Глава 7
— Да твою же ж мать… — выдохнул Шарес, стараясь не смотреть на руку, после чего кое-как поднялся на ноги. То, что его спас вот этот балбес, стоящий с окровавленной носопыркой, стало ясно сразу. Но почему-то даже сделать к нему шаг оказалось сложновато. Собственная кровь громко капала тяжелыми каплями на скалистую поверхность. Его рука с тем самым содержимым тайника была изорвана и измочалена, торчащая наружу кость покрылась черно-бордовой кровью, вытекающей из раны. Сам Шарес старался на это не смотреть, но всю боль отлично чувствовал.
— Малыш, ты как? — глуховато проскрипел он и, вытянув из кармана маленькую плоскую флягу с отваром, протянул Салиму, плюхаясь затем на свернутую палатку. Стукнулась о камень ноша и он, закусив губу, повернул голову. И очень обрадовался, что выучил заклинание для лечения переломов. Ибо одной рукой вправлять кость он бы не рискнул. А так он просто обмотал руку своими нитями, крепко ее фиксируя и приматывая к груди. В процессе этого он поглядывал на Салима.
Салим посмотрел на торчащую из руки драконида кость, потом на отвар и, тихо шмыгнув носом, отпил из фляги. Потом поднялся, отметил, что кровь из носа течь перестала, и пошел к дракониду, надеясь не быть бесполезной ветошью. Лечить… всегда было сложно. Настолько сложно, что отец и не напрягался, просто вдолбил в его голову пару простых заклинаний на случай какого-то форс-мажора, типа поноса. Что делать с переломом, Салим не знал, но и тупо стоять, когда можно чем-то помочь, не мог. Если уж сделал шаг вперед, то придется идти до конца.
Парень подошел почти вплотную к Шаресу и тихо спросил:
— Я могу… чем-то тебе помочь? — слова дались нелегко. Постоянная политика невмешательства в окружающую среду наложила на Салима хороший такой отпечаток. И он уже ожидал посыла по известному адресу, поскольку прекрасно знал, что целитель из него еще хуже, чем иллюзионист.
Драконид медленно поднял голову, встречаясь взглядом со своим странным попутчиком.
— Кровь затворять умеешь? — тихо спросил он после минутной паузы. Парень и так серьезно выложился. — Если нет, то можешь натащить хвороста. Будем готовить обед. Кажется, сегодня я уже никуда не полезу, — он криво улыбнулся. Подумать только, с каких это пор он начал доверять этому чудику?..
— Могу попробовать… Только у меня слабое… для царапин заклинание. Если слегка усилить… — Салим искренне пытался помочь. Потому что ему потом больше никто не поможет. И, все же решившись, осторожно коснулся руки Шареса выше места перелома. Тот в ответ на прикосновение кивнул, даже не поморщившись.
В этот раз сила всколыхнулась неохотно, ее пришлось вытягивать будто со дна колодца, но Салим не сдавался. Он должен это сделать, иначе… Иначе что — додумать не получалось, просто казалось, что должен — и все тут. Заклинание и вправду было слабовато, кровь останавливалась медленно и неохотно, то и дело норовя снова потечь из раны. Перепачкавшийся в крови Салим раз за разом повторял выуженную из дырявой памяти формулу, которая частенько спасала его от царапин и разбитых коленей. Но вот костей он никогда не ломал и понятия не имел, поможет ли такое слабенькое целительство в такой ситуации…
У него снова из носа пошла кровь, стекая на руки и смешиваясь с кровью драконида.
— Я помою, — прошептал парень, указывая на это безобразие. — Закончу и помою…
Шарес немного ошарашенно кивнул, прогоняя из головы всякие глупости касательно уймы ритуалов из магии крови, возможных после подобного случайного смешивания. И все же… осторожно здоровой рукой перехватил ладонь побледневшего парня и мягко отстранил. Слишком уж хорошо он понимал, чем чревато истощение для необученного мага.
— Хватит, малыш, теперь благодаря тебе моя регенерация справится быстрее. До завтра перелом заживет, а все остальное пустяки, — мягкая улыбка получилась сама собой. — Допивай отвар и поможешь мне поставить палатку. Хорошо?
— Ага, — Салим взял фляжку и осторожно сделал глоток приторного отвара. А потом отвинтил флягу с водой с пояса драконида и тщательно промыл его рану. Оставлять все так, как есть, казалось ему неправильным.
Потом под четким руководством Шареса он учился ставить палатку. Занятие это было достаточно трудным для человека, который никогда палаткой не пользовался. Видя конкретное недовольство драконида, Салим вздыхал, брал себя в руки и начинал сначала. Хотя не будь здесь одного странного рыжего субъекта, фиг бы он так напрягался. Лег и лежал бы под чистым небом.
Увы, небо думало иначе и решило ускорить обучение Салима лёгким накрапывающим дождичком, который обещал перерасти в хороший такой летний грибной дождь…
— Не спеши, все не так плохо, — хмыкнул Шарес, показывая, как нужно заталкивать колья в трещины скалистой породы, чтоб палатку не сдуло. — Кстати, маленький урок концентрации. Вбивая колышки с натянутым шпагатом, окружи себя телекинетическим полем против дождя, — посоветовал он, рывком здоровой руки и нитей придавая наконец палатке форму невысокого шатра. Раны от зубов и когтей летучих мышей покрылись струпьями и уже не особо беспокоили. Сломанная кость все еще глухо ныла, но уже гораздо слабее.
— Хорошо, — пробормотал Салим и попытался что-то сделать с этим самым полем, но магия показала жирный такой шиш. — Не получается, — он развел руками, показывая, что совершенно беспомощен. И это почему-то стало его раздражать…
— Ничего страшного, со всеми бывает. Наверное, тебе куда проще подключить воображение, чем формулы, — Шарес с улыбкой принялся обходить палатку, закрепляя ее в твердой каменной породе. Все же слишком трудно найти в монолите скалы подходящие трещины. — Представь над собой большой тазик, как для стирки, по которому стекает вокруг тебя дождь, — посоветовал драконид, принявшись в свою очередь создавать заклинание зова. Сегодня стоило отдохнуть и пожрать. Благодаря чарам пришло знание о том, что здесь недалеко есть горный родник, из которого можно набрать воды для приготовления чего-нибудь жидкого и горячего. Шарес жил хреново и прекрасно это знал. Но когда было можно, он делал все, чтобы чувствовать себя нормально и есть вкусные и разнообразные вещи.
То, что пришло на манок, его здорово удивило. Обычно его чары рассчитаны на слабую и хрупкую дичь. Но к еще не готовому костру приблизился, пошатываясь, крупной горный козел с длинной кудлатой шерстью. Тут, пожалуй, из шкуры получится отличный теплый кафтан…
— Ого! — Салим удивлённо посмотрел на козла, потом уважительно покосился на Шареса, но решил все же прояснить: — Я отдохну и попробую… Просто мне никогда не доводилось столько… магичить. А пока я могу… ну там… хворост собрать или ещё чего…
Он сорвался с места раньше, чем драконид кивнул, и так быстро, как мог, поспешил спуститься за хворостом. Попутно отыскал какой-то подозрительный гриб, но, не зная, можно ли его есть, решил сначала отдать попутчику. Тот более опытный в плане подножного корма. Насобирав охапку веток, Салим вернулся обратно на плато, уже изрядно промокший. Да, над костром придется ставить этот самый телекинетический таз… Уставший парень плюхнулся на землю и некоторое время старался отдышаться — с непривычки от таких нагрузок чувствовал он себя не слишком хорошо.
Шарес к тому времени уже прикончил одурманенную дичь, поставил котел набираться дождевой водой, неспешно свежевал добычу, одной рукой работая кинжалом, а магическими нитями придерживая и переворачивая тушу. Козел был очень жилистым, но по сути, если поднапрячься, даже специфический вкус и запах не должны стать проблемой.
— Гриб неплохой, я отдельно его приготовлю, получится отличное укрепляющее и снотворное средство, — одобрительно кивнул он, подняв голову, и махнул рукой, натягивая над собой и над местом для костра легкую пленку жара. Из-за этой магии становилось тепло, а дождь испарялся, не долетая до них.
— Возьми те удобные камни и сформируй круг, потом положи хворост, а дальше я сам, хорошо? — заговорил драконид, сгружая в котел чистое мясо с ляжек, отделенное от костей и толстых жил. Шкуру он снял до этого почти легко, ее стоило выделать и обработать. А мясо стоило бы помыть. Его куски с тонкими жировыми прослойками горкой заполнили котел.
— Хорошо, — Салим послушно потащился за камнями, хотя больше всего на свете хотел лечь все равно куда, лишь бы на горизонтальную поверхность, и отрубиться.
— Поздравляю, малыш, сегодня у нас будет суп с галушками и шашлыки! — оскалился драконид.
Салим проигнорировал очередное издевательски-ласковое «малыш» и кое-как взялся складывать круг. Нашел малыша, называется. Хотя, по сравнению с самим драконидом, он таки малыш. Грустно шмыгнув носом, парень закончил укладывать камни и сел, где стоял, просто чтобы хоть немного отдохнуть. Как этот странный драконид будет варить свой суп, он вообще не представлял. Ну, шашлыки еще куда ни шло, нанизал себе на палочку кусочки мяса и пожарил… Но суп?
Драконид тем временем, отрезав новый кусок мяса и ополоснув в воде, отложил его на разделочную доску. Бросил смешливый взгляд на Салима и, нарезав куски мяса, кивнул на железную решетку, вытянутую из недр сумки.
— Давай, над костром располагай, — хмыкнул он, закапываясь с головой в сумке.
На свет были извлечены пучки подсохшей зелени, дикий лук, щавель и много другого, назначение чего сходу не определить. И небольшой мешочек муки, которая была всыпана в кружку. В то же время Шарес налил в малый котел воды и бросил туда самый жирный кусок мяса со жменей резанного лука. В общем, готовил самозабвенно, быстро и с улыбкой.
Салим недоуменно покрутил в руках решетку. Интересно, как ее предстоит располагать над костром? Решив, что мясо все равно как-нибудь да зажарится, просто положил ее на камни. Огонь тут же лизнул подношение, медленно разогревая железные прутья. Салим же сунулся было к дракониду — посмотреть за его работой — но потом решил, что лезть под руку не стоит. Особенно к человеку, то есть дракониду с одной рабочей рукой…
В уже кипящий бульон с мясом полетели упругие кусочки пряного теста и много всего другого, включая вкусные и ароматные корешки…
— Вот и всё! — драконид радостно поднял руку, поворачиваясь к Салиму. — А теперь, пока наша еда готовится, давай посмотрим, что же оставил нам твой отец! — он стрельнул взглядом в сторону странного свёртка.
— А решетка? — удивился Салим, указывая рукой на уже хорошо прогретую железку.
— А ты не подумал, что на неё нужно было положить мясо? — осведомился драконид до того ласковым и нежным голосом, что слова о крайней тупости подразумевались по умолчанию.
Салим буркнул что-то нецензурное под нос и пошел выкладывать мясо. Он пару раз обжег пальцы, раскладывая взятые с дощечки кусочки, и немного пошипел, понимая, что это только начало издевательств. Сначала мясо разложи, потом портки постирай, потом опахалом всю ночь на него дуй…
Когда мясо было кое-как разложено на решетке, Шарес поддел ногой свёрток и наконец получил возможность его распаковать.
А оказался в нем, как он и думал, посох из железного дерева, полированный, окованный, отлично проводящий магию, но при этом набалдашник был чистым, гладким шаром из стали. Череп проломить можно. Но главное, что привлекло Шареса — это выпавший исписанный непонятными закорючками лист бумаги. Он всего на миг задумался о чем-то и, проверив бумагу на проклятия, сунул записку Салиму.
И магия полыхнула.
Парень растеряно принял записку и развернул. Знакомый почерк отца резанул глаза. Те самые витиеватые закорючки и острые, будто ломаные линии… Он хмыкнул и пробежался глазами по строчкам.
«Ну привет, балбесина! Если ты это читаешь, значит, я уже давно сдох, а ты пошёл по миру с протянутой рукой. Ну или из гильдии прислали кого-то, чтобы вернуть украденное. А тебя загребли в качестве ключа.
Надеюсь, ты там не ревешь. Посох я сделал для тебя. Всегда хотел дать понять, как же ты мне важен…
Береги себя, Салли… Это все, что я могу сделать для своего сына, и знай… Ты был всем, что было мне дорого в этой жизни».
Салли… черт побери, да папаша никогда его так не называл! Даже в качестве издевательств. Вот «балбесина» — это другое дело, это постоянно было… Он чуть скомкал в пальцах бумажку, осознавая, что вокруг творится какая-то чертовщина. Причем чертовщина очень занятная. Отец, которому, как всегда казалось, было насрать на сына и его особенности, внезапно оставляет подарок. Да это что-то из разряда чудес, когда никем не виденные боги спускаются в мир… Надо же, Салли!
Салим вдруг злобно фыркнул и сунул бумажку обратно дракониду.
— Вот так всегда, — развел руками он, не понимая толком, что же хочется сделать. То ли выматериться сердце просит, то ли прореветься…
То есть при жизни сказать эти чертовы слова было нельзя? Поговорить нормально, без крика, тоже было нельзя? Сказать все, что думаешь, в лицо? Нет, зачем. Будем издеваться над бедным Салимом как угодно, а потом пусть выкручивается, как хочет. Посмертие все спишет.
Он зло пнул какой-то попавшийся под ногу камень и, чтобы не было лишних вопросов, пошел вниз по склону. Все равно, куда. Лишь бы идти. Подальше отсюда и от таких подарков. «Ты был всем, что мне дорого…» Ну да, конечно! То, что дорого, не лупят и не обзывают, это берегут. Или хотя бы разговаривают нормально. Или… вообще не трогают.
Шарес непонимающе взглянул на бумагу, опять запутался в непонятных кракозябрах и, вздохнув, двинулся следом за Салимом.
— А теперь скажи, что происходит? Что было в этом письме?! — почти прорычал он, осторожно, но настойчиво перехватывая Салима за плечо.
— Вот тут, — Салим обернулся и ткнул пальцем в записку, — отец написал, что я ему дорог… Вот только знаешь, если у тебя есть хоть одно дорогое тебе существо — скажи ему об этом сразу. Можешь прямо сейчас письмо написать или вестника послать. Надо все делать, пока вы живы и можете хоть что-то изменить…
Парень глубоко вдохнул и выдохнул, надеясь унять резь в глазах. Нет, он не плачет, не плачет, ну не плачет же! Это чертов мокрый противный дождь заливает лицо, льется за воротник, мочит и без того кошмарные волосы…
— Потому что потом — уже не надо. Уже поздно, понимаешь? Если бы он мне сказал эти слова при жизни, я бы и относился к нему иначе. А теперь все… прах к праху, мертвым все равно, а живым… Ничего, переживем и это. И вообще, отличный способ сказать сыну об отцовской любви, не находишь? — взвился Салим. — Спрятать хрен знает где посох, которым сын стопудово не умеет пользоваться, написать чудную записку, засунуть в занычку, сидеть на жопе и ждать. Да если бы не ты… я бы в жизни никогда не догадался, что где-то в горах спрятан этот «подарочек»!
Шарес молча покачал головой. Он уже понял, что дела семейные ему сложны для понимания. Взвесил в руках посох и хмыкнул.
— И почему мне кажется, что он прекрасно знал о том, что однажды ты все же будешь вынужден обойти тайники? Только не знал, что пришлют меня. Этот посох — идеальный для тебя вариант. Чтобы опираться на него при ходьбе, — его усмешка переросла в улыбку и он, тихо хохотнув, приобнял Салима за плечи. — Просто придумай о том, что люди далеко не всегда могут сказать то, что хотят, или то, о чем думают. Я запомнил Иденира как заботливого и понимающего наставника, строгого, но справедливого, но в твоем случае… — он глубоко вздохнул. Злости даже и не было. Шарес все же понимал, отчего его наставник мог быть жесток с сыном, ибо тот… попросту бывает невыносимым, хоть вешайся!
