Нейлор бесстрастно рассматривает труп сборщика слёз. Умер с блаженной улыбкой на лице, бедняга. Только что. Нейлор видел, как тот пошатнулся и упал. Как прочие сборщики равнодушно перешагнули через ещё дышащего мужчину и продолжили брести к городу. Пустые глаза, окаменевшие лица с приклеенной улыбкой. Печаль… Белая, если судить по выражениям их лиц. Хотя погибших от аромата Алой Нейлор ещё не видел.
— Милое зрелище, тебе так не кажется, Нейл? — Нейлор может собой гордиться — ему удаётся не вздрогнуть. Но и только. — Сколько же их дохнет ежегодно!.. И всё равно эти идиоты каждое лето собираются здесь. Людишки! Такие жалкие в своих страстях…
— Ты об этом хочешь поговорить, Кукушка? — недовольно спрашивает Нейлор. Разворачивается лицом к собеседнику и морщится, видя сотканный из теней, которых уже немало в закатных сумерках, силуэт и светящиеся белым глаза. Как же он ненавидит этот облик!
— Не я. Это ты желал со мной поговорить, — поправляет Кукушка, носком сапога запрокидывая голову мертвеца. Присаживается и внимательно рассматривает лицо. — Выглядит счастливым… Как считаешь — стоит забрать парочку цветов, чтобы получше изучить? Всё-таки я восхищаюсь тем, на что они способны… Так о чём ты хотел говорить, Нейл?
Нейлор дотрагивается до лица погибшего, отдёргивает руку. Странно. Раньше прикосновения к телам мертвецов не вызывали никаких эмоций… что сейчас не так?
— Он умер, поддавшись очарованию цветов, Нейл. — Кукушка встаёт, отряхивая одежду от пыльцы. Белой, чуть мерцающей в сумерках. Но ведь от поля достаточно далеко… — Цветов, чья родина на той стороне. Уж об этом-то можно было бы догадаться! По крайней мере — тебе. Так что не удивляйся тому, что ты ощущаешь. Это нормально.
— Это влияние той стороны? Совсем не похоже на то… — Нейлор ещё раз прикасается к лицу мертвеца, стараясь прочувствовать то, что заставило отшатнуться в первый раз. Холод. Боль, уходящая в кости. Тоска. Шёпот… — Совсем не похоже на тех, кого мне приходилось исследовать в Дайвеге. Особенности местных врат? Как интересно, — Нейлор поднимается, с некоторым сожалением думая, что совсем нет времени на исследования. — О чём вы договорились с Ли-Лай, Кукушка? И что происходит в Севре?
Кукушка молчит, всматриваясь во что-то далеко впереди. Нейлор терпеливо ждёт, пока собеседнику не надоест играть на нервах. Остаётся надеяться, что это не затянется надолго. Вокруг всё больше темнеет, и в любой другой вечер Нейлор уже начал бы беспокоиться насчёт появления тварей… хоть об этом можно не переживать в компании Кукушки… Завтра в полдень Керью лишат магии. Нет, Нейлор не планирует творить глупости вроде спасения несчастной девы и прочего вздора. Послезавтра они с Берной отбывают — таково одно из условий Гильетт Ассано. В дальнейшем все контакты с колдунами будут идти через Вира Шаррета (неплохое положение для посредственного королевского мага, на взгляд Нейлора). Как и раньше. С той разницей, что теперь об этом известно Кругу. И на фоне этого жизнь и смерть какой-то местной ведьмы совершенно ничего не значит, на самом-то деле. Но Нейлор мысленно содрогается всякий раз, как только представляет себе процесс лишения магии. И то, как жить после. И можно только порадоваться, что родная семья никогда не станет платить собственными детьми за благополучие, сохранение мира и прочую чушь.
Молчание затягивается. Нейлор оборачивается и всматривается в лицо Кукушки, что всё так же бесстрастно скользит взглядом по чему-то неизвестному. Нейлор раздражённо выдыхает и тут же видит, как на мгновение на губах Кукушки появляется довольная улыбка. Она так же быстро и исчезает, но Нейлор успел её заметить. Кукушка! Как же это злит.
— А что происходит в Севре? Я как-то не в курсе последних событий. Сам посуди — в городе я почти не бываю. А то, что мне удаётся узнать от моих… помощников… не даёт полного знания. Что же происходит в Севре, Нейлор?
Нейлор замирает. В самом деле? Кукушка не в курсе? Может быть, ещё и скажет, что не имеет отношения ко всему этому?! Как будто в это можно поверить!
— Девушка из знатной семьи… та самая, которая была в твоём (не отпирайся, твои слова при той нашей встрече явно на это указывали) коконе чар, обвинила дочку главного королевского мага города в том, что та управляла тварями и пыталась её убить, — медленно проговаривает Нейлор, внимательно всматриваясь в лицо собеседника. Кукушка пожимает плечами и чуть склоняет голову. То ли признаёт правоту Нейлора, то ли подтверждает, что слова услышаны. Нейлор наклоняется, чтобы поднять с земли камешек. Потребность хоть что-то вертеть в руках при разговоре с… с этим… значительно усилилась с последнего раза. Или это просто нервы? — Если ты не в курсе — это та самая ведьма, которая провожала меня в Ли-Лай, — не удерживается Нейлор от язвительного уточнения. Которое остаётся без ответа. Кукушка просто пожимает плечами. Нейлор перекатывает камешек между пальцами, ощущая его грани. — Все, кому повезло это услышать, явно прониклись речью. Во всяком случае, когда представители аристократии заявились в дом мага, они явно верили в услышанное. — Кукушка вздыхает и тоже подхватывает камешек. Вертит в руках, периодически бросая короткие взгляды на Нейлора. Молчит. Нейлор цокает языком, понимая, что ничего, кроме как продолжать рассказ, ему не остаётся. — Они потребовали наказания для ведьмы. И маг согласился… О! Я вижу, что тебе наконец-то стало интересно! Да. Шаррет согласился после того, как прибывшая накануне из Ли-Лай мать ведьмы предложила лишить девушку магии. И знаешь, Кукушка, что в этом всём меня удивило больше всего? Нет, не поведение мага и ведьмы. Оно-то прекрасно вписывается в наш привычный мир. В конце концов, едва ли не все представители высшего, да и не только, света так или иначе торгуют жизнями своих родственников. Это совершенно не удивляет. Нет. Но вот то, что ведьма сказала мне, когда покидала собравшихся… О какой плате она говорила? Куда мы должны забрать эту девчонку? Что ты на это скажешь, Кукушка?
Кукушка отбрасывает камешек и пристально смотрит на Нейлора. Настолько пристально, что тот с трудом подавляет желание попятиться. Потом Кукушка выдыхает и отворачивается.
— Вот, значит, как… Что ж. Этого стоило ожидать. Тут моя ошибка, конечно. Почему-то мне показалось, что ведьма не станет хитрить и выполнит обещание. М-да… Похоже, этот край влияет на меня больше, чем можно было представить. — Нейлор непонимающе моргает. О чём это Кукушка? — Лишить девчонку магии, чтобы та перестала представлять для нас ценность. Ведьма решила пойти по стопам своих предков? Глупо. Я не позволю. Когда, ты сказал, состоится сие действо?
— Завтра в полдень, вроде бы. Если ничего не изменится. Вы договорились, что колдуны Ли-Лай отдают девушку в качестве платы?
— Да. В обмен на позволение быть по-прежнему хозяевами земель вокруг Севре, — Кукушка медленным шагом движется в сторону города. Нейлор следует за ним. Краем глаза он отмечает, как к трупу подбегают королевские маги и утаскивают его в город. Нейлор и Кукушка отходят к краю дороги, пропуская их вперёд. Нейлор нисколько не удивляется тому, что те их не замечают. Хотя ожидать подобного от магов… — О, так они всё же что-то делают с трупами сборщиков. Мне, признаться, подумалось вначале, что нет… Об остальных пунктах договора тебе должно быть известно больше моего, Нейл. Всё же именно с тобой он обговаривался.
— При этом никто не соизволил поставить меня в известность о такой мелочи!
— Не принимай близко к сердцу. Вот мой тебе совет. Так было нужно. Иначе бы ты не смог скрыть свою осведомлённость от других. А в данном случае это важно. — Кукушка легко пересекает обережную линию, словно её и вовсе нет. Хотя, её действительно нет в том месте, где проходит Кукушка — исчезла, смешавшись с силой той стороны. Нейлор шагает следом. И что же такого необычного в этой ведьме? Да, чары у местных непривычны, но таких тут целое поселение. — Что в ней такого необычного?.. Да, Нейл, ты произнёс это вслух. Нет. Не хочу об этом говорить. Всё же мало ли кто может услышать. Так что… Ты ведь так и не вспомнил свой разговор с ведьмой Ли-Лай? Что ж. В таком случае тебе придётся подождать до возвращения в Дайвег. Глава дома Теннери разъяснит тебе всё в подробностях. Может быть.
— Отец, я так понимаю, тоже в курсе? — Нейлор сбивается с шага и выпускает из рук камешек. Тот с шорохом падает в придорожную траву. Нейлор вздыхает, срывает травинку и принимается накручивать её на палец. — Ну, разумеется, да! Как же иначе. Значит, мне нужно будет забрать ведьму? Или что ты планируешь?
— Ну…
— Нейл, и… — Берна во все глаза рассматривает Кукушку. — Кукушка? Правильно?
Нейлор растерянно смотрит на внезапно появившуюся сестру, не зная, что сказать. Кукушка отвешивает приветственный поклон. В лучших традициях королевского двора. Ехидно улыбается Нейлору так, чтобы Берна этого не увидела. Берна переводит взгляд на Нейлора.
— Что ты тут делаешь, Берна? — От солнца уже не осталось даже лучей. Сумерки настолько густые, что с трудом можно разобрать близлежащие предметы. Уж лучше бы ночь, чем это. Кукушка еле угадывается, что даже радует, поскольку видеть этот облик нет никакого желания. И Берна не придумала ничего лучше, чем отправиться на прогулку в такое время!
— Я тебя искала, Нейл, — говорит сестра. — Так это и есть Кукушка? Но ты говорил, что это…
Берна прерывается, видя, как облик существа, стоящего рядом, плавится. Спустя пару мгновений рядом стоит человек. Берна прижимает ладонь ко рту, сдерживая изумлённый возглас. Нейлор же чуть морщится. Да, безусловно, это намного лучше, чем то, что находилось рядом чуть ранее, но… но Нейлор совершенно не рад тому, что Берна при этом присутствовала. Ей абсолютно точно не нужно было видеть, кто именно скрывается под личиной Кукушки. Пусть даже они об этом и говорили. Но слышать, знать и видеть воочию — совершенно разные вещи. Берне слишком рано знать о подобном. Человек жестом предлагает двигаться дальше и направляется в сторону дома хагенн Шаррет.
— Откуда ты знаешь, что нам нужно именно туда?
Нелепый вопрос. Нейлор готов это признать сразу же, как произнёс последнее слово. Если Кукушка так легко разгуливает по Севре, то выяснить, где остановились брат и сестра Теннери явно не составило труда. Кукушка мило улыбается.
— Со мной говорила Льята, — сообщает Берна, справившись с эмоциями. — Она подслушала разговор своих родителей. Хаг Шаррет серьёзно настроен лишить Керью магии. Ох, Нейл, на Льяте лица не было, когда она мне это пересказывала!
— Она сказала только это, или там было ещё что-то интересное? — уточняет Нейлор. То, что младшую дочь Вира Шаррета лишат магии, ему и так было ясно. А вот то, что мог сказать маг… Кукушка чуть склоняет голову, прислушиваясь к разговору. Странно, что Берна никак не отреагировала на этого человека… раз уж сейчас это существо находится именно в человеческом обличии. Хотя она всегда относилась к нему с теплотой. Чему удивляться?
— Политика. Что-то про то, что город не переживёт зиму, если останется без поддержки колдунов. А те не станут вмешиваться, если горожане решат штурмовать лес… либо ещё какую-нибудь глупость. При этом они совершенно не против пожертвовать одной ведьмой ради всеобщего спокойствия и так далее.
— А с недовольными горожанами они разберутся после. Когда все немного успокоятся. Скорее всего после того, как ляжет снег, — подаёт голос Кукушка. Присаживается на бортик фонтана. Нейлор только сейчас понимает, что они дошли до площади. Торопливо оглядывается по сторонам, но никого не видит. Хорошо, что горожане стараются не высовываться на улицу после заката. Так хотя бы есть шанс, что их троих никто не заметит. Хотя… Кукушка сейчас выглядит человеком, так что вопросов возникнуть не должно. — Хотя, возможно, это произойдёт и раньше… Ожидаемо.
— Хорошо. Я принимаю то, что все подробности мне станут известны только в Дайвеге. И я не спорю. Но объясни — зачем нужно было подталкивать ту девчонку, которую не сожрали твои твари к… что это должно было дать?!
— Изначально планировалось полное уничтожение колдунов, — Кукушка рассеяно зачерпывает ладонью воду и даёт ей пролиться сквозь пальцы. Бросает короткий взгляд на поражённо замершую Берну и чуть пожимает плечами. — Чему ты удивляешься? Род моих занятий… и заданий… тебе прекрасно известен. Так что сцена с девчонкой вполне укладывалась в план. Особенно после того, как обережь бы растаяла… это было бы… неважно. Но вот встреча с ведьмой в поселении несколько изменила мои планы. Впрочем, вмешиваться в то, что уже было сделано, мне не хотелось… Так что всё прошло именно так. Как конкретно они собираются лишить её магии? Узнай и найди способ обратить ритуал вспять. У тебя время до завтрашнего полудня. Это важно. Что ж. На этом я, пожалуй, попрощаюсь — дела.
Нейлор смотрит, как человек… существо… уходит прочь по дороге до тех пор, пока его силуэт не теряется в темноте. Берна грустно качает головой и вздыхает. Но ничего не говорит. Нейлор набрасывает на неё паутинку тепла — ночь неожиданно прохладна — и подаёт руку.
— Я не ожидала, что… Кукушка… окажется таким… Это существо совсем не похоже на…
— Это не так. Просто ты никогда не знала его с этой стороны. Постарайся понять, что по-другому просто не будет. И не отворачивайся от него, когда вы встретитесь в Дайвеге. Всё же мы не чужие люди друг другу.
Берна печально улыбается, зябко поводит плечами и следует за Нейлором.
***
«…День будет удачным, если встать до восхода солнца и увидеть его первые лучи…» Именно так она когда-то решила и с тех пор каждое утро проводит на подоконнике. Зимой приходится заворачиваться в шерстяной плед, но и поспать можно подольше — зимние ночи долгие. Зимой Кери дыханием растапливает снежные узоры на стёклах и вглядывается в холодную темноту. Летом же обогнать солнце удаётся не всегда, слишком уж рано начинает светать. А этим летом пришлось слишком часто не спать по ночам. Вот как нынешней ночью. Интересно, стоит ли надеяться, что день станет удачным? Ведь, по сути, это всё ещё день вчерашний. Или нет? Кери не знает. И не хочет знать. И думать. О том, что случится сегодня в полдень. Она не строит иллюзий, пусть и убеждала вчера сестричку, что ничего страшного не происходит. Пусть в тот же самый момент она отчаянно искала хоть какую-то лазейку, выход из собственной комнаты, так неожиданно ставшей клеткой. Несколько раз прощупала стены, надеясь найти хоть что-то… зря. Хагари Шианн не допускает ошибок…
Кери сидит на подоконнике, вглядываясь в светлеющее небо, и пытается разобраться в мешанине мыслей и чувств. Что пошло не так? И когда? И возможно ли было что-либо исправить, представься такая возможность?..
И насколько бы Кери расстроилась, узнав, что да — такая возможность была.
Может, стоило когда-то всё же постараться влиться в семью отца, а не считать их глупыми людишками, пусть и забавными временами? И подружиться с компанией сестрички — тогда бы они, наверное, не поверили обвинениям Таго… тогда б, возможно, и Таго не стала бы говорить… Бред! Таго изначально терпеть её не могла, так что ничего бы это не дало. Но, возможно, стоило попытаться нравиться людям? Смешно. Вдвойне. Пытаться задним числом найти выход из ситуации довольно-таки глупо. Как и представлять себя в подобной жалкой роли. Кери свешивает ногу с подоконника и откидывается на стену. Прикрывает глаза.
«…Дверь открывается, заставляя Кери вздрогнуть — в первый раз за долгое время она не может ни почувствовать гостя заранее, ни запретить ему пройти. Какое мерзкое чувство!
Отец.
И что ему внезапно понадобилось? Кери опирается бедром о стол и рассматривает гостя. Он выглядит каким-то слишком… бледным, что ли?.. или… нездоровым. С чего это? С хагари Лайганой что-то случилось? Или с Льятой?
— Доброго вечера, Керья, — как-то неуверенно начинает отец.
— Доброго, — соглашается Кери. Спросить, что с ним такое, или пусть и дальше мучается? Второе. Кери сейчас слишком раздражена, чтобы быть милосердной.
— Как ты, возможно, уже знаешь, дочка хагенн Таго обвинила тебя в том, что ты натравила на неё тварей. Я, разумеется, ни за что в это не поверю — мне прекрасно известно, на что способны и не способны колдуны — но другие поверили. — Кери пожимает плечами. И что с того? — К сожалению, не в моей власти указывать высоким семьям Севре, что и как делать. Так что… ради сохранения мира в городе и окрестных землях, я вынужден был принять такое решение.
— Лишить меня магии? Я должна порадоваться или посочувствовать вам, отец? — ровно спрашивает Кери, с внутренним торжеством отмечая, как отец дёргается от её слов. Совесть? — И ответьте мне, прошу вас. Идея была ваша?
— Нет. Это предложила твоя мать, — отец так и не проходит дальше порога. Лишь дверь прикрыл.
Хагари Шианн… Кери даже не может понять, удивлена ли она этим. Они никогда не были близки. Настолько, что до вчерашнего дня в последний раз говорили, кажется, зимой. О чём? Кери не может вспомнить. Что-то незначительное.
— Не скажу, что так уж и удивлена. Это вполне вписывается в то, что я о ней знаю. Пусть я и не ожидала, правда. — Бабуля не позволит такому случится! Как только она узнает… а успеет ли она узнать прежде, чем всё случится? Должна. — И когда? Льята так и не сказала, как и моя… моя мать. Сколько мне ждать этого невероятного события?
— Не язви. Я понимаю, что тебе сейчас непросто, но не стоит так себя вести. — А как, интересно, ей нужно себя вести? Смиренно и с радостью принимать незаслуженное наказание?! Пф! Отец, что за бред вы несёте?! — Завтра в полдень. Пойми, Керья, это вынужденная мера. Мне никак сейчас не сладить с аристократами. Никак.
— Что ж. Понимаю. — Кери отходит от стола и присаживается на краешек кровати. — Это всё, что вы хотели мне сказать? В таком случае — не могли бы вы меня сейчас оставить? Я хочу побыть одна…»
…Кери хмыкает и открывает глаза. М-да… так до конца и непонятно, чего добивался отец своим вчерашним визитом. Сообщить о том, что её ждёт? Или заглушить собственную совесть?.. А должна ли у главного королевского мага города быть совесть? И, если да, то по отношению к кому? Интересный вопрос. Но стоит ли сейчас об этом думать?
Кери соскальзывает с подоконника, по пути едва не теряя простыню — да и плевать, на самом-то деле! Кто сейчас её видит? Медленно движется вдоль стен, как проделала уже не раз за прошедшую ночь. Ладонь с обломанными ногтями скользит по чуть шершавой поверхности стены, замирая, когда натыкается на очередной узелок чар. Холодный и ощетинившийся иглами. Не прикоснуться, не сжать между пальцами — боль сразу же прошивает всё тело, заставляя беззвучно кричать. И не распутать. Бесполезно. Чуть помедлив, ладонь продолжает движение. Кери осторожно ступает босыми ногами, стараясь не наступить на… ни на что.
Ночью у неё случился приступ ярости. Всё, что копилось с момента смерти Меора… смерти?... выплеснулось в виде чудовищной истерики. Так что теперь на полу кругом валяется одежда, книги — некоторые из них разодраны в клочья — битые чашки, перевёрнутые горшки с цветами. Ногти обломаны и до сих пор кровоточат, если задеть, ноги порезаны осколками в нескольких местах… Кери ничего из этого не волнует. Пусто. В голове не протолкнуться от мыслей, а вот в сердце пусто.
Кери останавливается около входной двери. Не пытается уже открыть её — бесполезно. Медленно выдыхает и двигается дальше.
«…Дверь открывается. Кери лежит на кровати, всматриваясь в потолок. Не поворачивает голову на звук — нет никакого желания. Потолок белый. Без единой неровности. Странно. Кери казалось, что там, над тем окном, что выходит на восток, ещё весной пролегла трещина. Ведь были же мысли, что стоит что-то с ней сделать. И куда ж она вдруг подевалась?
— У тебя прекрасно получается, Керья.
— Благодарю, хагари Шианн, — всё так же скользя взглядом по потолку, отвечает Кери. Зачем она пришла уже в который раз за сегодня. Была же не так давно — сразу после ухода Льяты. Что ещё желает сообщить?
— Ты вся в неё пошла. И манеры, и привычки. И способности. Вся в свою бабку. Единственная из моих детей.
— Вам это не по душе? — удивляется Кери. Настолько, что всё-таки переводит взгляд на хагари Шианн. Она странно выглядит. Неправильно. Переживает? Сложно себе это представить. Проще поверить в то, что отца совесть замучила… которой в отношении Кери у того сроду не было… чем в то, что хагари Шианн может переживать за… — Мне казалось, что вы любите свою мать.
— Люблю. Но это не мешает мне знать, каким чудовищем она на самом деле является. Ты просто всегда была её любимицей, оттого и не могла увидеть это в ней… Мне жаль, что завтра ты должна будешь потерять свои способности, Керья. Правда, жаль. Но так надо.
— Кому? — Кери поднимается с постели, пересекает комнату. Забирается с ногами на скамью, притягивая колени к груди и обнимая их. — Кому это так внезапно понадобилось? Я не поверю, что вы не в состоянии сладить с несколькими людишками, пусть они и из высшего света! И не надо ссылаться на договор, пожалуйста. Его спокойно можно обойти при желании.
— В состоянии, — кивает хагари Шианн, вертя в руках стакан. — Будь любезна — сядь, как полагается. Я не позволяла тебе вести себя настолько расхлябанно. То, что ты сейчас находишься не в Ли-Лай, не даёт права забывать о манерах. Странно, что жена твоего отца не озаботилась этим. Я была о ней лучшего мнения… И приберись! Стоило на пару часов оставить тебя без внимания, как ты тут же опять начинаешь разводить свинарник!
— Я всего лишь поставила стакан на стол, — ровно возражает Кери, опуская ноги на пол и выпрямляя спину. — Что странного в том, что мне захотелось пить?
— Настолько сильно, что ты успела опустошить целый графин, — кивает хагари Шианн, отставляя стакан в сторону. — Это бесполезно, Керья. Тебе не найти выхода. Я не оставляю лазеек. Могла бы это знать. Всё же ты моя дочь.
Кери фыркает. Как будто это что-то изменит! Указать на то, что любые попытки что-то изменить, бессмысленны — как это любезно со стороны хагари Шианн.
— Если это всё, что вы хотели мне сказать, то не могли бы вы покинуть мою комнату? Мне хотелось бы провести последнюю мою ночь без посторонних. — Кери от всей души надеется, что это не прозвучало жалко.
Хагари Шианн некоторое время всматривается в её лицо. Потом вздыхает и идёт к выходу. Прекрасно.
— Ты говоришь так, словно завтра умрёшь, — произносит она, взявшись за ручку двери. — Напрасно. Твоя жизнь останется при тебе. Пусть и не такой, какой была до сих пор. Но поверь мне — это… не хочу говорить, что, мол, это для твоего же блага, но… я действую в твоих интересах. Избавиться от магии для тебя сейчас — единственный возможный выход.
— Чушь! Что такого ужасного произошло, что мне вдруг стало опасно быть тем, кем я родилась? Придумайте хоть одну причину, хагари.
— Она есть, но тебе не стоит об этом знать. Доброй ночи, дочь. Постарайся поспать. Тебе это нужно.
С этими словами хагари Шианн покидает комнату, плотно прикрыв двери. Кери молча смотрит ей вслед, не в силах пошевелиться. Зачем она приходила? Проверить, не взломала ли Кери клетку? Убедиться, что она не вскрыла себе вены?.. Если бы пришла в голову подобная чушь — надолго б не задержалась. Кери не собирается расставаться с жизнью. Не так… Во всяком случае — пока магия при ней. Вот потом… как же не хочется думать про то, что будет потом. Про то, что завтра в самом деле…
Кери срывается с места. Первыми на пол летят книги с полок. Она выдирает листы, ломает обложки, швыряет книги в стены, от которых те отлетают и шлёпаются на пол с глухим стуком. Когда полки пустеют, Кери скидывает и их с раздражением отмечая, что те уцелели. Она стаскивает с кровати бельё, обрывает занавески, вкладывая в движения всю злость, весь страх перед тем, что ждёт завтра. Всю безнадёжность. Пройдя в гардеробную, Кери выволакивает всю одежду и рвёт то, что получается разорвать. Платья, нижнее бельё, шляпки — последние оказывается очень даже забавно рвать. Затем возвращается в комнату и скидывает на пол горшки с цветами. Те раскалываются. Земля высыпается на пол. Стебли ломаются, окрашивая соком ковёр. Хотя под слоем земли этого и не заметно. Далее на пол летит стакан, подсвечник, пара безделушек со стола. Графин остаётся на месте — приступ ярости схлынул, оставив после себя опустошение. Кери опускается на пол. Прямо в рассыпанную землю. Устало вздыхает.
Хагари Шианн терпеть не может беспорядок…
От этой мысли Кери не выдерживает и заходится хохотом, переходящим в рыдания…»
…Кери окидывает развороченную комнату взглядом. Морщится. Отмечает, что не ожидала от себя подобного. Вздыхает и идёт в гардеробную. Остаётся надеяться, что там осталось хоть одно уцелевшее платье.
Никогда больше не позволять себе опускаться до подобного! Это отвратительно! Особенно, если вспомнить, какими глазами на всё это смотрела хагари Лайгана…
Кери перебирает валяющиеся тряпки, с сожалением отмечая, что поиск затянется. Какая прелесть! И зачем…
«… Когда дверь отворяется в третий раз, Кери уже не удивляется. Лениво поворачивает голову не звук, всё так же сидя на перепачканном землёй ковре.
— Доброго вечера, Ке… что тут произошло?! — вот уж кого Кери точно не ожидала увидеть, так это жену отца. Ей-то что здесь понадобилось?
— Вы правда считаете вечер добрым, хагари Лайгана? — Кери с трудом поднимается на ноги и отряхивает юбку. Стоять перед мачехой в таком виде неловко. В отличие от матери… от хагари Шианн. — Что привело вас ко мне? — это в первый раз за последний год… о, нет, за два с небольшим года!.. когда хагари Лайгана появляется в этой комнате. Удивительно.
— Я не согласна с решением твоего отца, Керья, — прямо заявляет мачеха.
— Но ваше слово не будет ничего значить, — равнодушно пожимает плечами Кери, про себя удивляясь тому, как тепло становится где-то в глубине души от этих слов. Она что — надеялась на что-то подобное от хагари Лайганы?! Зачем?.. Хороший вопрос. Только вот ответ на него уже не имеет значения, скорее всего. — Отец сделает так, как пожелает хагари Шианн. Иначе и быть не может.
— И всё же мне хотелось бы, чтобы ты это знала, — ровно отвечает мачеха, хотя Кери заметила, как на мгновение её губы дрогнули, пытаясь сложиться в… слова её явно задели. Кери давит в себе голос совести. Нехорошо, конечно, проходиться по болевым точкам этой женщины. Тем более — сейчас. Но сложно удержаться. Да и зачем? — Я была против, когда Вир сказал мне, что ты будешь жить в моём доме.
— И тем не менее сделали всё, чтобы мне было здесь комфортно, — прикрывает глаза Кери. Совесть с удвоенной силой вгрызается в душу. Надо же! Хагари Лайгана умеет заткнуть собеседника единственной фразой. Кери отгоняет от себя воспоминания из детства. Ни к чему они сейчас. Совсем. — И научили всему, что должна знать девушка из высокой семьи. И даже постарались найти мне приличного жениха. — Он, правда, умер, не дотянув до свадьбы, но хагари Лайгана тут не при чём. — Я благодарна вам, хагари.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя? Как-то помочь?
— Нет. Я — ничто против хагари Шианн. Всё будет так, как она решила. Всегда было. — И так, как решила хагари Гильетт… пусть и нет никакого желания в это верить. Но почему? Почему бабуля… хагари Гильетт приняла такое решение? Что Кери сделала не так? Не стоит об этом думать. По крайней мере — сейчас. Кери рассматривает кончики пальцев с обломанными ногтями. Видимо, это результат погрома. А она и не заметила!
— Когда твоя мать высказала это предложение, она, покидая комнату, сказала хагу Теннери что-то о том, что так ему будет проще забрать тебя… прости, это всё, что я смогла расслышать, — хагари Лайгана достаёт платок и аккуратно оттирает руки Кери от грязи. Точно так же, как делала это, когда Кери в десятилетнем возрасте приходила домой вся в пыли и грязи — результат исследования города… Воспоминание исчезает, не успев до конца оформиться под натиском смысла сказанного. Кери не может пошевелиться. Куда забрать?! Что вообще происходит?! Как же необходимо сейчас выбраться из комнаты и выяснить всё! Не выйдет. Она чувствует, как магия внутри закручивается узлом, пытаясь выйти за пределы тела, обрести свободу. Кери медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. Ещё один приступ ярости совершенно ни к чему.
— Вы очень добры, хагари Лайгана. И… думаю, мне стоит попросить у вас прощения за то, как я себя вела все эти годы.
— На тебя внезапно напало желание раскаяться? — фыркает мачеха, от чего Кери поражённо распахивает глаза. Она и не подозревала, что жена отца может выдать что-то подобное. — Тебе не идёт. Так что не стоит и пытаться. Я… я буду просить Сестёр за тебя, Керья.
— Просите, — соглашается Кери, наблюдая, как мачеха открывает дверь и покидает комнату. Окидывает взглядом учинённый погром и устало вздыхает. Не стоит и надеяться, что удастся заснуть. Слишком много мыслей. Слишком много… всего.
Кери стягивает с себя перепачканное платье и нижнее бельё, заворачивается в чудом уцелевшую простыню и, перешагивая через разбросанные вещи, идёт к подоконнику. Ночь только началась, но…»
…Кери довольно улыбается, стараясь не думать, насколько эта улыбка сейчас похожа на оскал. Наконец-то удалось найти целое платье! И даже вполне допустимое для сегодняшнего события… хм… а существуют ли платья, в которых прилично прийти на собственную казнь? Действительно интересный вопрос. Кери держит платье на вытянутых руках, прикидывая, какая причёска подойдёт к этому образу. Распущенные волосы не подойдут — слишком тёмный тон для образа невинности… собрать волосы в пучок? Или заплести косу? Или… Кери хмыкает. Вот уж действительно неожиданность — продумывать, как она будет выглядеть перед городским сбродом!..
…Всё лучше, чем биться в истерике…
Дверь открывается — Кери не нужно даже выглядывать из гардеробной, чтобы знать это. Что-то зачастили сюда посетители. Хотя… по крайней мере, ночью её оставили в покое. Пусть и толку с этого никакого.
— Кери? К тебе можно? — О! Вот кого не хватало вчерашним вечером!
— Это уже не мне решать, Лья, — замечает Кери, разглаживая складки на нижней юбке. Наверное, сегодня стоит сделать всё, как полагается? Напоследок. — Странно, что ты не пришла вчера вечером. Тут кого только не было… хм… ну, разве что твоей подруги и её брата, да тётки. И как это они упустили такой шанс?!
— Вечером я говорила с Берной… эм… после того, как подслушала разговор папы с матушкой… Папа сказал, что нашёл мне мужа, представляешь?! И я боюсь представить себе, кто это может быть, и… Ой, о чём это я вообще! Знаешь, они говорили о том, что семьи аристократов…
— Да. Я в курсе уже. — Кери через голову натягивает платье. Тёмно-зелёный цвет. Хорошо, что уцелело именно оно — так Кери хотя бы не будет выглядеть излишне бледной, как в синих. Или преувеличенно бодрой, что получается в платьях красной гаммы. Хороший оттенок. — Мне подробно объяснили вчера. Сначала отец. Потом хагари Шианн. Кстати. Муж — это очень неплохо. У тебя пропадёт время на авантюры, так что я отца поддерживаю.
— А я — нет! И после чьего визита ты разнесла комнату? — Поразительно! Кери даже выглядывает из гардеробной, чтобы убедиться, что это именно Лья, а не Мира. Раньше за городской сестричкой такой догадливости не водилось.
Это действительно Льята, как ни странно. Стоит посреди комнаты, рассматривая учинённый погром. Старается выглядеть весёлой, но у неё не выходит. Кери обувается и покидает гардеробную. Молча подходит к сестричке и поворачивается спиной. Льята вздыхает, принимаясь за шнуровку. Потом начинает приводить в порядок волосы, за что Кери особо благодарна. И за помощь, и за то, что не пришлось просить вслух.
— Так что же? — нарушает тишину Льята. — Значит, сегодня…
— Значит, сегодня, — соглашается Кери, всматриваясь в чудом уцелевшее после вчерашнего зеркало. Бледная, с запавшими глазами. Если накинуть паутинку, то… Кери судорожно впивается пальцами в ткань юбки. Паутинка?! Зная, что буквально через несколько часов об этом можно будет лишь вспоминать? Кери зажмуривается, пытаясь не позволить себе опять сорваться. Очень уж хочется прямо сейчас что-нибудь разбить, или выпустить магию на свободу, и разнести тут всё в клочья… Как будто это поможет. — Совершенно зря переживаешь. От тебя тут ничего не зависит. И, кстати, ты не договорила. Ты разговаривала с Берной уже после того, как подслушала разговор родителей, и?..
— И — нечего. Берна внимательно меня выслушала, а потом куда-то ушла. Сказала, что ей непременно нужно как можно скорее увидеться с братом. Возможно, она хотела убедить его вмешаться, но за ужином тот вёл себя совершенно непринуждённо, а на завтраке ни он, ни Берна не появлялись.
— Ясно. — Кери ещё раз внимательно рассматривает собственное отражение. И что же с этим всем делать? — Лья, ты можешь принести что-нибудь, чтобы… чтобы я не выглядела, как…
— Сейчас, — кивает Льята, закончив с причёской. Покидает комнату и возвращается довольно-таки быстро — Кери не успевает даже ничего толком сделать: ни навести хоть какой-то относительный порядок, ни… ничего. Льята усаживает Кери на скамью и вооружается косметикой. — Вот так, — довольно произносит она спустя некоторое время, — посмотри на себя.
Кери следует предложению сестрички и удовлетворённо кивает. То, что нужно. Никаких следов бессонной ночи. Лёгкий румянец, сияющие глаза — прекрасно. Кери благодарно улыбается смущённой такой реакцией Льяте.
— Ну что? И когда за мной придут?
Льята не успевает ничего сказать — дверь распахивается, впуская хагари Шианн и отца. Отец скорбно вздыхает, вызывая раздражение, а хагари Шианн окидывает взглядом комнату и брезгливо морщится. Ни он, ни она не произносят ни слова. Хагари Шианн жестом предлагает Кери следовать за ней. Кери пожимает плечами и направляется к выходу.
Когда всё закончится, надо будет попросит переселить её в другую комнату. Возвращаться сюда будет больно. Будет больно видеть напоминания об утраченном.
— Льята, я не думаю, что тебе стоит присутствовать при… — доносится до Кери голос отца.
— Кери — моя сестра. Я не оставлю её! — перебивает его Льята. В иной день Кери бы поразилась подобному, но сейчас ей не до того.
Как именно лишают магии? Боль? Хотя это-то как раз волнует меньше всего. И как долго… Впрочем, уже совсем скоро всё станет ясно. Первый этаж. Входная дверь, перед которой ожидают грустно улыбающаяся хагари Лайгана, тётка — почему-то в траурном платье — сурово смотрящая на отца и хагенн Теннери. Кери даже не пытается гадать, что за этим может скрываться.
В свете той фразы про «забрать», услышанной хагари Лайганой… Нет, Кери не собирается сейчас об этом думать — без толку.
***
То, что этот день будет отличаться от всех прочих, он понимает, едва проснувшись. В воздухе появился какой-то то ли отзвук, то ли аромат — мужчина никогда не мог толком определить, что же это… что-то что… Неужели? Он соскакивает с постели и по пояс высовывается из окна. Тут же досадливо цыкает, вспомнив, что окно выходит на запад. Для того, чтобы посмотреть на Лассай, придётся спуститься вниз и выйти наружу. Мужчина начинает скидывать вещи в сумку, чтобы потом уже не возвращаться. Всё-таки, врата могут открыться в любой момент… естественно, открытыми они будут не один день, но задерживаться в этом городишке нет никакого желания. Ни цветы, ни твари не делают его приятнее… главное не вспоминать про неё… бред! Сколько можно повторять себе, что это не она. Она уже десять лет мертва! Просто похожая на неё девушка. Не более того… А часто ли доводилось за эти десять лет — за десять лет бессмысленного существования — встречать тех, кто был бы хоть немного похож? А? Он встряхивает головой, отгоняя ненужные мысли. Ни к чему хорошему они не приведут. Значит, нужно от них избавиться.
Затянув завязки, мужчина перекидывает сумку через плечо и покидает комнату. Сбегает по ступенькам, открывает дверь в зал и невольно замирает — всё то время, что он здесь пробыл, здесь ни разу не было настолько пусто. Куда это все подевались? Даже если учесть, что большую часть посетителей составляют сборщики слёз (медленно, но верно уменьшающиеся в количестве, кстати говоря), то всё равно хоть кто-то должен был… странно. Впрочем… какая разница?
Мужчина пересекает зал, огибая пустующие сейчас столы, выходит на улицу. Всё так же пустынно, хотя в отдалении он замечает нескольких горожан, куда-то спешащих. Хм. Пойти за ними? Или же?.. Нет. Не сейчас. Сейчас нужно подготовиться к переходу. Врата почти открыты — стоит поспешить. Он пересекает обережный круг — следовало выйти из кабака через другую дверь, наверное, но… ладно уж — и быстрым шагом идёт к Лассайской скале. Плохо, конечно, что придётся обходить город, но идти сквозь него нет никакого желания. Да и пользы от этого не будет — разница в расстоянии выйдет совсем небольшой. Внешне Лассай выглядит всё так же. Хотя, если дать волю воображению, можно увидеть сияние вокруг. Или наоборот — тёмный ореол… Мужчина мимолётно усмехается промелькнувшим образам. Когда-то он и правда «видел» нечто подобное. В первые свои переходы.
Он перепрыгивает с камня на камень, не особо следя за тем, куда наступает. В конце конца, на такую малость, как сохранение равновесия на мокрых камнях, много магии не тратится. Ну, не замирать же всякий раз, выискивая устойчивую поверхность? В такой-то мелкой речке? Вот ещё!
Мысли крутятся около нынешнего утра. Что-то не так. И это не имеет никакого отношения к открытию врат. Мужчина чувствует это. Хотя и не в состоянии объяснить. Но что же… Похоже, придётся вернуться в город после того, как все необходимые приготовления будут сделаны. Жаль, конечно, будет пропустить тот самый момент, когда врата… Но не оставлять же за спиной неразрешённую загадку? Нет. Мужчина фыркает, на мгновение представив, что он и правда позволил бы существовать тайне там, откуда уходит на долгое время. Нелепо.
От проскальзывает мимо Медового Двора, о котором часто говорили посетители кабака, неразличимой тенью. Пусть это и сложно сделать при уже поднявшемся солнце — клочья темноты, в которые он завернулся, так и норовят расползтись. От строений тянет гнилостной сладостью чар. Мужчина не спутает этот запашок ни с чем. Здесь применяли «зов»? «Зов» для тварей? И даже удачный? Хм. Он уважительно качает головой. И радуется тому, что сумел тогда избежать дуэли с… гостем Севре — не с его нынешними силами в такое ввязываться.
…А будут ли хоть когда-то теперь те, прошлые возможности?..
Мужчина встряхивает головой, отбрасывая с лица пряди волос. И лишнее из мыслей заодно. Сворачивает в сторону от Двора, стараясь двигаться всё время на Лассай. Пусть прямой дороги и не будет. Сейчас холмы начинают становиться всё выше и выше, а под конец из гор, окружающих Ласточкин Хвост, образуется настоящий лабиринт. Очень не хотелось бы в нём заплутать. Не время сейчас для подобных развлечений. Хотя в другой раз мужчина с удовольствием бы побродил по каменным закоулкам. Но — увы! — совсем не осталось времени. И почему нельзя было подготовить всё заранее? Он качает головой, досадуя на свою непредусмотрительность. Как всегда. Всё в самый последний момент. Вместо этого, конечно, куда приятнее было шататься по городу и лесу. И привлекать к себе внимание разных малоприятных личностей… да… Куда ж без этого!
Мужчина замирает на мгновение, пытаясь понять, в какую же сторону теперь двигаться — впереди тропка между уже почти превратившихся в небольшие горы холмов расходится на три ветки. Занятно. Он прикрывает глаза, вслушиваясь в течение магии. Сейчас, когда врата почти открылись, должно быть особенно просто понять… наверное. В реальности такой такой способ помогает ровно так же, как и любой другой. То есть — не всегда. Хм. Направо? Спустя ещё несколько поворотов он оказывается перед обрывом, на другой стороне которого — ровная площадка с выбитыми ступенями. Почти Лассай. Он заглядывает в пропасть и присвистывает от увиденного. И ведь ни на мгновение не было ощущения, что он поднимается вверх! Прелестно. Он отталкивается и перелетает на площадку, используя особенно плотные здесь нити магии. Да, пришлось задействовать магию, но не искать же теперь обходной путь! Хотелось бы тратить время на подобное…
Мужчина быстро взбегает по ступеням и наконец-то оказывается внутри Ласточкиного Хвоста. Сумеречно. Сыро. И холодок пробегает по спине. Он машинально ёжится. Отыскивает глазами факелы и поджигает их… раз уж он всё равно собирается вернуться в Севре, то стоит прихватить сюда запас, а то — кто знает, насколько этих ещё хватит?.. Становится светлее, хотя по-прежнему неуютно. Что ж тут поделать — врата в… на ту сторону и не обязаны вызывать приятные чувства… если ты, конечно, не являешься… неважно. Мужчина вытаскивает из сумки шкатулку с драгоценными камнями. На пару мгновений замирает, решая, что же подойдёт больше. Останавливается на рубинах. Пусть и планировалось изначально использовать бриллианты. Но — нет. Почему-то рука сама тянется к рубинам. Он обходит зал, устанавливая тёмно-красные камни в специальные выемки в полу и напитывая силой. Вернувшись в исходную точку, он довольно щурится, наблюдая, как от камней протягиваются мерцающие линии, сливаясь в причудливый узор. Не круг, не звезда. Ни вообще хоть что-то похожее на то, что используют маги. Маги мира с этой стороны. Невероятный узор, в центре которого прорастают врата. Они устремляются вверх, искрятся в свете пламени, наливаясь багровым. Мужчина довольно прижмуривается. Идеально. Конечно, они открылись бы и без подобных ухищрений, но… Судя по насыщенности цвета, врата откроются немногим позже полудня. Что ж. Значит, можно и правда вернуться в город и разузнать, что же там происходит. Напоследок.
Мужчина оставляет сумку по левую сторону от врат — на небольшой подставке. Выходит прочь.
Сбегает по ступенькам, на площадке поворачивает вправо — и ни капли не удивляется, обнаружив там достаточно широкую тропку. Всё, как полагается. Просто сворачивать надо было не туда. Всё, как обычно. Он фыркает, вспоминая, сколько раз за всё то время, что он находится в странствиях, выходило свернуть «не туда». Намного чаще, чем хотелось бы. Особенно, если вспомнить — чем это обычно заканчивалось… Ну, в этот раз, вроде бы, ничего необычного не намечается. Тем более, что свернул не туда он при подъёме на Лассай, а не при спуске.
Он замирает на вершине одного их холмов, всматриваясь в пустоту перед собой. Ничего необычного — высохшая трава, стрёкот кузнечиков. И привкус дыма на языке. Мужчина прищуривается и понимающе хмыкает. Привкус дыма! Остатки чар, не до конца убранные. Без сомнения. Стоило бы рассмотреть получше, но времени на это не так уж и много — если он, конечно, действительно хочет попасть в город до полудня… Хотя… так ли это нужно? Бросив последний взгляд на место, несущее отпечаток чар, он старается впитать его в себя, запомнить, чтобы потом, когда будет время, как следует во всём разобраться.
Оказавшись в городе, мужчина некоторое время раздумывает, куда же идти. Вокруг ни души… Скорее всего, люди направились на площадь с довольно-таки нелепым фонтаном. Других предположений у него нет. Насколько он успел узнать город, это единственное место, куда горожане могут пойти всем городом.
До площади он добирается быстро, но никого не находит. Странно. Обычно он не ошибается в таких вещах. Растерянно покрутив головой, мужчина видит спешащую пожилую пару. Удачно.
— Доброго вам дня! — он старается улыбаться как можно приветливее. — Не подскажите, куда подевались все жители? Я с самого утра не видел никого…
— Все, должно быть, уже собрались в храме, — отвечает старик. — Неужели вы не знаете? — Получает в ответ лишь растерянное пожатие плечами. Нет, мужчина и в самом деле не знает, что же произошло. Он и не интересовался особо тем, что творится вокруг. — Ведьму казнить будут!
— Вчера хагари Таго… та бедняжка, что выжила после нападения тварей (вы ведь слышали об этом?), решилась рассказать, кто наслал их на неё. — Мужчина заинтересованно склоняет голову набок, вслушиваясь в слова спутницы старика. Неужели то существо так подставилось? Быть того не может! — Дочка главного королевского мага Севре. Вы представляете, каким ударом это для него стало? Ах, мне так жаль его! И его жену — сколько лет она, бедняжка, терпела эту дрянь в своём доме! — женщина хочет добавить что-то ещё, но старик шепчет ей несколько слов, которые мужчина к своему сожалению не может разобрать, после чего пара уходит прочь.
Спустя несколько мгновений мужчина разворачивается в сторону храма Тринн. Посмотреть на дурочку, которую так подставили. Что ж. Он не сомневался, что существо, встреченное им в лесу, сумеет выкрутиться… если оно, конечно, вообще хоть как-то рисковало. В то, что какая-то там дочка королевского мага… тем более такого бездарного, как здешний… может иметь отношение к тварям, мужчина не верит ни мига. Хотя бы потому, что видел собственными глазами то существо.
Храм переполнен. Люди не помещаются внутри — столпились перед входом так, что пройти не выйдет. Мужчина окидывает толпу мрачным взглядом и поворачивает к тропе Нэй. Удачно. Даже в такой момент люди стараются не тревожить Сестру, отвечающую за смерть. А зря. Так бы давно оказались едва ли не в первых рядах. Мужчина без труда добирается до главного зала, попутно прихватив несколько факелов. Честное слово — от служителей храма не убудет! А ему нужнее. Он замирает около входа в зал — пытаться подобраться ближе к алтарям нет никакого желания. Ощущать на себе силу Сестёр? Ну, уж нет! Есть множество гораздо более приятных вещей в этом мире. Да и, к тому же, с этого места всё прекрасно видно. Пока не началось то, ради чего собрались все эти люди, можно осмотреться. Хотя ничего необычного мужчина не видит. Скромный храм в провинциальном городишке — зрелище, виденное не раз. Даже при том, что он никогда не стремился посещать подобные места. Но время от времени случалось и такое. Вот как сейчас.
Люди негромко переговариваются. Временами до мужчины доносятся обрывки фраз, заглушаемые общим гулом: «Твари теперь не…», «…вот уж после такого колдуны…», «И как Шаррет собирается после такого…». Это ни о чём не говорит, поэтому он особо и не вслушивается. И уже даже не понимает, зачем нужно было возвращаться в город. Казней он не видел, что ли? Ладно хоть факелы добыл… Чуть поморщившись, мужчина разворачивается, собираясь покинуть храм, но застывает. По тропе Нэй идёт небольшая группа людей. Которые почти сразу стираются из памяти, стоит ему увидеть её. Она идёт, не глядя ни на кого. Словно бы тут и вовсе никого нет… о, да! Она всегда вела себя так. Он прекрасно помнит, как она смотрела на всех, словно бы они лишь прах под её ногами… Люди провожают её неприязненными взглядами, заставляя его презрительно поморщиться. Как только они посмели так смотреть!.. Он не отрывает от неё взгляда. Наблюдает, как она останавливается на первой ступеньке, ведущей к алтарному возвышению, всё так же заключённая в кольцо сопровождающих её людей.
Собравшиеся в храме затихают. Она скользит отсутствующим взглядом по людям. Вся её поза выражает скуку и пренебрежение к горожанам, что явно не нравится последним. Мужчина же отмечает её бледность, замаскированную какими-то женскими штучками.
От толпы отделяются несколько человек… хм… местная власть? И где та ведьма?
— Жители Севре! Пришёл момент воздать по заслугам тому существу… я не могу назвать её человеком после того, что эта… эта тварь сотворила… Тому существу, которое едва не отняло у меня любимую дочь, — торжественно начал смуглый человек с сединой в волосах. Мужчина прищуривается, потом кивает, опознав в нём исверца. И как только его занесло так далеко на север? Чудеса. — Сёстры были милостивы и не позволили свершиться злому умыслу, — продолжает говорить исверец. Мужчина замечает как её губы на мгновение дёргаются, пытаясь сложиться, как ему кажется, в презрительную улыбку. Но она берёт себя в руки и продолжает скользить взглядом по стенам, людям. Чуть задерживает взгляд на нём, но потом переводит его на что-то ещё.
— Я полагаю, что не обязательно перечислять все её деяния, хаг Таго, — прерывает его невероятной красоты женщина, стоящая по левую руку от неё. Исверец замолкает на полуслове с открытым ртом, не в силах что-либо возразить. В этот раз ей сложнее удержать скучающее выражение лица. Она даже едва заметно кивает. — Начнём?
Дождавшись кивка от высокого тощего человека, женщина отходит от неё на несколько шагов. То же самое проделывает и мужчина, стоявший от неё справа. Остальные отступают назад. На полу вспыхивают символы, сливающиеся в неприятно знакомую мужчине фигуру. Лишение магии. И — следом — понимание. Так это её собираются…
Нет.
Он не сможет видеть это во второй раз!
Что же…
Он прикрывает глаза, вызывая в памяти тот давний ритуал, когда… Много позже он потратил немало времени, чтобы изучить его… Да. Если позволить им довести дело почти до конца, и в тот момент, когда… Надо подобраться поближе к ней.
Повезло, что он пришёл по коридору смерти — тот практически примыкает к алтарному возвышению. Мужчина замирает у самого подножия, во второй раз за сегодня закручивая вокруг себя тени. Те стекаются к нему по полу, скользя между людьми. Стоит порадоваться, что в таком городишке нет стоящих магов, способных заметить подобное.
Мужчина, находящийся сейчас от него буквально в шаге, соединяет кончики пальцев и сразу же разводит руки в стороны. От укола в висок всплеском чар приходится поморщиться. Ведьма, стоящая по другую сторону невидимой простым смертным фигуры, протягивает руки ладонями кверху, ловя поток чар, которые проходят сквозь неё насквозь. Она чуть вздрагивает и старается, по-видимому, удержать безразличное выражение на лице. Ей почти удаётся — мужчина видит, как у неё дёргаются уголки губ. Но и только. Он чувствует гордость за неё. Так и должно быть. Никто из этого сброда не достоит видеть её боль и страх. Только не этот скот!
Люди, кажется, даже не дышат, старясь не пропустить ни единого жеста. Хотя что они могут увидеть, он не берётся понять. Всё же для простых людей магия непостижима. Особенно такие вот ритуалы, в которых происходящее понятно даже не каждому магу. Поток магии тем временем усиливается. Мужчина изо всех сил удерживает себя на месте, всматриваясь, как чары разрывают, скручивают потоки внутри её тела. Это ещё совсем не конец. И надо дождаться того единственного момента, когда возможно остановить ритуал, чтобы потом обратить его вспять — много позже, и не здесь. Есть и более подходящее для подобного место! Момент, когда свечи, что что стоят на алтарях, оплавятся наполовину. А сейчас нужно просто стоять и не позволять эмоциям взять верх. Пусть ей сейчас и больно настолько, что впору сойти с ума. Мужчина об этом может только догадываться, вспоминая сухие строки из летописей, а ей приходится всё это проживать. Ну, ничего. Скоро всё закончится. И она будет избавлена от общества этих людишек. Он это гарантирует.
Только продержись, прошу тебя!
Свечи обгорели на четверть. Как же медленно!
Он наблюдает, как её магия вытекает через прорехи, оставленные чарами, и поражается тому, как она держится. О, да! Именно так она и должна себя вести! Именно так она и вела себя всё то время, когда он её... Но как же ей сейчас больно…
Свечи потрескивают, оплывают. Ещё немного. Он аккуратно разворачивает собственную магию, готовясь вступить в игру. Теперь он гораздо лучше ощущает то, что происходит внутри фигуры. Не только видит. Он сжимает зубы и делает первый шаг. Потом ещё один, стараясь оставаться незаметным окружающим. Неплохо получается, несмотря на значительный перерыв в подобных практиках. Стоит порадоваться тому, что все увлечены происходящим, хотя он не понимает, что же там способны увидеть простые люди. Стоящую неподалёку от алтарей девушку? Замерших по обе стороны от неё ведьму и мага? Что? Он медленно переступает через призрачную черту, призывая на помощь всю память, от которой он почти отказался. По счастью, только почти.
Внутри фигуры всё ощущается иначе. Он на мгновение замирает, оглушённый потоком чар, который едва не сбивает его с ног. Мужчина чуть сдвигается в сторону, чтобы не мешать пока что магии. Ещё несколько мгновений. Двигаться сейчас нужно плавно и медленно. При том, что хочется просто сделать эти несчастные несколько шагов, подхватить её и исчезнуть и из этого храма, и из этого города. И из мира.
Шаг. Ещё один. Не будь он так сосредоточен на действиях, мужчина бы посмеялся над тем, что ни один из собравшихся здесь идиотов ничего не замечает. При том, что он уже практически рядом с ней, и тени совсем сползли с него, убравшись обратно в тёмные углы храма… или… мужчина всматривается в затемнённый угол справа и натыкается на прищуренные светлые, почти белые глаза. Бешенство. Злоба. О! Знакомое ощущение магии… Так это то существо, что мужчина встретил тогда в лесу! Только на этот раз в человеческом обличии. Почти. Потому, что ярость грозит расколоть маску, явив горожанам то, с чем они не хотели бы повстречаться. Хм… это существо недовольно происходящим? Почему?
Впрочем, неважно.
Мужчина делает последний шаг в тот самый момент, когда от свечей остаётся половина. Прекрасно! Он развеивает остатки морока, мимолётно улыбается в ответ на потрясённый вздох зрителей, прижимает к себе её — она явно не понимает, что происходит, но это сейчас неважно — закутывая в кокон, который не позволит ритуалу завершиться, и, мимолётно порадовавшись что её не надо связывать кровью, как того мальчишку, проваливается сквозь грань.
Он бы ни за что не стал пользоваться этим умением, не будь у него на руках её. Слишком...
Время вокруг замирает. Он ненавидит гулять по грани именно из-за этого ощущения, но сейчас придётся потерпеть. Каждый шаг даётся с таким трудом, словно приходится шагать сквозь обрушивающиеся на голову волны. Во всяком случае именно такое сравнение приходит на ум. Так и хочется задержать дыхание, но нельзя — иначе грань рассеется. И так удерживать её выходит лишь на чистом упрямстве. Особенно учитывая, что держать приходится для двоих. Он и не надеется успеть покинуть город. Просто держит грань вокруг себя, пока идёт. А пройти надо как можно дальше. Храм уже остался позади, но городские маги тотчас почувствуют, если он вернётся на эту сторону… жаль, что на ту сейчас не перейти. Не с нынешними силами, и не при почти открытых вратах. Вернуться, конечно, придётся, но хотелось бы оттянуть этот момент. Он покрепче прижимает её и шепчет несколько слов. Она теряет сознание. Мужчина отгоняет от себя призрак совести, которому здесь сейчас совсем не место. Не время ей знать о подобных путях. Да и он сейчас не в состоянии что-либо объяснять.
Кроме того, можно сказать себе, что для неё будет намного легче побыть сейчас в беспамятстве. Пока нет возможности повлиять на ритуал.
Площадь. Он останавливается около фонтана и отпускает грань. Мир, вернувшийся в привычные рамки, едва не сбивает с ног. Мужчина, не выпуская её из рук, зачерпывает воду и обтирает лицо, смывая липкое ощущение, оставленное гранью. Прислушивается к колебаниям магии и недовольно морщится. Маги уже почуяли его. И не только они. То существо тоже приближается. И вот оно гораздо опаснее. Поэтому он срывается на бег, стремясь поскорее покинуть город и оказаться в… на той стороне мира. Врата уже начали открываться, пусть это ещё почти и не заметно, но он чует запах полыни и дыма, что приходят с той стороны. Ещё немного, и Лассай распахнётся настежь. Как раз к тому моменту, когда мужчина окажется на месте.
Если никто не помешает, разумеется.
Ему везёт. До каменной лестницы он добирается быстро, и погоня ещё далеко. И прекрасно то, что магия всё ещё с ним, хотя и не восстановилась до того уровня, к которому он привык. Собственно, ещё и поэтому он сейчас предпочитает поскорее добраться до Лассая, не ввязываясь в дуэли с магами… и особенно — с тем существом. А то на переход может и не хватить… может вообще не случиться этого перехода. Он сомневается в исходе дуэли с… учитывая то, что на руках у него она. Пересекая реку, мужчина передёргивает плечами, отгоняя боль от обережи. Маги времени даром не теряют. Еле удалось вырваться, не прибегая к чему-то серьёзному.
Нервы дёргает болью. Он ускоряет бег — не нужно гадать, кто именно идёт по следу. Но между ними пока ещё река и обережь, которую теперь пересечь сложнее. Пусть и ненамного, но время это займёт. Он оставляет за спиной Медовый Двор, петляет между холмами. В этот раз ему везёт — дорогу к вратам он находит сразу.
Можно посчитать это добрым знаком, кстати.
Внутри скалы он осторожно укладывает её на пол, небрежно сбрасывает в сторону факелы, которые так и тащил от самого храма, и проводит последние приготовления. Врата уже открыты наполовину — как раз то время, когда можно без лишних проблем проскользнуть между створок и не повстречаться с жителями… той стороны.
Он аккуратно надрезает кожу на её ладони и сцеживает кровь в чашку. Потом обходит мерцающие рубины и кропит их, сожалея, что не выйдет теперь забрать их. Придётся потом тратить время на сбор нового комплекта… да и ладно. Зато врата теперь не закроются аж до глубокой осени — пусть здешний сброд радуется гостям! Остатки крови он выливает на врата. После этого мужчина подхватывает сумку, поднимает её на руки и шагает в проём. Краем глаза замечает существо, сумевшее добраться значительно быстрее, чем можно было предполагать, и радостно скалится тому, что преследователь опоздал.
На мгновение в глазах темнеет, а потом в лицо ударяет горячий ветер, пропитанный запахом дыма и полыни.