Снова в школу

Следующий день был богат на события. Новый цвет волос Пети вызвал весьма бурную реакцию среди одноклассников и учителей. Впрочем, не имей парень такую странную репутацию, внимания было бы больше. А так, всё ограничилось обсуждениями и пересудами. Учителя ворчали, но из класса никто Мишутина не выгонял. А сам он заметил, что волосы действительно ему помогают. На алгебре (не иначе как из-за них) его вызвали к доске, и заставили решать весьма непростую задачу.

«Я — Эйдель. Я умна и сосредоточена!» — подумал Петя, дотронувшись до короткого синего локона.

И помогло. Реально помогло! Задачу, поначалу его напугавшую, он решил на четвёрку. Учительница даже похвалила. А один остряк из класса, выдал шутку, про проникшую в мозг Мишутина краску. Она мол, лучше думать способна, чем сам любитель фэнтези. Петя находил забавным, как всё обернулось.

Правда одна деталь его всё-таки беспокоила. Отсутствие Гриши, не подходившего к телефону все каникулы. Да и теперь трубку не брал. Мишутин решил заглянуть к нему, и узнать что с ним. А заодно... Да, заглянуть к себе домой он тоже намеревался.

«Я — Эйдель. Я не могу это так оставить!» — звучало у него в голове.

На этот раз родители были почти трезвы, и, если так можно выразиться, в адекватном состоянии. Впрочем, всё в мире относительно. Перед ними стояла наполовину выпитая бутылка водки.

— О, смотри, Синевласка! — ухмыльнулся отец.

— Петя... У тебя всё нормально? — спросила мать.

Очень ему хотелось сказать им пару ласковых, но какой смысл?

— Со мной всё нормально. Лучше, чем у вас.

Ответом — тишина. Самодовольная морда отца, и слегка потупленный взгляд матери.

— Мам, ну хоть ты-то должна понять! Не может так долго продолжаться.

— Ага. Умник выискался, синеволосый, — буркнул отец семейства.

— Мам!

— Петя... — пробормотала женщина, и сразу же замолкла.

И снова никаких ответов.

— Я мог бы помочь...

Взгляд матери. В котором стыд и горечь смешались с лёгкой дымкой опьянения. Но никакой просьбы о помощи. Никаких пожеланий.

— Ты... где живёшь? — спросила она.

— У знакомой одной.

Женщина кивает. Воображение Пети так и рисует картины того, что будет после его ухода. Мама чуть всплакнёт, а потом нальёт стакан... И всё закончится той же картиной, которую он наблюдал утром первого числа. Два пьяных тела на грязном матрасе. И хорошо если до кровати доберутся.

Пете захотелось сразу же уйти. Лишь бы не видеть своих родителей, не чувствовать тошнотворного запаха.

«Я — Эйдель. Я должна попытаться им помочь».

Но как? Бутылку отобрать? Так они ещё купят! Деньги, видимо, не все прогуляли. Давить на жалость? Пытаться достучаться? Так он только что попытался! И если мать ещё хоть как-то реагировала, то...

У Пети в душе начала подниматься лихая и отчаянная злость. В первую очередь на отца. Это из-за него мать пьёт! Это он всё...

«Думай, Эйдель. Думай! Ты же это умеешь!».

Спокойствие! Он явно не заставляет мать пить. Нельзя винить одного человека в поступках другого. Это чем-то похоже на самого Петю и Наташу. Пусть женщина и дала ему некоторые установки, да и потом помогала... Но Мишутин не мог сказать, будто бы его заставляли носить платья. Всё это он выбирал сам.

— Вы и дальше пить будете? Квартиру пропьёте? Бомжевать пойдёте? — спросил он с вызовом.

И снова тишина. Его как бы и слышат, но что именно он говорит — всё равно. Смотрят уже с неприязнью, даже мать.

— Мам, ты же пыталась хоть какую-то нормальную жизнь нам...

Мама смотрит на него, и ей явно стыдно. Но был ли толк в этом стыде?

— Я знаю, есть клиники, курсы реабилитации...

Вот на сей раз реакция уже была, только не со стороны матери.

— Ты мне тут, уёбок синий, ещё про этих уродов расскажи! — возмутился отец, и грохнул кулаком по столу. — Знаю я их! Проходили!

— Мам...

Отец заёрзал на стуле. Петя смекнул: ещё чуть-чуть и дело может дойти до рукоприкладства. Странно, но это даже не пугало. Очень ему хотелось заехать по пьяной папашиной морде. Только, увы, это бы тоже не помогло. Да и кончилось бы очень плохо и для сына и для папочки.

«Я — Эйдель. Я вполне способна себя контролировать».

Ну, в самом же деле, что это за волшебница которая так легко из себя выходит? Она бы молнией за каждый косой взгляд мутузила. А взглядов этих Петя сегодня почувствовал немало. А это ведь мир реальный, современность. Эйдель и в самом деле стала ему чуть ближе. Он прочувствовал её отчуждение. У неё не было близких, а если когда-то и были, то их поразило нечто страшное. Как знакомо! И новые друзья — тоже. Конечно, тут соответствие неполное...

Петя немного посидел у себя в комнате, успокоился. Осмотрелся. Комната всё больше казалась ему чужой, хотя её, вообще-то, никто не трогал. Правда после сегодняшнего, всё может обернуться совсем иначе. С другой стороны... О чём ему тут жалеть? Разве только о компьютере, но там ничего действительно ценного не было. А сама машина — дешёвка.

В конце концов, Петя снял со стены плакат. С Гарри и Гермионой из последнего фильма. Вообще-то, Петя предпочитал книги, но... Уж больно хорошо там уместились два его любимых героя и плакат он очень любил. Засунул его в рюкзак, и...

Всё! Теперь комната стала ну совершенно чужой. Теперь ней было также неуютно, как и в остальном доме. Будто бы даже запах сильнее стал. Хотя нет, это явно в голове. Знаете, своё, оно ведь не пахнет. А вот чужое — очень даже.

Петя отправился в комнату родителей. Пусто, мерзко, тошнотворно. Попахивает, как ни странно, тем самым, что «своё не пахнет». Ни в какие ворота уже! Петя прикрыл нос одной рукой, а другой полез в шкаф. Достав две обувные коробки, отнес их к себе в комнату. Открыл окно, несколько прочистил лёгкие от дурного воздуха, и принялся перебирать свою добычу. Документы. Свидетельство о рождении, результаты старых анализов... Все, на чём стояло имя Пети отправлялось в рюкзак. А потом коробки были возвращены на место. На сей раз, Петя не забыл задержать дыхание. Как родители вообще там спать могут?

Перед тем как уйти, парень ещё раз заглянул на кухню. Пили.

Неприятно осознавать собственное бессилие. С другой стороны, Пётр хотя бы попытался что-то сделать. Ну, в самом деле, он же не волшебник! Не может взмахнуть палочкой, и запретить родителям пить. Было бы, конечно, забавно, но в жизни так оно не работает. Да и отец бы на это среагировал весьма агрессивно.

Выйдя на свежий воздух, Петя присел на скамейку возле подъезда. Решил немного подышать, и привести мысли в порядок. Он, вообще-то, не собирался забирать все документы, и не за тем пришёл. Просто почувствовал, что там уже не его место. А забрать их в любом случае было нужно. Это такое приятное совмещение символического жеста и реально полезного дела получилось.

Вдоволь надышавшись, Петя отправился в гости к Грише.

Позвонил, и дверь ему открыла Гришина мама. Строгая женщина в очках, и очень тонкими губами. Будто вечно поджимает их от недовольства.

— Здравствуйте.

— Здравствуй Пётр! — сказала она официально.

— Я по поводу Гриши. С ним там ничего не случилось?

— Случилось.

— Что? — спросил Мишутин.

— Сотрясение мозга. С этими вашими играми на мечах...

— Сотрясение? — удивился Петя.

— Я уже позвонила в школу. Через неделю он вернётся, ты зря беспокоишься.

— А я могу его навестить?

Женщина пристально всмотрелась в потенциального гостя. А Петя никак не мог нарадоваться, что шапка скрывает от неё синие волосы. Увидела бы сейчас, так нипочём бы не впустила.

— Ладно. От пяти минут вреда не будет.

Петя вошёл в квартиру. По привычке, моментально снял обувь. Был у Фроловых такой бзик — разуваться полагалось лишь на коврике у входной двери. Снял куртку и шапку. Тут Гришина мама и заметила волосы. Губы её в совсем уж тонкие полосочки превратились, но вслух она ничего не сказала. Петя прошёл в Гришину комнату. Где и был обнаружен, пострадавший от сотрясения. Лежал на кровати. На вид совершенно здоровый и очень недовольный.

— Привет, — сказал ему Пётр.

Гриша обернулся, и посмотрел на него. Немного сфокусировал взгляд, и... как начнёт ржать! Прямо в истерике забился, трясся всеми конечностями. Разумеется, тут же прибежала его мама, и начала ругаться. К счастью, приступ у больного прошёл быстро, и Петю из квартиры не выставили.

— Ты чего это? Совсем рехнулся? — спросил Гриша, когда недовольная мама вышла из комнаты.

— Кажется, это не я по голове получил, — заметил Петя.

— Фигня! Небольшое сотрясение, это мать панику разводит. Запретила мне на мечах драться, отобрать всё грозилась.

— Это тебя твой учитель так огрел?

— Что? Нет, друзья его. Нахера ему ученика так травмировать?

— Друзья?

— Да так... в общем, я в дофига весёлой компании каникулы провёл. Только немного не рассчитал свои силы. Опыта не хватило, да и защита подкачала. А ты, чего за херню с собой сотворил? Решил в платье рядиться и магии учиться?

— Да так, — Петя дотронулся до волос. — Они помогают в учёбе.

— А... понимаю, — ответил Гриша.

И сказал вот вообще без сарказма.

— Понимаешь?

— Мне это в файтах тоже помогает. Дрейком себя представить, и как его эльфы пытали. Сразу злее становлюсь!

— А мне концентрироваться помогает. Отвлекаюсь меньше.

— Ага. Короче вот, — указал сам на себя Гриша. — Валяюсь. Только в туалет встаю, или поесть.

— Выглядишь нормально.

— Да это мать всё! Сотрясение небольшое было!

— А игру она тебе не запретила? — спросил Петя.

— Нет. Только про меч второй ей лучше не напоминать.

— Ладно, я пойду. А то твоя мама совсем перенервничает.

— А твои как? — поинтересовался Фролов.

— Фигово. Только что там был.

— Да? Ну, ничего, может оно наладится.

— Сомневаюсь. Но плакаться не буду.

— Молодец, мужик! — наигранно похвалил Гриша, — Но волосы всё равно бабские.

— Ага, тебя спросить забыл. Ладно, выздоравливай. А то Наташа без нас книгу допишет.

— Ладно, бывай.

Петя собрался и ушёл. Взгляд провожавшей его мадам Фроловой как бы подсказывал ему, что лучше бы в ближайшее время парню здесь не появляться. Не любят в этом доме синеволосых.

«Прямо как с Эйдель» — подумал Мишутин.

И пошёл домой.

А дома его уже ждала Таня. Наташи не было, она в этот день работала.

— Переодеваться? — спросил парень.

Девушка кивнула, и демонстративно принялась раскладывать рисовальные принадлежности. Даже и не думая выходить из комнаты, чтобы дать Пете сменить одежду.

— И нечего стесняться, да? — чуть возмущённо спросил он.

Таня сделала вид, будто его не услышала. Парень же ухмыльнулся, и принялся раздеваться. Присутствие наблюдательницы смущать-то смущало, но особого дискомфорта он не испытывал. Переоделся. Таня наложила ему макияж, и тут началась настоящая возня. Видимо Петя за каникулы успел забыть, как правильно сидеть и какое лицо делать. Они даже поспорили чуть-чуть. Ну а когда всё было налажено, Таня провалилась в своё искусство, да так что Петя даже не решался её беспокоить. Сказал пару фразочек — а та не слышит. Позвал по имени — ни малейшей реакции. До самого вечера сидела она в таком состоянии. Да Петя и сам шелохнуться боялся и чувство времени совсем потерял. Только приход Наташи прервал эту художественную идиллию. Таня быстренько собрала вещи, и засобиралась домой.

Девушка пребывала в состоянии величайшего вдохновения. Оно напало на юную художницу прошлым вечером, и не отпускало ещё три дня. Весь мир перестал существовать. Важна была лишь работа над картиной. Даже школу Таня пропускала. И быть бы ей отчисленной, если бы не... Собственно тот факт, что картину она закончила. Она работала над ней месяцами, а тут... Три дня и всё готово! Ещё чуть-чуть над мелочами пришлось поработать, но для этого школу пропускать уже не тянуло.

Не идеальный образчик высокого искусства, но ровно та идея, которую Таня и хотела показать. В первую очередь самому Пете.

Ощущение картина вызывала двоякое. Нет, она была невероятно хороша. Неискушённый в искусстве Мишутин мог бы даже сказать, что это не хуже шедевров всяких известных художников. Но... На картине был не он. Это было странное впечатление. Парень узнавал черты лица, платье и туфли... Но это был не он!

— Как это вообще такое возможно? — спросил он у Тани. — Это вроде бы я, а вроде бы и нет.

— Я пыталась не тебя рисовать, — ответила девушка. — Я пыталась нарисовать твою душу.

— В смысле, что она у меня женская?

— Не только.

— Ну не знаю...

Дело не только в том, что на картине была именно женщина. У неё на лице было совсем другое выражение, и вообще, впечатление она производила... Немного нездешнее, потустороннее. Но при этом и очень материальное. О чём она думает, понять было категорически невозможно. Выражение её лица напоминало про маму Гриши. Тоже недовольное, но... В другом ключе.

— И о чём она думает? — спросил Петя у Тани.

— Она думает о том, что она есть. Она пришла, и никуда уходить не собирается.

Да, решимость в ней Пётр тоже видел.

— Значит такой я, по-твоему?

— Тебе не нравиться? — спросила девушка.

— Да нет, просто... Странно. Ты меня так пытаешься убедить, что я должен жить как Наташа?

— Ничего я не пыталась, — обиделась Таня. — Просто рисовала то, что чувствовала.

— Так делают портретисты? — уточнил Петя.

— Не все и не всегда. Но я иначе не могла.

— Да... И что теперь?

— В смысле?

— Ну, у нас много времени теперь освободится, — заметил Петя,

— Я даже и не думала. Есть идеи?

— Вообще-то есть одна. Мне помощь твоя потребуется. Нужно чтобы кто-нибудь смотрел и корректировал.

— Что корректировал? Ты вообще о чём? — удивилась девушка.

— Да так. Я хочу попробовать один танец....

Во время просмотра ролика про Леди Совершенство, Таня постоянно хихикала.

— Ты чего? — спросил Петя.

— Не знаю. Ты лицо этого мальчика видел? Смешно же...

— Да не о нём речь. Ты на танец смотри. Ты этот фильм вообще видела?

— Нет. Но слышала...

— Всё ясно.

— Так что тебе нужно?

— Да я бы хотел научиться также танцевать... — сказал Петя,

А в это время на экране телефона, Мэри Поппинс прошествовала вперёд, крутясь вокруг своей оси.

— Да тебе места не хватит! — констатировала Таня.

— Ну, не обязательно прямо вот в точности...

— Я помогу!

— Правда?

— Ну да. Это очень мило, раз ты хочешь танцевать научиться.

Не нужно обладать гениальным умом, чтобы понять, что именно увидела Таня в этом Петином желании. Сам же парень смотрел на дело несколько иначе. Оно было, в некотором роде, испытанием. Попыткой понять себя. Дело даже не в том, сможет ли он, а в том, как это всё на нём отразиться. До сих пор все его затеи... Это были чужие идеи и желания. Сейчас же, он выбрал сам. Синие волосы? Нет, изначально это идея Наташи! И да, по большому счёту танец Леди Совершенства — это тоже изначально её идея, очень старая, но... Отстаньте уже от парня! Он вовсе не обязан строго рационально рассуждать в такой ситуации. Ему виделся в этом собственный выбор. И ощущение вызова — тоже. Сделать то, что делала Наташа, но только лучше.

В общем, бардак у Пети в голове творился приличный. А с танцем возникло много проблем.

Во-первых, это был танец из фильма. А фильм — это не пошаговая инструкция и не учебник. Там сменяются планы: то кота покажут с компанией, то мальчишку переигрывающего. А даже если и саму Мэри — так может быть крупный план, и поди пойми какие движения нужно ногами делать. Но это ладно, это вопрос решаемый. Можно каждое движение учить отдельно. А если паузы будут — пару повторений добавить. Почему бы и нет?

Вот вторая проблема была серьёзнее. Глупая, но более чем ожидаемая. Движения! В женском танце. Тут надо двигаться как женщина, а этого Петя не умел. Он мог показаться девушкой в статике. Но движения Мэри, как ни странно, были полны изящества и задорной грации. Мишутин же не мог этим похвастаться. Выучить сами движения — вообще не проблема. А вот правильно их совершить — это уже куда сложнее. Да ещё под музыку...

В общем-то, всё вылилось в новое хобби для Петра и Тани. Им пришлось вдвоём осваивать танец. Да, Таня тоже осваивала. Во-первых, парню было куда проще копировать её движения, а ей — корректировать его, когда сама понимала, как и что. А во-вторых — это было весело.

Тут, правда, вылезла ещё одна проблема. Петя очень уж серьёзно к делу относился. Был весь такой сосредоточенный, прямо даже нетипично. А Мэри из фильма... Она ведь наслаждалась свои танцем. В этом был весь смысл. Она идеал, и хорошо об этом осведомлена. Пете такого и не слилось. Да и у Сергея Бондарчука он, в отличие от актрисы из фильма, не учился.

В общем, проблем был целый ворох, и хобби получилось далеко не на один вечерок.