Тон непонимающе уставился на деревянную дверь. Задвижек и замков на ней не было. Ничего, что могло бы его запереть в комнате. Значит… он может выйти? Действительно выйти из комнаты и пройтись по дому? Ошалевший от такого открытия синерианин замер у двери, облепив ее всем телом. Можно выйти, надо же.
Петли не скрипнули, смазанные каплей синтезированного его телом масла. Такое Тон умел, правда, создавать что-то из себя самого было сложно и тратило уйму энергии, но парень хорошенько подкрепился у странного хозяина и теперь сумел сделать все, что нужно.
Дом не был большим. Просканировав маленькие комнаты, еще меньше комнат в кораблях, Тон пришел к выводу, что его спасителю нравится узкое пространство, как и ему самому. Шентин… странное имя, будто ложкой по кастрюле водишь. Шен-тин…
В спальню хозяина Тон само собой не сунулся, просканировал комнату через дверь, обнаружил мирно спящее сном праведника тело, медленно и аккуратно отошел от двери и быстро юркнул в другую. Там было что-то вроде кладовой, и испуганный парень побоялся трогать все эти припасы. Выглядели странные продолговатые штуки непривычно, зато пахли вкусно. Тон поводил лицом из стороны в сторону, запоминая запахи и вышел. Без разрешения ничего трогать нельзя. Иначе будет наказание, и кто знает, что приготовит для него странный золотоволосый мужчина. Сунет в кислоту? Не хотелось бы, с кислотами у Тона проблемы, зарастал долго после них.
Знакомая кухонька порадовала изобилием незнакомых предметов. Кое-что парень опознал, к примеру столовые приборы, которыми полагалось есть пищу. Только это долго и нерационально. Часть еды оставалась на приборах, в посуде и проливалась на столы. Потому он пользовался руками. А еще Тон знал, что после того как он сунул руки в посуду, из нее уже никто другой никогда не ел. Так что это была неплохая гарантия сохранить свою пищу в целости.
Синерианин покатал большой круглый оранжевый фрукт по столу. Апельсин, эта еда называется апельсин. Язык нового хозяина был сложным и практически невыговариваемым, но плазма, как оказалось, могла издавать любые звуки. Только их надо было слышать, чтобы суметь воспроизвести, а этот странный хозяин мало разговаривал. Брезговал? Вполне вероятно, им все брезгуют. И свои и чужие.
Грустно скрутившись на круглом стульчике, Тон уставился в окно. Пока хозяин не видит, можно смотреть в окна. И можно завидовать тем, крылатым, летающим там высоко. Крылатые существа летали, гоготали и шумели. Они были свободны. А он, Тон — нет. Как скоро его заставят делать всякие гадости? Есть несъедобное, отращивать отрезанные или уничтоженные конечности, пытаться создавать силовые поля, чтобы не допустить к телу яд… Да много чего можно придумать, чтобы поизмываться над ближним своим.
Через час синерианин подхватил с пола забытый коврик, накинул на плечи и ушел к себе, в последний раз бросив взгляд в окно. В сером, покрытом белыми облаками небе больше не было летающих существ. Ну и пусть.
***
Шентин хмуро брякнул на стол в комнате подопечного поднос с едой. Лезть снова под кровать и выколупывать забившуюся в угол мелочь никакого желания не было. Обиженно звякнула вазочка с персиковым вареньем. Если этот полудурок захочет жрать, то вылезет сам. Не захочет — не вылезет. Дракону не улыбалось каждый день доставать хаосита из-под кровати, как блудного кота. Довольно большой мальчик, вот пусть сам учится принимать решения.
Золотой снял крышку с большого блюда, и умопомрачительный запах жареного мяса заполнил комнату. Удачно он в этот раз попал на склад какого-то мясокомбината. Хороший мир и жители в нем такие безалаберные! Списали пропажу нескольких нехилых кусков на крыс! Хотя, скорей всего, сами воруют, вот и не хотят выдать друг друга.
Дракон внимательно следил за углом, но стоило только отвлечься на собственную порцию, как серый комок исчез. Ну что ж, значит хочет жрать и сейчас сам вылезет.
Но вредный хаосит решил иначе. Шентин заметил упитанное по сравнению с первыми днями щупальце, вылезшее из-под стола и потянувшееся к лежащему на краю апельсину. То есть мясо мы нюхаем, но не жрем, а апельсин просто лежит ближе? Раздосадованный дракон схватил щупальце и вытащил всего парня наружу. Хотелось еще прищемить тому что-нибудь ногой, чтоб под столом не лазил, а сидел на стуле, как все приличные… разумные, но золотой передумал. Силовые акции в этом случае только утвердят правоту синерианина — все окружающие мудаки.
Извлеченное тело было усажено на стул, получило себе полную до краев миску с мясом и картошкой и оставлено в покое. Дракон подавил раздражение. Проклятый скрывающий силу препарат, так недолго и сорваться на бедном парне.
— Ешь, — миска уперлась в положенную на стол серую руку. — Почему ты не сел за стол, когда я пришел?
— Нельзя, — буркнул паренек и сунул левую ладонь в миску, а правой сграбастал понравившийся апельсин. — Наказывают, когда я… пытаюсь что-то сам… сделать.
— Теперь можно. Запоминай — вот это все съедобно и есть можно. Сидя за столом, — дракон подумал и вдруг спросил: — То есть, напрямик сесть и поесть тебе было нельзя, а стащить что-то со стола, получается, можно?
Черные глаза уставились на дракона с удивлением и непониманием.
— Если сесть и есть внаглую, можно получить очень сильно. А если стащить, то могут не заметить, — выдал ошеломительную инфу парень и снова затих, превратившись в жидкую статую.
— И где тебя так дрессировали?
— В питомнике Крогана, — поморщился синерианин, хватая щупом вазу с вареньем и явно не понимая, как это есть.
— Что за питомник? — золотой чувствовал, что еще немного и он пойдет громить и питомник, и неизвестного Крогана, и всех попавшихся под руку придурошных хаоситов. Просто, чтобы вылить куда-то свое раздражение.
— Один из… старших, — замялся парень, видимо переводя для себя слова, — собирает… мальков… мальцов… детей в общем. И дрессирует. Говорит, что делает природный отбор и удаляет тех, у кого плохие гены. Только… мне кажется, это никакой не отбор. В природе не бывает так плохо, как в питомнике…
— Да уж, в природе такого, как ты, никто не сожрет. А с разумными можно разобраться, — пробубнил дракон, с легкой усмешкой представляя, как какой-нибудь заблудший динозаврик попытается схарчить плазменного паренька и что в итоге получится. Почему-то от представленной картины — Тона, вылезающего через дыру в животе незадачливого хищника, захотелось рассмеяться. Но дракон напустил на себя суровость.
— Найду и убью, — буркнул он, бросая очищающее заклинание на пустую посуду. Миску и вазу после Тона и чистить не надо — все вылизано так, будто еды в них никогда не было. Проворные руки хаосита собрали все съедобное до молекулы.
— Убей, — легко согласился Тон и сунулся было ровным лицом в проявившееся заклинание. Дракон хмыкнул и создал иллюзию бабочки, посадив парню на плоскую поверхность между глазами и ртом… м-да, носа ему явно не хватало.
— А ну-ка дай сюда личико, — внезапно для себя золотому захотелось сделать парню нормальное лицо, а не это подобие кошмара.
— Зачем? — отшатнулся от руки хаосит, привычно втягивая ноги внутрь тела и превращаясь в серую кучку.
— Хочу сделать тебе лицо, как у меня. Видишь? — Шентин указал на свой нос и уши. — Можно?
— А это не больно? — все еще держал оборону синерианин.
— Ни капельки, если ты не будешь сопротивляться и перестанешь шарахаться от рук, — дракон наклонился над лицом хаосита, провел пальцем по прохладной коже. Интересно, какой формы нос ему подойдет?
Податливая кожа, будто глина, вытянулась за пальцами дракона, легла в нужном порядке, приняла форму. Это было… словно лепить статую. Точно так же глина подавалась в руках, точно так же он был творцом… А сейчас просто создавал парню вменяемое лицо. Нос получился маленьким и чуть курносым, ушки после некоторой практики — слегка заостренными, зато теперь смотреть на Тона было куда приятнее.
— Вот так лучше, — заключил золотой, доставая из пространственного кармана зеркало и вручая парню. Тот удивленно пощупал нос и уши, пошевелил тем и другим, долго косил черными глазами, а после образовал в глазах белки и зрачки. Правда, сами зрачки было невозможно рассмотреть на фоне угольно-черной радужки, но уже прогресс.
— Так я больше похож на твою расу? — спросил Тон, поворачиваясь к Шентину. Дракон вздрогнул… такие черные глаза бывали только у драконов смерти, и если на тебя падал подобный взгляд, самое время было думать о посмертии.
— Немного похож, — согласился дракон и отвернулся. Смотреть в черные омуты было неприятно. Лучше бы он оставил те свои огромные глазищи без выражения. Ведь из этих глаз на него смотрела теперь сама безысходность…
Тем временем Тон присмотрелся к своему хозяину и заметил странный золотистый блеск на шее.
— Что это у тебя? — тонкий палец без ногтя ткнулся в выступившую чешую и вернул дракона из раздумий.
— А? Это? Чешуя, — мотнул головой золотой, отгоняя наваждение от мыслей о смерти.
— Зачем чешуя? — неугомонный синерианин скопировал золотистый блеск себе на шею.
— Затем, что я — дракон! — рыкнул Шентин и указал парню на его оплошность. — Убери это немедленно. Если хочешь чешую, сделай себе серую, а к золотому клану ты отношения не имеешь.
Раздосадованный золотой вышел вон, забыв поднос на столе. Следовало срочно отыскать заменитель этого чертового препарата, иначе он просто размажет раздражающего хаосита по стенам. И это еще будет самая легкая смерть.
Испуганный Тон от драконьего рыка снова потерял форму и забился под кровать, откуда не вылезал до самого возвращения весьма подобревшего дракона.