Кери предпочла бы сейчас находиться дома. И даже была бы рада слушать, как Глора опять ругает Эрока вместо того, чтобы терпеть влажную духоту старой мельницы. Сейчас, перед рассветом, даже возле воды не чувствуется прохлады — вода, впитавшая за день жар, отдает его назад. За ночь сладкий аромат Белой Печали только усилился. Видимо, распустились ещё несколько цветков. Кери борется с искушением сплести паутинку, отгоняющую дурман. Конечно, тот, кого она ожидает в такое время за пределами города, не скажет ни слова против ворожбы, но не стоит идти на поводу у собственных слабостей. Сладкая отрава ещё не набрала полную силу, чтобы отгораживаться от неё чарами. До тех пор, пока возможно бороться с ней усилием воли, не нужно искать помощи. Так считает бабуля. Кери с ней согласна.
Верхушки деревьев уже осветили лучи солнца, а около мельницы по-прежнему никого, кроме Кери. Она резко втягивает воздух сквозь зубы. Отгоняет лёгкую неприязнь к Меору, который сам предложил здесь встретиться! «До рассвета»! И где, спрашивается, его носит?! Можно подумать, что покинуть город так просто! Особенно сейчас, когда чуть ли не каждую ночь по округе шастают твари, начинает цвести Печаль, а в город отовсюду приходят сборщики слёз. Кери опускает руку в воду, зачёрпывая камни и песок со дна. Задумчиво рассматривает улов. Мелкие камушки, отшлифованные водой, не выглядят привлекательно. Видимо, не повезло. Иногда в реке удаётся выловить что-нибудь, пригодное для ворожбы, но явно не сегодня.
— Давно ждёшь? — Кери вздрагивает и оборачивается на голос.
— Достаточно, чтобы решить, что ты уже не явишься.
— Меня задержали, — Меор усаживается рядом, не боясь запачкать светло-зелёный целительский балахон.
— Даже не буду спрашивать, кто именно. Она всё ещё не успокоилась?
— Кери, это не самая приятная тема. Я бы не хотел её обсуждать.
Кери пожимает плечами. Что здесь обсуждать? Яра продолжает беситься из-за такого пустяка? Ну и ладно. Это никак не касается Кери. Пока, во всяком случае. Так что пусть с ней разбирается кто-нибудь другой.
— Как вышло, что ты вернулся в Ли-Лай так рано? Твоё обучение должно было завершиться ближе к осени. Я думала, вы с Ореном вернётесь вместе.
— Отец велел прервать обучение и присоединиться к прочим целителям. Твари в этом году…
— Ведут себя не так, как обычно, — кивает Кери, не поворачиваясь к жениху. Она предпочитает разглядывать реку. Меор тоже не смотрит на неё, что Кери отмечает, слегка скосив в его сторону глаза. — Но в деревне всё спокойно. На этот раз твари не сумели прорваться сквозь лес. Где же они появляются?
Много где, как оказалось. Не проходит и ночи, чтобы твари не напали на кого-либо. Только всё это происходит вдали от Севре. Потому-то Кери до сих пор ничего об этом не слышала. Да и городские маги тоже пребывают в неведении. Кери молчит, не зная, что тут можно сказать. Она как-то не задумывалась, что всё настолько… и ещё цветение Печали, начавшееся в этом году раньше обычного — до сих пор в городе не собралось и четверти сборщиков.
— Так что у меня теперь много практики. Можешь меня поздравить, — невесело хмыкает целитель. Он набрал в горсть мелких камешков и теперь кидает их по одному в воду. — Слышал, в городе тоже неспокойно. Как там тётя?
— Не хуже, чем обычно, Меор. Всё так же терпеть меня не может. — Не стоит упоминать про вчерашнюю встречу. Меор с теплотой относится к Тисс, заменившей ему мать. Надо полагать, он сильно расстроится, узнав о том, что Кери наговорила ей. Интересно, старуха расскажет племяннику про это? Не хотелось бы. Впрочем, сейчас не об этом. — В городе сейчас ожидают начала сезона сбора слёз. Так что ни о каком спокойствии речи не идёт.
На некоторое время повисает молчание. Кери не стремится его нарушать. Она просто не представляет, что можно сказать человеку, который вдруг стал её женихом. Будь всё по-прежнему, Кери бы нашла массу тем для разговоров — с Меором она знакома с детства. Но изменение статуса всё испортило. Кери может понять бабулю с её планами, пусть они и кажутся ей совсем не обязательными, но сейчас начинает чувствовать по отношению к ней некоторую неприязнь. Ох. Надо вспоминать, о чём разговаривала с предыдущим женихом… как его звали?.. Да уж. Когда Кери не так давно жаловалась на скуку, она не имела ввиду, что сама хочет участвовать в чём-либо. Она вполне бы удовлетворилась ролью наблюдателя.
Солнце наконец-то поднялось над лесом. Сладкий запах Печали под его лучами постепенно усиливается. Кери встряхивает головой, отгоняя дурман, вновь чуть скашивает глаза, чтобы видеть Меора. Жених не скрываясь морщится от запаха, но также не прибегает к помощи ворожбы. Молчание затягивается, но Кери не пытается его нарушить. Потому что единственная тема, приходящая сейчас на ум — скорая свадьба. Как об этом говорить, Кери не представляет. Не будь рыжий целитель знаком ей с детства, было бы намного проще принять его в роли будущего мужа. Во всяком случае, ныне мёртвый прошлый жених, имя которого она никак не может вспомнить… может, и не надо?.. не вызывал подобных трудностей. Кери и видела его лишь пару раз на весенних балах в доме хага Дене. И потом он ещё раза два заходил к ним домой, где беседовал, в основном, с мачехой, а Кери просто присутствовала. Меор же…
— Так что? День свадьбы уже определён? — разрывает молчание целитель. Он наконец-то поворачивается к Кери. Она разглядывает простоватое лицо жениха. Усыпанный веснушками, с выгоревшими волосами — он выглядит даже милым. Но как Яра ухитрилась в него влюбиться? Он же такой… она могла найти и что-то получше.
— В первый день осени. Странно, что я об этом знаю. Ведь это не я живу в Ли-Лай.
— Так и я там появляюсь лишь изредка, — пожимает плечами Меор. Кери вспоминает об упомянутых ранее нападениях и понимающе кивает. — Хорошо. Значит, скоро будет проводиться первый из положенных обрядов. Я…
— И что ты здесь делаешь, Меор?! — раздаётся злой голос.
Меор вздрагивает и оборачивается. Кери же начинает с преувеличенным интересом разглядывать реку — смотреть на Яру у неё нет ни малейшего желания. И как только сестричка не побоялась покинуть лес! А ведь прежде приходилось прикладывать массу усилий, чтобы вытащить её дальше опушки. Что любовь с людьми-то делает! Ужас какой. Меор тем временем что-то бормочет, по-видимому, пытаясь как-то оправдаться перед возлюбленной. Кери не вслушивается. Всё равно ничего интересного сказано не будет. Она поднимается с земли, лишь скользнув взглядом по уже целующейся парочке. Как мило! Кери хмыкает и поднимается вверх по склону прочь от реки. Разговора уже не выйдет, а ещё раз ссориться с Ярой нет ни малейшего желания.
Протоптанную тропку Кери игнорирует, предпочитая брести сквозь выросшие выше головы полевые травы. В конце концов, это не Печаль, чтобы опасаться сойти с ума от аромата. Обычные цветы. Ничем путнику не угрожающие. Да и высохшие к тому же. Кроме того высокие травы быстро скрыли от глаз целующуюся парочку. Кери никуда не торопится. Идёт медленно, то и дело срывая ломкие травинки. Те сразу осыпаются мелкой трухой в слишком сильно сжимающих их пальцах.
— О! Доброго утра тебе, прекрасная!
— Снова ты. — Кери даже не испытывает раздражения. Вся злость досталась Яре. — Уже убил парочку тварей?
— Лучше, — радостно улыбается чернявый. — Я приручил их! Теперь твари Севре полностью покорны моей воле.
Кери заливисто хохочет, чувствуя, как злость тает.
— О! Такого я ещё не слышала. И что? Они выполняют любое желание?
— Ну-у… не любое, — тянет бродяга, изображая задумчивость. — Они, знаешь ли, не самые сообразительные создания. Только убивать и могут. Совершенно бесполезны.
— Почему же? — притворно удивляется Кери. Поле закончилось. Приходится с некоторым сожалением ступить на пыльную дорогу. — Это очень полезно. Можно натравливать их на своих врагов. И никто никогда не докажет твою причастность, ведь тварей не-воз-мож-но подчинить!
— Какая ты кровожадная, красавица! — качает головой бродяга. — У меня нет врагов. Так что зверюшки для меня бесполезны. Но тебе достаточно только сказать, я мои верные слуги уничтожат любого, на кого ты укажешь.
Кери со смехом обещает подумать над столь заманчивым предложением. Еще слишком рано, чтобы опасаться встретить какого-нибудь бездельника, решившего прогуляться по окрестностям. И в то же время уже достаточно поздно для встречи с рабочим людом. Так что Кери радуется возможности не прибегать к чарам, чтобы отвести глаза нежелательным встречным. Чернявый тем временем болтает без умолку, вынуждая отвечать. Дорога вновь приводит к реке, но уже намного ниже мельницы. И стоило делать такой крюк? Проще было по тропке вдоль речки вернуться, как в прошлый раз. Хотя… тогда бы Кери не встретила этого забавного бродягу. Сюда, к реке, обычно сбегают от родительского взгляда дети. И то сказать — место просто создано для детских игр. Тропа скрыта зарослями плакучей ивы, в которых так здорово прятаться, берег достаточно пологий, не заболоченный, как ниже по течению. Кери сама в детстве проводила здесь немало времени. Тропка упирается в каменную лестницу. «Лестница самоубийц». В нынешнем году ещё никто не попытался свести счёты с жизнью. Видимо, жара убивает желание умереть… как бы странно это ни звучало. Впрочем, сейчас и без этого полно умерших.
— Что ж, повелитель тварей, прощай. Мне пора.
— До встречи, — поправляет чернявый. Протягивает Кери невесть где добытый цветок. — Дарю в надежде увидеть тебя вновь, несравненная.
— Благодарю, - Кери принимает подарок, удивляясь, как бродяга сумел его углядеть в этих зарослях. Простенький дикий цветочек. — Мне всё ещё не нравится, когда меня так называют. Меня зовут Кери.
— Шесс.
— До встречи, Шесс.
***
Дайвег. Скальный дом.
С утра снова зарядил мелкий моросящий дождь. Берна время от времени косится на затянутое тучами небо в надежде отыскать хоть крохотный просвет, но тщетно. Девушка зябко поводит плечами, ощущая лёгкую зависть к Льяте. У них-то, в Севре, сейчас солнечно! И тепло. Не то, что здесь.
— Можешь радоваться. Мама разрешает тебе поехать в гости к твоей подруге, — раздаётся голос. Берна разворачивается к говорящему. Парень старше её на лишь пару лет с отвращением на лице разглядывает висящую под потолком летучую мышь. — Не понимаю, как ты можешь общаться с этой простушкой.
— Она не простушка. Всё-таки её мать — сестра наследника рода Соэллс. И вообще, она забавная, Нейл. Кроме того она живёт в таком интересном месте! Я просто не могу там не побывать… Что ты так смотришь на Ру?
— Как ты только можешь держать у себя в комнате эту тварь! — Нейл брезгливо морщится, усаживаясь в кресло, стоящее дальше всего от мыши. — Я временами сомневаюсь, что у нас одна мать, Берна. В привычке приручать противоестественных тварей ты больше похожа на нашего братца.
— Яся или Шая? — уточняет Берна, лишь вздохнув на выпад брата в сторону её домашнего любимца. Она занимает кресло напротив. Забирается в него с ногами.
— Обоих. Так вот. Мама дала разрешение на поездку. Я еду с тобой. — Нейл предупреждающе выставляет вперёд руку. — Подожди. Дай договорить. Я еду не для того, чтобы смотреть за тобой, что бы ни думала по этому поводу мама. Круг отправляет меня в Севре по важному делу. Были и другие кандидаты, если хочешь знать, но отец настоял на том, что должен ехать я. Это очень ответственное задание, как ты понимаешь.
— И, если ты справишься…
— Мне позволят присутствовать на малом собрании Круга. Пусть пока лишь в роли наблюдателя, без права голоса, но это огромный шаг вперёд.
— Я так рада за тебя, братик! — улыбается Берна. — Ты справишься. Я в тебя верю… постой. Это значит, что мне ты мешать не будешь? — уточняет она и горестно вздыхает, видя ласковую улыбку. — Я не думала делать ничего плохого!
— И не думай. Мы отправляемся в полдень. У тебя есть время собраться. Клэр вытребовала для нас «быструю дорогу». Даже странно — с чего вдруг такая щедрость? Раньше она настаивала, что не стоит тратиться на подобное излишество без необходимости.
— Ну, может, она считает, что необходимость есть, — пожимает плечами Берна. — Я не знаю, чем руководствуется Клэр. И никто не знает, кроме отца.
— Могу предположить, что Шай в курсе… — тянет Нейл, но тут же обрывает фразу. — Ладно. Жду тебя в полдень на верхней террасе. Поторопись. — С этими словами брат поднимается из кресла и покидает комнату.
Берна некоторое время задумчиво разглядывает захлопнувшуюся дверь, потом поднимается из кресла, набрасывает на плечи шаль, закалывает её брошью и принимается собирать вещи в дорогу. Мышь приоткрывает глаза и внимательно наблюдает за суетой, творящейся в комнате. Недолго. Совсем скоро Ру надоедает, что на него не обращают внимания, и он пикирует с потолка на плечо Берны. Та лишь отводит назад волосы, зацепившееся за коготочки.
***
Льята с трудом протискивается через узкий проём между стеной и перекосившейся дверью. Не так уж и трудно понять, что этим ходом давным-давно никто не пользовался, что не может не радовать. Только вот Льята ловит себя на мысли, что пусть бы про ход кто-нибудь знал, но чтоб там не было столько насекомых! Льята старательно отряхивает юбку, проводит рукой по волосам, надеясь, что на неё не нападало ничего… такого. Потом гасит свечу в фонаре и оставляет внутри тайного хода. Ход этот вывел в закоулок неподалёку от храма Тринн. По счастью, лаз неплохо скрыт кустами шиповника, пусть они и довольно-таки чахлые из-за жары, но достаточно разрослись за последние годы. Колются, во всяком случае, не хуже, чем всегда. Льята выбирается на пустынную дорогу. Ну да — кругом ни души. Хотя бы за это стоит поблагодарить палящее солнце. Льята поправляет липнущую к ногам юбку и решает повременить с благодарностью.
Эту часть города Льята знает недостаточно хорошо. Всё-таки даже не смотря на то, что она излазала все таинственные места в округе Севре, за исключением тех, к которым запретил приближаться папа, на бедняцкой окраине города бывала лишь пару раз. Ну, нет здесь ничего таинственного. Одна лишь старуха Тисс. Да и то… Льята спешит как можно скорее покинуть эти унылые улочки. Цель её сегодняшней прогулки находится на самой границе обережного круга — в кабаке. Ну, Льята называет его кабаком. Хотя здесь и комнаты сдают не особо состоятельным путешественникам. Такие дома обычно строят на самой границе обережи. А вернее — так, чтобы одна дверь находилась за пределами круга — мало ли кто не успел вернуться под защиту города до темноты. Вопреки кажущейся открытости городов, через защитную линию попасть внутрь можно лишь в определённых местах и только с разрешения городского мага — один из магов всегда находится рядом с брешью, следя за тем, чтобы никто подозрительный не оказался внутри города. Так написано в книге для путешественников. Зато выйти наружу проще простого! Где угодно и когда угодно. Правда, Кери, заметив у Льяты книгу, добавила, что на колдунов это правило не распространяется. Почти. Что скрывается под этим «почти», Льята не знает. Но сейчас не до того. Льята торопливо шагает по пыльной дороге, изо всех сил сжимая в кулаке оберег. Она едва замечает, что происходит вокруг, думая больше о том, как бы поскорее добраться до места. А ведь день так хорошо начинался! Льята и подумать не могла, что ей придётся маяться на жаре, занимаясь… вот этим. Она ведь надеялась, что сегодня сможет подобраться к кабинету отца Шани и подслушать, о чём тот будет говорить с начальником стражи и с папой. Возможно, удалось бы узнать что-то новое про нападения тварей. Вместо этого же приходится гулять по городу. В самый солнцепёк. С записками. А всё Рийси.
Придя утром к подруге, чтобы вместе отправиться в гости к Шани, Льята узнала, что Рийси под домашним арестом. Господин Таго накануне вечером застал дочку с мужчиной в ситуации, которую невозможно было «не так понять». И, кажется, был не рад. Грайс сумел скрыться, а вот Рийси осталась наедине с отцом и его неудовольствием. Результатом разговора на повышенных тонах (это Рийси так изъясняется) стал ряд запретов, в числе которых — запрет покидать дом. Видеться с подругами ей позволили, но под присмотром родственников. Например, при разговоре с Льятой в комнате присутствовал старший брат Рийси. Что не помешало Рийси сунуть Льяте записку, когда тот на мгновение отвернулся. Будь на его месте кто-то другой — мать, бабушка, старшие сёстры — Рийси нипочём не сумела бы это сделать. Можно порадоваться, что тётушка Лейга в тот момент разговаривала с матерью Рийси в соседней комнате. Может быть она, конечно, и не стала ничего говорить, но кто знает? Торопливо попрощавшись, Льята покинула дом подруги. Убедилась, что за ней никто не следует, и развернула записку… и долго ругалась —мысленно, потому что тётушка бы не одобрила подобные речи, — поняв, что придётся тащиться на другой конец города, чтобы передать письмо… кавалеру подруги. Вернулась домой и, сообщив, будет читать в своей комнате, отправилась гулять по тайным ходам. Насчёт того, что матушка будет проверять — действительно ли дочь находится там, где сказала, Льята не беспокоилась. Матушка с самого утра ушла на встречу с остальными дамами, занимающимися подготовкой к свадьбе, что откроет летний сезон. Вернётся не раньше вечера. А тётя сразу же отправилась на кухню, отвлекать Глору от готовки.
Сейчас Льята стоит около двери и ждёт, когда та откроется. Как назло, никто не торопится попасть внутрь, ровно, как и покинуть здание. Может быть, стоило поискать другой способ пробраться в кабак? Льята представляет себе, как лезет на второй этаж в платье… хорошее платье, правда — скромное, но по карману далеко не всякой девушке. Только вот совершенно неподходящее для лазанья по стенам. Льята прислоняется к стене и тут же отшатывается назад, но поздно — капельки растаявшей на жаре смолы уже налипли на волосы и одежду. Льята зло выдыхает, обещая себе высказать подруге всё, что она думает по поводу вот этого всего. В конце концов, для передачи записок кому бы то ни было существуют служанки! И что теперь делать с испорченной смолой одеждой? Если об этом узнает матушка…
Дверь приоткрывается, выпуская наружу какого-то проходимца из тех, что ежегодно заполняют окрестности Севре во время цветения Печали. Наконец-то! Льята успевает прошмыгнуть в щель до того, как дверь закрывается.
Внутри слишком темно после залитой солнцем улицы. Льята поспешно прижимается к стенке, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Льята здесь никогда не бывала, но Рийси точно объяснила, куда нужно идти. Поэтому Льята обводит помещение взглядом, отмечая несколько грубо сколоченных столов, занятых странными людьми, закрытые ставнями окна, закопчённый потолок и три двери в дальнем конце помещения. Из них Льяту интересует левая — та, что ведёт к лестнице на второй этаж. Не отлипая от стены, Льята медленно крадётся в двери. Наверное, можно было бы и просто пересечь комнату, но мало ли что. Вдруг она на кого-нибудь натолкнётся? Повезло. Даже дважды — дверь приоткрыта достаточно, чтобы можно было проскользнуть внутрь, но дожидаясь того момента, когда кто-нибудь её откроет. Льята торопливо поднимается по лестнице, минуя второй этаж, прямо на чердак. Возлюбленный Рийси столь беден, что живёт под самой крышей. Летом здесь жарко, зимой холодно, но ни на что большее у бедного художника денег не хватает. На чердаке пусто, поэтому Льята прячет оберег. Отыскав нужную дверь, она коротко стучит и сразу входит. Ждать, когда её пригласят войти, Льята не собирается. Комната встречает её беспорядком. И почему Льяте так везёт на подобное? Мало ей было сестры! Кругом валяются разные предметы, назначение которых Льяте неведомо. Разобранная кровать в углу завалена одеждой, единственный стол погребён под кистями, красками и ещё чем-то непонятным, посреди комнатушки стоит какая-то конструкция, на которой закреплена недописанная картина… Льята правда не помнит, как этот предмет называется — она никогда не интересовалась живописью. Сам хозяин комнаты обнаруживается около окна. Он раздет до пояса, из-за чего Льята торопливо отворачивается.
— Доброго дня, Тайр. Я к тебе от Рийси. Я…
— Льята Шаррет. Сестра той ведьмы, которую терпеть не может Ри, — перебивает художник. Раздаётся скрип половиц, шорох. — Можешь поворачиваться.
— Рийси просила передать тебе это, — Льята протягивает Тайру сложенный вчетверо лист бумаги, с облегчением отмечая, что тот оделся.
Пока кавалер подруги читает письмо, Льята с любопытством рассматривает его. До сих пор ей не представлялся случай увидеть мужчину вблизи. Рыжие, выгоревшие от солнца волосы, голубые глаза. Худощавый, с крупными кистями рук. Симпатичный, но не настолько, чтобы совершить то, что сделала и ещё собирается сделать Рийси. Подруга могла бы найти кого-нибудь и получше. Льята морщится, понимая, что рассуждает, как Кери. Да, именно так бы Кери и сказала. Но всё же… неужели Рийси настолько влюбилась? Льята тихонько вздыхает.
Тайр сминает в руке прочитанное письмо и некоторое время молчит. Затем идёт к столу и что-то пишет на обрывке бумаги, кое-как уместив его на заставленном столе.
— Передай ей это, — сворачивает листок в трубочку и отдаёт Льяте. Льята морщится, но письмо берёт.
Теперь ей придётся опять идти к Рийси, вместо того, чтобы… а хотя… всё равно она уже не сможет узнать, что там нового с убийствами. Ладно. Льята крепко сжимает в ладони хрустальную капельку, становясь незаметной. Выскальзывает из комнаты. Замечает приподнятые в удивлении брови Грайса, но решает не задумывается над этим. Спускается вниз, прокрадывается вдоль стены к входной двери и выбирается наружу, порадовавшись тому, что сборщики слёз начали что-то выяснять между собой, и всё внимание приковано к ним. На открывшуюся дверь никто даже головы ни повернул.
На улице на Льяту вновь обрушивается жара. Льята щурится от слишком яркого после полутьмы кабака солнца. Что ж, возвращаться к потайному ходу не имеет смысла — тот приведёт в подвал родного дома. Придётся идти через весь город к дому подруги. Хочется поскорее разделаться с этими записками. Льята надеется, что Рийси не придёт в голову вновь передавать послание через подругу. Потому что в этом случае подруга выскажет все, что про Рийси думает!
***
— И что ты тут забыла? — Кери радостно улыбается, глядя, как сестричка вздрагивает от неожиданности. А вот нечего настолько увлекаться подслушиванием под дверью! Мало ли кого может занести в коридор…
— Тебе обязательно ко мне подкрадываться?! — возмущённо шипит Лья.
— Я не подкрадывалась. Шла мимо… — Кери прислоняется к стене рядом с дверями. — Кто там?
— Папа, хаг Сайл и хаг Дене, — Лья вновь приникает к щели меж дверями. — Представляешь, как мне повезло? Я-то думала, что их встреча была утром, и так расстроилась… а тут такая удача!
Кери понимающе кивает. Удача. В самом деле. Сестричка никак не желает оставить идею выяснить, почему твари стали так часто нападать на людей. Поддержать её или запретить? Учитывая, что запрет она проигнорирует… Но чем же таким Лья занималась с утра?
— У Рийси проблемы с родителями. Мне пришлось сегодня полдня гулять по городу, таская любовные послания, — отвечает сестричка торопливо. Старается поскорее отвязаться и вернуться к более интересному делу. — Ей запретили покидать дом, а Тайр…
— Хагенн Таго застукали доченьку с этим художником? — Кери фыркает. Подумать только! Эта много мнящая о себе аристократочка так себя опозорила! Какая прелесть! — Спасибо, сестрёнка. Порадовала.
Кери кончиками пальцев спутывает нити магии в паутинку — не только же Льяте можно подслушивать! — и подвешивает её на дверной косяк. Всё равно, раз уж никак не попасть в библиотеку, то стоит хотя бы знать, из-за чего. Сперва, как это обычно бывает, ничего не удаётся разобрать из-за шёпота чар, но уже спустя пару мгновений голоса становятся чёткими. Разговор в библиотеке и правда идёт об убийствах. Кто бы сомневался! Кери чувствует некоторое разочарование, которое моментально проходит, стоит только услышать, что в нападениях тварей могут быть замешаны колдуны. Слишком уж многие об этом шепчутся. «Стоило бы проверить, хаг Сайл.» Да уж. Действительно, в последнее время только и разговоров, что о колдунах, которые во всём виноваты— А в чём, собственно, виноваты? Что именно им поставили в вину? Кери только качает головой, надеясь, что бабуля со всем этим разберётся. Радует только то, что отец не поддержал мнение хага Дене. В отличие от Сайла. Нет, надо было тогда тщательнее поработать с памятью этого типа! Чтобы он вообще не смотрел в сторону жителей Ли-Лай. Кери развеивает чары, почувствовав, что отец направляется к двери и удивлённо смотрит на невзрачный цветок, который подарил чернявый бродяга. Надо же! И почему она до сих пор его не выкинула?
— Что это у тебя? — естественно, Лья не могла его не заметить.
— Цветок, как видишь, — Кери вертит подарок бродяги в пальцах. И где только этот чернявый его углядел? На этой жаре все цветы уже завяли. Ну, кроме тех, что растут по берегам речки. Но девичья травка совсем не речное растение. И этим летом Кери не видела ярких крохотных цветочков. А пришлый сумел отыскать! — Один из сборщиков слёз подарил.
— О! И кто же он? — улыбается Лья, отвлекаясь от подслушивания. — Очередной наследник древнего рода, убивающий тварей мановением руки?
— Он утверждает, что подчинил тварей себе, можешь такое представить? — сообщает Кери, жестом отгоняя сестру от двери. Льята едва успевает отскочить назад, когда из библиотеки выходят. — Добрый вечер, отец, хаг Дене, хаг Сайл.
Отец и его спутники отвечают на приветствие. Сайл чуть дольше, чем полагается задерживает взгляд неприятно-светлых глаз на Кери. Ой, надо было лучше память стирать, ой, надо! Кери ничем не выдаёт того, что заметила бестактность начальника городской стражи. Отец тем временем интересуется у Льяты, что она тут делала — неужели подслушивала? Льята возмущённо возражает. Гости улыбаются. Всё как обычно. Кери радуется тому, что Лья так живо реагирует на отцовские шутки — тем самым она перетягивает на себя внимание присутствующих, что не может не радовать. Ведь теперь Кери спокойно сделает то, за чем и спустилась — возьмёт книгу. Что-нибудь такое, что поможет отвлечься от всего. От жениха и его подружки (которая, к сожалению, родня по крови), от Тисс, от Печали и смертей… Кери идёт вдоль полки с любимыми тёткой любовными романчиками. Теми, в сторону которых Кери в обычное время презрительно фыркает. Но сегодня она без колебаний вытаскивает наугад первый попавшийся томик и решительно направляется назад.
В коридоре уже никого нет. Скорее всего, Льята с отцом и гостями направилась в большую гостиную. Что ж… Кери жестом останавливает спешащую по делам служанку.
— Сообщишь, что я дурно себя чувствую и поднялась к себе.
Слушать, что лепечет в ответ прислуга, она не собирается. Всё-таки хорошо, когда на тебя практически не обращают внимания! Кери ласково оглаживает плетёнку, охватывающую левое запястье. Хорошая вещичка. Очень помогает избавляться от назойливого внимания посторонних. Стоит сделать её постоянной, а не сплетать каждый раз заново. Хотя никакая плетёнка бы не помогла, если бы… Действительно. Скажи что-то подобное Лья — в доме уже все стояли бы на ушах. Хагари Лайгана с ног бы сбилась, выясняя, что случилось с её дочкой. Кери же в таких случаях просто оставляют в покое. До тех пор, пока она не выходит за рамки приличий.
Кери поднимается наверх. На ощупь находит дверь — светильников в коридоре по-прежнему нет, а сплетать «светлячка» нет никакого желания — и, сделав шаг внутрь комнаты, замыкает дверь чарами. Потом, немного поколебавшись, теми же чарами закрывает окна. Может быть, это и излишне, только… Только солнце уже почти скрылось за лесом, уступая время темноте. Только приторная сладость Печали ощущается на языке и в горле. Только Кери прекрасно понимает, что стоит лишь выйти за пределы дома, как проклятая отрава нашепчет сотни идей, укажет множество дорог, по которым так сладко идти… и не важно, что большинство из них ведут в могилу. И нет разницы между ведьмой и простым человеком — у Печали есть власть над всеми. И уж ведьме-то обережь не помеха. Она её просто не заметит. Так что хуже от чар не будет. Определённо. Кери раздевается, закидывая опротивевшую за день одежду в дальний угол, и устраивается на полу с выбранной книгой. Да. Это именно то, что Кери будет делать сегодня вечером! Книга, кувшин с водой и никакой Печали!
***
Ещё не стемнело, хоть солнце уже полностью скрылось за горизонтом. Во всяком случае, на взгляд тьмы, сейчас ещё слишком светло. Но пусть будет так. Идти сквозь поле распустившихся цветов Печали оказывается даже приятно. Тьма довольно щурится каждый раз, когда не набравший пока полную силу яд — те самые слёзы — обжигает ладони. Аромат стелется над полем, проникает в город, жителей которого спасают лишь чары. Тьма вдыхает полной грудью, не опасаясь дурмана.
Сегодня тьму не сопровождают твари — в них нет надобности. Поле Печали давно уже осталось позади. Сейчас тьма неспешно идёт вдоль обережного круга, защищающего город. Время от времени прикасается ладонью к моментально уплотняющемуся воздуху. Всё верно. Обережь работает, как надо. Пока. Тьма отмечает, что местами чары заметно ослабли. Хорошо. Скоро защитный круг распадётся. Но пока…
Как таковой границы у города нет. Во всяком случае — для непосвящённых. Севре никогда не обносили защитной стеной — в этих краях не случалось войн. Здесь вообще не жили, пока кто-то не сообразил обернуть яд Печали на пользу людям. Поэтому дома бедняков располагаются вокруг центра города, как им заблагорассудится. Но крайне мало домов, что построены за пределами обережного круга. Все они давно заброшены, но сносить их никто не торопится. Тьме удалось насчитать штук пять таких домов. В одном из них сегодня тьму ожидают.
Собственно, это и домом назвать трудно. Четыре стены и крыша — слишком мало для такого названия. Тьма отворяет слегка перекошенную дверь и проходит внутрь. Неспешно шагает по короткому коридору, безошибочно определяя, куда нужно свернуть. В самой дальней комнатушке тьма видит ту, ради которой и затевалась сегодняшняя прогулка. Тьма чуть слышно хмыкает, отмечая, насколько женщина изменилась за те несколько дней, что прошли с их первой встречи. Потускневшие волосы, мятая одежда, бледность. А ведь в прошлый раз Лоя Чаррай — жена, а ныне вдова господина Чаррая — казалась почти красавицей. Видимо ночные кошмары и недавняя смерть мужа и детей, увиденная собственными глазами, не добавляют красоты… людишки… Тьма фыркает. Так страдать по сущему пустяку.
— Вечер добрый.
— Здравствуйте, — женщина изо всех сил старается не показать, насколько ей не хочется здесь находиться. На взгляд тьмы, у Лои это не получается. — Вы всё-таки пришли.
— Разумеется, госпожа, — тьма замирает около стены. Конечно, чары работают, как им полагается. Лоя не сумеет разглядеть, с кем разговаривает. Но ведь всякое бывает. Не стоит вдове знать, что сейчас она говорит с убийцей мужа. Меньше нервничать будет. — Как я понимаю, вы убедились в моей правоте.
— Да. Всё именно так, как вы мне сказали. Они не пожелали мне помочь… а ведь обещали! Когда им потребовались услуги моего мужа, они дали слово, что не откажут в помощи. — Лоя изо всех сил стискивает и так уже порядком измятую ткань юбки. Она всё ещё продолжает стоять посреди пустой комнаты с выщербленными стенами, не делая ни малейшей попытки приблизиться к тьме. Видимо, всё же что-то помнит. Хоть тьмой и было сделано всё, чтобы вычеркнуть из память женщины то, как твари заживо пожирали её детей, пока сама она бессильно билась в каменной хватке рук. Тьма отгоняет приятное воспоминание. Не ко времени. Остаётся надеяться, что Лоя не вспомнит. Впрочем… какая разница? Надобность в бедняжке отпадёт намного раньше, чем она сумеет вернуть воспоминания.
— Так вы готовы мне помочь?
— Да. Я сделаю всё, что вы потребуете.
Прекрасно. Тьма прикрывает глаза и чуть кривит губы в довольной усмешке.