Больной вопрос

Саша с Наташей сидели хмурые, и пили чай.

– Не знаю, что мне и делать, – вздохнула рыжая.

– Ты ждёшь, чтобы я тебе сказала что делать? Или чтобы пожалела? Ты же мне ничего рассказывать не хочешь.

– Да ничего я не жду. Всё равно назад поеду.

Повисла тяжёлая пауза. Такое бывает, и бывает часто, когда обязательно надо сказать, но сказать совершенно нечего. Банальности вроде: «Да как ты можешь, у тебя же ребёнок!» или «Если ты такая несчастная, почему не уйдёшь?» не годились. Только полная идиотка могла бы предположить, будто Саше такие мысли в голову не приходили. А что ещё можно было сказать? Лозунг в духе: «Да решай уже сама!» или «Соберись тряпка!»? Ну да, это бы чертовски помогло. В конце концов, Наташа выдала не слишком уместное, но более чем искреннее:

– Ты Саш, просто хернёй занимаешься.

– Да я и не спорю, – мрачно ответила та.

– И зачем ты приехала ко мне? У тебя в Москве ведь есть подруги?

– Есть.

– Женщины семейные, которые могли бы умные советы дать. А ты приехала ко мне. На что ты надеялась? Думала, я начну тебя убеждать бросить семью? Чтобы ты на меня могла своё решение свалить потом?

Саша беззаботно пожала плечами. Но лицо всё ещё оставалось до крайности унылым.

– Ничего я тебе советовать не буду, – продолжила Наташа. – Хотя нет, одну вещь я посоветую.

– Да? – чуть оживилась Саша.

– Да. Прекрати страдать хернёй и вырасти уже!

– Это ты мне? Это мне вырасти надо? – возмутилась Александра.

– Да, тебе. Помнишь, что ты мне говорила в свой прошлый приезд? Ой, я так волновалась, ой я боялась это моя вина... Так вот, хватит из себя мученицу строить! Ты сама за себя отвечаешь! Решай уже нормально, и не страдай хернёй.

– Нравится тебе это выражение, да?

– Нет, не нравится, но иначе я твоё поведение назвать не могу.

– Да знаю я, что веду себя глупо. Вырасти пора… Мне это уже говорили. Но как? Как это: взять и...

– Ага. Так вот зачем ты приехала ко мне?

Гостья с задумчивым взглядом, покрутила пальцами свой рыжий локон. А потом ответила:

– Наверное. Знаешь, я особенно и не думала. Просто взяла и поехала.

– В семейных вопросах я не лучшая советчица.

– А я думаю, лучше тебя сейчас не придумать, – заметила Александра.

– И именно поэтому ты мне ничего не рассказываешь? Тогда вот мой совет: реши, кто ты есть, и живи так как хочешь. И помни, что это ты решила, и именно ты так хотела. Звучит банально, но больше мне сказать нечего.

– А кто я есть? - поинтересовалась гостья.

– Саш, ты издеваешься?

– Да нет, я и правда, порой, не знаю, – со вздохом сказала Саша.

– Тогда езжай домой и узнай, – раздражённо ответила ей Наталья.

– Не могу я там думать. Не получается, понимаешь? Я другой становлюсь, не такой, какой должна быть.

– Честно? Нет, не понимаю.

– Как будто ты глупостей никогда не делала!

– Может и делала. Знаешь, этот разговор как-то очень уж странный. Если хочешь чтобы я по-делу сказала, расскажи что происходит. Но вряд ли я смогу дать тебе разумный совет.

– Да. Вряд ли.

Вновь повисла пауза. Женщины старались не смотреть друг на друга. Наташа встала, и вылила свой давно остывший чай.

– Тогда скажи уже, чего ты действительно от меня хочешь? Остаться здесь жить?

– Что? Нет! – возмутилась Александра. – Я домой поеду скоро.

Наташа сделала глубокий вздох, и закрыла глаза. А потом села на место, и сказала:

– Если ты захочешь ещё раз сбежать – я буду не против. Только предупреждай заранее. Я раскладушку куплю.

– Правда? – спросила с улыбкой Саша.

– Да, правда.

– А как же твоя паранойя? Что про тебя кто-то узнает…

– Переживу. Само собой, если ты решишь болтать…

– Нет, конечно! – замахала руками гостья.

– А ты, похоже, уже планируешь очередное бегство, да?

– Не планирую, но...

– Скажи хоть... Дело в муже или в ребёнке?

Долго молчала Саша. Очень долго. Наташа успела вскипятить воду и заварить очередную порцию чая. А чай, в свою очередь, успел настояться. Наташа как раз приготовилась сделать глоток, когда женщина напротив в очередной раз вздохнула, и произнесла:

– Дело не в них. Дело во мне,

На этом, собственно, серьёзное общение и завершилось. А дальше уже шла всякая бессмысленная болтовня. Обратную дорогу обсуждали, будет ли на ней полиция. Машины, как ни странно, тоже.

– Ты всё ещё в своей сама копаешься? – спросила Саша.

Наташа призналась: уже нет. И не то чтобы ей лень или машины разонравились. Просто книга приоритетнее. Время жалко тратить, а деньги пока позволяют. Вот когда она с ней закончит...

Когда Саша уехала. Наташа ушла в свою комнату. Попыталась засесть за книгу – не получилось. Взяла с полки чужое творение – не читалась. Наконец, она снова легла спать, но и сон идти никак не хотел. Странным было её состояние. Будто бы чуть тошнило, но не из-за живота, а из-за головы. Мысли кружились в таком странном и безумном танце, что их хозяйку попросту укачивало. Сколько она так пролежала? Сказать было трудно, но за это время содержимое головы успело-таки успокоиться, и сформировать собой полноценно выраженную мысль. И как только это произошло, Наташа вскочила с кровати.

– Да что за херню я вообще творю? – спросила она в пустоту.

Надела платье, и проследовала в комнату, где спал Пётр.

Парень был вырван из сна самым грубейший и крайне непривычным образом. Его уже сто лет не будили посторонние люди. Будильник – это да, дело нормальное. Даже если бы кто-то кричал, чтобы разбудить – это ещё ничего, Мишутин не раз просыпался от криков родителей. Но его самым неприличным образом расталкивали, и это было ну совершенно неприемлемо.

– Чего? Что случилось? – спросил Петя, пытаясь разлепить глаза.

– Вставай. Нужно кое-что обсудить, – услышал он голос Наташи.

– Да. Чего? Обсудить? – сонно бормотал бедолага.

– Похоже, придётся тебе для начала проснуться. Мне нужно чтобы ты нормально меня понимал. Вставай.

– Ладно, ладно...

Вскоре парень сидел на кухне, поглощая чай, и постепенно возвращаясь к реальности.

– Это про моих родителей? – спросил он.

– Нет. Ты проснулся?

– Да вроде бы.

– Тогда пошли.

– Куда?

Но Наташа не ответила. Вместо этого, она просто прошествовала к двери в своей комнате, и жестом пригласила парня войти туда.

– А можно? – с подозрением спросил Петя.

До сих пор посещение личной хозяйской комнаты было для него страшнейшим табу. И теперь...

– Если я зову, то уж наверное можно. Заходи.

С лёгким опасением, Мишутин последовал приглашению. Оказавшись внутри, с большим любопытством уставился парень на окружение. Он, конечно, комнату видел мельком, из коридора, но изнутри было куда интереснее. А, впрочем, ничего совсем уж особенного в комнате не было.

Кровать. Небольшой чёрно-белый шкафчик и такая же тумбочка. Стол с компьютером, удобное чёрное кресло на колёсиках. Всё было обычным и непримечательным. В своём роде стильное, но ничем не выдающееся. А вот книжная полка в половину одной из стен, она хоть как-то выделялась. Полностью заставленная книгами, подобранными по обложкам. С чёрными обложками – на одной полке, с цветастыми на других. Петя посмотрел на них, и подумал, что надо бы у Наташи поклянчить книжек. А то уже давно он ничего не читал. Дела, учёба, игра, позирование для Тани... Времени не было. А сейчас есть.

– Это всё фэнтези? – спросил Петя, оглядывая книги.

– Не всё, но большая часть. Перед тем как я тебе скажу то, что собиралась, ты пообещаешь, никому об этом не говорить, и даже не намекать. Это, как ты ещё поймёшь, в твоих же интересах.

Петя оторвался от разглядывания книг. Слишком уж серьезно говорила Наташа. Она в принципе легкомысленностью не отличалась, но сейчас казалась ну очень напряжённой.

– Да. Если вы никого не убили – не скажу. Обещаю.

– Хорошо. Достань чёрную книжку, третью слева на верхней правой полке.

Немного постояв, пытаясь осмыслить распоряжение, парень всё-таки достал искомую книгу.

– «Атлант расправил плечи»?

– Не слышал о такой?

– Нет.

– Жуткая дрянь, я дочитать так и не смогла, хотя пыталась. Мой... В общем, отец семьи, в которой я работала, обожал эту книгу и считал её очень глубокомысленной. Подарок на прощание.

– А что у неё со страницами?

– Открой её! Нет, не... Аккуратнее!

Наташа принялась собирать выпавшие на стол бумаги. А Мишутин стоял и смотрел на подарочное издание, из которого была вырезана сердцевина. Книга была превращена в тайник. А в нём…

– Фотографии? – задал Петя риторический, в общем-то, вопрос.

– Да. Фотографии и кое-какие документы. Скажи, тебе этот мальчишка никого не напоминает?

Петя присмотрелся. Парню на фото было десять. Обычный такой парнишка, разве что...

– Ваш брат?

– Нет.

– Родственник?

– Нет.

– А кто?

– Ты ведь уже догадываешься, да?

– Это вы? Вас одевали как мальчика? – удивился Петя.

– Да, это я. И меня действительно одевали как мальчика. Ладно, к чёрту долгие подводки! На фото – я. Только в то время меня звали не Наташей. Ваня. Я много лет жила как Ваня. Я родилась этим мальчиком, понимаешь?

– Да, – кротко ответил парень.

Недолгая пауза.

– И всё? Никакого удивления, возмущения?

Петя стоял, и смотрел на Наташу равнодушным взглядом. Парень сам себя не понимал, но его и в самом деле эта новость не потрясла. Он осознавал её, но... Его будто бы этот факт вообще не задевал. Будто бы женщина сообщила ему… Например, о покупке нового коврика для ванны.

– Да нет. Вы из-за этого меня переодеваться заставляли?

– Нет. То есть... Может отчасти. Если прямо сказать, то я смогла на это пойти именно... Это трудно объяснить. За пару минут не получится. Но я хочу, чтобы ты понял.

Наташа путалась в словах и нервничала, и это было весьма неприятно. Оно вообще неприятно, когда твоя собеседница так нервничает. А уж когда речь идёт про такую сдержанную даму…

– Да мне это не так важно, – попытался упокоить её Петя. – В смысле... Вы же сейчас женщина, так?

– Насколько это возможно, – кивнула Наташа.

– Тогда какая разница?

– Серьёзно? Я просто не могу поверить, что тебе это безразлично.

– Да я и сам не знаю с чего бы. Может из-за переодеваний...

– Может быть, всё-таки послушаешь, что со мной случилось? – предложила Наташа. – Я хотела... Чёрт, да какая разница, что случилось со мной? Я опять творю херню!

– С вами всё нормально?

Наташа села на кровать, и прикрыла глаза.

– На... – попытался обратиться к ней парень.

– Тише! Я пытаюсь с мыслями собраться, и слова подобрать! Сядь пока на стул. Это может занять время.

– Ну хорошо...

Впрочем, совсем уж долго Наталья не терзалась. Открыв глаза, она спросила:

– Готов слушать?

– Да.

– Во-первых, я не пыталась специально заставлять тебя переодеваться. Просто хотела добиться, чтобы ты мог свою роль в игре отыгрывать. А потом... Ты очень легко воспринял платье и парик. Я немного увлеклась, признаю. Но все мои… всё после твоего переезда – это для того чтобы понять.

– Чего понять?

– Такой же ли ты как я или нет. Такая же ли. Понимаешь?

– В смысле… женщиной быть? Мне? Вы этого хотите что ли? – удивлённо спросил Петя.

– Вижу, это уже тебя беспокоит? Нет, я этого не хочу. Посмотри на мой стол. Видишь шкатулку?

– Ну да, – обернулся Петя.

– В ней таблетки, которые мне нужно пить каждый день. И это совсем не безвредные пилюльки. А операции... Я вряд ли кому-то бы пожалела пройти через подобное, разве что врагу. Понимаешь? Это не игрушки, и... Мне ещё повезло. У меня были люди, которые помогли с работой, и вообще защищали. Без них... Может быть, меня бы и в живых уже не было.

– Звучит ужасно!

– Это не так плохо… – нервно сглотнула Наташа. – Понимаешь, сейчас я всем довольна. Хотя со стороны я могу казаться одинокой или несчастной, но мне нравится моя жизнь. И ещё... Я когда для себя решала всё, то думала: это я так выбираю, просто хочу и делаю. А потом мне объяснили, что это всегда во мне было скрыто. И так уж получилось, что я нашла повод. Чёрт! Ты ведь не первый кому я это говорю, и раньше была спокойна. А сейчас...

Она подняла перед собой дрожащую руку.

– Так чего вы от меня хотите? – спросил Петя.

– Хочу понять, такой же ли ты как я или нет. Потому что если да, то лучше тебе это понять о себе сейчас. Иначе всё будет хуже. Чёрт, я всё равно не могу нормально донести свою мысль. Какая, к чёрту, из меня писательница?

– Да нет, я, наверно понимаю. Вы хотите знать, хочу ли я сменить пол?

– В конечном счёте – да.

– Нет, я не хочу. Вообще об этом не думал! – заявил Петя.

– Я тоже об этом не думала, до определённого момента. Чёрт! Чёрт! Чёрт! – слегка повысила голос Наташа, и начала быстро трясти головой. – Я больной человек! Я же понимаю, что лучше бы тебе не быть такой, как я. Лучше бы всё это оказалось просто забавой. Но... Почему я пытаюсь искать в тебе то, чего нет?

Петя молчал, и даже не пошевелился. Вот теперь состояние Наташи его действительно беспокоило. Женщина выглядела не столько больной, сколько потерянной.

– Скажи уже, чего-нибудь, – попросила она.

– Я... мне нравится, но...

– Наверное, тебе было бы лучше уйти. Вообще со мной не видеться. К чёрту игру и к чёрту книгу!

– Вы меня выгоняете? – испугался Петя.

– Нет. Забавно, не так ли? Жить со мной тебе не на пользу, но и уйти тебе некуда.

– Так мне можно остаться?

– Да. Просто... Кажется, мне нужно прилечь.

– Может вам что-нибудь...

– Не нужно. Чёрт, что за херню творю? – пробормотала Наташа, укладываясь на кровать.

– Я не... Вы ничего плохого не сделали. Мне всё это нравится, и...

– Это и плохо, что тебе нравится. Не в том смысле... Чёрт! Послушай меня, пожалуйста. Не делай того чего не хочешь. Одежда, игра... Во всём это нет нужды, ты можешь оставаться у меня, сколько захочешь, я тебя не прогоню.

– Спасибо, – постарался улыбнуться Петя.

– Я, наверное, сильно тебя напугала, да? – спросила слабым голосом женщина, и закрыла глаза, – Может это и хорошо. Подумай о том, чего хочешь, и зачем делаешь то, что делаешь. Решай, а я постараюсь тебе помочь. Но позже...

Наташа уснула. Прерывистое её дыхание стало ровным и спокойным, а напряжение пропало с лица. Петя аккуратно вышел, и, закрыв за собой дверь, с облегчением вздохнул.

«Сменить пол? Это значит, мне отрежут...». Петя поморщился от страха и отвращения. Ни малейшего порыва, ни малейшего желания расставаться со своим прибором он не испытывал. Это же как руку себе отрезать! Одежда – это одежда. А тут такое...

Смущённый и перепуганный Мишутин вернулся к себе в комнату, и тоже улёгся на постель. Но, ни о каком сне теперь и речи быть не могло. После таких-то откровений, после того как он видел... Наверное, случившееся с Наташей можно назвать нервным срывом. Точного медицинского определения Петя, конечно, не знал, но формулировка эта так и напрашивалась.

Опять же... Одежда – это одежда. Но эта самая одежда ему нравится! Чего тут греха таить, ему нравится выглядеть как настоящая красивая девушка. И дело тут не только в Эйдель, но и...

А, пожалуй нет, в ней-то всё и дело! С неё всё началось, значит, в ней должен быть и ответ. Только его не было. Это лишь в сказках всё разрешается легко и просто, а в жизни так не бывает. И на сложные вопросы ответ сразу не находятся, над ними нужно немножко подумать. Благо, впереди были все праздники.

Часть из которых, Петя провёл, фактически, один. Они с Наташей не чтобы сильно-то общались, даже пока та была дома. Но женщина работала и в праздники – такая уж штука торговля. Мишутин же два дня подряд сидел один и думал... Какое уж тут чтение, какое уж тут фэнтези!

Хуже всего в ситуации было то, что он так ничего не надумал. Очевидно было, что сама мысль о расставании со своим очень важным органом пугает его. И очевидно же было и то, что ему нравится выглядеть как красивая девушка. Да чего там, он сидел, размышлял, а на нём в это время было платье домашнее с колготками. Впрочем, он и так и эдак пытался. И в свои вещи переодевался, и в длинное платье, что сильнее сближало его с Эйдель. Ничего не помогало! В реальном мире, одежда ума не прибавляет. Да и в сказках это редкость. За этим в компьютерные игры идти стоит. Там часто шмотки прибавку к атрибутам дают.

Конечно, Наташа не могла не заметить терзаний своего постояльца. Но говорить с ним ей было трудно. Нет, так-то она пришла в себя. Вернулась лёгкая напыщенность, стремление сделать всё правильно. Чего там, она уже на следующий день после срыва покровов, заставила Петю в квартире уборку устроить. Да ещё и проверила всё лично. Но, увы, обсуждать самые животрепещущие вопросы Наталья была не расположена, и любые попытки парня её о чём-то спросить были встречены в штыки.

– Я ничего не буду говорить и советовать. Ты сам всё решить должен! Я и так слишком всё усложнила.

А Петя и всего-то хотел несколько деталей уточнить. Так сказать, технического характера. Например, по поводу тех таблеток, которые она пила. Что будет, если она их пить перестанет? Как вообще можно чего-нибудь решить в обстоятельствах, когда ты ничего не понимаешь и не знаешь толком собственных желаний? О да, можно было бы посмотреть в интернете, но это было бы неправильным. Петру хотелось знать, что скажет Наташа. Сейчас только она могла что-то объяснить так, чтобы Мишутин это объяснение для себя принял. В конце концов, кто эту всю кашу заварил...

Наконец, уже в самом конце праздников, накануне возвращения Тани, он решил конкретно насесть, и добиться-таки ответов. Для пущей уверенности, он надел на себя самое первое синее платье и парик. И на сей раз, Мишутин уже не спрашивал, а прямо-таки потребовал ответов.

И Наталья дала их. Очевидно, она всё это время тоже думала, как бы донести свои мысли до Пети. И свою историю тоже. Всю! С того самого злополучно-благословенного дня, когда Ваня Шапиров, случайно попался на глаза своей учительнице и трём одноклассницам. Про его выступление, и что было после... Про работу гувернанткая, которой до сих пор аукалось Наташе внешним закосом под Мэри Поппинс из советского фильма. Операцию, которая её чуть не прикончила, переезд... Всё без купюр и без прикрас.

– Если бы не Филатовы, мне бы пришлось очень плохо. Мало кому так везёт, – повторяла Наташа.

– А почему именно Мэри Поппинс? – спросил Петя.

Он-то всё гадал при первой встрече, чего стиль Наташи ему напоминает...

– Пожалуй, из-за работы. Она была идеалом, примером для подражания. Как для военных какой-нибудь великий полководец вроде Суворова. А ещё... Знаешь, это было, пожалуй, единственным звоночком, в своё время.

– Звоночком?

– По поводу скрытых моих желаний. У нас был этот фильм, в детстве. Не то чтобы он мне особенно нравился, но очень я любила песню про Само Совершенство. Особенно танец под неё. Он казался таким забавным и странноватым, – улыбнулась Наташа. – Я даже попыталась, ещё будучи парнем, его скопировать. Уверена была, что у меня получится лучше, чем у актрисы. Она ведь была в платье, а некоторые движения там... А, впрочем, неважно. Не об этом речь.

– То есть она для вас как для меня Эйдель? – осенило вдруг Петю.

– Знаешь… – задумалась Наташа. – Я так не думаю. Эйдель – это что-то твоё личное. А Мэри для меня – просто ориентир извне. Я бы не одевалась в длинные платья, если бы мне они не шли. Одежда мне ничего не даёт, понимаешь? Первое время, она была важна. Без женской одежды я была просто парнем. С ней – почти девушкой. Но сейчас... Ты знаешь, у меня ведь спецовка есть?

– Спецовка?

– Да. Роба, штаны рабочие. Я до недавнего времени сама машиной своей занималась. Можешь даже посмотреть, она на антресолях в пакете красном.

– Мне трудно вас в ней представить, – признался Мишутин.

– И тем не менее. Понимаешь, сейчас уже не важно, что на мне надето. В спецовке, в платье, вообще голой... Я всё равно буду женщиной.

– А что вообще значит быть женщиной?

– Для меня или вообще? – уточнила Наташа. – Если вообще – я тебе не отвечу. А для меня, быть женщиной... Это значит просто быть.

– Эм...

– Знаю, это не сильно поможет, но так оно и есть. Я не могу себя представить вне этого, понимаешь? Это как…

– Наркотик?

– Нет. Скорее как электричество. Вроде бы, раньше без него жили, а сейчас и представить сложно. Вот и я не могу себе представить иного. Может не самое удачное сравнение. Но я надеюсь, ты сможешь понять, что я имею в виду.

– А отрезать... – лицо Пети исказилось.

– Это тебя пугает, да? Знаешь, я это так не воспринимала. Сперва я о таком и не думала. А потом, когда мысли пришли, это уже не пугало. Даже наоборот. Впрочем... Даже зная, как всё выйдет с операцией, я бы своего решения не поменяла.

– Но это же часть вас была!

– И что с того? – пожала плечами Наташа. – Больные зубы же удаляют, хотя они тоже часть человека. Для меня эта деталь была лишней. Хотя... Знаешь, не стоит слушать меня в этом вопросе. Вообще, не стоит меня слушать! Я потому и не лезла с советами. Я – не ты. Важны именно твои желания.

– Но я ничего не понимаю! – с горечью сказал Петя. – Что-то мне важно, что-то мне хочется. А чего-то нет!

– Я, пожалуй, задам тебе один вопрос. Ты бы хотел, чтобы в тебе видели женщину другие? Чтобы Гриша и Таня сказали про тебя: «Это наша подруга!».

– Нет! Да Гриша мне первый морду набьёт, если узнает...

– А если бы не набил? В некоем идеальном мире, хотел бы?

– Я не знаю! Это пугает, понимаете?

– Кажется, понимаю, – кивнула Наташа. – Но тут трудно чем-то помочь. Я же не могу тебе сказать: «Нет, ты хочешь!».

– А я могу... Попробовать ваши таблетки?

– Нет, не можешь, и даже об этом не заикайся. Во-первых, это не игрушки, а во-вторых, это ничего не даст само по себе, только навредить может. Ты же представляешь, как они действуют?

– Я… глянул. Чуть-чуть.

– Их нужно пить не один месяц, чтобы они сработали. Ты так не сможешь.

– А если я захочу?

– Тогда нужно правильно подобрать дозировку и препараты. Даже мне... В общем, заочно подобрали. Серьёзно, Петя! Я запрещаю тебе даже прикасаться к моим таблеткам!

– Да я бы не стал...

– Вот и не надо. Знаешь... Я ведь думала про то, что тебе сказать, чего посоветовать. И скажу тебе так: если ты можешь быть счастлив как мужчина – ничего не делай. Если же нет... Я постараюсь помочь, чем смогу. Но мои возможности не особенно велики.

– А откуда мне знать, могу или нет? Я пару недель назад вообще о таком не задумывался!

– Ну так думай! Попытайся понять, чего хочешь. Только не бери в пример меня! Мне очень повезло, а тебе... Я – не Филатовы. Я не смогу тебя ни защитить, ни дать тебе работу. А это важно! Думаю, ты и сам понимаешь.

– Представляю.

– Вот и хорошо. Думай. Изучай. Можешь пользоваться моим компьютером, и... Только не вздумай трогать таблетки!

– Да не буду я.

– В папку «Для Книги» тоже не заходи. И в шкаф мой личный не вздумай лазить!

Да, Наташа есть Наташа. Такая строгая...

– А мы продолжим игру? – спросил Петя.

– Если ты не против. Знаю, на фоне всего этого странно прозвучит, но книга для меня слишком важна, чтобы отказываться. Если, конечно...

– Нет! Я не против. Мне нравится быть Эйдель.

– Понимаю

И тут Пете в голову пришла странная идея. Чистый импульс, но не то чтобы совсем не имеющий под собой основы.

– А можно вас кое о чём попросить?

– О чём же?

– Да так...

Следующим вечером, когда Таня пришла в гости, Наташа её встречать не вышла. Обсудив всё со своим жильцом, она смогла, наконец, действительно погрузиться в работу над книгой. Заперлась у себя в комнате, чтобы не отвлекали. А вот Петя услышал, что кто-то вошёл в дверь, и гадать кто бы это мог быть не приходилось. Он вышел навстречу подруге.

– Привет! Как у вас тут? Ух, ты, симпатичное платье! И парик новый? Короткий какой…

Петя покачал головой.

– Это не парик.

– Да ладно, – не поверила Таня. – Врёшь!

– А ты попробуй его с меня снять!

Тут Таня присмотрелась, и выдала громогласное:

– Ну офигеть!

– Нравится?

– Да... Нет... Чего в школе-то скажут?

– Не знаю, – признался Пётр.

– А платье откуда?

– Тань… я хочу кое-что тебе рассказать...

Пока хозяйка квартиры сидела и печатала, Петя рассказывал подруге о своих затруднениях. Само собой, при условии соблюдения строжайшей тайны. Про то, что ему нравится носить платья, про... Да про всё, кроме чужого секрета. Хозяйка квартиры тут была, как бы, не причём, это он всё сам! И каково же было удивление, когда он услышал фразу:

– Вау! Значит ты действительно как Наташа! – восхищённо произнесла Таня.

– Эм... что? – не мог поверить своим ушам Петя.

– Ну, то есть не совсем как она, но... Такой же!

– Я… ты... Откуда ты знаешь? Она говорила...

– От брата. Она рассказала ему, а он мне. Но я никому больше не говорила, честно!

– А зачем? Нет, почему брат тебе рассказал, я понимаю, но...

– Мой брат... Он тоже не очень обычный. Не такой как ты или Наташа, но...

– Да с чего ты взяла, что я такой же как Наташа? Понимаешь, мне… Эй, ну хватит улыбаться! Эй!

А Таню просто распирало от эмоций. И на фразе «Эй» она крепко обняла Петю.

– Ты такой миленький! – воскликнула она.

– Да... У нас тут определённо сумасшедший дом, – констатировал Петя.

У него уже не было сил ни смущаться, ни возмущаться. Ему даже нравилось такое отношение Тани, если отбросить всю его странность.

«С другой стороны, это вполне объяснимо» – скептически заметил он сам себе.

– Ты меня вообще слушала? Не знаю, такой ли я. Вообще не знаю, какой и чего хочу. Думал, ты мне подскажешь...

– А чего тут думать! Из тебя отличная девчонка выйдет. Да уже вышла!

– Ага, как же. Если бы всё было так просто...

А вообще, это была вполне даже мысль. Что если бы всё было проще? Без осуждений, без страшных таблеток и операций... Вот просто взял, сказал пару слов и превратился в женщину. Что бы ты тогда сделал, а? Хороший вопрос, Петя!

– Просто или нет, но тебе очень подходит. А с другим платьем всё в порядке? А с париком? Я уже сколько с ними рисовала!

– Конечно в порядке. Кто же такое платье выкинет! – слегка возмутился Петя. – А ты, пожалуйста, не проболтайся Грише. Он и так по поводу волос будет издеваться.

– Хорошо. Но и ты не говори Наташе, что я её секрет знаю. То есть если скажешь – это не так страшно, просто...

– Я не скажу. Кстати, если хочешь, я тебе новогодний наряд показать могу.

– Конечно, показывай!

– Ты только выйди...

– Нет уж, нам девочкам друг друга стесняться нечего!

– Тань, пожалуйста.

– Ну ладно. На этот раз выйду! – чуть обидчиво сказала девушка.

Вечер прошёл в очень милой и девчачьей обстановке. Петя отвлёкся, и не задавался сложными вопросами. Болтовня об одежде, обсуждение сколько щедрая Наташа отдала за юбку... Обещание Татьяны поделиться с парнем кое-какими «штучками», что бы оно не значило. А потом она ушла.

Перед сном Пете вдруг вспомнилась Мэри Поппинс. Точнее та песня, про которую говорила Наталья. Только вот называлась она, как оказалось, не Мисс а Леди Совершенство, но это уже детали. В общем, Мишутин посмотрел отрывок с ней из фильма, через телефон. Танец показался ему довольно странным. То есть он чуточку глуповато смотрелся в конце, но был весьма женственным. Вряд ли обычный мальчик станет пытаться такое повторить. А ведь действительно... Вряд ли!