Глава 24

— Ты собираешься что-нибудь объяснять? — спросил Соббе, когда они оказались у входа в пирамиду.

— Например?

— Что ты имел в виду, говоря, будто ошибся насчёт существования богов?

— Ничего, кроме того, что сказал.

Монту повернулся к каменной плите, закрывавшей вход. Он знал, что где-то здесь имеется механизм, при помощи которого эту штуку можно сдвинуть в сторону, только понятия не имел, как он выглядит. Неудобно, когда память зияет огромными провалами.

— Как же это работает?

— Уверен, что работает? — хмыкнул Соббе и тоже подошёл к плите. — На вопрос ты, кстати, не ответил.

— Ну, ты же почувствовал в себе дух крокодила?

— А если нажраться жёлтых кристаллов, можно поверить, что ты птичка, и попытаться взлететь, используя как трамплин крышу башни «Осириса».

— Не употребляю эту гадость, — открестился Монту, — и тебе не советую. Но суть в том, что все мы, потомки Первых — потерявшие память боги из дома Атума. Читал, наверное, мифы родного мира предков? Ну вот, это о нас. Я, правда, понятия не имею, по какой причине мы вдруг всё забыли. Но это не важно, главное, что сейчас память возвращается.

— Сам-то себе веришь?

— И ты поверишь.

Монту прищурился — в глазах скакали искры. В следующий момент он щёлкнул пальцами, и электрический разряд угодил точно в изображённый над входом Уаджет.

— Теперь возникает вопрос, действительно ли я не ел жёлтые кристаллы? — проворчал Соббе.

Заскрежетало, посыпалась каменная пыль — тяжёлая плита со скрипом поползла в сторону.

— Надо же, получилось! — Обрадовался Монту.

— А я столько раз пытался разгадать эту загадку, — вздохнул Соббе. — Везучий ты, Халле.

— Видимо, всему своё время, — пожал тот плечами. — Что, идём?

В пирамиде царила непроглядная тьма, но стоило визитерам переступить порог, как всё вокруг залило мягким золотистым светом. Никаких ламп или свечей не наблюдалось, отчего казалось, будто светится сам воздух.

— Я помню это место! — Выдохнул Соббе. — Не знаю когда, но я точно был здесь.

— А я тебе о чём, — ворчливо отозвался Монту и пошёл вперёд.

От входа вглубь пирамиды вёл широкий коридор с высокими потолками и гладкими, отполированными чуть ли не до блеска стенами из желтоватого камня. Шагов через тридцать открылось два боковых хода, расходившихся в противоположных направлениях. Проигнорировав их наличие, Монтус пошёл прямо. Соббе же притормозил.

— Нам точно не налево?

— Потом проверим и лево, и право. А сейчас лучше не разделяться.

Коридор закончился ведущей вверх довольно крутой лестницей. Не притормаживая, Монту начал подъём. Соббе не оставалось ничего другого, кроме как идти следом.

— Интересно, сколько лет здесь никого не было? — задумчиво произнес он.

— Предположительно пару сотен, а может, и дольше.

— Тогда почему здесь нет пыли?

— Самоочищающаяся система. Ты же не думаешь, что боги снисходили до уборки вручную?

Соббе промолчал. Меньше всего он сейчас думал о том, что и как делали обитатели пирамиды. Более того, он откуда-то знал, что в этой пирамиде никто и не жил. Домом детей Атума во веки веков была Великая пирамида, находящаяся далеко за пределами Джепта. Эта же служила базой, перевалочным пунктом, складом, пунктом связи...

Он остановился, прислонился спиной к холодной стене, прикрыл глаза.

— Кажется, я вспоминаю, — сказал обеспокоенному Монту. — Мы идём к залу Врат. Там же центр связи с домом. Правильно?

— А я почём знаю? — Пожал плечами его спутник. — Дойдём — увидим.

Лестница упёрлась в глухую стену.

— Совсем хорошо, — заметил Монтус и принялся ощупывать абсолютно ровную поверхность в надежде отыскать потайной рычаг.

— Бесполезно, — остановил его Соббе. — Здесь была совершенно обычная дверь безо всяких ухищрений.

— И куда, по-твоему, делась?

— Хороший вопрос. Только ответа я не знаю. Я вообще скорее не вспоминаю, а узнаю.

— А я-то надеялся, — протянул Монтус.

Соббе пытливо посмотрел ему в глаза.

— Мне казалось, ты точно знаешь, что делаешь.

— Это шеф СБ Монтус всегда знал, что делает. А у меня пока то интуиция, то догадки, памяти почти нет. Надеюсь, Сэт прав, и какие-то подсказки мы здесь найдём. Хотя... Сэту поверить — себя обмануть.

— Вот теперь я вообще ничего не понимаю.

— Хотел бы я поговорить с тем, кто понимает.

Монту с силой ударил кулаком по стене, поморщился.

— Больно...

Соббе невесело рассмеялся.

— Инерцию материального никто не отменял, — заметил он мрачно. — Пошли, посмотрим, что тут ещё есть.

Они спустились вниз по лестнице, свернули в один из боковых коридоров.

— Ты сам-то чего в пустыню выбрался? — спросил Монту. — Бастет спасать?

Соббе нахмурился.

— Уже Бастет? Получается, память возвращается ко всем сразу.

— Не совсем так, но — да. Большинство уже вернули свои силы. По крайней мере, помимо нас я знаю о пятерых.

Соббе присвистнул.

— Неплохо так... А что касается Бассы... Бастет. Так я больше переживал бы за тех, кто попытается на неё напасть.

— И не посроришь.

— А в пустыню я выбрался, чтобы посмотреть на эту ядовитую реку, — он снова криво усмехнулся, — крокодил, говоришь? Крокодил и есть.

— С каждой минутой всё больше Собек? — поддел Монту.

— Вроде того.

Они остановились перед едва выделившемся в стене прямоугольником, который предположительно должен быть дверью. Ни ручки, ни петель, ни замочной скважины не наблюдалось. Тем не менее, Соббе уверенно ткнул пальцем в правый верхний угол этой штуки, и дверь абсолютно бесшумно скользнула в сторону.

— Если ничего не путаю, здесь хранился генетический материал. Интересно, что-нибудь выжило?

Он первым шагнул внутрь. Как и везде в пирамиде, стоило переступить порог, как помещение залил мягкий свет.

Вдоль стен тянулись ряды встроенных шкафов со множеством ячеек, не имевших ни пометок, ни замков. Видимо, открывались по тому же принципу, что и все остальные двери в пирамиде.

Посреди помещения располагался громоздкий стол из светлого не то металла, не то камня. На нём — большой аквариум, в котором цвели голубые и малиновые водяные лилии.

— Никогда здесь не был, — заметил Монту.

— Не удивительно, — фыркнул его спутник. — Ты отвечаешь совершенно за другие аспекты мироздания.

— Что ты имеешь в виду?

— Война — это никак не о жизни, правда?

— Соббе...

— Можно Собек, — поправил тот. — Я вспомнил достаточно. А теперь помолчи.

Монту недовольно нахмурился, но язык прикусил. Вот же... крокодил!

Собек прошёлся вдоль шкафа, ведя рукой по закрытым ячейкам, удовлетворённо хмыкнул.

— Надо же, работает, — бросил он и перешёл к столу.

На какое-то время замер, глядя на цветы, бережно прикоснулся к лепесткам.

— Это вообще нормально, что здесь живые цветы? — снова подал голос Монту.

— Они будут цвести, пока Таверет не перестанет ждать, — задумчиво проговорил Собек.

Он резко повернулся к Монту и выпалил.

— Она никогда не забывала!

— Возможно, — кивнул тот.

Собек зажмурился, тряхнул головой.

— Невероятно... Но как?

— У неё и спросишь. Но я, если честно, всё же думаю, что она вспомнила недавно, как и все мы.

Собек упрямо мотнул головой.

— Нет. Иначе лилии бы завяли.

Монту вздохнул и отвернулся. Ему не надо было объяснять магию таких вещей, но отчего-то стало обидно. Ждала... Все эти сотни лет ждала. Но не его, а вот этого крокодила. Теперь понятно, почему она никогда не принимала его ухаживаний. Ладно, не такая уж сумасшедшая любовь была, если подумать.

— Мне нужно в город! — заявил вдруг Собек.

— Так и говори: срочно понадобилось к Таверет, — хмыкнул Монту.

— Ты не понимаешь!

— Да чего тут непонятного, — махнул тот рукой. — Любовь. Но если уж твоя любовь ждала столько веков, то ещё немного потерпит. Но давай всё же попытаемся найти ответ на вопрос, что же здесь, к Апопу, произошло.

— Думаешь, ответ в пирамиде?

Монту неопределенно дёрнул головой.

— Не уверен. Но раз уж мы здесь, проверить надо.

Собек, на удивление, спорить не стал, бросил грустный взгляд на цветы.

— Идём. Нам до утра закончить надо, чтоб ребята не беспокоились.

— И вопросов лишних не задавали.

На самом деле, Монту почти не верил, что в пирамиде найдутся какие-то подсказки, но упрямство и педантичность, выработанные за годы бытности шефом СБ, не позволяли бросить дело на полпути. К тому же, и в этом не хотелось признаваться даже самому себе, таким способом он отчаянно оттягивал момент разговора с Таверет. Не потому, что ему не хотелось становиться свидетелем её встречи с обретшим память Собеком, хотя и это отчасти тоже. Но если она действительно не теряла память, то у Монту найдётся множество вопросов, которые нужно задать. И далеко не все ей понравятся. А ему могут не понравиться ответы. Но в одном он был абсолютно уверен: как бы там ни было, врать ему Тави не станет.

***

— «Слёзы Исиды», — бросила Бастет маячившему неподалёку официанту, стоило Гору и компании выйти из ресторана.

Нет, всё же Тот и Маат — жуткие зануды, да и Гор в их обществе не намного лучше. Или это годы управления корпорацией его таким сделали? Какая разница. В любом случае, срываться не стоило, и обижать его тоже. Впрочем, ему не привыкать. Но в этот раз, пожалуй, надо будет извиниться. В конце концов, то, чем они сейчас заняты, действительно важно. И он не виноват, что наука и всё с ней связанное, для Бастет скучно и непонятно.

На столе появился бокал «Слёз Исиды», и тут же стул напротив заняла Тави собственной персоной с точно таким же бокалом в руках.

— Не помешаю?

Бастет отрицательно качнула головой. Пожалуй, ей сейчас не помешает собутыльник. Да и с Тави они всегда отлично ладили, хоть подругами никогда и не были.

— Тяжёлый день? — поинтересовалась та.

Кошка кивнула. Её прямо подмывало рассказать Тави всё как есть, и послушать, что скажет в ответ. Хозяйка ресторана всегда умудрялась дать самый правильный совет, или взглянуть на ситуацию под совершенно неожиданным углом. Останавливало то, что Бастет понятия не имела, как у той обстоят дела с памятью. Вот так вывали на неподготовленного человека информацию о том, что все мы боги, а на тебя посмотрят как на идиотку, и посоветуют меньше жёлтых кристаллов жрать. И поди докажи, что всё так и есть на самом деле. Или доказательств потребуют, а Бастет совершенно не уверена, что сможет вот так просто, по собственному желанию, обратиться в кошку. Была, помнится, ещё способность к целительству и мгновенному переносу, но как с этим обстоит дело сейчас, она не имела ни малейшего понятия.

— Когда-то давно, — заговорила Тави, глядя на Бастет поверх приподнятого бокала, — в последнюю ночь, когда боги оставались богами, я гадала на водном зеркале. Там я видела Сехмет и волчицу оборотня. До сих пор не знаю, что это могло бы значить.

Бастет резко подалась вперёд, глядя на собеседницу широко раскрытыми удивлёнными глазами.

— Ты... ты тоже вспомнила?

— Я и не забывала, — вздохнула Таверет. — Знаешь, как тяжело, быть единственной, кто знает, но не способной сделать хоть что-то.

— Ты могла рассказать мне!

Таверет покачала головой.

— И тебе, и Гору, и Монту... И никто не поверил. Даже Собек.

Бастет опустила глаза, отпила из своего бокала.

— Прости.

Таверет отмахнулась.

— Да ладно, дело прошлое. Думаю, меня не зацепило, потому что как раз той ночью я работала в пирамиде. Сейчас меня больше беспокоит Сехмет.

— Не переживай. Если мне не попадётся на глаза Бес, львицу можно не опасаться, — немного наигранно рассмеялась Бастет. — И ему крупно повезло, что рядом оказалась Надин, иначе я б его точно загрызла. Мерзкой тип!

— Ты же его любила...

— Его?! — кошка задохнулась не то от удивления, не то от возмущения. — Это невозможно!

Таверет откинулась на спинку стула, сделала глоток из своего бокала.

— Каких только глупостей не делали по молодости, — заметила она снисходительно. — Впрочем, тебе виднее, связывали вас чувства, или что-то другое. Хотя... это ведь твой закон: импотенция за принуждение и сексу. Похоже без Беса не обошлось.

Бастет зябко повела плечами. Того, о чем рассказывала Тави, она не помнила. Но если подумать, что-то в этом определённо есть. Но ведь она не могла быть с этим типом по принуждению! Или могла? Или... Ну почему, почему она не может вспомнить всё, а только какие-то обрывки?!

— Всему своё время, Басс, — словно подслушав её мысли, заметила Тави. — Память вернётся, и только тебе решать, что с ней делать.

— Я боюсь, что Бес попытается навредить Гору. Из-за меня.

— Не та весовая категория, — отмахнулась Таверет. — К тому же, у Гора есть куда более серьезные враги.

— Сэт?

— Сэт — слишком очевидная фигура. Но он точно не ответственен за всеобщую амнезию.

— Тогда кто?

— Так или иначе, скоро мы это узнаем.

***

Сидя на крыше гостиницы в обществе сфинкса и початой бутылки напитка Сладких грёз, Арсэт смотрел на неспокойный город. Волнения, начавшиеся в районе Фабрики, постепенно охватывали всё большую площадь, грозя перевернуть с ног на голову всё вокруг. Тот, кого когда-то называли богом ярости, разрушения, песчаных бурь и хаоса взирал на происходящее с любопытством стороннего наблюдателя, даже не пытаясь просчитывать варианты и вероятности. Зачем? Всё идёт как и должно идти, и в итоге придёт к чему-то одному. Какими путями, это его уже не касается. Наверное. В любом случае, первую часть из обещанного Ра он выполнил, а дальше нужно просто немного подождать.

Арсэт отпил прямо из бутылки и поёрзал на месте, удобно устраиваясь под теплым боком сфинкса.

— Что-то ты не выглядишь довольным, Сэт, — подал голос сфинкс.

— Наверное, потому что я давно не он, — отозвался бог. — Я даже от старого имени отказался несколько тысяч лет назад, и сейчас каждый раз дёргаюсь, когда меня так называют.

— Я могу называть тебя хоть Арсэт, хоть Кхан, но суть твоя от этого не изменится.

— Да уж, репутация, — тихонько рассмеялся Арсэт.

— Так репутация твоя не на пустом месте возникала, — поддел сфинкс. — Скажи ещё, что ты откликнулся на просьбу Ра не потому, что увидел возможность для мести.

— Не исключено...

— Говорить загадками — это моя привилегия, — с ноткой обиды заметил сфинкс.

— Тогда почему ты этого не делаешь?

— Если не отгадаешь, мне тебя по правилам съесть надо. Только боюсь, ты в глотке застрянешь, да и Ра будет недоволен.

Арсэт издал короткий смешок.

— Это да, это аргумент. Кстати, как ты угодил в этот безумный эксперимент Тота? Тебя же никогда не привлекала наука. Только магия, только приключения!

— Крылья размять захотелось. Великая пирамида не самое подходящее место для птички моих размеров, так что я там бо́льшую часть времени оставался камнем. А тут нужно было кого-то посадить врата охранять, вот я и вызвался. Работенка не пыльная, вокруг пустыня — летай, сколько душеньке угодно. Да и приключений хватало. Пролетишь ночью перед каким-то кочевником, а потом наблюдаешь, как эти остолопы по пустыне в поисках летающего льва мечутся — обхохочешься.

— Ну, так себе развлечение, — не оценил затею Сэт. — Ты, хранитель, лучше расскажи, как умудрился диверсанта прохлопать. Ты ж вроде и камнем всех видеть и слышать умудряешься.

Сфинкс тяжко вздохнул.

— Как, как... сам не знаю. Меня в ту ночь на месте всего часа два не было. Вот он, гад ползучий, и проскочил. Хотя всё равно не понимаю, как он умудрился так точно время рассчитать.

— Да просто наблюдал за тобой, и момент подобрал. Ничего сложного.

— Оно-то так, конечно. Но я так и не смог понять, кто это был. Вроде всех, кто хоть когда-нибудь в пирамиде объявлялся, по запаху отличить могу, а тут... Мы потом с Таверет долго думали гадали, кто это мог быть, но так ни к чему и не пришли.

— Не удивительно. — Арсэт снова основательно приложился к бутылке. — Хочешь подсказку?

— Так загадки же не было.

— Как же не было, если ты её две сотни лет разгадать не можешь?

— Давай уже свою подсказку!

— Хорошо. Правда, здесь будет ещё одна загадка, но уже попроще.

— И кто из нас сфинкс?

— Ничего, потом будешь её ни о чём не подозревающим путникам загадывать. А загадка такая. Сэт — не самая подходящая фигура, чтобы подпускать его близко к Гору. Но Ра всё же обратился ко мне. Вопрос: с кем из врагов бога-солнце не может справиться никто, кроме мятежного бога хаоса?

— Ты хочешь сказать?

— Именно! Только на этот раз я совсем не уверен в успехе предприятия.