это вещество являлось частью плавильного процесса, но побочное действие заинтересовало древних химиков, что они усовершенствовали разработку и адаптировали ее для нужд биологов. Если для человека этот порошок способен остановить время, почему бы и высокоразвитой цивилизации не использовать его для продления жизни. Их правящая верхушка могла жить сотни лет в то время, как остальные изменялись: старели, умирали... Чем не повод для обожествления местным примитивным населением? От них легенды, как очевидцев, передались пришлым народам, став религией. Тогда, как получилось, что Древние, обладая мощными технологиями, внезапно исчезли? Как варианты: новый катаклизм или уничтожение более примитивным человеческим видом. А, может, их погубило свое же «химическое бессмертие»: они стали невосприимчивы к веществу или кто-то в знак протеста прекратил производство и спрятал оставшиеся запасы? Но факт существования довольно большого количества (по человеческим меркам) этого порошка, остается фактом.

Даже странно, насколько я зависим от изобретения более чем десятитысячелетней давности. Никогда не чувствовал себя таким беспомощным перед лицом времени. Как бы я хотел, чтобы Эмилия тоже смогла остановить стрелки часов, только вот ей нужно будет проспать сотни лет, как и мне. Доживу ли я до ее пробуждения? Или уснуть вместе? Тогда, где гарантия, что нас смогут разбудить в одно время, или кто-то не умрет во сне? Нет, лучше все оставить как есть и наслаждаться жизнью здесь и сейчас.

Оказалось, что за своими рассуждениями и умозаключениями, я совершенно не заметил наступление вечера. Громкий настойчивый стук в дверь оторвал от записей. На пороге стояла знакомая медсестра с термочемоданчиком и тростью в руках.

— Добрый вечер, господин Аджари, — спокойным голосом произнесла она. — Я к Вам от доктора Икрама.

Пригласил ее в кабинет, извинившись за рабочий беспорядок. В ответ она лишь улыбнулась и попросила прилечь на диван.

— Пожалуйста, прислушивайтесь к своим ощущениям, — попросила она. — Если станет кружиться голова, появится боль, тошнота или другое — немедленно говорите.

Женщина разложила трость в подставку для капельницы, закрепила наверху пакет с физраствором. Осмотрев мои исколотые, покрытые синяками, руки, она тяжело вздохнула, покачала головой.

— Потерпите немного, — тихо сказала медсестра, дезинфицируя кожу. Я зажмурился, чтобы не видеть процесса. Немного поморщился, когда игла вошла в вену. — Вот и все. Теперь главный ингредиент.

Она достала из чемоданчика пузырек с порошком.

— Можно поближе посмотреть? — попросил у нее.

Я держал в руках маленький флакон, в котором буквально летало это невесомое вещество белесого цвета с перламутровым оттенком — настоящий эликсир бессмертия.

— Разрешите, — женщина раскрыла ладонь, ожидая возврата емкости. Она ввела физраствор сквозь резиновую пробку в пузырек, встряхнула. Порошок мгновенно растворился, словно его там и не было. Вытянув содержимое в шприц, перенесла лекарство в пакет с жидкостью на подставке. — Лежите спокойно. Всего минут пятнадцать. Слушайте свои ощущения.

Я закрыл глаза. Медсестра села рядом на стул, положила мою руку к себе на колени, ненадолго прижала пальцы к запястью. Первые несколько минут ничего не менялось, но потом… Сердце начало пропускать удары, словно перестраивалось на другой ритм. Перед глазами возник туман, за которым виднелись силуэты пирамид. Это была не Гиза, ни Мейдум и Дахшур. Я пригляделся. Нет, Гиза, только пирамид было пять: три на самом плато, и две по сторонам вдалеке. Справа — да, это пирамида Джедефра, ныне всего десяток метров высотой. Но откуда слева? В моем детстве там была пустыня, никаких намеков на огромное сооружение. Что это: игра моего воображения или чужие воспоминания? Я настолько погрузился в мыслительный процесс, что не сразу понял, что меня пытаются привести в чувство каким-то ужасно пахнущим средством.

— Господин Аджари? — в голосе медсестры звучало беспокойство. — Вы потеряли сознание…

— Нет, не терял. Я погрузился в размышления и только. Очень глубокие размышления.

— Как самочувствие?

— Прекрасно. Даже лучше, чем было до этого.

— Хорошо. Доктор Икрам после восьми вечера будет ждать звонок.

Запретив мне вставать ближайшие полчаса, женщина собрала инвентарь и ушла, бесшумно закрыв дверь. В голову же снова полезли мысли о пятой пирамиде, причем не маленькой. Она была приблизительно одного размера с постройкой в Абу-Раваше, высота которой по современным подсчетам ученых была около семидесяти метров, но с того места, откуда я видел «гробницу» Джедефра, — ее высота оказывалась больше двухсот. Или это было другое строение? Чтобы это понять, мне нужны были карта и точка отсчета. Нет, надо успокоиться и не бросаться на штурм неприступной крепости. Все это может оказаться пустым сном, полетом фантазии от очередной дозы «пыли бессмертия» Древних.

Отлежав в полудреме положенное время, я перебрался за стол, дозвонился до Искандера. Сначала не хотел рассказывать о видении, но передумал, обрисовав его с максимальной точностью.

— Ты хочешь сказать, что такого не знал, и увидел, пока стояла капельница? — врач подытожил мою длинную речь.

 — Да. Медсестре показалось, что был обморок, но все не так — я знал, что вижу реальность, и анализировал увиденное.

— Интересно. Не ожидал такого. Завтра жду вечером в клинике, понаблюдаем за активностью мозга во время процедуры. Чует мое сердце, что ты вместе с этим порошком хлопот врачам еще доставишь, — пошутил он на прощанье.

Эмилия вернулась затемно. Всегда бодрая и веселая, сейчас она выглядела безумно уставшей.

— Я с раскопок мастабы Мерескара, — выдохнула она, сбрасывая на пол в коридоре рюкзак и куртку. — Машина сломалась. Шли пешком до города. Сейчас буду смывать пыль веков, ужинать и спать.

Пока супруга приводила себя в порядок, приготовил чай и тосты, отнес в комнату на прикроватную тумбочку. Я-то знал, что такое ночные прогулки по «пустыне Саккаре», как они выматывают, когда идешь по бездорожью.

Помог жене поудобнее устроиться на постели, подложив подушки под спину, поставил столик-поднос рядом с ней. Сам сел на другом конце кровати.

— Как ты? — с беспокойством произнесла Эмилия. — Целый день дома один. Хотела уйти на пару часов, а вышло так надолго. Находки… Теперь я понимаю, что при такой сумасшедшей работе ты едва не забыл о нашей свадьбе. За два месяца управления Службой древностей сама устала больше, чем за год работы на раскопках.

— Может, будем править вместе? Разделим сферы влияния, выбью новую должность у Арафа с красивым названием… — предложил ей.

— Как-нибудь обсудим на досуге.

— Со мной все хорошо. Становлюсь у Искандера подопытной мышкой.

— Что? — удивилась жена.

— Завтра в больнице будем ловить мои видения от «лекарства». Пока стояла капельница, я видел на плато Гиза пять пирамид настолько реально, будто стоял там. А если не только диски являлись носителями информации, но и порошок, что делал поздних Древних подобным богам? Они поднялись на другую ступень, отказавшись от материальной информации, а что осталось: диски, считывающая машина, обелиски с надписями — это следы ранних послепотопных Древних? Древнеегипетская мифология в таком свете уже не религиозная фантазия, а реальное прошлое…

Эмилия закашлялась, сделала несколько глотков еще горячего чая.

— Ничему уже не удивлюсь. Хочешь проверить, увидишь ли снова это или что-то другое?

— Да. Очень хочу. Может, хоть так немного приближусь к разгадке языка той цивилизации и их технологий. Даже немного увеличил бы дозу и время процедуры, чтобы картинка яснее стала и дольше держалась…

Я поймал ее пристальный взгляд, в котором прочитал несогласие со своими планами. Был только взгляд, и ни единого слова. Снова она права: со своими фантастическими идеями я могу оказаться в лучшем случае на больничной койке, в худшем — в гробу. Оба варианта пугали и совершенно не устраивали. Утром созвонюсь с Искандером и отменю визит в клинику. Продолжу запланированный курс дома.

— Не волнуйся, — прошептал, словно принося извинения, — я никуда не пойду, пока нахожусь на лечении. Экспериментировать тоже не буду, обещаю. Даже если увиденное когда-то существовало, нужно ли нам тратить время и средства на то, что вызовет волну протеста среди историков? Пока не стоит ворошить научный серпентарий. Если, вообще, стоит.

Она улыбнулась, переставила столик на тумбочку, позвала жестом к себе. Лег рядом, прижался к возлюбленной.

— Если Искандер скажет, что ты стал бесхребетным подкаблучником, не обижайся на него, — сказала супруга, расчесывая пальцами мои волосы. — Он не прав. Только человек с невероятной силой духа и воли способен побороть свои желания, амбиции по просьбе любимой женщины. Береги себя для меня. Ты мое дыхание, мое сердцебиение, моя жизнь! Я не проживу без тебя ни дня. Мне было так страшно: то, что отсрочило твою смерть на сорок с лишним веков, три месяца назад убивало тебя, медленно, неумолимо… Тогда в пустом здании медицинского центра была готова отдать последние капли крови, последний вздох, удар сердца, лишь бы ты жил. Я откажусь от поисков той библиотеки, лишь бы с тобой ничего не случилось. Настолько люблю тебя, мой фараон!

— А в командировку в Европу согласишься поехать, если предложение Арафа еще в силе? — тихо спросил после долгой паузы, а у самого от слов супруги щемило душу и текли слезы.

— Конечно, — произнесла она, смахивая уже со своей щеки соленую капельку. — Завтра узнаю у него. Министр предлагал мне должность секретаря, но я отказалась. Для управления огромной Службой древностей нужны царь и царица, единые в мыслях и воле. Это древнее государство в современном. За последние два месяца разобралась с документами по новому отделу, утрясла некоторые нюансы, о которых ты не знал. Теперь можно собирать всех египетских ремесленников-сувенирщиков под одну крышу.

— Спасибо тебе! Я достаточно далек от экономических тонкостей. Могу я вверить в твое ведение этот отдел?

— Да, мой фараон. Уже с завтрашнего дня можно выдавать лицензии и оформлять договоры сотрудничества.

От радости прижался к ней еще сильнее. Старания многих недель не прошли даром. Движение вверх набирало обороты. Сравнительно немаленькая прослойка населения Каира, Западной Саккары, Луксора, Александрии будет иметь стабильный доход от своего ремесленного труда.

Поднял голову. Эмилия уже сладко спала. Устроившись поудобнее, закрыл глаза и вскоре заснул сам.