Глава 44
— Да сдохни ты наконец! — в который уже раз выкрикнула Катрин, отбрасывая драконида в сторону шаром ледяного воздуха и ловя на щит этот хищного вида кривой меч, в который превратился такой небольшой и скромный по виду клинок всадника мрака.
Она приказывает, прямо откровенно приказывает. Вот только… Всадникам мрака искренне плевать на какие бы то ни было приказы. И этому тоже. Точнее не так.
Всаднику мрака, Шаресу АльТаарме, всегда было плевать на ее приказы. Просто сейчас он может это еще и показать.
Салим сумел подняться с земли и чуть отряхнуться. А потом ему прилетело чем-то по башке, и он вспомнил! О чудо, он действительно вспомнил заклинание… и быстренько выкрикнул то, что пришло на ум. А потом снова скис, поняв, что это чертово заклинание роста грибов. Да уж, отец действительно был прав — он настолько тупой, что даже не может вспомнить хоть что-то боевое, опасное, полезное. Да хоть бы то очищение, эти ж придурки без щитов…
Но магия все вывернула по своему. И внедрившаяся в ошметки чужих щитов, она снова сработала не так. Раздались полные негодования и боли вопли. Салим приоткрыл глаза, поскольку он зажмурился, думая, что его и так будут убивать. По двору его дома катались маги, выцарапывая себе глаза. Снова что-то пошло не так. Ну хотя бы эти товарищи уже не будут его лупить…
Только сейчас он понял, что с левой рукой что-то не то. Она еще не болела, но уже плохо ощущалась. Парень опустил глаза и изумленно ахнул — из предплечья торчала нехилая такая сосулька, чей холод и не давал возможности полноценно ощутить боль. Кто-то из сообщников Катрин успел его все-таки припечатать. Как не в покрытую щитом тушку, так в мельтешащую руку.
Да, теперь стало больно. Очень. Но сейчас главным было защитить Шареса. И Салим с трудом поднял свой посох. Необычайно легкий, теперь он казался почти что пудовым. И пока Катрин орала на его драконида, парень подошел к ней сзади и от души припечатал посохом. Правда, из-за раненой руки посох соскользнул и попал не по голове, как хотел Салим, а по плечу. Но чтобы раздробить щит этого вполне хватило.
— Ах ты ж маленький ублюдок! — женщина развернулась к нему и удивленно задохнулась. Да уж, похожи так похожи, ничего не сказать.
Но сейчас Салим ничего не чувствовал, глядя на эту красивую, избалованную и изнеженную женщину. Совсем ничего. Позади нее стоял тот, кто рисковал своей жизнью ради него. Тот, кто терпел все его заебушки, паршивый характер, апатию, истерики, учил магии, кормил, в конце концов. Да Шарес за неделю сделал для него больше, чем эта, с позволения сказать, мать!
— Ага. Ублюдок, — усмехнулся парень, бросая сразу два заклинания — очищения и грибов. Пофиг, если сплетутся и сработают не так. Какая разница, если даже его убьют. Он все равно бесполезен, так пусть хоть эта женщина помучается от его рук. Матерью она все равно не чувствуется и не является. Сейчас Салима переполняло столько злости и ненависти, что его не трогало почти ничего. Он только отстраненно отследил тонкую женскую руку, занесенную в замахе для какого-то заклинания; Визру, бросившую разрывать какого-то еще почему-то живого мага, и кинувшуюся на Катрин; Шареса, заносящего меч над ее головой…
Воздух прорезал нечеловеческий вой. А на лице Катрин вспухла большая шишка. И еще, и еще. Женщина вырвалась из рук драконидки, она забыла о готовом сорваться с рук заклинании и стала кататься по земле, пытаясь разодрать эти шишки. Салим смотрел на все, как будто впав в ступор. Руки его дрожали, из раны медленно капала кровь. Еще что-то мокрое текло по щеке, видимо, и тот удар по голове не прошелся даром. А на лице Катрин быстро вырастали грибы. Отменные такие, пышные боровики…
И меч драконида, опущенный было из-за ее рывка, теперь же одним плавным, ровным, неимоверно красивым движением отрубил искореженную женскую голову. Вой мгновенно стих.
— Черт… — Салиму казалось, что собственный голос прозвучал донельзя глухо и чуждо. Как будто говорил кто-то другой. Но сказать что-то еще он не смог.
Шарес тихо выдохнул, внезапно опускаясь на колени. Ошейник опадал с него, словно черные обрывки нитей, неряшливые и непонятно почему склизкие.
Клинок резко уменьшился, как и он сам. Шарес непонимающе тронул кончиками пальцев свою шею, где стремительно рубцевался багровый след от ошейника. Оплетавшие естественную броню узоры сложились в кипенно-белый кожаный нагрудник с такими же поножами, с идущим по бокам узором, жутким, живым и черно-алым. Меч, словно по своей, воле скользнул на бедро в материализующийся на месте пояс с перевязью.
Ветер взметнул рыжие волосы, открывая вид на абсолютно белые виски, а в привычно синих зрачках по радужке расцветал морозный узор.
— Как же я не хотел, чтобы ты меня таким увидел, малыш… — тихо хмыкнул драконид, попросту не представляя, как вообще можно назвать эту странную ситуацию…
— Какая разница? Ты все равно свой… — Салим додумался выдернуть начавшую таять сосульку и теперь морщил лоб, вспоминая исцеление. — Ты жив, они мертвы, теперь все хорошо… Теперь можно… — он задумался, что же именно так давно хотел сказать, — можно выбросить все ненужное и опасное. Снова, под тот водопад, хорошо? — парень едва слышно всхлипнул. Переживания этого дня оказались слишком… даже чересчур сильными. И ему хватило с головой.
— Так, тихо, — почти зло шикнул Шарес, притискивая его за плечи и утыкая лицом себе в грудь. Уже нормального размера ладонь прошлась по встрепанным вихрам, а вторая коснулась раненной руки Салима испуская молочно-белое сияние. Не золотое, как раньше.
Хотя… Как раньше уже ничто и никогда не будет.
— Малыш… Как бы тебе больно сейчас ни было, я охотно заберу все это себе, хорошо? — он взглянул на полностью исцеленную руку и хмыкнул. — И прости, что так вышло. Тебе нельзя было это видеть.
— Не стоит, — Салим собрался и слегка надавил дракониду плечо уже исцеленной рукой, — я должен сам, понимаешь, сам все прочувствовать. Если ты все будешь делать за меня и забирать себе… то я так и останусь малышом-несмышленышем, — он слабо улыбнулся уголком рта, скорее, даже скривился. — Ты можешь только… разделить мою боль, а я — твою. Мне кажется, именно так будет правильно.
Давящее ощущение полной подлянки рассеялось, и он смог наконец-то свободно вздохнуть. Да, вышло все как-то ужасно и мерзко. И Катрин… нет, Салим ее не жалел и не любил. Он увидел ее впервые и… ничего, кроме ненависти, не почувствовал. Эта женщина не была матерью в полном смысле этого слова. А сейчас, глядя на обезглавленное тело и лужу крови под ним, он ощущал только постыдное желание уйти. Как можно дальше от оскверненного дома.
Шарес тихо выдохнул, всмотрелся в лежащие вокруг тела и, склонившись над телом Катрин, стянул ее дамскую сумку, легко, играясь, взламывая защитные плетения. В ней оказалась черная книжка в кожаном переплете, кошель с деньгами и косметичка. Книжку и кошель он решительно изъял и, переведя взгляд на Салима, хмыкнул:
— Мародерим и уходим ко всем хренам отсюда, согласен? — мягко вопросил он, обирая следующее тело и бросая все на оставленный без внимания рюкзак. — Подбери там простынь какую, если есть, Визре нужно принять человеческий облик. Ей пора отдохнуть.
— Согласен абсолютно, — закивал Салим и пошел искать простынь. Попутно он пытался понять, от чего же умерли маги, но теперь, после его «чудесных» заклинаний и работенки Визры, разобрать, кому сломали туловище напополам, а кто помер от магии и уже потом был потрепан, оказалось сложно. Впрочем, долго он не копался, по-быстрому отыскав какую-то достаточно длинную тряпку в доме, в принципе, годящуюся обмотать Визру целиком.
Задерживаться у дома не хотелось еще и из-за запаха. Мертвые тела при такой жаре очень быстро начали вполне неаппетитно пованивать. А учитывая того самого мужика с вывороченными внутренностями, то становилось понятно, что жить здесь станут очень и очень нескоро. Или даже никогда. И если поначалу Салим еще держался, то к концу эпопеи, пока Визра заматывалась в простынь, он уже откровенно собирался сбежать в ближайшие кусты. Тошнота к горлу подкатывала с неимоверной силой.
Осталось лишь завершить это все. А именно — сделать так, чтобы здесь больше никто не жил. И Салим извлек из мешка в рюкзаке пару семян. Просто кое-как прикопал их возле дома. Если уж все рушится, то пусть на месте смерти вырастет что-то живое.
Шарес же, перелопатив сумки мертвецов, внезапно тихо хмыкнул и, подхватывая Салима под локоть, двинулся прочь, напоследок прочертив по земле старый символ. Тела медленно втягивало в землю. Лешему понравится подарочек. Салим позвал Визру, поскольку та где-то застряла со своей простыней. Видимо, мерила или перематывала.
— Малыш, мне кажется тебе будет интересно, — тихо проговорил он, вручая Салиму пятый плакат, из которого на них смотрел, криво улыбаясь, бритоголовый мужик лет сорока, со змеящимися по черепу и вискам татуировками.
А надпись гласила: «Ансельм Нирале, награда за поимку — пятьсот тысяч золотых. Бывший глава гильдии Вестралии. Верховный маг академии. Темный целитель.»
У Шареса вырвался тихий истеричные смешок.
— Малыш… Да мы, представь себе, гоняли чаи с легендой! Этого мужика девяносто лет найти не могут!
— Ух ты! — парень всмотрелся в знакомый портрет. Так вот что это был за дедок такой странный… еще и действительно темный… — А еще притворялся старым больным человеком… эх… — он тяжело вздохнул, посмотрел на подошедшую замотанную по самую шею Визру (впрочем, ноги у нее так и остались голыми) и предложил: — Пошли уже отсюда, а то меня сейчас стошнит…
Особо угрожать было нечем, поскольку завтрак они благополучно пропустили, а ужин давно переварился, но приятного было мало. Но Салим таки потянул Шареса за руку в предполагаемую им сторону прошлой стоянки. У озера и то было лучше.
Шарес тихо хмыкнув и сам решительно двинулся обратно.
Верно. Там осталось кое-что интересное.
На этот раз он поднял Салима на руки уже спокойно и как-то привычно. Теперь нестись со всех ног было не нужно, но Шарес чувствовал, что… достаточно довериться текущей по телу силе, и он окажется там, где когда-либо был. Это будет так просто, как сделать один единственный шаг.
Но и легкой, плавной рыси хватило, чтобы добраться до озера всего за час.
А Визра почему-то с трудом за ним поспевала, похоже, в человеческом облике она, в отличие от Шареса, теряла в скорости.
Салим привычно цеплялся за плечи драконида. Поскольку обзор его был ограничен, то он рассматривал бледную шею без привычного ошейника и удивлялся тому, что все хорошо так зажило. Даже рубцы сошли. Не удержавшись, он перенес вес на другую сторону тела, освободил руку и осторожно провел по изгибу шеи Шареса, пытаясь понять, как оно так вышло. Что же сотворил с собой рыжий чудак? Драконид же в ответ на такое легкое прикосновение дрогнул, едва не сбившись с шага.
Салим даже не заметил, как они добрались до места прошлой стоянки. Зато когда нос избавился от въедливой вони, желудок сразу напомнил, что они вообще-то не завтракали, а уже пора обедать.
Шарес внезапно ощутил себя до ужаса неловко, мягко отстраняясь от парня и сам провел по своей шее. Никакого рубца, ни малейшего следа от того, что было. Перевел взгляд с Салима на Визру. Да, белокожая и синеволосая, она выглядела довольно красивой даже в этой… похоже, занавеске.
— Я постараюсь что-то приготовить, а ты, если не против, собери жемчуг, — кивнул он Салиму, и наконец рискнул обратиться к Визре: — Можешь приманить нам рыбы? Нужно поесть, до городка мы прибежим к вечеру, если загоняться не будем.
Визра и Салим слаженно кивнули, как будто сработались, и пошли в разные стороны. Салим даже поднапрягся собирать жемчуг вручную, поскольку непривычные к жемчужинам нити легко соскальзывали с гладких, будто отполированных шариков. Впрочем, от наклонов еще никто не умер, вот и он справился. Парень отыскал и брошенные русалками ожерелья, и единичные жемчужины, и даже какую-то брошку, вероятно, кем-то утопленную в озере и захваченную русалками, а теперь принадлежащую Шаресу. Богатство было не то чтобы большим, в рюкзаке у драконида скопилось много больше, но почему-то именно эти вещи для Салима были более ценными, чем те побрякушки, которые прятал Иденир.
— Надеюсь, маменька не тронет папеньку в посмертии, — глухо пробурчал он, глядя, как довольная Визра тащит целую кучу дрыгающихся рыбин. Причем рыбин довольно скользких. Как драконидка не растеряла свой улов, для него было загадкой.
— А я надеюсь, он с ней сможет хорошо так потолковать, там, за гранью! — непривычно кровожадно, зло и мстительно хохотнул Шарес, легко разводя костер на старом месте. Ведь уходя, он уже ни от кого не бежал и кострище не сровнял. Так что теперь лишь набрал щепы, разжарил угли, устроил решетку, привычно притащил два котла, один с рыбьими головами и хвостами, второй — с ароматными листьями.
Да, Всадником мрака кто попало не становится. И Шарес до последнего считал, что не успеет этого понять в полной мере. Понять, каково это быть достойным этого… Титула? Звания? Вида? Рода???
Но руки помнили, отделенная от костей рыба была прилажена на медленно разогревающихся камнях, формирующих кострище.
— Кажется, ты таки перегрелся, — констатировал Салим и слегка коснулся его лба ладонью, проверяя, нет ли жара. Увы, надежды не оправдались — лоб у Шареса был вполне так теплым. Но эта злобная интонация… отдавала жутью. — Ничего, все уладится. Давай помогу почистить, — он потянулся к рыбе, пытаясь вспомнить, куда сунул нож, подаренный драконидом.
Салим случайно взглянул на Шареса и даже вздрогнул. Лицо того стало… жестоким, с непривычным каким-то еще более хищным выражением. Да и эти узоры… что-то было не так. Нож нашелся в рюкзаке в боковом кармане, и парень взялся за оставшихся рыбин. Корявенько, конечно, получается, но хоть так…
Шарес внезапно легко улыбнулся, словно сгоняя ненужную дурь, и воссоздал перед Салимом простенький конструкт заклинания.
— Смотри — это модификация чистящего, ты точно справишься с этим! — мягко улыбнулся он, стряхивая с себя такую странную, пугающую злобу, словно болотную грязь.
— О, хорошо, — Салим взялся рассматривать конструкт, но вовремя вспомнил о рыбе, — спасибо! — он слегка улыбнулся, но как-то быстро скис. Настроение быстро стухло. После такого дня и всего произошедшего ему казалось совсем неправильным улыбаться и веселиться. — Я постараюсь запомнить, но… ты уже видел результаты моей магии. Вдруг я и этим кого-нибудь убью?
Шарес, вздохнув, подался к нему ероша волосы.
Салим легко нарисовал аналогичный конструкт в воздухе, потом свернул, оставив при себе. Пригодится как-нибудь. Главное — не забыть. И не перепутать.
— Знаешь, я с удовольствием посмотрю на придурка, которого можно этим убить! — усмехнулся мужчина, опять присматриваясь к костру и вороша угли. — А если серьезно… Малыш, расслабься, в мире полно всякого бреда происходит…
— Ну вон же грибами прибил… — разочарованно выдохнул Салим и вручил дракониду почищенную рыбу. — Держи, кажется, уже лучше стало получаться.
Правда, перемазался он, конечно, капитально так. Руки, рубашка и штаны на коленях покрылись рыбной чешуей. Салим вздохнул и преспокойно активировал очищающее заклинание. Ну и что с ним не так? Вот же, помнит… и все работает, вот, пожалуйста, все чистое стало, чешуя пропала… Странно это все.
Парень задумчиво взглянул на ровную гладь озера, блестящую под полуденным солнцем. Вот уж действительно, недомаг… и не маг, и не ведун… он просто черте что. В голове билась только одна мысль — ну зачем Катрин так поступила? Родила, сама же искалечила, а потом забыла о нем, как о чем-то несущественном… Будто выбросила грязную тряпку… На душе стало мерзко. А ведь если бы не Визра… то Катрин вполне бы успела активировать то заклинание, которое уже мерцало в ее руке… и он не сидел бы тут в ожидании рыбы. То есть, мать была вполне так готова его убить, лишь бы не мешался под ногами…
Салим вздохнул и чуть склонил голову, касаясь щекой плеча драконида. Ничего, он сам себе выберет семью. Без придурковатых родителей, без чокнутых магов и без всяких извращенцев. И пофиг, какая это будет семья. Зато он им будет нужен.
