Я выбираю мороженое у лотка. Мать сбоку что-то бухтит о правительстве, несправедливо завышенных ценах и «Вон посмотри какое дорогое! Совсем опухли, мороженое за пять рублей!» Киваю, рассматривая упаковку столь дорогого лакомства. Действительно, обещают натуральное молоко и фрукты. Дороговато, пять рублей, двадцать пять копеек…

    Наконец, выбрав себе и матери более дешевые аналоги (всё одна фигня, штампуют на одном заводе, только в разных формах), мы идем внутрь, в кафешку. Не дорогую, скорее заведение для бедного и среднего класса. Богачи сюда не поткнутся из брезгливости, а нищие не имеют столько денег, чтобы ходить по кафе.

    Обстановка была мрачноватая. Темновато, мебель и стены кафе в коричневых и темно-коричневых тонах, стилизованных под дерево. В противоположном конце зала барная стойка, за которой бодро шурует относительно чистой тряпкой пухлая дама негритянка. Вскинув на нас глаза, она, не смотря на свой лишний вес, бодро шагает к нам. Тем временем мы выбираем столик у окна, где посветлее и садимся.

    — Что будете заказывать? — в привычной улыбке расплывается женщина. А я думаю, будь жива моя бабушка, она могла бы выглядеть так. Пухленькая, мягонькая, в синем переднике поверх светлой блузки, с большими мягкими ладонями и короткими пальцами. С привычным чепцом на голове, не дающим волосам попасть в еду. Еще не старая, но уже возраст берет свое…

    Мать выбрала пюре и какие-то свои салаты… Я поморщилась. Вдалась лет пять назад в это веганство, дома пожрать нормально нельзя, одна трава на кухне. Ладно б сама ею давилась, так нет же, меня подсадила. Отец сразу, как это увидел, так барахло собрал и больше я его не видела. И нормальная ж женщина была. Не скажу, что стройная аки тополь, но не толстая, умеренная, с темной кожей, тонким носом, который удивительно ей шел, с пухлыми губами. Одевалась всегда элегантно, пусть и в комиссионках. Вот и сейчас, красивая кремовая кофта и чуть расклешенная серая юбка на ней вполне себе гармонично смотрятся. Портят мать только дреды, которые она накрутила и высветлила в блонд неделю тому назад. Я еще помнится шутила, чтоб она их медом мазала, ох и попало тогда мне кухонной тряпкой по мягкому месту!

    Я же выбрала себе пюре и котлеты. А еще лимонад. Имею я право гульнуть со своей первой зарплаты? Это не дурацкое совершеннолетие, не дающее тебе ничего, кроме лишней головной боли и обязанностей, это первый взрослый шаг в нашем мире.

    Официантка расплылась в улыбке и рванула в подсобку, а мать скривилась, будто съела лимон. Ну да, родная дочь вырвалась из-под крыла и лопает мясо. Ага-ага, чес слово, лучше б ей сказала, что потеряла девственность, и то, наверное, так бы не смотрела. Дурацкие традиции, дурацкое общество. Вон как террористам магазин взорвать, так норм, а как съесть выращенную для того корову, так убийца!

    Женщина поставила перед нами на стол тарелки, разложила ложки и вручила пачку салфеток. Извинилась, что нет для них держателя, но мы люди не гордые, так достанем. Чай, пришли не в ресторан на Центральной улице. Впрочем, оттуда нас бы выперли, как нищенок.

    Мать принялась ковырять свою тарелку с травой. А я накинулась на котлеты. С виду они, конечно, больше напоминали тефтели, еще и подлива красненькая, густая, ароматная… Вкуснотища! Я невольно поперхнулась под осуждающим взглядом матери, но читать нотацию сейчас она не вправе. Поздно, поезд ушел. Я совершеннолетняя, сама зарабатываю себе деньги, скоро сниму себе жилье. Больше я в ее нотациях не нуждаюсь и свою дорогу в жизни буду выбирать сама. Она может только неодобрительно кивать и обсуждать меня со своими подружками, но это меня уже не касается.

    В кафе зашел высокий полноватый мужчина с явно выраженным пивным пузиком. Он держал в руке бутылку пива, на его плечах болталась грязная жилетка светло-оранжевого оттенка в разводах пыли и в пятнах. А еще он был белым. Загорелым до коричневости, но белым. Белых сейчас было очень мало, очень редкий генотип. И у него были пышные черные усы.

    — Мужчина, у нас со своим нельзя! — громко рявкнула официантка, неся мне стакан с лимонадом. — Кушай, деточка, кушай. Хоть один нормальный человек оказался, а то все веганы да вейперы… Вон соседний зал задымили, закурили, не могут даже окно открыть…

    Женщина ворчала всю дорогу, пока приносила усатому белому мужичку его заказ. Я покосилась на дверь соседнего зала для курящих. Из-под плотно пригнанной двери все же курился зеленоватый дымок. Что творится в самом помещении, представить было страшно.

    Усатый мужик степенно хлебал свое пиво и закусывал рыбкой. Официантка вернулась к своим стаканам, мать все так же елозила последнюю салатину по тарелке. Вот как картошку, так съела, а как свою траву, так елозит… Тоже мне веган, завидует моим котлетам…

    Вошли еще трое высоких пареньков в спортивных футболках, бейсболках, один со скейтбордом под мышкой. Все черные. Ну и хорошо, а то неуютно как-то, откуда тут белый взялся? В нашем районе белых давно не было, говорят, всех оставшихся вывезли куда-то за океан… Но раз этот сидит, значит не всех.

    Парни тоже заказали пиво, но увы, с орешками и еще какими-то примочками. Опять веганы… Расплодилось же заразы, ей богу. Я распечатала мороженое — пломбир в шоколаде — и надкусила. И пусть весь мир подождет. Мама достала из упаковки свой замороженный лед. Тоже мне, мечта кролика…

    Не подумайте, я люблю маму, но ровно до тех пор, пока сытая. В голодном состоянии с ней лучше не встречаться, ибо наши вкусы и мировоззрение настолько не совпадают, что мы постоянно ссоримся.

    Парень со скейтбордом вылупился на меня, как на привидение. А ну да, забыла, что ем мороженое вне дома. Я нахмурилась и, вместо того чтоб облизать, взяла и откусила половину брикета. Парень тут же отвернулся, я хмыкнула. Тоже мне фифа, нашел на что глазеть…

    Доедали мы молча. Я допивала лимонад, закусывая купленной тут же шоколадкой, мама лениво колотила трубочкой в своем стакане с соком.

    — Знаешь, я как-то не так представляла себе празднование моей первой зарплаты… — тихо роняю в пустоту. И именно сейчас понимаю, что она не слышит. Ей все равно. Потому что ее глаза и мысли вон на том мускулистом парне, сидящем с краю и потягивающем свое безалкогольное пиво. Печально. Но зато правда. Вот так вот — дети выросли, можно и о себе подумать. И ведь родила ж меня в возрасте еще младше, чем я сейчас. Мама женщина молодая, красивая. Жаль, дреды ее портят…

    Молча расплачиваюсь, роняя скупую слезу. Да, детство закончилось окончательно и бесповоротно. Официантка берет деньги — двадцать рублей и еще пять как чаевые, легонько гладит меня по непокорным черным волосам.

    — Не отчаивайся, детка, все будет хорошо. Ты всегда сможешь прийти сюда на обед или просто поговорить, если захочешь.

    — Спасибо, — эта женщина действительно бабушка. Роднее, чем остальные, чужие и холодные люди.

    Выхожу за дверь, ёжусь от порыва холодного ветра. Осень вступает в свои права… Вот и отметила первый день взрослой жизни, как же это тяжело…