XII

За то время, пока они прячутся в проулке между домами, мимо не прошёл ни один человек. Лекки осторожно выглядывает, стараясь рассмотреть что-нибудь сквозь пелену тумана. Ничего. Ни единого движения. Впору заподозрить засаду, но ни запахов — пусть туман и искажает их — ни звуков Лекки не слышит, сколько бы ни вслушивалась. Значит ли это, что путь безопасен?

Позади раздаётся шорох и шумный вздох. Лекки зажмуривается, гася раздражение. В конце концов, именно благодаря Кайе они нашли дом, где сейчас держат Кайта. Так что стоит быть снисходительнее к сестре… и не вспоминать, что именно из-за неё они вообще в это всё ввязались…

Нет, Лекки не утверждает, что стоило оставить брата на произвол судьбы! Но можно же было передоверить это кому-то… Лекки разворачивается к Кайе и жестами велит следовать за ней. Стараясь двигаться настолько тихо, насколько это возможно, они добираются до стены дома, стоящего на противоположной стороне улицы. Проходят до самого угла и ныряют в темноту переулка. Тут, в отличие от главной улицы, фонарей нет вообще. Впрочем, из-за тумана от них всё равно нет никакой пользы. Только добавляют загадочности в сырую реальность поздней осени в Кепри. Лекки продолжает вслушиваться в пространство вокруг, но всё тихо. Даже слишком тихо, чтобы можно было считать это нормальным. Так и хочется бросить всё и вернуться поскорее домой. И не лазать по подворотням. И тем более не…

— Мы на месте. И что думаешь теперь делать? В этой твоей книге есть что-то подходящее для открывания дверей?

— Как будто в таком деле обязательно нужна Книга! Можно подумать, что вскрыть замок можно только при помощи магии, — пренебрежительно сообщает Кайа, вытаскивая из причёски шпильку. Лекки открывает рот, чтобы напомнить сестре о… поздно.

Вспышка света, заставившая Лекки беспомощно моргать. Потом звук открывающихся дверей и ставен, и топот подошв. Лекки, зажмурившись, хватает Кайу и тащит её за собой. Как можно дальше от приближающихся к переулку людей. Вряд ли от тех стоит ждать чего-нибудь хорошего. Лекки совершенно точно не хочет с ними встречаться. Ни за что! Кайа, что радует безмерно, даже не пытается возражать. Молча бежит рядом. Повинуясь чутью, они сворачивают в очередной переулок — узкий, сырой, захламлённый какими-то ящиками, из-за которых приходится проявлять чудеса ловкости. Лекки шипит, когда задевает один из ящиков локтем. Мало того, что теперь будет синяк, так ещё и рукав порвался. И наверняка она нацепляла заноз. Впрочем, занозы сейчас волнуют меньше всего — топот преследующих их людей и не думает отдаляться. Ну, хоть не становится ближе. Одно радует — зрение вернулось.

— Ты идиотка, Кайа! — шипит Лекки, прикидывая, куда же теперь бежать. Впереди виднеется развилка. От правого переулка отчётливо разит гнилью, мочой и перегаром. Левый ощущается «чище»… И куда бежать? — Могла бы и сообразить, что все, кроме наших с тобой соотечественников, защищают дома чарами! Да даже в нашем доме есть комнаты, опутанные магией, при всём неприятии оной. И уж точно дом, в котором удерживают Кайта, не может стоять без подобных чар.

— Что ж ты так поздно об этом мне напомнила? — чуть задыхаясь от бега интересуется Кайа. — Я не могу держать в голове абсолютно всё!

— И как ты, интересно мне, собиралась проделывать это всё в одиночку?!

— Как будто бы твоё присутствие сильно помогло! Что теперь делать?

Погоня уже ощущается буквально за поворотом. Лекки жестом указывает сестре влево. Сама же сворачивает в правый переулок. Хорошо хоть Кайа не стала спорить. Просто молча побежала туда, куда ей указали.

Лекки хочется заткнуть себе чем-нибудь нос. Чтобы хоть немного приглушить вонь этого места, от которой едва ли не выворачивает. А ведь здесь ещё и живут! Лекки ясно слышит дыхание за стенами домишек, а то и буквально в паре шагов от себя. Как они вообще…

К сожалению, погоня и не думает отставать. Более того — настигает. И, что особенно плохо, у них собаки. Лекки едва ли не стонет, когда сквозь вонь переулка её носа достигает запах собачьей шерсти. Только этого и не хватало. Лекки спотыкается, падает. Передёргивается от ощущения чего-то липкого на ладонях. И не только на них. Она кое-как поднимается и бежит дальше, сворачивает снова и снова, пока не утыкается в тупик.

И… и что теперь?

Она вертит головой, пытаясь найти выход. Хоть какой-то. Вокруг только высокие — в три этажа, не меньше! — глухие стены. Без единого выступа, за который можно было бы зацепиться. Лекки давит панику, пытаясь дышать ровно. Истерика сейчас явно ничем не поможет. Но… что делать? Топот преследователей, отдающийся от стен, слышен уже за поворотом. Ещё несколько мгновений — и всё.

Лекки выдыхает, зажмуривается. Вспоминает, что мама рассказывала про…

Задержать дыхание… позвать душу зверя… позволить ей занять тело… не сопротивляться и верить.

Лекки несколько раз резко вдыхает и выдыхает прежде, чем выгнать весь воздух из лёгких и перестать дышать. Несколько мгновений ничего не происходит. Потом желание вдохнуть захлёстывает с головой. Лекки ударяет себя по бёдрам, как будто это может чем-то помочь, продолжая удерживать себя от вдоха. Она взывает к звериной душе в глубине себя. Зовёт, упрашивает отозваться. Ну же! Приди. Пожалуйста. Дымка, ты мне так нужна! Лекки хватает себя за горло, не давая сделать вдох. Мышцы дрожат. В груди нарастает боль. Ещё немного — и она сдастся.

…Внутри разворачивается тепло. Мягкое прикосновение шерсти, взгляд вытянутых звериных зрачков.

Дымка…

Лекки закрывает глаза, позволяя Дымке врасти в тело. Судорожный вдох, разливающийся болью и слабостью в теле — последнее, что она запоминает перед тем, как сознание меркнет.

Ненадолго.

Спустя всего лишь мгновение Лекки осознаёт, что мир вокруг неё изменился. Темнота ночи сменяется сумерками. Она вертит головой, привыкая к изменившемуся обзору и размерам окружающих её предметов. Ведёт носом и чихает от непереносимого запаха псины. Намного более чёткого, чем прежде. В начале переулка наконец-то появляются люди. И собаки, да. Лекки прижимается к земле, пытаясь сообразить, куда же теперь деваться. Изо рта непроизвольно вырывается шипение, которое Лекки и не пытается остановить. То, что преследователи не видят перед собой никого, кроме котёнка невнятного окраса — прекрасно. Вряд ли они знают о том, что в дом пытались вломиться исверки. И вряд ли кто-то предполагает, что эти самые исверки способны менять облик… Только одна конкретная исверка. Лекки удерживает себя от того, чтобы помотать головой, отгоняя ненужные сейчас мысли о Кайе. Разделиться было правильным. Ну, а теперь, когда выяснилось, что этот путь вёл в тупик — всё и вовсе предельно ясно. Хотя, конечно, можно было отправиться вместе с ней, но почему-то… Почему-то Лекки до сих пор кажется, что ничего хорошего бы из этого не вышло. Что ж. Остаётся надеяться, что сестра тоже сумеет выкрутиться — Лекки уж точно ничем её сейчас не сумеет помочь.

— Здесь никого нет. Возвращаемся.

— Точно тебе говорю, он направо свернул!

Лекки по-прежнему прижимается к земле, стараясь не привлекать к себе внимания. И только после того, как голоса окончательно стихают в отдалении, она решается вылезти из-под обломков телеги. Ведёт носом, чихает. Что ж. От погони она избавилась. Теперь надо вернуть себе человеческий облик и идти домой.

Лекки зажмуривается, пытаясь уговорить Дымку вернуться туда, где она пребывала до сих пор, но звериная душа фыркает и упрямится. Лекки моргает, пытаясь понять, как же…

Паника почти захлёстывает с головой, но Лекки запрыгивает на относительно чистую телегу и, позволяя Дымке частично перехватить власть над телом — та тут же принимается яростно вылизываться, как будто бы от этого зависит её жизнь — пытается сообразить, что же ей теперь делать. Она совершенно не помнит, как превращаться обратно! В прошлый раз — второй в жизни! — она делала это под контролем мамы… Лекки встаёт на лапы и принюхивается.

Надо добраться до дома. Срочно. Пока ещё ночь. Иначе придётся провести в облике котёнка полный лунный цикл. А это… учитывая, что зверь быстрее растёт и стареет… Это плохо.

Лекки, ещё раз уточнив, куда нужно двигаться, вприпрыжку несётся в сторону дома.

На площади Снов она оказывается незадолго до рассвета. Уставшая, мокрая — пару раз за то время, пока добиралась до дома, она свалилась в лужи, оставшиеся от вчерашнего дождя. Лекки, пошатываясь от усталости, подходит к дому и шмыгает в приоткрытое окно подвала. Пробегает, вернее — почти проползает на остатках сил - по коридору и вцепляется в ногу слуги. Тот вскрикивает от боли, но на руки берёт осторожно. Всё-таки, любой исверец способен отличить перевёртыша от настоящего зверя, что не может не радовать. Слуга всматривается в глаза Лекки, бледнеет и опрометью бежит наверх. Лекки устало прикрывает глаза. Ненадолго — спать нельзя. Ни в коем случае. Но хоть на чуть-чуть…

— Рьес Кьятт! — кричит слуга, вбегая в кабинет папы.

От крика Лекки вздрагивает и понимает, что едва не провалилась в сон. Дядя сперва недоумённо рассматривает котёнка, коим сейчас выглядит Лекки, потом велит слуге позвать маму. Лекки чешет за ухом и вопросительно смотрит на дядю. Тот осторожно касается шерсти на голове Лекки, вызывая желание прикрыть глаза и прижать уши.

Мама появляется неожиданно. Совсем не такая, какой была в последние дни. Сейчас она снова похожа на себя прежнюю. Она подлетает к столу, на котором до сих пор сидит Лекки, подхватывает на руки, поглаживая по спине. Что-то шепчет — Лекки не разбирает слов. Слишком уж тянет в сон. Потом мама разворачивает её к себе так, чтобы глаза оказались на одном уровне…

Лекки теряет сознание. А когда приходит в себя, то оказывается, что она лежит на диванчике в кабинете, укрытая пледом. Рядом сидит мама и поглаживает её по руке. Мама вполголоса переговаривается с дядей, и Лекки с удовольствием слышит привычные интонации в её голосе. Те, которых не было со дня похорон.

***

Кайа совершенно потерялась в переплетении переулков. После того, как она свернула, наверное, в пятый раз, она уже не может сказать, где же находится. Остаётся надеяться, что она не заблудится окончательно. Кайа покрепче прижимает к себе Книгу и, вдохнув, опять срывается на бег — шаги преследователей и не думают отставать. Кайа закусывает губу, пытаясь сообразить, что же ей делать. Как назло, в голову не приходит ни одной дельной мысли. Кайа сворачивает в очередной раз, кривясь от запаха застоявшейся воды. Впору вспоминать, где в Кепри вообще есть стоячие водоёмы. Река, само собой, не в счёт. Где?..

Кайа вылетает на открытое пространство, еле тормозит на самом берегу и ошалело озирается. У самых ног поблёскивает в свете периодически проглядывающей из-за туч луны пруд. Покрытый ряской, противно пахнущий тиной и затхлостью. Неплохо так просматривающийся при отсутствии тумана. Пруд… На ум приходит только пруд потерянных душ, относящийся к собственности короны и закрытый для всех, кроме королевской семьи и приглашённых лиц. Зачем короне такое сомнительное имущество — Кайа никогда не задумывалась. Да она и не видела его никогда. Всё-таки он находится на отделённой территории, куда посторонним нет хода. Но как в таком случае она сюда попала? Тем более — по каким-то грязным переулкам? Неужели…

Она приседает и касается воды пальцами, одновременно осматриваясь в попытке найти хоть одно укрытие — преследователи окажутся здесь с минуты на минуту! Посреди пруда Кайа видит островок с беседкой. Странно, что она не заметила этого с самого начала, но можно списать это на то, в каком состоянии она сюда прибыла, ведь так? Островок с берегом соединяет ажурный мостик. Не самое надёжное укрытие, но других как-то и не заметно. Так что решено!

Кайа, одной рукой покрепче прижимая к груди Книгу, а другой — придерживая юбки, чтобы те не путались под ногами, торопливо перебегает по мостику и на полной скорости влетает в беседку. Выдыхает. И опускается на лавочку.

— Как вы и говорили, хаг Ястен, прекрасные девы появляются даже там, где их ожидать в принципе невозможно, — раздаётся голос справа, заставляя Кайу подпрыгнуть на месте. Она испуганно поворачивает голову и видит светловолосого мужчину, с интересом её разглядывающего. Спустя мгновение Кайа узнаёт его высочество принца Сойлара и чувствует, как холодеют щёки. Наверное, побледнела. Во всяком случае, ощущается это именно так. — Доброй ночи, прекрасная незнакомка. Что привело вас к нам?

— Кайа? — удивлённо восклицает второй голос, в котором Кайа узнаёт одного из братьев Берны. Того, который помог им в ту ночь, когда папу убили. — Что вы здесь делаете?!

— Вы знакомы с этой девушкой, хаг Ястен? — уточняет принц, непозволительно долго не сводя с неё взгляда. — В таком случае будет уместно, если именно вы нас представите.

— Как пожелаете, ваше высочество, — хаг Ястен почтительно склоняет голову. — Представляю вашему вниманию хагари Кайу Тэлэ. Сестру уже известного вам Кайта. Рьеси Кайа, я полагаю, его высочество не нуждается в представлении?

— А?.. Нет. Конечно, нет, — произносит Кайа, улавливая шаги преследователей уже на берегу.

— Сестра преступника? — с новым интересом окидывает её взглядом принц, отчего Кайа с трудом удерживается от того, чтобы не зарычать. Хотя, возможно, напрасно. Но ведь воспитанные девушки не ведут себя, как… не зря же дядя постоянно указывает именно на непочтительность в поведении и разговоре. Под пристальным взглядом принца очень хочется поёжиться и отвести взгляд, как и подобает девушке, но Кайа не отводит взгляда. Лишь покрепче вцепляется в сумку с Книгой и вжимается в сидение. Преследователи тем временем уже идут по мостику. — Как интересно…

— Надо полагать — те люди, которых мы увидим в скором времени — ищут вас? — уточняет Ястен. Принц вопросительно приподнимает брови. Кайа обречённо кивает. — Если его высочество мне позволит, я скрою вас от их глаз. Но вам придётся рассказать, что именно вы натворили, если за вами гонятся люди Майгора.

Кайа облизывает пересохшие губы. Рассказывать человеку, для которого Кайт — всего лишь «преступник» — что-либо нет ни малейшего желания. Но в противном случае её просто-напросто отдадут этим, которые уже ступили на берег островка. И… что делать?

— Я… я хотела спасти брата. И…

— И привлекли к себе внимание охраны, — понимающе кивает хаг Ястен. Вопросительно смотрит на принца. Тот пожимает плечами. Хаг Ястен хмыкает, делает несколько быстрых движений кистями рук, словно сплетая что-то прямо в воздухе.

Спустя мгновение в беседку врываются пятеро мужчин. Сразу же становится ужасно тесно. Кайа ещё сильнее вжимается в сидение, заметив, как хаг Ястен прижимает ладонью к поверхности лавочки её руку. Она дёргается — и от неожиданности, и от того, насколько подобный жест недопустим — безуспешно. Кайа переводит взгляд на брата Берны, но тот и вовсе на неё не смотрит. Он, кажется, всецело внимает разговору преследователей и принца. Вернее — выволочке, которую устроил этим людям его высочество. В самых вежливых выражениях он напомнил, что пруд потерянных душ является запретной территорией, на которую нет хода никому, если не было получено специального разрешения. На возражение одного из преследователей, что она оказались здесь, следуя за преступником, принц обводит рукой беседку, предлагая убедиться, что здесь нет никаких преступников. Только он сам. Кайа крупно вздрагивает, когда взгляд одного из мужчин падает на неё. Она подбирается, готовая сбежать в любой момент, но горячая ладонь только сильнее прижимает её руку к дереву лавочки. Так, что даже становится немного больно. Мужчина же равнодушно скользит взглядом дальше.

Скомканно проговорив слова извинения, пятеро преследователей покидают беседку. Кайа слышит, как они идут по мосту, покидают берег. Ястен медленно убирает руку. И даже немного отсаживается от Кайи.

— Итак. Вы хотели спасти брата, — поворачивается к ней принц. — И что же конкретно вы сделали? Кроме того, мне интересно — понимаете ли вы, чем попытка организовать побег преступнику грозит уже вам?

— Он не преступник! Он не мог сделать то, в чём его обвиняют. Я знаю. Он никогда бы не… — Кайа запинается, натыкаясь на снисходительную улыбку принца. Чувствует, что начинает краснеть. То ли от злости, то ли от того, что не знает как произнести то, в чём обвиняют Кайта. Но то, что ей сейчас до ужаса хочется впиться ногтями в это лицо, она понимает точно. Как и то, что подобный жест в адрес наследника престола будет слишком… слишком. Кайа обхватывает себя за плечи, чтобы закрыться от взглядов мужчин и занять руки. Сумка покоится на коленях, но это сейчас доставляет меньше беспокойства, чем всё остальное. — Я… я узнала, где его держат, и попыталась пробраться туда.

— Пробраться в место, охраняемое едва ли не лучшими магами Мессета?.. Ястен, не фыркай. Я не сказал — лучшими! Ох, уж эта ваша семейная вера в… Хагари, вы излишне самонадеянны.

— Я забыла, — честно признаётся Кайа, теперь уже совершенно точно краснея. Она прямо ощущает, как краска заливает лицо, уши… — Я забыла про магию.

Принц вскидывает брови, переглянувшись с явно сдерживающим улыбку хагом Ястеном. Кайа чувствует, что ещё немного — и все её веснушки «засветятся». Отпускает плечи, подхватывает сумку с Книгой и прижимает к груди, отгораживаясь от взглядов, чем только привлекает взгляд брата Берны. Ах, да! Кайт же рассказывал, что этого человека интересует Книга! Как будто бы Кайа отдаст её ему.

— Что ж. Могу сказать, что у вас ничего не вышло бы даже помни вы про магию. Вашего брата ещё на закате передали в руки потерпевшей стороны. Он признан виновным. Дальнейшую его судьбу будут решать хагенн Майгор. Насколько мне известно, они уже успели переправить вашего брата за пределы Кепри.

— Но… но я же видела… — растерянно произносит Кайа. Потом вспоминает, что обращалась к Книге ещё утром, а сейчас уже заполночь. Но она и подумать не могла, что всё случится настолько быстро. — И что же мне теперь делать?

Принц пожимает плечами. Кайа зажмуривается, стараясь не расплакаться прямо здесь, перед совершенно посторонними людьми. Какой стыд! Не хватало ещё, чтобы эти… эти чужаки видели её в таком состоянии. Достаточно уже того, что она не сумела сдержаться тогда, когда попыталась оттаскать за космы Йошшу… Но что же теперь…

Тем временем его высочество и хаг Ястен о чём-то переговариваются вполголоса. Кайа совершенно не воспринимает их слова, хоть и находится буквально в паре шагов. То ли из-за того, что сейчас не в состоянии вообще что-либо понимать, то ли это магия. Наконец, они до чего-то договариваются. Принц, кивнув хагу Ястену на прощание, покидает беседку, не удостоив Кайу даже взглядом. Хаг Ястен поворачивается к ней и окидывает оценивающим взглядом. Кайа собирается даже возмутиться такому бесцеремонному поведению, но понимает, что смотрит брат Берны не на неё, а на Книгу.

Впору обижаться…

— Что ж. Предлагаю вам свои услуги.

— То есть? — Кайа покрепче прижимает Книгу к груди.

— Вы вряд ли самостоятельно доберётесь до дома. Тем более, что вы не сумеете покинуть берег пруда.

— Но ведь как-то же я сюда попала? — Кайа смотрит, как хаг Ястен быстро прокручивает указательным и средним пальцами в воздухе, как будто наматывая на них что-то. После чего отходит чуть в сторону, предлагая Кайе выйти наружу. Что она и делает.

— И это довольно-таки интересно, — сообщает он, следом за ней покидая беседку. Идёт в паре шагов позади, не делая ни малейшей попытки приблизиться. — Полагаю, тут как-то замешана Книга… либо это что-то из ваших особенностей.

— Наших… вы имеете в виду — исверцев? — оборачивается Кайа, едва ступив на берег. Хаг Ястен кивает. Кайа задумчиво проводит кончиками пальцев по ткани сумочки, чувствуя твёрдость обложки. Замечает, как за этим наблюдает хаг Ястен, и с трудом перебарывает желание спрятать руки вовсе. Глупо это. Особенно, если участь, что интересует его не она, а именно что Книга. — Мне ничего об этом не известно.

Ястен пожимает плечами и указывает рукой в сторону противоположную той, с которой Кайа здесь появилась. Они проходят через внезапно появившуюся — раньше её точно тут не было! — калитку и молча идут по пустому городу. Кайа даже близко не в состоянии определить, сколько сейчас времени. Перевалило за полночь, но как далеко до рассвета? Хотя то, что сейчас ночь, не может не радовать — никто не увидит её в подобной компании.

Незаметно они оказываются на набережной, и только теперь Кайа начинает понимать, где именно она находится. Отсюда до площади Снов придётся идти через весь город. Хорошо, если они доберутся к утру. Кайа выдыхает и останавливается. Хаг Ястен вопросительно смотрит на неё. Спустя пару мгновений понимающе улыбается. Замысловато прищёлкивает пальцами и предлагает идти вперёд. Кайа и не пытается понять, что бы это могло значить. Нет никакого желания. Вся эта ночная беготня и разговор с его высочеством её совершенно вымотали. Так что она просто идёт рядом со своим спутником, позволяя пустоте вымести все мысли. Впрочем, это не длится долго — спустя пару десятков шагов рядом с ними останавливается экипаж.

Хаг Ястен предлагает Кайе руку, чтобы помочь забраться внутрь. Кайа принимает помощь без раздумий. Усаживается на сидение, кое-как расправив безнадёжно испорченные юбки, и безучастно смотрит на то, как хаг Ястен, по-видимому, что-то делает с магией — потому что сразу после того, как завершает серию замысловатых пассов руками, он оживляется и начинает задавать вопросы. Как именно Кайа узнала, где держат Кайта, насколько её контролирует Книга… что бы это могло значить?.. и так далее.

— Ну, я знаю пять… рисунков. Один из них помог мне увидеть, где именно находится Кайт. Вот и всё. Насколько Книга… Я не понимаю.

— Насколько ваше поведение обусловлено тем, что вы прикоснулись к Книге? Впрочем… — хаг Ястен морщится и махает рукой. Кайа недоумённо наблюдает за этим, не решаясь что-либо сказать. — Забудьте об этом вопросе. Скажите лучше, что вы теперь планируете делать? Насколько мне известно, вы в скором времени покидаете Мессет.

— А я могу что-то сделать? Теперь, когда брата отправили куда-то? Что же я могу сделать? И, что намного интереснее — зачем вам это нужно? — Кайа достаёт Книгу из сумочки и рассеянно перелистывает, позволяя хагу Ястену рассматривать её. Забавно, правда. Она никогда не думала, что в тот момент, когда останется наедине с мужчиной, будет последней в списке его интересов.

— Книга, — просто отвечает хаг Ястен, явно решив не тратить время на ложь. — К сожалению, как я уже говорил вашему брату, Книга связана с вами. Так что меня на данный момент интересует ваше благополучие. И присутствие на территории Мессета, конечно. — Хаг Ястен даже не пытается скрыть то, с какой жадностью он рассматривает Книгу. — Насчёт того, что вы могли бы сделать… Вашего брата отправили, скорее всего, на одну из шахт. Не смогу сказать — на которую. К сожалению, я никогда не интересовался этим вопросом. Но вы вполне можете поспособствовать его освобождению оттуда.

— Организовать побег? — уточняет Кайа, отмечая, что они едут по уже знакомым ей улочкам. Средний город. Скоро справа покажется парк. Потом будет арка, которую влюблённые считают символом брачных уз, и они окажутся на площади. — У меня не вышло сделать это в Кепри. Почему же вы считаете, что получится сделать за пределами города?

— Потому, что там никто не будет следить за одним конкретным узником, например, — пожимает плечами хаг Ястен. Ну, да. Там будут следить за всеми. И за окрестностями. Вряд ли Кайа окажется первой, кто замыслил помочь сбежать заключённому. — И потому, что никто не рассчитывает на ваши фокусы… — хаг Ястен хмыкает, заметив недоумение Кайи. Кивком головы указывает на Книгу, которую Кайа неосознанно поглаживает. Кайа замирает, а потом прячет Книгу обратно в сумочку. Слишком уж хаг Ястен ею очарован. — Оказаться в беседке вам помогла Книга. Причём так, что даже я ничего не почувствовал. Разве что — лёгкое колебание нитей магии. Так что никто не сумеет узнать, если вы примените нечто подобное, чтобы освободить брата.

— Вот как… — Кайа задумывается. Хаг Ястен, видимо, не считает важным то, что Кайа понятия не имеет о том, как именно она попала к пруду. И о том, что она не в состоянии повторить это. Но… но это лучше, чем ничего. Она молча подаёт руку, позволяя помочь выбраться из экипажа. Так же молча идёт к дому. — Я не знаю, как можно это сделать, — наконец решается признаться она, обходя парадное крыльцо. Она совершенно точно не собирается ставить в известность семью о своей отлучке. — И, кроме того, вряд ли ваше предположение будет верным. Ведь теперь обо всём известно его высочеству.

— Его высочество не станет никому рассказывать о своих догадках… ну, разве что, моему брату, но Шай уж точно не станет в это всё вмешиваться, поверьте. — Кайа вопросительно смотрит на своего спутника. Тот пожимает плечами: — Принц терпеть не может хагенн Майгор. За некоторым исключением, разумеется. Так что он не станет облегчать им жизнь. Достаточно и того, что он принял участие в судьбе Йошши. Но и делать что-то против в открытую, особенно столь незначительное… тем более — для исверца. Только не обижайтесь на это, но… — Кайа хмыкает. Подумаешь! Не любит его высочество её соотечественников! Бывает. — Кроме того, его высочество не настолько сведущ в магии, чтобы опознать Книгу. Что ж. На этом, полагаю, стоит попрощаться. Постарайтесь больше не впутываться в подобное — в следующий раз вам может и не повезти. И — небольшой совет — не берите с собой Книгу в сомнительные места. Мало ли что может произойти. Тем более — в такие места, где вы можете столкнуться с людьми хага Майгора. Честное слово, при одной только мысли о том, что вы чуть не подарили им Книгу, я…

— Прошу прощения, — смущённо произносит Кайа. Хаг Ястен кивает и уходит прочь быстрым шагом. Ни разу даже не обернувшись. Кайа мотает головой, отгоняя от себя мысль, что это довольно-таки обидно. В конце концов — какое ей дело до брата Берны? Никакого. Тем более, что того интересует исключительно Книга, а сама Кайа при этом является лишь досадным к ней приложением. Да и вообще… если сравнивать его с Кэлларом, то…

Кайа второй раз за ночь вооружается шпилькой, чтобы на этот раз проникнуть в собственный дом. Перед тем, как закрыть за собой дверь, она замирает, чувствуя пристальный взгляд. Оборачивается, всматриваясь в темноту, но никого не видит.

Показалось?

Поднявшись к себе, Кайа, не раздеваясь, падает на кровать и засыпает.

***

Ива рассматривает снег, который уже несколько дней как перестал таять. Как же это всё-таки красиво! Жаль, что такого никогда не бывает в Дайвеге… Хотя, может быть, и бывает — где-нибудь на самом верху. Там, куда никто и никогда не поднимается. Вот интересно — почему? И не просто не поднимаются — ни у кого и мысли такой не возникает! Ива вздыхает. Отлепляется от окна и медленно бредёт по коридору. По правде сказать, в этой части замка её и вовсе быть не должно, но из верхней галереи всегда был самый лучший вид на окрестности. Лучше только не вершине западной башни, конечно. Но там сейчас уже холодно. Да и запирают её всегда. Пусть это и не было никогда препятствием, но тратить время на то, чтобы идти через весь замок, пусть он и не сравнится по размерам даже с одним-единственным ярусом в Дайвеге… да даже с одним этажом академии не сравнится!.. Подниматься на самый верх и взламывать замок только для того, чтобы полюбоваться видом? Рискуя быть пойманной? Да ещё и мёрзнуть при этом? Нет уж!

Ива прогулочным шагом идёт вдоль бесконечного количества портретов, развешанных по стенам. Предки нынешнего хага Когго. Дальние и не очень. На взгляд Ивы — на редкость неприятные. Как и сам хаг Когго… пусть и нехорошо так говорить о человеке, благодаря которому и она, и вся её семья не побираются на улицах Нахоша, чтобы не помереть с голоду. Только он ей всё равно не нравится.

Ива наслаждается тишиной, которой почти не бывает в Дайвеге. Во всяком случае, на тех ярусах, куда позволено ходить обучающимся в академии… то есть, не то, чтобы в другие места ходить запрещено, просто — не принято. Либо опасно, как, например, все ярусы, находящиеся ниже уровня земли. Ива хоть сейчас может припомнить с десяток страшных истории о чудовищах, что там обитают, и о тех дураках, что пренебрегли предостережениями и отправились туда… Впрочем, какое Иве дело до обитающих в подземельях чудовищ? Особенно сейчас, когда она находится за три десятка дней пути от этого самого Дайвега?

Ива поворачивает влево, оказываясь на балкончике под самым потолком главного зала замка Когго. Пересчитывает свечи на главной люстре — не хватает двух. Если припомнить старую игру, которую они с Ольхой придумали в детстве, это означает важную встречу в течение десяти дней… О какой встрече может идти речь в крохотном замке вдалеке от любого важного города? Линн уже спят… Ива качает головой и покидает балкончик. Доходит до винтовой лестницы и начинает медленно спускаться. Если сейчас, на семнадцатой ступеньке шагнуть в нишу, то можно попасть в одну из комнат для гостей… Гости, как правило, об этом не знают — это ход для слуг. Как, собственно говоря, и сама лестница. Сейчас комната должна пустовать. Те гости, что появились в замке в день приезда Ивы, предпочитают жить в Нахоше. Так что, наверное, Ива никому не помешает, если ненадолго заглянет сюда? Проверит один из тайничков…

Как же всё-таки скучно не заниматься ничем! Ну, не чаровать же, в самом деле, дни напролёт? Так и с ума сойти можно, право слово. Тем более, что не так уж и много чар Ива знает на данный момент. Только базовые, как и все, с кем она обучается вместе. А это скучно ещё больше, чем бездельничать. А всем прочим Ива сейчас не может заниматься — хозяин официально освободил её от всех работ после того, как она была зачислена в академию. Ну, с расчётом, что Ива после окончания обучения всё отработает. Ещё и оплачивает половину стоимости обучения… только он всё равно ей не нравится.

Ива входит в комнату, отводя тяжёлые бархатные занавески, и замирает на половине шага.

Это… Ива моргает, отказываясь верить в то, что видит.

Это… В кресле перед горящим камином, который в окрестных землях совсем не роскошь, сидит хаг Когго. На его коленях — Ива моргает ещё раз, надеясь, что ей просто показалось — расположилась Лилия. Лиф её платья расстёгнут до самой талии так, что виден живот и грудь, которую сжимает ладонью хаг Когго. Вторая его рука находится под задранной юбкой Лилии. Ива машинально отмечает белые шёлковые чулки наподобие тех, какими хвасталась Ёнь. Дорогие. Хаг Когго целует Лилию, которая прижимается к нему. Ива зажимает рот рукой, чтобы не выдать себя, но поздно. Лилия открывает глаза как раз тогда, когда Ива делает шажок назад. Хотя, возможно, надо было бы дать этим двоим знать, что их застукали?

Сестра прищуривается, на мгновение сжимает губы. Потом жестом ладони велит Иве убираться и, продолжая движение, запускает пальцы в жидкие волосы хага Когго. Стонет, прижимаясь губами к губам. Ива чувствует, что её сейчас вывернет от отвращения. Она пятится назад, выскальзывает из комнаты и прислоняется к стене.

Думать о том, что она только что видела, нет ни желания, ни сил. Только вот мысли сами снова и снова возвращаются к мерзкой сцене.

Лилия и… он же старик! Толстый, с залысинами. С вечной своей ухмылочкой. У него жена со дня на день должна родить… Да у него дочь — ровесница Лилии! Это же…

Ива сбегает по ступенькам, оказываясь в помещении для слуг. Тут сейчас никого, кроме…

— Мама?

— Ивушка! Что слоняешься по замку? Дать тебе работу?

— Нет, не надо, — моментально реагирует Ива, прекрасно зная, какую работу может придумать для неё мама. — Я просто так посижу тут, хорошо?

Мама пожимает плечами, возвращаясь к сортировке трав. Ах, да! Конечно. Нужно же разобрать высушенные травы и разложить по мешочкам, баночкам и так далее. Странно, что этого не сделали до того, как лёг снег.

— Что случилось, Ивушка? — мама отрывается от работы и всматривается в лицо Ивы. Ива мотает головой, совершенно точно не желая, чтобы мама знала про… — Голова отвалится. Как тогда будешь магию свою учить?

— Ничего не… — Ива жмурится, пытаясь выгнать из головы мерзкую картину. Потом всё же решается. — Я Лилию видела. В комнате для гостей… с…

— Забудь об этом, — просит мама, пересыпая измельчённую траву в очередной полотняный мешочек. Туго затягивает завязки. Ива закашливается. Что?! — Ты ничего не видела. И ничего не знаешь.

— Это как?! Мама, это же… Это же позор! Если кто-нибудь узнает, то…

— Никто не узнает, — отрезает мама, откладывая в сторону мешочек. Берёт следующий. — Никто ничего не узнает. Потому, что ничего нет. Ты поняла меня, Ива?

— Как ты можешь такое говорить? Лилия же…

— Ива. Ты сейчас встанешь, выйдешь отсюда и поедешь с Мышкой и Вязом в Нахош. Подумай над своим поведением. Потом я жду твоих извинений. Если ты, конечно, хочешь продолжать жить под крышей этого замка.

Ива часто-часто моргает, пытаясь поверить в то, что мама… Но та больше никак на неё не реагирует. Будто бы Ивы и вовсе тут нет.

Ива поджимает губы и едва ли не выбегает вон из комнаты.

Нахош встречает заснеженными крышами и неожиданным нашествием людей. Ива озадаченно хмурится. Что произошло? Вроде бы в ближайшие дни не должно быть никаких праздников. Одаривание Нэй произойдёт в первый день зимы — то есть, дней через двадцать. И до этого времени праздники даже запрещены. Тогда — в чём дело?

Она вопросительно смотрит на Мышку, которая пожимает плечами, одновременно с этим разыскивая что-то в мешке. Тогда Ива переводит взгляд на Вяза.

— Так преступников привезли, Ивушка, — басит Вяз, придерживая её за локоть, когда земля внезапно уходит из-под ног. Ива торопливо благодарит его за то, что только благодаря помощи не врезалась во внезапно возникшие перильца мостика. Хотя, конечно, стоит порадоваться тому, что поскользнулась она на берегу… — Как раз в конце осени привозят.

— Раньше такого же не было?

— Было — как не быть? — удивляется Вяз. Он оттаскивает спутниц в сторону от мостика, давая дорогу богато одетому мужчине. Ива отмечает светлые волосы и хищный профиль. С запозданием признаёт гостя хага Когго… при одном только воспоминании о котором её передёргивает от отвращения. — Каждый год бывает. Кто, по-твоему, в шахтах работает?

— Горожане?

— Ну, и они тоже. Не без этого, — кивает Вяз. — Но как ты думаешь — станут ли жители Нахоша работать в особо опасных шахтах, где потолок вот-вот обвалится? Или в карьерах навроде того, что весной открыли на правом берегу Ниры? Рискуя потонуть или задохнуться от отравы, что, как говорят, там пропитала всю землю… Да ещё за такую смешную плату!

— А… эти? Они согласны?

— Так они же преступники! — простодушно удивляется Вяз, сворачивая в сторону рынка. В предзимье тут не так уж и много товара. Не сравнить с осенней ярмаркой, конечно. Но того, что им необходимо, хватит и сейчас. Мышка, наконец, находит то, ради чего перерыла весь мешок, и с довольной улыбкой на рябом лице протягивает сложенный в несколько раз лист бумаги. — Им суд повелел отрабатывать свои преступления. И кто их будет спрашивать — согласны они или нет?

— Да. Точно, — соглашается Ива, вчитываясь в строки. Интересно, а кто в её отсутствие читает такие списки? Кого-то из сестёр посылают? Ольху или Ли… Ива встряхивает головой, отгоняя вставший перед глазами образ полураздетой сестры, и перечисляет спутникам, что именно нужно закупить. Сама же смотрит по сторонам, желая хоть как-то отвлечься от… от всего. Особенно — от мысли, что придётся возвращаться и смотреть в глаза сестре. И извиняться перед мамой. Хотя Иве как раз-таки и не за что чувствовать себя виноватой…

Взгляд падает на пару, неспешно идущую им навстречу. Они явно никуда не торопятся — подходят то к одному лотку, то к другому. Что-то покупают. Лио Ива узнаёт сразу — всё-таки видела уже не так давно. Да и сложно не узнать. Белёсые волосы до плеч, светлые глаза — которые сейчас не рассмотреть, конечно, но забыть такое сложно — смуглая кожа, словно он пробыл долгое время под палящим солнцем… это в Нахоше-то! Высокий, одетый слишком легко для такого денька, как сегодня — Ива отмахивается от норовящего залететь в глаза снега — он ведёт под руку девушку. Не здешняя, Ива в этом уверена. Не бывает у местных таких тёмных волос и такой белой кожи. Девушка держится отстранённо, поглядывая на всех свысока, чем сразу же не нравится Иве. Гордячка какая — вы только гляньте! Одета она так же не по погоде, но, кажется, совершенно не обращает на это внимания. Ну, то, что обитатель Могильника так себя ведёт, дело привычное — не за просто так же его колдуном кличут? Ива и сама через пару лет сможет что-то подобное. Хотя пока выходи только пляшущие огоньки вызывать, да что-то в таком же роде… Может, и эта воображала тоже ведьма? Ива прищуривается, тянется магией к паре, но ничего не получается — её крайне неудачно толкает в бок какой-то прохожий. А после повторять уже… нет, не опасно — бродяга ничего не скажет, даже начни Ива в открытую на него ворожить. Разве что посмотрит, как на неразумное дитя. Но ворожить уже поздно. Пара проходит мимо. Ива машинально отмечает непривычный для Нахоша разрез глаз девушки. Зелёных с прожилками золотого. И ещё то, как эта девушка прокручивает между пальцами костяной крючок для вязания. И всё. Пара проходит мимо, ни на кого не обращая внимания.

— Это…

Мышка и Вяз пожимают плечами. Ива задаёт вопрос торговкам. Те отмахиваются, как-то нехотя сообщая, что, мол, это сестра бродяги. Собственно, это всё, что про них известно.

Сестра? Ива иронично хмыкает. Ну, да… Конечно, сестра! Он — смуглый и беловолосый, она — белокожая с тёмными волосами. Брат и сестра. Прям сходство видно невооружённым глазом… А по ночам эта сестра, интересно… Ива презрительно хмыкает. Ловит понимающий взгляд торговки, которая протягивает её оставшуюся с утра и до сих пор не проданную сладкую булку. Уже успевшую немного зачерстветь, но понятное дело, что свежую, да горячую за так бы никто не предложил… Так что нечего нос воротить.

Ива следует за нагруженными Мышкой и Вязом, которые спорят, стоит ли платить Стрижу за телегу с лошадью — ведь сдерёт в три шкуры, а идти не так уж и далеко. Ива жуёт булку, рассматривая проходящих мимо каторжан. Они не закованы в цепи, нет — зачем, если есть магия? Ива чувствует её. То, как она коконом опутывает преступников, не позволяя тем сбежать. Среди них Ива видит самых разных людей — и молодых, и старых. Несколько из них настолько пугающе выглядят, что Ива сомневается в способности магии их удержать. Вот, например, прямо напротив неё медленно проходит рыжий — практически красный — парень с клеймом через всё лицо. Клеймо воспалено, сочится сукровицей. Видимо, совсем ещё свежее. Из-за него совершенно невозможно рассмотреть черты лица. Ива даже немного сочувствует ему. Наверное, это очень больно. Но почему его клеймили таким вот способом? Ведь есть же магические метки — намного проще, быстрее и надёжнее. Они даже, говорят, могут отслеживаться с любого расстояния…

Ива ускоряет шаг, проходя мимо каторжанина, и выкидывает его из головы. Вместе с обитателем Могильника и его… сестрой.