XIII

Утро начинается с головной боли и ломоты во всём теле. Лекки с трудом переворачивается на бок, зарываясь носом в подушки. Чтобы не видеть дневного света. И не слышать… ничего. Например того, как через две двери от неё Кайа расхаживает по своей комнате. И вот чего ей не спится с утра пораньше? Можно подумать, что вчера она…

А что было вчера?

Лекки приподнимается на руках, недоумённо рассматривая нежно-голубое постельное бельё. От пристального взгляда оно окраску не меняет и цветочками не обзаводится, как ни жаль. Лекки падает обратно, потом переворачивается на спину и бездумно сверлит взглядом складки балдахина. Что именно вчера было?

Кажется, Кайа узнала, где держат Кайта, и собралась едва ли не штурмовать это место. Лекки морщится, вспоминая, чего ей стоило убедить сестру не идти напролом. Потом… потом они, дождавшись ночи, пошли вытаскивать брата и попались…

Лекки со стоном зажмуривается, вспомнив, как не сумела сама вернуться в человеческий облик и через весь город бежала домой. Ох… И, кажется, только мама сумела вернуть её назад до того, как наступил рассвет…

И сколько же, в таком случае, сейчас времени?

Лекки откидывает одеяло и сползает на пол. Босиком проходит к окну, осторожно отодвигает штору и некоторое время рассматривает мокрую от мороси площадь. Уже совсем по-зимнему мрачную — пусть листья и облетели задолго до того, но та особая атмосфера чуждости камней, сырых тёмных стволов и водяной пыли, что появляется только зимой, даже сквозь стёкла давит на плечи. И это мешает определить — утро сейчас или уже день. Лекки раздёргивает шторы, впуская в комнату побольше света. Потом проходит в гардеробную, кое-как одевается, обращая внимание лишь на то, чтобы платье было светлого тона, как и полагается в траур. Прислушивается к метаниям Кайи.

Значит, она благополучно добралась до дома. Это радует. Но что у неё успело приключиться за то время, пока Лекки была… хм… не здесь? Хотя, это же Кайа! Могло случиться всё, что угодно, если подумать.

Лекки обувается и выходит из комнаты. Спускается в гостиную, где встречает маму, которая выглядит намного лучше, чем во всё предыдущие дни. О!..

— Лекки! Как ты?

— О… хорошо, — отвечает Лекки, присаживаясь на краешек дивана. Замечает дядю и запоздало здоровается. Дядя молча кивает. И так же молча рассматривает её, отчего становится немного неуютно. — Только голова немного болит. И глаза.

— Ну, это нормально, — замечает дядя. — Но я не пойму, что должно было случиться, чтобы тебя, Лекки, заперло в теле зверя так, что ты не смогла вернуться самостоятельно? Ты ведь поэтому прибежала ко мне позавчера? И почему при этом ты принесла на себе запахи всех подворотен Кепри? Что ты делала ночью вне дома?

Лекки беспомощно переводит взгляд с дяди на маму. Мама рассматривает её с интересом, не пытаясь вмешиваться в разговор. И что ответить? Что позавчера… что?! Так она провалялась больше суток?! Это… Лекки закусывает губу, соображая, что же сказать. Соврать не выйдет — дядя запросто почует ложь. Да и мама тоже. Но выдавать то, чем они с Кайей занимались… не вариант. Тем более — делать это, не ставя сестру в известность.

Лекки со смесью облегчения и растерянности слышит, как по лестнице спускается Кайа. Теперь говорить становится ещё труднее. Лекки, конечно, рада, что с сестрой всё в порядке, как и тому, что её присутствие даёт некоторое призрачное ощущение поддержки, но одна мысль о том, что именно Кайа способна выкинуть — особенно в присутствии дяди — заставляет желать сестре пойти куда-нибудь прогуляться… Невыполнимо, увы.

Кайа проходит в комнату, здоровается со всеми и занимает свободное кресло, принимаясь таскать печенье из вазочки. Нервничает. Не до такой степени, чтобы, например, ломать пальцами орехи… тем более, что их и нет поблизости… но достаточно ощутимо. Лекки ловит её взгляд. Кайа невесело улыбается, вздыхает.

— Лекки и я пытались вытащить Кайта из темницы, — решительно произносит она. Дядя изумлённо таращится на неё, а мама обречённо вздыхает. Кажется, она успела узнать всё, что происходило за последние дни, так что новость о беде, в которую попал Кайт, не стала для неё неожиданностью. Что ж. Это хорошо. Не нужно мучиться и пытаться подобрать слова. — Нас обнаружили, и мы были вынуждены спасаться бегством. Лекки, я слышала, что ты полностью призвала душу зверя и не смогла вернуться? Это правда?! — Кайа подаётся вперёд всем телом, рассматривая Лекки так, что становится неловко. Лекки осторожно кивает и поспешно переводит взгляд на шторы, считая складки на них. Должно быть чётное количество… — Невероятно! Ты мне расскажешь?

— Ну…

— То есть, вы обе проигнорировали моё решение и влезли в… О чём вы только думали?! — дядя выпрямляется в кресле, смеривая их таким взглядом, что Лекки непроизвольно пытается сжаться. Стать как можно незаметнее. Не помогает. Мама в успокаивающем жесте прикасается ладонью к руке дяди. Тот фыркает и кривится, от чего лицо, перечёркнутое шрамом, ещё больше перекашивает. — Хорошо. Я ещё могу понять Кайу. Она никогда не научится держать себя в руках… Я уж молчу о том, чтобы привить ей уважение к старшим. Но ты, Лекки! О чём ты думала?

— О том, что если я не стану помогать сестре, она впутается в неприятности в одиночку, — честно отвечает Лекки, зарабатывая недовольный взгляд Кайи. Пожимает плечами. — После того, как нас обнаружили, мы разделились и дальше уже добирались до дома поодиночке. Меня загнали в угол, и мне не оставалось ничего, кроме как призвать душу, чтобы спастись. И я не знаю, почему Дымка не… почему у меня не вышло… Как справилась Кайа, мне неизвестно.

— Я… я оказалась там, где вообще не должна была… — как-то непонятно начинает Кайа. Лекки позволяет себе мысль о том, что и за пределами дома они не должны были находиться. Но, кажется, сестра говорит о чём-то ином. Она крутит в руке печенье, смотря только на него. Всё остальное игнорирует. — Не вдаваясь в подробности, скажу, что в том месте я встретила его высочество и брата Берны… ты знаешь, о ком я говорю, Лекки.

Лекки кивает. Брат Берны. Который из двух, интересно? Хотя, если признаться честно, Лекки не хотела бы иметь дело ни с одним из них. Дядя чуть приподнимает брови. Ах, да. Он не в курсе. Кажется, его общение с этой семьёй обошло стороной. Мама же кажется очень заинтересованной рассказом.

— Они убедили преследователей, то те ищут не там… нет, дядя, я не сделала ничего, что могло бы быть расценено как…

— Ты осталась наедине с двумя мужчинами, — перебивает дядя, прижимая руку к шраму и тут же отдёргивая её, словно бы этот жест по его личному мнению — недопустим. — Этого достаточно, чтобы опозорить всю нашу семью. Если это станет известно хоть кому-то… Что было дальше?

— Вы считает, что его высочество способен сделать что-то, что опорочит… — едко интересуется Кайа, от чего дядя презрительно хмыкает. Кайа вздыхает. — Его высочество сообщил, что Кайта уже переслали в другое место… туда, где он будет отбывать наказание… задолго до того, как мы попытались его спасти, — с некоторым трудом сообщает Кайа, ломая печенье. Крошки осыпаются на юбку. Кайа протягивает руку за следующим. Лекки закашливается, чем обращает на себя внимание мамы, которая тут же протягивает её стакан с водой. Лекки обхватывает его, но пока не решается сделать ни глотка — мало ли, что ещё сестра скажет! Так, значит, они… эта попытка была бессмысленной?! Как же это… — Потом хаг Ястен сопроводил меня до дома и посоветовал не рисковать. — Лекки кажется, что это не единственное, что сказал брат Берны. Тот самый, что пришёл на помощь в ночь, когда убили папу. Зачем ему… а! Книга. Та самая, с которой теперь не расстаётся Кайа. Надо полагать, что не будь её, этот человек и вовсе не стал бы вмешиваться.

Дядя откидывается на спинку, прикрывает глаза. Мама звонит в колокольчик, от чего Лекки морщится — резкие звуки всё ещё отдаются болью в голове. Всё же делает глоток и отставляет стакан на столик. Появившейся прислуге мама велит принести чай и сладости. Видимо, завтрака, как такового, сегодня не будет. Нет, Лекки не расстроена этим. Совсем нет. Скорее, наоборот. Кайа грызёт печенье, полуприкрыв глаза. Ну, да. Лекки и сама не хочет ни с кем встречаться взглядом.

Спустя непродолжительное время входят слуги с тележкой, уставленной чашками и тарелочками с выпечкой. Пузатый чайник стоит чуть в стороне, как и молочник со сливками — для дяди, обожающего чай со сливками. Мама кивает слугам, отсылая их. Сама принимается разливать чай. Лекки принимает чашку и выбирает рулетик с корицей. Дядя открывает глаза, внимательно смотрит на маму, потом опускает глаза и забирает из её рук чашку.

— Что ж. Благодаря вам наше положение ухудшилось. Хагенн Майгор не простят нам этого. Особенно после того, как…

— Они не в курсе, — перебивает его Кайа, отставив чашку в сторону. Видимо, чтобы не выплеснуть содержимое в дяде лицо. Во всяком случае Лекки кажется именно так. — Хаг Ястен сообщил, что его высочество не особенно любит хагенн Майгор. Настолько, что не станет рассказывать им подробности происшествия, если, конечно, они не добудут её самостоятельно. Моего лица преследователи не видели. Они не успели приблизиться ко мне настолько, чтобы рассмотреть. Насколько я поняла, Лекки им увидеть тоже не удалось. — Кайа бросает короткий взгляд на Лекки. Та кивает. Да. Она и пошла на призыв души исключительно затем, чтобы не попасться.

— И при этом он не станет помогать нам? — уточняет Лекки. Кайа пожимает плечами, нехотя сообщая, что его высочество не пожелал услышать её доводы в пользу Кайта. И совсем под нос бурчит что-то о белобрысой сучке. Лекки понимающе кивает. И замечает такой же кивок от дяди.

— Хорошо. Я понял. Что ж. В этом всём хорошего только то, что Кайри пришла в себя. Это радует, поскольку подготовка к отъезду теперь ускорится. Мы уезжаем завтра в полдень.

Сказав это, дядя поднимается из кресла, ставит на столик опустевшую чашку и, извинившись перед мамой, покидает гостиную. Мама провожает его взглядом, после чего втягивает Лекки и Кайу в разговор. Она расспрашивает о том, что успело произойти за это время, как они себя чувствуют и всё в таком же духе. Лекки и Кайа сначала неохотно, но постепенно всё более свободно отвечают, делясь новостями и сплетнями. Мама улыбается, поглаживая Лекки по голове, от чего той хочется прямо тут свернуться клубочком и мурлыкать. Это Дымка так даёт о себе знать, что ли?

Хотя… какая разница?

Лекки чувствует себя если не счастливой, то, по крайней мере, довольной тем, что сейчас происходит.

Если прикрыть глаза, то можно даже представить, что папа жив, и вот прямо сейчас зайдёт в комнату… Ничего такого, конечно, не происходит, но Лекки отгоняет от себя эту мысль. Пусть она придёт чуть позже. Не сейчас, когда всё так хорошо.

Почему-то кажется, что такое ещё не скоро повторится…

— Кайа, — ласково спрашивает мама перед тем, как выйти из гостиной, — почему ты не сказала, что Лекки в беде? Ты ведь вернулась домой намного раньше сестры. Почему ты о ней забыла?

Кайа растерянно хлопает глазами, явно не зная, что ответить. И кому. Потому, что мама успела покинуть комнату, оставив после себя сладкий запах духов и ощущение счастья. Лекки рассматривает сестру, понимая, что та и правда вернулась позавчера раньше. И ничего никому не сказала.

— Я… — Кайа облизывает губы. Молчит. — Я забыла… Лекки! Я о тебе забыла!

— О! — И что тут можно сказать? О тебе, Лекки, забыла твоя единственная сестра. Прекрасно просто. И, когда Лекки изо всех сил искала путь домой, эта самая сестра и вовсе не вспоминала о её существовании. Интересно, чем же таким были забиты мысли Кайи? О близнеце она помнила — хоть это хорошо!

Лекки задаёт этот вопрос вслух. Потому, что видит, что сама по себе Кайа это не скажет.

Сестра молчит. Долго. Настолько, что тишина вокруг начинает звенеть от непроизнесённых слов. Лекки едва ли не стонет от боли в голове, которая теперь, по-видимому, реагирует именно на тишину.

— Я думала о Книга, — разбивает, наконец, тишину сестра. — Я думала о том, что едва не подарила Книгу Майгору.

***

То, что вещи уже собраны, и теперь осталось только дождаться завтрашнего полудня, заставляет Кайу бессильно сжимать руки в кулаки. Она нервно меряет шагами комнату, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Как дядя вообще может бросить Кайта здесь одного?! Хотя, ладно дядя — почему с ним согласна мама? Это… Нет, Кайа абсолютно рада тому, что мама пришла в себя, но… И ещё её слова…

Кайа встряхивает головой, не желая думать о том, почему она забыла про Лекки. Всё же понятно, правда? Она перенервничала, а потом эта встреча с его высочеством и хагом Ястеном. И то, что он сказал…

Возможно, стоило подсказать дяде, что теперь — после того, как Кайта вывезли из Кепри, его можно будет спасти, как и сказал хаг Ястен? Наверное, дядя просто не подумал о такой возможности. И вполне логично было бы именно теперь остаться в городе… в смысле, отправиться на поиски Кайта. Вот бы ещё при этом… Как жаль, что нельзя оказаться в двух местах одновременно! Тогда можно было бы спокойно отправиться в Исверу и продолжить попытки спасти брата.

Кайа падает на застеленную кровать, запускает руку под подушку и выуживает оттуда Книгу. Любовно оглаживает кожу обложки перед тем, как открыть. Перелистывает выученные едва ли не наизусть страницы и замирает, обнаружив новую с непривычным рисунком. В отличие от предыдущих, этот — неравновесный, угловатый. Правая сторона едва ли не вырывается за пределы страницы в то время, как левая выглядит сглаженной. Что это вообще такое?! Да ещё и спираль по центру… которую можно увидеть только если смотреть немного искоса. Кайа прикрывает глаза, стараясь воспроизвести в памяти рисунок. Не выходит. И как, интересно знать, можно применять такое, если это не удаётся даже представить?

Кайа вздыхает и тянется за альбомом для рисования, который она даже не стала укладывать в сундук. Потому, что забросила упражнения в рисовании несколько лет назад. Расположив альбом перед собой, Кайа вооружается углём и пытается зарисовать «заклинание»…

…Спустя довольно продолжительное время — за окном уже совсем стемнело, и надо бы занавесить шторы — Кайа оглядывает ковёр, заваленный скомканными листами, исчерканными углём. Морщит нос, грозно сопя, и снова склоняется над альбомом, значительно истончившимся за это время. Она всё равно перерисует «заклинание» верно.

Помимо спирали там обнаружились ещё и несколько символов, которые Кайа никогда не видела раньше. Вписанные в рисунок, сплетённые с ним тончайшими линиями.

Кайа даже не замечает, как вечер перетекает в ночь. К ужину она не спустилась, но, как ни странно, её даже не стали тревожить, за что Кайа даже немного благодарна. Впрочем — это не имеет особого значения. Она снова и снова перерисовывает «заклинание», и почему-то кажется, что от него зависит едва ли не жизнь. Кайа не может себе позволить оторвать руку от листа бумаги. Не сегодня ночью. Она рисует в темноте, довольствуясь лишь светом луны…

На исходе ночи Кайа недоумённо осматривает комнату, заполненную испорченными листами бумаги. Спина болит от долгого сидения над рисунком, глаза слипаются, голова явно планирует начать болеть — Кайа отчётливо ощущает призрак боли в затылке. Кайа спускает ноги с кровати, потягивается, прогибаясь в позвоночнике и поднимаясь на носочки. Смотрит на наконец-то повторённый рисунок, не испытывая ничего. То странное чувство, что не отпускало до самого утра, заставляя снова и снова повторять линии, ушло, оставив после себя недоумение. Кайа прикрывает глаза, вызывая рисунок перед внутренним зрением. Выходит с первой же попытки. И что же теперь? Попробовать его сделать?

Нет. Не время. Даже если отмахнуться от предчувствия — не время.

Сейчас нужно спуститься на завтрак и попытаться уговорить маму — дядя не станет возражать, если она позволит — сходить попрощаться с подругами. Они как раз сегодня договаривались встретиться в крытом саду…

Как ни странно, завтрак и разговор прошли намного легче, чем Кайе представлялось. Видимо, все решили, что если выполнить её просьбы, то Кайа не станет противиться и позволит увезти себя в Исверу… Как будто бы она может что-то сделать, чтобы… Так что мама, смерив её внимательным взглядом, согласилась, что стоит попрощаться. Но отправила вместе с ней Лекки и Ларну. Кайа лишь пожала плечами — после бессонной ночи спорить не хотелось совершенно.

И теперь она медленно идёт мимо цветущих лилий, морщась от их сладкого запаха, и кивает в такт словам Дьоллы. Та уверяет, что обязательно станет писать не реже, чем раз в неделю. Ей вторит Лийа. Берна шёпотом интересуется, есть ли у Кайи кристалл для разговоров. Кайа недоумённо хлопает глазами, вспоминая, что это такое подруга имеет в виду. Берна вздыхает и выуживает из складок платья неправильной формы кристалл, оплетённые металлической — серебряной, кажется — сеточкой и прикреплённый к цепочке.

— Вот такой. Позволяет разговаривать с кем-то, даже если вы находитесь в разных концах мира. Я так разговариваю с Льятой.

Кайа с интересом рассматривает кристалл, чувствуя зависть. Это же надо! И такая вещь доступна любому, у кого хватит денег. И только исверцы презрительно воротят нос от любой… почти любой магии. Кайа качает головой, признаваясь, что у неё нет ничего подобного. Она смотрит на Лекки, которая вместе с Ларной спорят с Дьоллой и вставшей на её сторону Лийей о том, какой сорт роз смотрелся бы уместнее в… Кайа не желает знать — где.

— Жаль, — вздыхает Берна. — Знаешь, я хотела пригласить тебя в Дайвег, раз уж ты нигде не бывала. Жаль, что теперь не выйдет.

— Сомневаюсь, что меня бы отпустили, — честно признаётся Кайа, думая, что очень хотела бы побывать в Дайвеге. И в Севре… и хоть ещё где-нибудь, кроме Кепри и исверского поместья дяди. — Я не могу находиться в чужом доме, если там в это время присутствуют посторонние мне мужчины. Исключая, разумеется, тот случай, когда меня сопровождает мой родственник мужского пола. Дядя вряд ли согласился бы отправиться ещё куда-то — он и Кепри на дух не переносит, предпочитая жить на родине. Кайт теперь неизвестно где, а больше у меня нет родственников-мужчин. Берна, лучше уж тебе приехать в Исверу!

— К сожалению, и я не смогу это сделать, — с явным сожалением в голосе отвечает Берна, кончиками пальцев поворачивая венчик неизвестного Кайе цветка к себе. — В ближайшие годы никто из моих родственников не планирует никаких дел с Исверой. А одну меня туда никто не отпустит… Нет, у нас обычаи не так строги, но никто из Семьи не позволит подвергнуть меня опасности… пусть даже и её вероятность призрачна. А потом… я не знаю, позволит ли мне что-то подобное мой будущий муж.

— У тебя есть жених?

— Как и у любой аристократки, — пожимает плечами Берна. — С самого моего рождения, кажется. Хотя я могу и ошибаться насчёт сроков. Я и не видела его пока. Знаю только, что мы неплохо подходим друг другу — всё-таки я из семьи, где едва ли не все наделены способностями к магии. Просто мне этот талант не перепал. И мой будущий муж тоже маг. Ещё знаю, что Шай его считает пока что недостаточно готовым… уж не знаю, что он имеет в виду, но…

— Мне не хочется думать, что в скором времени и мне подберут мужа…

Кайа обрывает фразу и переключается на Лийу и Дьоллу, обнаруживших какой-то редкий цветок и требующих, чтобы Кайа непременно его увидела. Возле цветка — не особенно и примечательного внешне, но обладающего поразительно тонким завораживающим ароматом — собираются все. Кроме слуг, что стоят сейчас в некотором отдалении.

— Он прекрасен, — искренне заявляет Берна, рассматривая цветок во все глаза. — Надо сказать Шаю или Ясю. Пусть привезут такой в нашу домашнюю оранжерею… И всё же, — произносит она после недолгого молчания, — я ни за что не пойму, для чего в Кепри нужна оранжерея? Тут больше, чем полгода растёт столько цветов, что…

— Но ведь у вас тоже есть оранжерея? — удивляется Лийа.

— Дайвег находится в толще скал. Это наполовину… подземный город, скажем так. Пусть и находится значительно выше уровня земли, конечно. А на скалах мало что растёт. Редкие цветочки, семена которых занесло ветром или птицами. Они мелкие и почти незаметные. Ну, и на самом верху скал, конечно, но туда никто не ходит… И, говорят, внизу — там, где протекает речка. Поэтому у всех жителей Дайвега есть оранжереи. Там выращиваются овощи, травы. У тех, кто может позволить себе больше, чем одну оранжерею — цветы и редкие растения могут быть. Шай и Ясь устроили для тёти Клэр отдельную оранжерею, например. Так что у нас это всё же необходимость. Но у вас… не понимаю.

Кайа с интересом слушает о неведомом ей Дайвеге, в котором теперь жутко хочется побывать. Увы… Впрочем, в своём желании увидеть родной лоскут Берны она явно не одинока остальные тоже впечатлены.

Спустя ещё некоторое время Лийа и Дьолла вспоминают о назначенной примерке. Извиняются и, попрощавшись, уходят. Кайа провожает их печальным взглядом, понимая, что ещё нескоро их увидит. Если вообще хоть когда-то увидит.

Впрочем, и им уже пора возвращаться на площадь Снов — не так уж и много времени осталось до отправления. Кайа готовится попрощаться с Берной, когда лопатками чувствует взгляд. Она резко выпрямляется, прервав тем самым слова Ларны, расспрашивающей Берну о том, как устроена жизнь в Дайвеге — Кайа и подумать не могла, что компаньонке мамы может быть интересно такое. Но…

В дальней части оранжереи Кайа различает движение. Спустя мгновение там ясно видно нескольких людей. Кайа морщится от их довольно-таки отталкивающих лиц — у одного через всё лицо идёт шрам, как у дяди Кьятта, что всегда являлось дополнительной причиной неприязни к нему… Но у этого человека ещё и нет одного глаза. Видимо, рана задела и его. Второй весь в оспинах, остальные пятеро, вроде, и не особенно выделяются, но… Но внешность — ерунда. Гораздо хуже то, что сам их вид заставляет сжаться в предчувствии беды. Кайа невольно пятится, прижимая к себе сумочку с упрятанной там Книгой — пусть хаг Ястен и не одобрил подобного, но Кайа чувствует себя спокойнее, когда Книга рядом с ней. Берна недоуменно смотрит на Кайу, но потом замечает появившихся людей и тянется к кристаллу. Зачем?.. Ах, да! Через него же можно связаться с кем-нибудь. Наверное, она хочет обратиться к братьям, как тогда, в ночь смерти папы хаг Ястен сообщил хагу Шайессу о случившемся — Кайа только сейчас и вспомнила об этом, как ни странно. Берна сжимает кристалл в ладони, но один из людей делает замысловатый жест, и кристалл вылетает из её рук, оцарапав ладонь — Кайа чувствует резкий запах крови, перебивающий ароматы цветов.

— Не стоит, хагари, — хрипло произносит человек. — Я уверяю вас — мы не причиним вам вреда.

— В самом деле? — вскидывает брови Берна. Лекки в это время едва ли не шипит. Кайа видит, как сестра вздёргивает верхнюю губу, обнажая клыки. Ларна стоит рядом, поглаживая Лекки по спине. Не особенно это помогает, но, по крайней мере, пока что Лекки не бросается на врагом. А то, что это вряд ли поможет, ясно, кажется, всем. Даже самой Лекки. Кайа делает ещё один шаг назад и упирается спиной в ограждение.

— Даю слово, — кивает… наверное, маг. Потом окидывает их взглядом и останавливается на Кайе. — Вы все будете в полном порядке… за исключением этой рыжухи, — добавляет он, кивком головы указывая на неё.

— Что я… почему именно я? — Кайа стискивает сумочку, боясь больше всего за Книгу.

— Так ли это важно? — хмыкает маг в то время, как его спутник подходит к Кайе вплотную. Кайа отшатывается, когда рябой обдаёт её запахом чеснока и ещё чего-то крайне мерзкого. — Вы сейчас пойдёте с нами. И в этом случае я обещаю, что с остальными ничего не случится.

Кайа беспомощно смотрит на Лекки. Она даже не скажет, почему именно на сестру, хотя, казалось бы, та же Ларна могла бы стать более… Но — нет. Лекки. Сестра часто моргает и сжимает руки в кулаках, пытаясь сдерживать себя. В ответ на взгляд Кайи она мотает головой. Ну, да. Конечно. Идти куда-то с этими… людьми… Кайа и сама не желает, но разве можно подвергать опасности жизни остальных?! Даже если предположить, что Ларна сумеет справиться с одним-двумя противниками, хотя и не факт, что у неё получится хоть что-то противопоставить магу, а Лекки просто убежит, воспользовавшись случаем, то что будет с Берной? Она не исверка и не маг. И не сможет защититься. Кайа вздыхает и делает шаг вперёд.

Новый рисунок из Книги…

Если попробовать использовать его…

Кайа прикусывает щёку изнутри, самой себе говоря, что вряд ли из этого может выйти хоть что-то хорошее. В конце концов, все предыдущие заклинания были… они ничем бы не смогли навредить окружающим. Так с чего бы думать, что это чем-то отливается от остальных? И всё же…

Кайа неспешным шагом приближается к мужчинам, одновременно вызывая в памяти рисунок, повторённый вчера бесчисленное количество раз. Обычно при этом она всегда закрывает глаза, но сейчас не стоит привлекать к себе внимания. Кайа смотрит перед собой, мысленно скользя по линиям рисунка. Вчера, когда она только увидев его, Кайа даже не смогла бы предположить, как именно должна протекать сила по рисунку — все прошлые были довольно-таки просты в этом смысле… да и во всех прочих, если на то пошло — теперь же Кайа чувствует, откуда рисунок начинается, и как. Она следит частью сознания за преодолевающей все изломы и линии силой, не переставая при этом идти. И старается не терять концентрацию даже тогда, когда обезображенный шрамом подхватывает её под локоть, второй рукой оглаживая по талии. Потом мужчина позволяет себе обхватить и сжать её грудь, из-за чего Кайа с трудом сдерживается, чтобы не залепить нахалу пощёчину, но в этот момент сила едва не обрывается, так что Кайе приходится срочно почти полностью погрузиться в заклинание. Она лишь краем сознания слышит возгласы девушек и Ларны и шуточки мужчин, смысла которых она и вовсе не может понять. Кайа следит за тем, чтобы сила прошла по всем линиям рисунка и… Вот так. Ещё чуть-чуть…

Рисунок окончен.

Кайа возвращается в реальность, в первое мгновение не понимая, где находится. Потом видит решётку с плетями винограда и понимает, что они не успели даже покинуть оранжерею. Вообще не отошли далеко с того места, где были изначально. Ничего не происходит. Только звуков нет. Совсем. Кайа моргает, поворачивает голову к похитителям и…

Боль окольцовывает ноги. Так, что Кайа не в состоянии сделать ни шага. И плевать, что и кто там сейчас ей говорит! Боль впивается в ноги битым стеклом. Поднимается с кровотоком вверх. Щиколотки, икры, бёдра. Мышцы деревенеют, от чего ноги подкашиваются. Кайа повисает на руках шрамированного, стараясь не издать ни звука. Она пытается дышать — это удаётся намного легче. чем в тех случаях, когда боль от заклинаний начиналась с диафрагмы. Боль вгрызается в низ живота, едва ли не разрывая его на части. Во всяком случае, Кайе кажется именно так. Она всхлипывает, жмурится, инстинктивно прижимает ладонь свободной руки к животу, как сквозь вату слыша обеспокоенный голос мага. Надо же! Ему не всё равно, что с ней случится? Как неожиданно!..

Боль исчезает, словно её и не было. Кайа успевает выпрямиться, после чего мир на мгновение меркнет, а потом…

Кайа вертит головой, силясь поверить в то, что видит. Снег, деревья и надгробия. Кладбище. Кайа неуверенно делает шаг и падает рядом с половиной памятника. Рассаживает об него ладонь и вскрикивает. Хотя, казалось бы, после того, что ей приходилось переживать при изучении заклинаний, реагировать на такую мелочь? Кайа пытается подняться и снова падает. Снег обжигает холодом.

Наконец, Кайа кое-как поднимается, отряхивается от снега, поджимает пальца на начинающих замерзать в открытых лодочках ногах. Вытаскивает из сугроба сумку и достаёт Книгу, счищая с обложки снег. Проверяет, всё ли с ней в порядке.

— Что это у тебя за книжечка в руках? — раздаётся голос где-то справа от неё. Кайа едва не роняет Книгу снова, оборачиваясь. Недалеко от неё стоит девушка в пёстром, шерстяном, кажется, платье, таком же пёстром платке и грубых сапогах. Да в Кепри даже простолюдинки такое себе не позволят носить! — Ты всегда такая нервная? — уточняет девушка, подходя к одному из памятников.

— Кто ты? — Наверное, нужно было бы узнать, что это за место, и как Кайа тут оказалась… хотя… тут и так понятно. Книга.

— А это так важно? — интересуется девушка. Прислоняется к надгробию плечом и, кажется, совсем не волнуется по этому поводу, что заставляет зябко ёжиться не только от холода — так вольно вести себя в обители мёртвых!.. — Так что это за книга?

— Тебя не касается! — Кайа покрепче прижимает Книгу, намереваясь сражаться за неё до последнего. Пусть даже и с… а с кем? Кайа хмурится, пытаясь сообразить, кем может быть эта дурно одетая девушка, так запросто разгуливающая среди могил. Маг? Тогда у Кайи нет ни малейшего шанса…

— Дело твоё, — пожимает плечами девушка и, отлепившись от надгробия, неторопливо уходит прочь. — Пока.

Что?! То есть, она вот так вот запросто сейчас оставит Кайу тут одну?! Но, разве же не… Кайа, придерживая юбку, чтобы та не путалась в ногах, спешит за девушкой, совершенно не думая о том, что при этом вынуждена идти по щиколотку в снегу.

— Постой! — Девушка оборачивается и недоумённо смотрит на Кайу. Та кое-как сохраняет равновесие, продираясь через сугроб. — Выведи меня отсюда!

— Зачем? — То есть, как это — зачем? Кайа растерянно хлопает глазами. Разве эта… разве она не видит, что…

— Но ты же должна…

— Вот уж нет! — обрывает её девушка. Потом отворачивается и вновь идёт в сторону деревьев. Но почти сразу же замирает. Кайа не знает, почему. Но она надеется, что девушка передумает, ведь Кайа совершенно не представляет, что ей теперь делать. Одной не кладбище. Зимой. В тонком платье и совершенно неподходящей обуви. И, если эта странная… а, всё-таки, кто она?.. если она не пожелает помочь… Кайа вообще не представляет себе, что она в таком случае станет делать.

Внезапно от деревьев отделяется силуэт, из-за чего Кайа едва ли не падает в сугроб. Как такое возможно — она не заметила вообще ничего! Ни звуков, ни запахов…

— Доброго вечера, хагари, — произносит человек, обходя странную девушку, которая, в свою очередь, уже не останавливаясь уходит прочь. — Позвольте вам помочь.

— А… — Кайа не знает, что сказать. Вроде бы она надеялась на помощь, но сейчас, видя этого человека, она уже не уверена в том, что и правда вы этой самой помощи нуждается. И не лучше ли было бы поскорее оказаться от него подальше?

— Уверяю вас, вы в безопасности. Понимаю, что мои слова мало что для вас значат, но всё же я не замышляю в отношении вас ничего дурного. Кроме того, позвольте обратить ваше внимание на то, что близится вечер. А в такое время столь юной девушке совершенно нечего делать на кладбище. — Вечер? Кайа оглядывается и понимает, что и в самом деле уже темнеет. Она несколько неуверенно кивает, признавая правоту мужчины. Тот, видя, что с ним не спорят, подходит чуть ближе и разминает пальцы. — Неподалёку от этого места расположен город. Думаю, вам будет лучше оказаться там, чем коротать ночь в столь… неприветливом месте. И, если вы позволите мне использовать чары, мы будем там до наступления темноты.

С некоторым сомнением Кайа всё же соглашается, после чего мужчина начинает ворожить. Кайа видит только то, как быстро мелькают его пальцы, словно сплетая что-то в воздухе. Потом Кайа переводит взгляд на девушку, почти дошедшую до скопления деревьев.

— А как же… она? — Услышав это, девушка оборачивается и, насколько Кайа может различить, смотрит на неё с насмешливым изумлением. Кайа чувствует, что начинает краснеть. Можно подумать, она сказала какую-то глупость!

— Шайли сама в состоянии о себе позаботиться, хагари, — отвечает мужчина, на мгновение переведя взгляд на девушку… Шайли? — А вот вы одеты совершенно не по погоде. Шайли, сестрёнка, возвращайся домой. Я обещаю не задерживаться.

— Как скажешь, братик, — кивает Шайли и исчезает за деревьями.

В то же мгновение мир «плывёт». Вокруг пелена и что-то такое, от чего к горлу подступает дурнота. И воздух в лёгких кончается. Кайа хватается за мужчину, чтобы не упасть. Тот приобнимает её за плечи, что могло бы быть расценено — особенно сородичами — как едва ли не оскорбление. Но Кайа видит абсолютно равнодушное лицо. Мужчина, кажется, вообще не обращает внимания на то, что подобный жест по отношению к незамужней девушке недопустим. Шагает, как ни в чём не бывало.

Спустя мгновение мир вокруг вновь приобретает чёткость. Только вот окружающая реальность изменилась.

Кайа смотрит на серые каменные здания, укутанные снегом, на мостовую, на равнину и далёкий лес, которые видно из открытых ворот если немного повернуть голову. Мужчина убирает руку с плеча Кайи и даже отступает на один шаг. Указывает на двухэтажное здание впереди.

— Там вы сможете переночевать, хагари, — пояснят он. — У вас есть деньги?

— Откуда? — Кайа качает головой. Ни денег, ни тёплой одежды, ни… ничего. Только Книга. — Я не собиралась куда-либо.

Мужчина кивает и предлагает идти следом за ним. Не подавая руки. Вообще, оказавшись в городе, он подчёркнуто держит дистанцию.

Оказавшись внутри здания, оказавшегося чем-то вроде смеси из ночного приюта и кабака — Кайа не бывали ни в первом, ни во втором, но ей кажется, что именно так они и выглядят — мужчина подходит к средних лет женщине и о чём-то говорит с ней. Потом передаёт ей — Кайа присматривается — деньги.

— Можете жить здесь до тех пор, пока не найдёте вариант, который вас устроит больше, — сообщает мужчина, подходя к Кайе.

— Благодарю, — произносит Кайа. — Но почему вы это делаете для меня?

— Мне так хочется, — пожимает плечами мужчина. — Нужно иногда совершать хорошие поступки.

С этими словами он покидает помещение. Кайа молча смотри на закрывшуюся дверь, пытаясь понять, как так получилось, что сейчас она находится неизвестно где и…

— Так вам, хагари, комнату показывать? — интересуется женщина, вытирая руки о сероватый, но явно чистый фартук.

— А? Ах, да. Конечно, — торопливо кивает Кайа. Потом плетётся за хозяйкой заведения, чувствуя, как тело начинает сотрясать дрожь. Из-за этого она почти не обращает внимания на то, что её сейчас окружает. Ну, стены, пол, потолок… светильники ещё… неважно сейчас это всё. — А что это за город и почему…

— Нахош, — отвечает женщина так, как будто бы в вопросе нет ничего необычного. Поднимается по лестнице на верхний этаж. Кайа следует за ней, следя, чтобы промокший и потяжелевший подол — снег успел растаять — не цеплялся за торчащие из ступеней щепки. — Ты далеко не первая, кого Лио притаскивает. Знаешь, любят некоторые люди шататься по миру, а потом оказываются вот так же, как ты — зимой посреди леса.

— Лио… Это его так зовут? А кто он? — Кайа катает имя на языке, чувствуя, как непривычно оно звучит. Даже для выросшей в Кепри, где встречаются уроженцы едва ли не со всех стран мира.

— Бродяга, — пожимает плечами женщина, отпирая одну из дверей. Проходит внутрь, предлагая Кайе следовать за ней. Кайа рассматривает узкую кровать с матрасом, совершенно не вызывающим доверия, грубо сколоченный стол и табурет, таз для умывания. Старается держать лицо, чтобы женщина не обиделась. — Знаете, из тех, что гуляют по той стороне… Если пожелаете, то я принесу вам горячей воды. Ужин будет готов через пару часов.

— О… — конечно, Кайа слышала про таких, как он… исключительно в страшных либо в романтических историях, но никогда не думала, что однажды увидит собственными глазами. — Да, будьте любезны… эм… как мне вас называть? — Кайа чувствует, как начинают гореть уши, когда произносит это. Потому что не принято спрашивать имена у обслуги из городских заведений, ведь люди, работающие там, оставляют имена за пределами этих мест. Но здесь и сейчас Кайа попросту не знает больше никого. Разве что Лио и его сестру… Кайа ненадолго задумывается. Лио — беловолосый, смуглый и со светлыми глазами. Шайли… она, насколько Кайа успела её разглядеть, с тёмными волосами и гораздо более светлой кожей. Странные какие-то брат и сестра. Хотя, конечно, если вспомнить Берну и её братьев…

— Верба, — улыбается женщина, после чего выходит, прикрыв за собой дверь.

Кайа опускается на кровать, чуть морщась от непривычной жёсткости матраса, вздыхает и аккуратно кладёт Книгу, которую так и не отпускала всё это время, рядом с собой.

***

Маг окончательно и бесповоротно сошёл с ума. Шайессу не нужно даже применять какие-либо чары, чтобы понять это. Он отходит от что-то бормочущего себе под нос парня и принимается рассматривать фигурки, стоящие в ряд на полке. Обычные простенькие фигурки зверей и птиц, какие продают в одной из лавок на Восточной улице. Шайесс прохаживается по комнате, понимая, что ничего, что проливало бы свет на внезапное сумасшествие мага, он тут не найдёт. Увы. А ведь, едва только заслышав про этот случай, он тут же поспешил сюда — слишком уж это ему напомнило о дяде его высочества, о котором Сойлар обмолвился в самом конце беседы. Сошёл с ума… Шайессу совершенно не нравится то, какие чувства это всё вызывает. К сожалению, он не унаследовал невероятную интуицию матери, но и того, что ему досталось при рождении, достаточно, чтобы понять — что-то тут не так.

И ведь не понять — что именно. Лишь смутное предчувствие на самой границе сознания.

Шайесс в последний раз смотрит на мага — глубоко, стараясь просмотреть всё, что доступно такому, как он. Нет. Ничего. Вообще. Просто сошёл с ума и теперь уговаривает неведомо кого подойти поближе и выпить с ним чаю… обязательно с теми булочками, что готовит его бабушка… Которая, как успела сообщить его сестра, умерла лет пять тому назад.

Шайесс вздыхает и выходит прочь из комнаты.

— Благодарю вас, хагари Тьари, за позволение.

— Это можно как-то вылечить? — тихо спрашивает усталая женщина с тенями под глазами, вытирая руку о передник. Из-за широкой юбки то и дело выглядывает чумазая мордашка неопознанного пола. Потому что торчащие во все стороны светлые волосы — того же оттенка, что и у матери — могут принадлежать как девочке, так и мальчику. Ровно, как и пухлые щёки и любопытные карие глаза. Шайесс вспоминает, что в этом возрасте и Нейл, и Бэрри выглядели одинаково… Одинаково умильно. Впрочем, Шайессу не особенно интересны обитатели этого дома. Особенно теперь, когда уже понятно, что ничего стоящего узнать не выйдет.

— Я не знаю, — честно отвечает Шайесс. — Мне ещё не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.

— Я понимаю, — кивает хагари Тьари, идя за ним до самого выхода. Прощается и закрывает дверь.

Шайесс идёт вдоль улицы, обходя выбоины и лужи, оставшиеся после ночного дождя. Размышляет, что стоило бы наведаться к тому самому дяде его высочества, когда кристалл подаёт признаки жизни. Во второй раз за сегодняшний день. Правда, в первый раз связь оборвалась, не успев установиться, но Шайесс посчитал, что маг более важен. Что ж. Шайесс сжимает кристалл в ладони и прикрывает глаза. Идти, впрочем, не перестаёт — магия-то на что? Ну, или хотя бы слух…

— Шай! — доносится взволнованный голос Бэрри. — Ты можешь приехать к столичной оранжерее?

— Да, разумеется. — Что-то успело случиться? Шайесс жестом останавливает извозчика и называет адрес. После чего вновь переключает внимание на Бэрри. Та не заставляет себя ждать.

— Мы собрались в оранжерее, чтобы попрощаться с Кайей — ты ведь помнишь, что она сегодня должна была отправиться в Исверу?

— Должна была? — переспрашивает Шайесс. Что там случилось? Судя по голосу, с Бэрри всё в порядке, но… — По идее, я не обязан это помнить. Если не забыла — это интерес Яся.

— Но ты помнишь, — Бэрри явно сейчас пожала плечами. Шайесс лишь на пару мгновений приоткрывает глаза, чтобы не терять дорогу из виду. Пусть это и не нужно, но доверять постороннему человеку?.. — Мы уже собирались расходиться, когда какие-то… люди… потребовали, чтобы Кайа пошла с ними. В противном случае они угрожали причинить вред сестре Кайи, их служанке и мне.

Шайесс обещает себе, что не пройдёт и суток, как он отыщет этих идиотов, осмелившихся угрожать Бэрри. И смерть их будет долгой. Может, он и Яся пригласит — брат точно не откажется от подобного развлечения.

— Она согласилась?

— Она… что-то сделала и исчезла, — произносит Бэрри с некоторой заминкой. Исчезла. Книга? Скорее всего. Шайесс машинально отмечает, что экипаж выехал на улицу Легенд. Ещё немного — и покажется оранжерея.

— Оставайся там. Мы скоро будем. — После этого Шайесс настраивается на кристалл Яся и кратко пересказывает ему новость.

Оставшийся путь до места Шайесс размышляет над тем, в каких выражениях ему стоит дать Кэллу понять, что стоит придержать Йо. Вполне достаточно было и того, что она сделала с братом этой исверки. Дальше мстить уже излишне. Пусть даже она и считает иначе. Пусть и сам Шайесс не имел ничего против, но… Кэллу стоит позаботиться о правильном поведении Йо, если, конечно, он не хочет потерять невесту.

Шайесс расплачивается с извозчиком и тянет на себя неожиданно тяжёлые двери оранжереи, когда его окликает Ясь. Шайесс окидывает его взглядом, отмечая, что так и не скажешь, что брат за такой короткий срок преодолел расстояние, равное едва ли не половине Кепри. Причём — непонятно, как он это сделал. В Кепри фокусы, на которые способны Теннери в пределах Дайвега… и ещё кое-где, если честно, но уже далеко не все… недоступны. Ну, не считая одного способа, конечно, вот только именно Ясь на него неспособен и вовсе. Обменявшись парой фраз, они проходят внутрь.

Оранжерея не производит абсолютно никакого впечатления. Разве что парочка редких цветов привлекают внимание ненадолго. Шайесс прикидывает, получится ли разместить такие дома, прежде чем полностью переключается на Бэрри.

Она не выглядит испуганной. Скорее — недовольной. И — Шайесс протягивает к ней парочку нитей — абсолютно здорова. Хорошо. Значит, эти недоумки получат относительно лёгкую смерть. Во всяком случае, Шайесс не станет растягивать её на пару десятков дней.

Бэрри, увидев их, приветливо улыбается и что-то говорит своим спутницам. Те приветственно кивают Ясю и несколько настороженно смотрят на самого Шайесса.

— Вижу, с тобой всё в порядке, - произносит Шайесс исключительно для исверок. Потому что будет странно, если он никак не отреагирует на ситуацию. Ясь вот уже начал расспрашивать Бэрри, что и как произошло. Шайесс же предпочитает, сплетая тончайшие паутинки чар, которые даже Ясь не улавливает, осматривать место происшествия. Впрочем, Бэрри явно не обижается.

— Они приходили не за мной, — пожимает она плечами.

Шайесс улавливает странный привкус чар, который не похож ни на что виденное им ранее. Магия Книги? Похоже на то. Шайесс предлагает Ясю проверить. Тот прикрывает глаза, явно просматривая сейчас все окружающие нити. Шайесс сдерживает невольную улыбку при виде этого - брат так до сих пор не отучил себя от этой привычки!

Сам же Шайесс расспрашивает исверок. Не то, чтобы ему это так уж сильно нужно — в конце концов, это дело Яся… раз уж он сам так желает — но стоит, наверное, хотя бы сделать вид, что судьба хозяйки Книги ему не безразлична. Впрочем — и в самом деле небезразлична. До тех пор, пока при ней Книга, разумеется.

Обе исверки мало что могут добавить к тому, что успела рассказать Бэрри. Разве что девчонка подтвердила его предположение насчёт магии Книги. Судя по всему, её пропавшая сестра сумела разобраться с тайнами, что хранятся на этих страницах.

И где же теперь её искать?

Книгу, в смысле. Хотя и девушку тоже, раз уж она с Книгой связана.

Ясь тем временем открывает глаза. Качает головой и вздыхает. Понятно. Тоже ничего не смог понять.

— Что ж, — решает Шайесс, — здесь оставаться не имеет смысла. Бэрри, боюсь, что мы не сумеем сейчас ответить, куда подевалась твоя подруга. Полагаю, что ей помогла Книга.

— И что же теперь нам делать, хаг Теннери? — интересуется старшая исверка. Шайесс удерживает себя от того, чтобы не пожать плечами. Как будто бы ему есть до этого дело! — Сегодня мы собирались отбыть в Исверу…

— Если вы позволите, рьеси Ларна… — начинает Ясь, обратившись к той по правилам их народа, на что Шайесс заставляет себя не реагировать. Ясь подходит ближе, но тут же замирает, заметив, как и Шайесс, то, как напряглись обе исверки. — Если вы позволите, я бы хотел предложить вам сопроводить вас до вашего дома.

— Зачем вам это? — интересуется, как ни странно, младшая.

— Я прошу вас позволить мне поговорить со старшим мужчиной в вашей семье, — серьёзно произносит Ясь. И после этого он ещё жалуется, что плохо знает Исверу! Да большинство жителей Кепри — не говоря уже об остальном Мессете — не знают и трети того, что… Шайесс отбрасывает мысль, сосредотачиваясь на следе, который приведёт его к будущим трупам… пусть те и не знают пока что об этом. Всё, что дальше скажет Ясь, ему абсолютно неинтересно. Шайесс не сомневается в том, что брат получит желаемое. Так или иначе. — …В таком случае, предлагаю покинуть это место, — удовлетворённо говорит Ясь. — Шай, ты…

— Сейчас возвращаюсь домой, — отвечает Шайесс. Если всё пройдёт, как он предполагает, то к вечеру… — Бэрри едет со мной.

— Но…

— Тебе нечего пока что делать в Кепри, — пожимает плечами Шайесс. — Кроем того, врата скоро откроются, и до зимы ты уже не успеешь показаться дома, если промедлишь сейчас.

Бэрри кивает, явно не обрадованная его словами, но не спорит. Как ни странно. Шайесс был готов к тому, что придётся объяснять гораздо подробнее о Лейш и прочем… это при посторонних-то! Бэрри прощается с исверками и Ясем, который, кажется, планирует поговорить. Ну, это если получится, конечно.

Проводив взглядом отбывшую троицу, Шайесс, запечатлев в сознании магию будущих трупов, подаёт Бэрри руку и идёт медленным шагом, подстраиваясь под её скорость и позволяя говорить всё, что она думает по поводу столь скорого, по её мнению, возвращения в Дайвег.