Глава 10. Тысяча миль

На ресепшене их и впрямь ни о чем не спросили. Хотя Эйтлинн, по ее ощущениям, все же несносно переигрывала. Кажется, она действительно стала забывать, как это: жить среди людей, где, по большому счету, никому нет до тебя дела. Ну, если только на этом нельзя нагреть руки. Киэнн уверенной походкой направился прямо к автостоянке, хотя автомобиля у них, безусловно, не было, и Эйтлинн сомневалась, что он намерен просто сотворить иллюзию, способную походить на обычный автомобиль и при этом успешно выполнять его функции. Хотя отчаянно на это надеялась.

— Ты же не собираешься угнать чью-то машину? — То, как он деловито присматривался к припаркованным авто, крушило ее хрупкие надежды, словно лихой ездок стеклянные витрины.

— Нет, конечно, — невозмутимо ответствовал Киэнн, продолжая осмотр. — Только одолжить. Я же потом честно заправлю бак, почищу стекла и поставлю на место.

Эйтлинн замерла, не веря собственным ушам:

— Киэнн, ты ничего не перепутал? Здесь это так не делается. Давай уж лучше возьмем авто на прокат, у тебя же есть наличные…

— В полседьмого утра? Эти ленивые задницы в лучшем случае к девяти выползут. Не морочь мне голову, мамочка.

— Слушай, на кой хрен ты напрашиваешься на лишние неприятности? Передо мной выделываешься или старых дружков за решеткой удивить хочешь? — снова попробовала нанести удар в болевую точку Эйтлинн. — Даже если ты обойдешь сигнализацию и выедешь отсюда незамеченным, хозяева могут хватиться своей собственности и…

— Никто ничего не хватится, все будет в ажуре, детка.

Он явственно остановил выбор на ярко-желтом «шеви» с затемненными окнами и чуть коснулся его самыми кончиками пальцев. Эйтлинн невольно задержала дыхание, ожидая пронзительного воя побеспокоенного железного зверя. По корпусу машины прошел едва заметный разряд, полыхнув аквамарином, и замок миролюбиво пиликнул, приглашая внутрь.

— Садись.

— И не подумаю! — Может быть, блокировку замка он и мог отключить, но с блокировкой осознанности мисс Флетчер ему придется повозиться. — Отойди от машины, Дэ Данаан. Или я за себя не ручаюсь.

Король фейри несколько секунд мерил ее жестким, недобрым взглядом, после чего банально сел за руль, хлопнул дверцей и включил зажигание. «Шеви» рыкнул и пулей вылетел с автостоянки.

Сукин сын! Жидкий свет фонарей подземного паркинга стекал по черному атласу и кружеву вычурного наряда Эйтлинн, как потоки грязи, вдруг плеснувшей из-под колес. Каблуки всхлипывали нестройным эхом на каждом пьяном шагу. Довыделывалась? И куда теперь?

Когда она почти доковыляла до выхода, канареечный «шевроле» картинно въехал в ворота задним ходом и приспустил шторку стекла:

— Садишься или я еду без тебя?

Эйтлинн молча, понуро влезла в салон седана. Чисто теоретически она могла бы попробовать подчинить его своей ментальной власти, как уже делала когда-то, и… И что? Показать, кто в доме хозяин? Тебе ведь этого сейчас и вправду хочется, да, Мелани? Проучить засранца, поставить на место! Вот только не так просто воздействовать магией — любой магией, включая фоморскую — на носителя Глейп-ниэр. Рукотворный серебряный паразит ревностно оберегает своего кормильца, прикрывает невидимым щитом. Ведь — что отрицать? — ты уже пробовала. Не пудри себе мозги, уверяя, что пробовала «понарошку», не в полную силу, не хотела причинить вреда или нарушить обещание. Вначале — может быть, но, получив отпор — уже вовсю. Дело принципа, победить любой ценой! Да, Этт? И что? Что?

— То есть теперь ты тут главный? — наконец раздраженно бросила она. Надо же было хоть как-то на это все ответить.

— А ты еще не заметила?

Киэнн деловито вырулил на Саут Мичиган авеню и двинулся в сторону Чайнатауна. Железобетонные исполины топтались по бокам дороги, точно бесчисленные ноги демонического мастодонта, сверкали полированным стеклом, грозя затянуть в мир, где все наизнанку. Еще больше наизнанку, чем здесь?

— У тебя хоть права-то есть?

— Мне похрен, Этт! — Он саданул обеими ладонями по ни в чем не повинной «баранке». — Просто насрать! Если хочешь, можешь пересесть за руль. Будет проще: ты за рулем, я работаю GPS-навигатором. Только давай без вывертов. Если, конечно, ты действительно хочешь поймать преступника и найти Ллеу. А не просто делаешь вид.

«А ты?!» — хотелось кричать ей. Все летело куда-то в тартарары, в треклятую Бездну Домну, вервольфу под хвост…

— Давай, — кивнула она.

Киэнн припарковался на обочине и уступил ей место, перебравшись на пассажирское сидение. Эйтлинн с горем пополам уняла дрожь в пальцах и осторожно вырулила обратно на полосу. Чего я боюсь? Что со мной происходит?

— Учти, я тоже в последний раз садилась за руль даже не четыре, а все девять лет назад. И права у меня, конечно, были, но остались где-то в прошлой жизни.

— Это ничего. — Киэнн лениво откинулся на спинку сидения. — Если тебя остановят, просто загляни копу в душу и заставь его поверить, что с правами у тебя все в полном порядке, да и нарушений с твоей стороны никаких не было. Не мне тебя учить.

Фоморка закусила губу: неужто почувствовал? Злорадствует, небось. А, Кромм Круах с ним! А что мне оставалось делать?

— Ты хоть пристегнись! — зыркнула на него она. — Еще не хватало мне из-за этого отдуваться!

— Слушаю и повинуюсь, мэм.

Саут Мичиган авеню равнодушно раскатывала серый рулон бесконечного шоссе, точно дешевую туалетную бумагу. Таранящие рваный клок утреннего неба здания-исполины понемногу сменились вереницами приземистых двухэтажек, а там и вовсе запестрели россыпью налепленных вразнобой домишек. Домики, похожие на рождественские пряники, таращили квадратные глаза верхних окон на проезжающих и изумленно разевали вслед рты первых этажей. В районе Чайнатауна Киэнн, частично погруженный в транс, по счастью, не сильно похожий на очередной приступ эпилепсии, стал то и дело менять направление, вынуждая Эйтлинн протискиваться в узкие переулки, застревать в захламленных тупиках, пятиться задним ходом, резко тормозить и проделывать прочие трюки за рулем, чего она терпеть не могла.

— Останови здесь.

Они въехали в очередной закоулок с мусорными баками по обеим сторонам. Киэнн вышел из машины.

— Я сейчас.

И мгновенно исчез где-то на задворках.

Эйтлинн, тихо бранясь себе под нос, сдала назад и выползла из переулка, чтобы не загораживать проезд — не дай бог кому-то еще взбредет в голову туда въехать! Мотор полностью глушить не стала, поскольку представить себе не могла, как потом заведет его без ключа. Обнаглев окончательно, порылась в чужом бардачке, откопала там надорванную золотистую пачку Captain Black и прикурила. Ну а что уже церемониться? Снявши голову, по волосам не плачут. Затянулась. Закашлялась, как в первый раз. Пересилила невольное желание выбросить сигарету в окно и затянулась снова…

Киэнн вернулся, должно быть, добрый час спустя, и от него тоже пахло дымом. Только не обычным табаком, а сладковатым до тошноты запахом дешевой марихуаны.

— Тебя где носило?

— Заскочил к старой подруге, — как ни в чем не бывало уведомил он. — А что?

Эйтлинн поперхнулась.

— Я думала, мы тут по делу.

— Слушай, хватит сношать мне мозг. Поехали.

— Куда? — Эйтлинн раздавила окурок в пепельнице, серые хлопья полетели на пол.

— Домой. — Киэнн вальяжно развалился в пассажирском кресле и закрыл глаза. К запаху паршивого курева примешивался густой аромат каких-то пряностей, сандала и мускуса. — Все равно тут ловить нечего.

— Та-а-ак… — Эйтлинн демонстративно заглушила мотор. Черт его знает, как он завел его в первый раз, но во второй у него такой номер не пройдет. — А ну-ка вылезай, красавчик!

Он изумленно поднял бровь:

— Что?

— Проваливай, я сказала! Иди гуляй дальше. Развлекайся. Чего, тебе ж только этого и надо! На хрена тебе этот ребенок? Он тебе с самого начала был обузой, почему бы не избавиться от него? Немножко поразыгрывать трагедию, а потом забить: ах, я сделал все, что мог! Поздравляю, у тебя получилось! А теперь пошел вон, Дэ Данаан!

Киэнн уставился на нее ошалевшими глазами:

— Ничего себе вмазала! Хоть мозги от стенки отскребай. Слушай, это очень серьезное обвинение, но ты же знаешь, что…

— Я ничего не знаю и знать не хочу! Выметайся!

— Я этого не делал, дура истеричная! — гаркнул в ответ он. — Я что, по-твоему, совсем идиот? Да за такое… Четвертуют за такое обычно. Или что похлеще.

Эйтлинн молча хмыкнула. Да, за убийство ребенка в Маг Мэлле карают исключительно жестоко. И неважно: ребенка фейри или детеныша человека. Но ведь никто и не умер. По крайней мере пока. Может, так и было задумано? А с паскудой-алхимиком давно был сговор… Да и к тому же…

— И кто поднимет руку на короля? — суммировала она.

Киэнн зло ругнулся:

— Никто. Тут твоя правда. Но от силы проклятья-то все равно не убежишь. Ну, не четвертовали бы, сам… обезумел, зверем сделался и себе же пальцы по локоть пооткусывал.

— А может к этому все и идет? — Эйтлинн прищурилась, буравя его испытывающим взглядом. — Хочешь доказать мне свою невиновность — найди Ллевелиса. Найди и верни. А не рассказывай мне тут сказки о фамильном проклятье и каре божьей. Потому что я больше не верю ни одному твоему слову!

Киэнн опустил глаза, покусывая губы.

— Ладно, можешь больше не бить. Полегчало. — Он снова размотал Глейп-ниэр, цепочка по-змеиному зашуршала под пальцами. — Сейчас.

Эйтлинн смяла опустевшую пачку «Капитана Блэка» и все же швырнула ее в окно на мостовую. Киэнн неразборчиво выругался.

— Сраная трава! — наконец расслышала Эйтлинн. — Ни хрена не слышу из-за нее!

— Старайся лучше, — холодно заметила фоморка.

Киэнн сглотнул.

— Справедливо. — И снова повторил: — Сейчас.

И, мгновением спустя:

— Ты только не паникуй опять, если…

— Да насрать мне на тебя!

Он кивнул:

— Ну и умница.

Затем закрыл глаза и через секунду тело вновь выгнулось в мучительном спазме. Если ты симулируешь, засранец, если ты просто пытаешься меня впечатлить, я отвинчу тебе яйца и пришью их обратно ржавой сапожной иглой! Правый уголок рта прорезала тонкая алая нить, шустро побежав к подбородку. Наконец сомкнутые веки дрогнули.

— На север… северо-запад… наверное.

— Далеко?

Киэнн кивнул:

— Полагаю, куда-то за Уикер парк.

— Эй! — Фоморка снова недоверчиво нахмурилась. — А какого Фрэзера с Гриммом мы тогда перлись сюда? Это же совсем в другую сторону!

— Пропал сигнал отсюда, — устало выдохнул Киэнн. — Еще когда подъезжали, стал пропадать. Я все надеялся нащупать. Что? — Он раздраженно взглянул на Эйтлинн. — Ну, не вру, Этт! Вот сожри меня гулон и высри обратно! Может, тот, кто здесь был, почуял что-то и задал деру. Или просто получил, что хотел, и уехал домой отсыпаться после ночной гулянки. Поехали, я буду сканировать по пути.

Эйтлинн вздохнула.

— Вылезай. На метро поедем. Я не знаю, как завести машину без ключа.

— Пф-ф! — то ли фыркнул, то ли снова выдохнул Киэнн, и положил чуть дрожащую от напряжения ладонь на консоль. 

Пробежала еще одна едва уловимая искра-молния. «Шеви» утробно заурчал, тонкая стрелка тахометра конвульсивно дернулась…

— Ну? Погнали.

Ничего не оставалось, как выруливать на скоростную магистраль и сломя голову мчать на северо-запад, надеясь на чудо.

Которого, разумеется, не произошло: они прокатали по улицам Чикаго до самого вечера, последовательно прочесывая Уикер парк и Логан сквер, потом Аптаун и Эйджвотер, потом почему-то опять развернули в другую сторону, исколесили весь Гарфилд ридж и его окрестности, и наконец вообще оказались в соседней Индиане. Эйтлинн злилась и орала, все больше уверяясь, что ее водят за нос, Киэнн орал в ответ, потому что оправдываться крайне не любил, а может по другой причине, дьявол его разберет. Часов в десять они, измученные и разбитые, вновь въехали на подземную стоянку отеля. Свое утреннее обещание Киэнн сдержал только на половину: бак был полон, но стекла авто так и остались серыми от грязи.

В боковое окно яростно забарабанил какой-то человек. Эйтлинн равнодушно заглушила мотор и выключила свет в салоне. Если это копы, она просто пошлет их на хрен. Ну, в самом деле. Пойдут же как миленькие. Точно по адресу. Ее безупречно-вульгарный макияж порядком размазался за день, но на это ей тоже было  наплевать. Когда стекло перестало бликовать, она смогла разглядеть стучавшего получше: паренек лет двадцати на вид, выгоревшие от солнца дреды, от природы, вероятно, рыжевато-русые, собраны в пучок на затылке, кожа бронзовая от загара, линялая темно-зеленая футболка с цитатой из Боба Марли: «Люби жизнь, которой живешь, живи жизнью, которую любишь». На шее разноцветные бусы, желтый, красный, зеленый. Светофор ходячий. Точно не коп. Растаман обдолбанный. А не пошел бы он?..

— Халлё, брудда! — Киэнн вдруг плотоядно осклабился, опуская шторку стекла. — Д’йа смэлл да ганджа?

И тут Эйтлинн тоже увидела. Это был вовсе не человек. У нечесаного фейри туманно поблескивали опалово-голубые глаза и гуляла рябой дымкой золотистая аура. Однако! На ловца и зверь бежит?

Фейри, судя по повадкам, скорее всего, лепрекон, похоже, и впрямь был под наркотой, но испуг в его глазах читался более, чем отчетливо.

— Звал?

— А как же! — Киэнн, понятное дело, и глазом не моргнул. — Пошли, друг любезный, гостем будешь.

Лепрекона такая перспектива явно не порадовала. Тем более, что Дэ Данаан даже и не попытался вложить в «дружелюбное» предложение ни капли доброжелательности.

— Знакомься, Этт, — тем временем обернулся к фоморке Киэнн, — мистер О’Тумма. У них в последние лет двести странная мода пошла: брать вместо имен ирландские фамилии. Или псевдоирландские. А еще — курить каннабис вместо табака. Ну, тут я их понять, конечно, могу. Кста-а-ати, Тумм, раз уж ты тут так удачно и вовремя оказался, помой-ка машину!

Растаман послушно кивнул и принялся за работу, явно помогая себе мелкой бытовой магией.

— Откуда он взялся? — прошептала Киэнну на ухо Эйтлинн, вновь оставшись с ним наедине. Кто знает, насколько чуткий слух у лепрекона.

— Понятия не имею, — так же вполголоса уведомил Киэнн. — Но собираюсь выяснить. Хотя есть вполне правдоподобная версия: психоделики, знаешь ли, усиливают восприимчивость сознания фейри к песенке Глейп-ниэр. Даже сравнительно легкие. А вот как они влияют на передаваемый сигнал — никто пока выяснить, насколько мне известно, не пробовал.

Час от часу не легче. Эйтлинн сжалась в комок. Теперь этот идиот, при любом удобном случае, перепробует всю местную «дурь» под видом серьезного исследования! А может пусть? Внутрь прокрался насмешливый холод и его пособница пустота.

— Думаешь, это он? Думаешь, он пришел бы, если бы это был он?

Киэнн хмыкнул:

— А куда бы он делся! Если сучка Глейп-ниэр его нашла и пропела ему свою умопомрачительную сонату. Прибежал бы как миленький.

— Но ты звал его раньше?

Он кивнул:

— Неоднократно. Не знаю, как это получилось сейчас.

О’Тумма весьма шустро закончил орудовать тряпкой, и снова легонько постучал в окно. Киэнн вышел, и Эйтлинн последовала за ним.

— Неплохо, — милостиво одобрил Дэ Данаан. — Кстати, машина вообще-то не моя, так что следы нашего пребывания тоже надо убрать. Чтобы лишнего шуму не было. Давай, живо.

Лепрекон юркнул в салон.

— Я сперла у них пачку «Капитана Блэка», — созналась Эйтлинн, все еще чувствуя себя немного виноватой. Докатилась, профессор истории!

— Не думаю, что они это заметят.

— Чисто. — О’Тумма управился внутри еще быстрее, чем снаружи. — Ни одна ищейка не унюхает.

Киэнн снова хищно ухмыльнулся:

— А если и унюхает, то только запашок твоей ганджи, да?

Перепуганный растаман потупился, на загорелом лбу проступили капельки пота. Парень, похоже, и впрямь чуял за собой какую-то вину, хотя Эйтлинн по-прежнему не слишком верилось, что он и есть вор.

— Ладно, это меня уже не касается, — смилостивился Киэнн. — Работа принята. Если ты рассчитываешь, что тебе зачтется, то такая вероятность есть. Но никаких гарантий. Пошли. Посидим, выпьем. Побеседуем.

Глаза лепрекона суетливо забегали, парень невольно попятился, и Эйтлинн показалось, что его ноги отчаянно спорят с головой за господство над телом, и будь у него хоть мизерная возможность, он удрал бы не задумываясь. Но, похоже, что возможности не было, и О’Тумма молча последовал за своим королем. Замыкавшая «конвой» Эйтлинн отчетливо слышала, как отбивают цирковую дробь его зубы и лупит в большой бубен шамана сердце.

На пороге лепрекон еще на секунду замялся, по-видимому, прощаясь с последним шансом на побег, а может и с чем-то посерьезней, но потом все же сделал шаг. Киэнн с порога направился в сторону бара, а Эйтлинн ненавязчиво подтолкнула еле живого с перепугу паренька в спину. Не нравилось ей его состояние, у людей с чистой совестью, да и у фейри, наверное, тоже, глаза не бегают и коленки не трясутся.

— Давай, Тумм, не задерживай.

Тем временем Дэ Данаан извлек из закромов отеля темную бутылку чего-то японского с размашистыми иероглифами на этикетке, бесцеремонно сорвал пробку и, резким жестом указав лепрекону на стул, разлил прозрачный, как вода напиток по винным бокалам. Поставил на стол и, не отрывая глаз от нежданного гостя, уселся напротив. Эйтлинн тоже присела, неуверенно вращая перед собой бокал с рисовым вином.

— Кампай, — мрачно провозгласил Киэнн.

О’Тумма поерзал на стуле, явно жаждая провалиться сквозь землю, потом задержал дыхание и залпом выпил. Эйтлинн пить не стала. Киэнн, к ее удивлению, тоже. Еще какое-то время полюбовавшись дрожью собеседника, Дэ Данаан демонстративно размотал Серебряную Плеть и уложил на стол перед собой, не убирая пальцев с ее гладкого змеиного тела.

— Ну что, Тумм, у тебя есть двенадцать секунд, чтобы покаяться. Время пошло.

Загорелые щеки лепрекона посерели, вдохи и выдохи сделались рваными, как пресловутые чулки леди Мадонны, и Эйтлинн подумалось, что он близок к обмороку. Наконец О’Тумма мучительно сглотнул и, уставившись на край стола, бахнул:

— Они очень просили. Ну, я и продал.

— Кого продал? — ледяным тоном осведомился Киэнн.

— Косяк двум молокососам в Нью Орлеане. Да что им станется от одного косяка на двоих?

Киэнн с Эйтлинн переглянулись. Опять мимо. Даже смешно, право слово.

— И это все? — уточнил Киэнн с нескрываемой досадой.

— А что еще? — вытаращил глаза растаман.

— Даю подсказку. И заодно последний шанс. — Дэ Данаан определенно не оставил надежды выбить из допрашиваемого что-то еще. — Это касается Ллевелиса Дэ Данаана.

О’Тумма недоуменно хлопал огромными, почти девичьими ресницами:

— Э-э-э… Не понимаю.

— Сейчас поймешь. — Киэнн намотнул цепочку Глейп-ниэр на кулак. Эйтлинн невольно зажмурилась. Процедуру она видела уже пару сотен раз, но почему-то так и не смогла привыкнуть. — Кто похитил моего сына?

Лепрекон завопил, закашлялся, вцепившись обеими руками в край стола. Бокалы прозрачным караваном поползли вниз по накренившейся столешнице.

— Не знаю!

Эйтлинн прекрасно помнила, как отвечала на очень похожий вопрос теми же словами, а невидимая Плеть крушила и ломала ее изнутри.

— Где он сейчас?

Уже даже не крик, а надрывное сипение под аккомпанемент трехкратного звона бьющегося хрусталя:

— Нхе зхнаю…

На этот раз от лепрекона текла физически ощутимая темная волна ужаса, в глубине которой просто обязан обитать один из Древних Богов Лавкрафта.

— Знаешь ли ты кого-то, кто знает об этом?

Последняя попытка. Угроза из голоса Киэнна почти ушла, все больше сменяясь отчаянной просьбой, едва ли не мольбой о помощи. Лепрекон оглушенно потрусил головой, рукавом вытирая кровь из носа.

— Вслух…

— Н-н… н-нехт…

Киэнн разочаровано намотал цепочку обратно на запястье. Незаметным жестом фокусника вернул на стол все три бокала, или, быть может, их иллюзорных двойников, тем более, что осколки прежних остались лежать на полу, плеснул в каждый еще немного саке из чудом уцелевшей бутылки. О’Тумма тут же осушил свой, не ожидая особого приглашения. И только потом, осознав, испуганно покосился на короля и его супругу. Эйтлинн нервно пригубила, наверное, скорее из жалости к допрашиваемому.

— Значит, косяк и двое молокососов в Нью Орлеане? — отрешенно созерцая третий бокал, продолжил Киэнн. — Продавал-то хоть зачем? На хрена тебе деньги? Или ты резаной бумагой расплатиться не можешь, если понадобится? Уже хоть подарил бы, что ли.

— Ребята… поручили… — обрывочно пояснил лепрекон.

— И что, совсем мелкие эти твои покупатели были?

Несчастный растаман дернул плечами:

— А я знаю? Может, лет по тринадцать.

Киэнн вздохнул.

— Расскажешь об этом на следующей Лунайсэ. Эту ты прогулял, и я догадываюсь почему. Меня твои грязные делишки не касаются. Но если не расскажешь, могу внезапно вспомнить этот разговор. Врубаешься, да?

О’Тумма быстро закивал.

— Ну вот и славно. А теперь скажи-ка мне еще, Тумм… По-дружески. Не бойся, бить уже точно не буду. Когда и как ты услышал Песнь?

Лепрекон сосредоточенно наморщил лоб:

— Да сегодня утром же. Вначале думал — глюки. Думал — шибко «трава» забористая попалась. А потом накрыло вот так! — Он проделал невнятный, должно быть, по замыслу удушающий жест руками. Собственно, этот эффект Эйтлинн тоже прекрасно помнила и догадывалась, что имеет в виду О’Тумма. — До печенок, короче, проняло. Ну я и того, сел на самолет и прилетел. Потом еще это, по городу… Ну...

— На самолет? — Киэнн изумленно вскинул брови. — А где ж это ты был?

— Ну… — О’Тумма опять боязливо покосился. — В Майами…

«Ни хрена ж себе!» — в унисон мыслям Эйтлинн, отчетливо проговорил быстрый взгляд Дэ Данаана. Каким-то чудом он умудрился не озвучить своего немого восклицания.

— А… до этого ты ее не слышал, нет?

О’Тумма растерянно помялся:

— Ну как… Под травкой-то ее всегда чуток слышно. Но так, не торкает. Балабонит где-то, как то радио в соседской кухне. Не разобрать а ни словечечка. Оно, конечно, и так слов-то не особо разберешь, что психодел задом наперед слушать, но… Ну, как-то… Это…

— Ладно, я понял, — кивнул Киэнн. — Свободен. Можешь выметаться. Пламенный привет богу Джа!

Он одарил лепрекона ослепительной улыбкой сытой акулы. Тот не заставил себя просить дважды и мгновенно ретировался, исчезнув за дверью.

— Тыща с хреном гребаных миль! — наконец торжествующе озвучил распиравший его вывод Киэнн.

— А почему на зов пришел только он один? — безжалостно подрезала крылья его ликованию Эйтлинн.

Киэнн раздраженно поджал губы и с неохотой пояснил:

— Вообще-то фейри не так уж часто балуются наркотиками. Сомнительное удовольствие: слушать эту сраную музычку. Даже «в фоне».

— Ты ее тоже слышишь?

Он кивнул:

— А как же. Но да, примерно как он и говорил: где-то далеко, глухо, на периферии сознания, знаешь. Так, будто ей до меня нет дела. Однако сказать, что в такой тональности она не действует на нервы слушателю — бессовестно соврать.

— И как, — не отрывая от него придирчивого взгляда, задала сокровенный вопрос Эйтлинн, — намерен и дальше «слушать»?

Киэнн едва заметно поморщился:

— Ну-у-у… Грех не попробовать. Хотя бы еще разок. — И перешел на смущенно-просительные интонации: — В порядке научного эксперимента, мэм?

Эйтлинн осуждающе качнула головой.

— Под строгим присмотром моей королевы? — Он виновато улыбнулся.

А потом и вовсе потупил глаза.

— Этт, я знаю, что периодически начинаю вести себя, как последняя сволочь, но поверь, могло быть и еще хуже. Давай так: если меня окончательно «понесет» и все тормоза откажут, делай все, что сочтешь нужным. Ты можешь, я верю. Хорошо, что ты здесь. Даю тебе право применять любые меры, слышишь? Любые. Договорились?

Эйтлинн слабо улыбнулась. Где-то глубоко внутри с уродливой ледяной глыбы на месте сердца со звоном сорвалась первая капля.

— Договорились… мой король.