XIV

В Нахоше много снега. Настолько много, что, кажется такое попросту невозможно. Он уже сейчас покрывает всё вокруг слоем высотой по щиколотки. А Верба говорит, что это ещё очень мало и к середине зимы снег тут заваливает дома до окон второго этажа. То есть, заваливал бы, если бы королевские маги не опутывали город своими чарами. Так что даже в разгар зимы в пределах Нахоша снега ровно столько, сколько горожане считают приемлемым. Хотя, на взгляд Кайи, и этого много. Слишком много. За всё то время, что она провела в Кепри и в Исвере, Кайа видела снег лишь пару раз — лет пять назад, когда выдалась ненормально холодная зима. И то снег тогда лишь чуть прикрывал камень мостовой. Здесь же… Кайа поплотнее закутывается в меховую… шубу, кажется… и бредёт вдоль улицы, стараясь не отдаляться от своего нынешнего жилища, чтобы не заблудиться. Нет, Кайа не сомневается, что рано или поздно сумеет отыскать его хотя бы по запаху, но тратить время на поиски, когда можно просто не теряться? Зачем? Тем более, в Нахоше, за много дней пути от Кепри… интересно, как там мама и Лекки? Уже успели добраться до поместья в Исвере или нет? Кайа склонна думать, что да. Потому что, скорее всего, дядя настоял на том, чтобы не тратить время на поиски ещё и её. Ведь решил же он бросить Кайта здесь… пусть и говорил что-то о весне, но кто в здравом уме в такое поверит?! Кайа вздыхает и чуть отходит в сторону, чтобы не мешать гружёной телеге… А ведь эта улица считается в Нахоше едва ли не главной! И тут позволяют разъезжать… ну, вот такому! В Кепри подобный… транспорт… не пускают в пределы города! Кайа мотает головой. О чём она вообще думает?! Какая теперь разница, что там в Кепри?

Неизвестно вообще — сумеет ли Кайа туда вернуться.

Да и… Есть ли куда возвращаться? Если семья уехала в Исверу, то в доме на площади Снов сейчас никого нет. И сам дом запечатан. Кайа запинается обо что-то и едва не падает в снег, который уже далеко не такой белый, каким был с утра, когда Кайа только решалась на прогулку. Кое-как удержавшись на ногах, Кайа сворачивает на соседнюю улочку, которую успела немного изучить за те несколько дней, что провела в Нахоше. Правда, в первые два дня она просто сидела в комнате и боялась высунуть нос из неё. Что несколько непривычно для Кайи. Но она никак не могла заставить себя выйти из комнаты. Да и вообще — выбраться из-под тонкого одеяла. Просто лежала, прижимая к себе Книгу, и пыталась понять, что же теперь делать.

Улочка прямая и не такая уж и длинная, так что Кайа всегда знает, куда нужно возвращаться. Она идёт медленно, стараясь не сходить с протоптанной тропки — здесь, в отличие от главных улиц Нахоша, снег даже не счищают. Не то что магией — вообще никак. Видимо, считают, что и так всё в порядке.

Сегодня Кайа доходит до конца улочки и заглядывает за угол дома — там виднеется ещё одна улица. Пошире этой, но до той, где располагается заведение Вербы, она не дотягивает.

Кайа делает несколько шагов и останавливается. Конечно, времени не так много, чтобы возвращаться до… домой, но исследовать новую улицу не хочется. По крайней мере — не сегодня. Кайа поворачивается, намереваясь вернуться обратно и засесть за Книгу — нужно попробовать тот рисунок, который подсказал им с Лекки тогда, где находится Кайт. Потому что, вроде бы, вчера она уловила… что-то. Кайа не знает — что именно, но уверена, что это связь с братом. Которая молчала так долго. С того самого вечера… ночи, когда провалилась попытка его спасти. Кайа думает, что, раз уж она не в Исвере, то может попытаться найти Кайта. Раз уж никому, кроме неё до брата нет дела. Именно эта мысль заставила её выйти из комнаты и начать хоть что-то делать. Да, медленное изучение улочек Нахоша вряд ли можно считать чем-то стоящим, но это уже что-то и…

Ой!

Кайа не удерживает равновесия и падает в снег. Руки моментально начинает покалывать от холода — Кайа жалеет, что не взяла предложенные Вербой рукавицы. Правда, те выглядели так, что… хотя, можно подумать, что грубые разношенные сапоги, что сейчас у Кайи на ногах, выглядят намного лучше! Как раз бы гармонично сочетались… Кайа хмыкает собственным мыслям. Увидели бы её сейчас Лийа и Дьолла… Кайа осторожно поднимается и наталкивается на высокомерный взгляд голубых глаз.

— Прошу прощения, хагари, — произносит Кайа, хотя, по её мнению, не она должна извиняться. Кайа абсолютно уверена, что до столкновения дорога была пуста. Но затевать ссору с ещё одной блондинкой — Кайа передёргивает плечами, вспомнив Йо — тем более в незнакомом городе и без защиты совершенно не хочется.

— Ни… ничего страшного, — отвечает блондинка с некоторым усилием. Кайа отряхивает одежду от снега и принюхивается к девушке. Знакомо пахнет. Зверем. Пусть и очень слабо. Неужели?..

— Рьеси? — задаёт она вопрос наудачу. Девушка несколько раз моргает, потом медленно наклоняет голову. Исверка! Надо же! Кайа и подумать не могла, что насколько далеко от Кепри сможет повстречать соотечественницу. Что ж. Надо, наверное, представиться. — Кайа Тэлэ.

— Рийса Таго, — после краткого колебания отвечает девушка. — Прошу простить меня за мою невнимательность. Вы здесь с семьёй?

— Ну… — И как отвечать? Памятуя о том, насколько исверцы не приемлют магию… как объяснить своё здесь появление? Кайа задумывается. Потом решает рассказать правду, не упоминая Книгу. Всё-таки, она и представить себе не может, как выдаёт кому-либо свой секрет. Лучше, если никто не будет знать про то, что именно Кайа носит в сумке, с которой не расстаётся ни на миг. — Я здесь одна. Так получилось, что я повздорила с одной… аристократкой… — Стоит ли упоминать имя Йошши? Наверное, нет. Вряд ли исверка, живущая в Нахоше, знает о Йошше Майгор. — И та обратилась к магам, чтобы сжить меня со света. — На самом деле, Кайа совершенно не уверена, что та компания, что напала на них в оранжерее, связана с Йошшей. Но больше Кайа ни с кем не ссорилась, а представить, что эти… люди… выбрали её по собственной прихоти… Кайа не настолько тщеславна. Но, возможно, это была инициатива родственников Йошши, которые всё же сумели узнать про ночные похождения… Кстати. Лекки и Ларна не пострадали? Что с ними случилось после того, как Кайа оказалась на кладбище? Кайа зажмуривается от мысли, что стоило вспомнить об этом раньше — не через несколько дней. Но в первый момент её беспокоила только сохранность Книги. Особенно после того, как эта Шайли ей заинтересовалась… А Берна? Что с ней? Впрочем, скорее всего, подруга сумела связаться с одним из своих братьев… — У них что-то пошло не так, и я оказалась среди могил неподалёку от Нахоша.

— Вы были в Лиссер-Шатт?! — Рийса часто моргает и смотрит с неподдельным изумлением. — И остались живы? Как… как вам удалось?

— Мне… мне помог человек, который там живёт, — честно признаётся Кайа, чем вызывает ещё большее изумление.

В этот момент Рийсу окликает женский голос. Рийса оборачивается, а Кайа из-за её плеча рассматривает подошедшую женщину. Очень похожую на новую знакомую. Но при этом она почти не пахнет зверем. Запах всего лишь держится на поверхности кожи и, скорее всего, оставлен её мужем. Даже не полукровка. Так Рийса… что ж. И такое бывает. Если вспомнить знакомых в Кепри, то в смешанных браках нет ничего странного. Всё-таки, они не в Исвере, чтобы блюсти чистоту крови. Кайа изображает полупоклон, распространённый при дворе, и радуется, когда женщина повторяет жест. Рийса тем временем пересказывает то, что Кайа успела ей сообщить. Женщина окидывает Кайу внимательным взглядом, а потом предлагает той навестить их в будущем. Кайа уточняет, где она сможет это сделать, про себя думая, что ни за что не отыщет дом новых знакомых. Только не в Нахоше, где она всего-то пятый день. Но рьеси… или всё же хагари?.. Таго обещает отправить за ней слугу, только Кайа нужно назвать адрес. Что ж. Хорошо.

После этого они расходятся. Кайа отправляется в заведение Вербы, где первым же делом осматривает платье. Нет. Оно точно не годится. В смысле, оно подошло бы, не будь за окном такого холода. Кайа совершенно не желает замёрзнуть насмерть, даже ради того, чтобы произвести на новых знакомых хорошее впечатление. Значит, она отправится в том, что предоставила ей Верба. Пусть это и выглядит так, словно… Кайа морщится. Остаётся гадать, с чего бы женщине, которая увидела её в первый раз в жизни, так себя вести… Кайа подозревает, что этот самый Лио хорошо заплатил за подобное. Интересно — зачем? Тоже глаз положил на Книгу? Кайа вспоминает, что так и не сняла накидку, и поспешно стаскивает её с себя, встряхивая, чтобы успевший растаять снег, который налип на мех, когда она упала, не намочил ткань больше, чем уже успел. Потому. что Кайа не знает, сколько такие вещи сохнут, и совершенно не хочет завтра — они ведь договорились встретиться завтра — идти в мокрых вещах. Особенно при том, что других у Кайи нет. Кайа качает головой, думая, что это так… странно. Она никогда раньше не задумывалась о том, что вещи могут быть в единственном экземпляре. И что придётся самой же следить за тем, в каком они состоянии — два дня назад Кайа неосторожно зацепилась за гвоздь, торчащий из одной из ступенек, и порвала выданную ей Вербой юбку, после чего самой же и пришлось её зашивать. Разумеется, Кайа умеет шить! И вышивать, и вязать, и готовить. Но… но ходить в чинёном! Кайа разглаживает юбку, уговаривая себя, что шов спрятан в складках, и его посторонним не видно.

Кайа стаскивает с себя сапоги и аккуратно ставит их перед дверью, хотя поздновато уже — рассматривая платье, она успела пройтись едва ли не по всей комнате, но… неважно. Кайа натягивает носки из грубой шерсти, которые тотчас начинают «кусать» ноги, но лучше в них, чем босиком — пусть дом и отапливается, да и комната находится на втором этаже, этого недостаточно, чтобы… Кайа забирается с ногами на кровать и перелистывает страницы Книги. Новых до сих пор не появилось, что, впрочем, ничего не значит — прошло не так уж и много времени. К тому же, Кайа до сих пор не до конца разобралась со всеми предыдущими рисунками — некоторые из них до сих пор причиняют боль. Не говоря уже о последнем… повторять его Кайа откровенно боится. И даже не из-за боли — она прекрасно знает, что с каждым разом боль будет становиться всё слабее — но мысль о том, что она опять может оказаться непонятно — где, пугает. Достаточно и одного раза. Потому что никто не поручится, что в следующий раз ей так повезёт, как с Лио. Так что Кайа даже не думает о последнем рисунке в подобном ключе. Разве что каждый вечер рисует его по памяти. Чтобы не забыть. Хотя вряд ли такое возможно забыть.

Вместо этого Кайа сейчас восстанавливает в памяти тот рисунок, что указал им на Кайта. Она закрывает глаза и вспоминает, как протекает по его линиям магия. По сравнению с последним, все прочие теперь кажутся настолько простыми, что Кайа даже не особенно концентрируется на линиях — магия, как ей кажется, течёт сама собой. И боль почти не ощущается — лишь присутствует слабым отзвуком где-то на самом краю сознания. Вместо этого Кайа чувствует… или видит… Она до сих пор не может дать правильное слово тому, как получает это знание. Оно просто… приходит?

Она видит камень. Много камня. Скалы?.. Много людей. В цепях. Холод. Боль. Отчаяние. И что-то… что-то до дрожи ужаса знакомое. То, что… ощущение мерцает на краю сознания, ускользая от любой попытки понять. Впрочем… не так уж и важно это сейчас. Сейчас надо понять, где это место. Снег. Холод. Камень. Люди.

Что это может быть?

Снег… такой же, как и здесь. Хотя снег-то уж точно везде одинаковый. Так что это вообще ни о чём не говорит. Так же, как и холод. Ведь, раз уж там снег, то однозначно должно быть холодно. Ведь так? Кайа смотрит в одну точку, жалея, что под рукой нет ничего, вроде орехов, чтобы можно было занять пальцы. Ну, не раздёргивать же рукава кофты?!

Особенно, когда она — единственная и заменить её будет нечем…

Камень… Много камня. Похоже на скалы, если Кайа всё правильно… увидела. И где в Мессете скалы? Дайвег? Кайа мотает головой. Она совершенно не представляет себе, как выглядят скалы Дайвега. Кроме того, ещё можно вспомнить, как Берна рассказывала про… Лассайскую, кажется, скалу в Севре. И мало ли где ещё могут быть скалы…

Гораздо хуже ощущение, которое она уловила. Что-то очень знакомое. И страшное. Настолько, что Кайе сейчас хочется зажмуриться и, как в детстве, накрыться с головой одеялом, чтобы это страшное её не нашло. Она мотает головой, хмурится. Потом с силой захлопывает Книгу и падает навзничь на кровать, ойкая от удара об изголовье. Потирает ушибленную голову и бездумно скользит взглядом по потолку.

Что ж. То, что показал ей рисунок, лучше, чем ничего. Но она обязательно будет пробовать дальше. Теперь же нужно подняться и попросить у Вербы ужин.

Интересно, а насколько это Лио оплатил её проживание?..

***

Ястен мрачно косится на капли, что повисли на козырьке крыши, и на чуть тронутые морозцем лужи на дороге. Всего-то несколько дней пути от Кепри, а погода уже изменилась в явно худшую сторону. Он прикрывает глаза, радуясь, что сейчас уже слишком поздно, чтобы быть замеченным кем-либо посторонним. Хотя днём этот тракт довольно-таки оживлённый. Ястен и представить себе не мог, что при наличии быстрых путей есть необходимость переправлять товары… да и путешествовать, если уж на то пошло… вот так — на лошадях. А то и вовсе пешком. Зачем?! Это отнимает массу времени, это добавляет опасности быть ограбленным на дороге, это… И ладно ещё — морские перевозки. Над солёной водой далеко не всегда чары работают так, как им полагается. Те же переходы в Исверу, например, либо работают с перебоями, завися от всего, от чего только возможно, либо… тётя говорила, что самый надёжный быстрый путь в Исверу задействует несколько точек, чтобы избежать пересечения воды…

Ястен встряхивает головой, выбрасывая размышления о бродягах, которым милее нагружать собственные ноги, и сосредотачивается на нитях магии. Он спутывает пару нитей, сдёргивая их с капель воды, потом, подумав, подвязывает к получившемуся канатику ещё три, позволяя им вытянуться вдоль него. Потом даёт своему сознанию соскользнуть на получившуюся плетёнку и пытается почуять хоть что-то.

Пусто.

Ястен медленно выдыхает, удерживая себя от желания сотворить какую-нибудь глупость, поддавшись эмоциям. Ни к чему хорошему это не приведёт. Тем более, что можно было предположить подобное. Надеяться, что удастся с первого раза обнаружить Книгу… то есть — девушку с Книгой. Впрочем, это не так уж и важно — Ястен точно не расстроится, если Книга найдётся без довеска в виде исверки.

Правда, этому вряд ли обрадуются родственники исверки…

Можно подумать, Ястену есть до них какое-либо дело!

Ястен негромко хмыкает, стараясь, чтобы звук не достиг ушей находящихся в стенах постоялого двора спутников. Как, всё-таки, неудобно путешествовать с исверцами! Особенно, когда не хочешь, чтобы те знали о… Впрочем, Ястен ничего особого и не скрывает. Правда. Разве что некоторые… особенности Семьи, о которых посторонним знать и ни к чему. Сейчас Ястен как никогда понимает брата, предпочитающего путешествовать в одиночку большую часть времени.

Ястен ещё раз спутывает нити магии, надеясь уловить хоть бы какой-то намёк на то, где может быть девчонка. Пусто. Надо признать, что Ястен… восхищён. Восхищён тем, на что способна Книга. Да, перенестись из одного места в другое, на самом деле, не так уж и сложно. Тот же Шай может это сделать, пусть и с некоторыми оговорками. Вроде ограничения на расстояние и… что-то ещё, связанное с сутью Шая. Об этом Ястен знает смутно — ему никогда не приходило в голову расспрашивать брата о столь личном. Сам же он способен на подобные фокусы исключительно в пределах Дайвега. Впрочем, он не жалуется. За редким исключением. Ну, а те, кто родился в Ша… хм… на той стороне — не стоит позволять себе некоторые слова за пределами дома — те, кто родились на той стороне, вообще не знакомы с ограничениями. Если верить тому, что рассказывает в хорошем расположении духа дед о жизни прадеда.

Вроде бы поводом не верить нет…

И всё-таки... если Книга способна даровать такие возможности, то Ястен готов заплатить любую цену, чтобы ей завладеть. Так что стоит поразмышлять над тем, каким образом избавиться от нынешней её обладательницы. И, по возможности, ограничиться только ей. Нет, Ястен не видит ничего страшного в том, чтобы избавиться и от её родственников, но лишняя кровь, как правило, портит настроение… Если, конечно, это не… Ястен морщится, вспоминая некстати то, как сладко ощущать кровь на губах…

Самое время сейчас начать сходить с ума, конечно!

Впору начать проклинать дурную кровь Семьи. Пусть это и звучит кощунственно — Ястен передёргивает плечами, едва только поймав себя на непочтительной мысли в адрес Семьи. Хватит об этом. Ястен проводит ладонью по лицу, собирая усталость. Стоило, верно, добавить паутинку, чтобы не так клонило в сон, но, с другой стороны, можно и позволить себе просто поспать сегодняшней ночью. Всё-таки третья бессонная ночь подряд не прибавит ни ясности мыслям, ни здоровья, ни настроения, а срываться на своих спутниках (если они, конечно, не входят в Семью) — дурной тон. Не поймут.

Он в последний раз окидывает мрачным взглядом двор с схваченными ледком лужами и шагает внутрь постоялого двора. И сразу вспоминает, почему предпочёл находиться на вечернем морозце — вонь от перегара и немытых тел заставляет отбросить мысль об ужине. Пусть и приходилось бывать в местах и похуже, но сейчас — после Кепри и после дней, проведённых в Скальном доме, подзабытая сторона жизни совершенно не располагает к… Ястен поднимается наверх — в комнату, которую он вынужден делить сразу с двумя исверцами. Вяло кивает на вопросительный взгляд рьеса Кьятта и падает на постель, в которой наверняка прожило не одно поколение клопов… Может, не стоит драматизировать? И вспомнить, например, прелести ночёвок в льдистых болотах, что отгораживают Дайвег с запада. Вот уж там и вонь и насекомые на любой вкус! Не то, что здесь, в самом-то деле! Ястен зажмуривается и медленно считает от одного до ста и обратно. Где-то на тридцать каком-то числе в обратную сторону он проваливается в сон.

Сон настроения не улучшает, подкидывая обрывки всего, что произошло за последние дни.

«…Ястен с некоторым усилием прогоняет ту муть, что накатывает на него при взгляде на Шая. Хотя сейчас его язык не поворачивается называть этим именем. Кукушка… далеко не первый такой на историю Семьи, само собой. И не только Семьи, если уж на то пошло. Правда, все прочие Слуги давно ушли в небытие, оставив прекрасную Шайн без свиты… Хотя, возможно, что парочка в Шайраше всё-таки осталась… вряд ли. Если верить рассказам деда.

Ястен мимолётно думает, что Нейл на его месте бы… ну, либо нервничал, либо пытался б разделить два образа… забавный он, всё-таки — младший братец.

— Прекрати пытаться проделать во мне дыру взглядом, Ясь, — Насмешливо просит… Шай. Ястен совершенно точно не желает называть брата тем именем, что… Он спохватывается и отводит взгляд. В самом деле — так смотреть попросту неприлично. Хорошо ещё, что свидетелей у его поступка нет. На считая Шая, конечно. Но он не станет задерживать на подобном внимание дольше, чем требуется для шутки. Тем более — сейчас, когда он…

— В этот раз уже от тебя несёт кровью и смертями, Шай, — произносит Ястен, отмечая, что с братом всё в порядке. Если не считать некоторую нестабильность психики, разумеется. Но на неё уж точно не стоит обращать внимания. Это не то, что требует подобного. — Остаётся порадоваться тому, что Бэрри уже в Дайвеге.

— Само собой, — пожимает плечами Шай, занимая то кресло, что находится ближе к камину. Принимает из рук слуги бокал с разведёнными «жемчужинами»… или как теперь называют замороженные и магически обработанные слёзы Белой Печали? Ястен думает, что, увидь кто подобную картину… Шая точно бы записали в… Ястен честно пытается подобрать слово, но… и не получается, и откровенно лень этим заниматься. Ясно только, что нормальным человеком брата после подобного точно не посчитали бы… Учитывая то, как именно сейчас брат выглядит, его бы и просто человеком вряд ли осмелились бы назвать. — Будь Бэрри здесь — я бы не позволил себе подобного. Негоже сестрёнке видеть такое.

— И кто же это был? — Ястен предполагает, что именно услышит в ответ, поэтому не особенно и удивляется. Во всяком случае — в начале фразы. Потому что её конец…

— Ублюдки, что едва не навредили Бэрри. И младший братец её величества. — Шай делает глоток и блаженно жмурится. Ястен с трудом представляет себе, что можно ощущать, принимая лишь слегка ослабленные чарами слёзы. Стоит, наверное, порадоваться, что сам он унаследовал эту силу лишь частично. — Не надо смотреть на меня с таким ужасом, Ясь. Я же не предлагаю это тебе! — Шай отставляет ополовиненный бокал. — Удивительные цветы, знаешь ли. И то, что с ними делают тамошние колдуны, тоже заслуживает лишь восхищения! Знаешь, они додумались сделать то, что сумело причинить вред даже мне.

— Поразительно, — искренне произносит Ястен, даже не пытаясь представить, что же это должно быть, если брат говорит с таким мечтательным выражением лица. Ястен откидывается на спинку кресла и вытягивает ноги вперёд. — Ничего не имею против смерти отбросов, но зачем нужно было убивать брата королевы? Сейчас.

— Помимо того, что это любимый кузен несравненной Йо? — уточняет Шай, заставляя Ястена соображать, при чём же тут дочка хага Майгора. — Он… изначально я не планировал его убивать — эта смерть ничего не меняла — но, поразмыслив, пришёл к выводу, что в его жизни нет особого смысла. Его даже собственный дядя считал ничтожеством!

— То есть, Майгор не посвятил его в свои планы? Не удивлён. Насколько я знаю, брат королевы не способен удержать за зубами ни единой тайны.

— Когда ты успел узнать таки подробности? — Шай смотрит на него внимательным взглядом, что в облике Кукушки пробирает до костей. — Ясь, ты полон скрытых талантов! Может, отец зря посчитал, что от тебя не будет толку при дворе? Я могу поговорить о… — Ястен передёргивает плечами и фыркает, поймав насмешку во взгляде Шая. Ох! Как же это… — И всё же секреты своей сестрицы он хранил весьма успешно… пока не встретился со мной, — продолжает Шай, вновь подхватывая бокал. Ястен хмыкает, не пытаясь даже предполагать, что там могут быть за секреты. — Но будь дело только в секретах, я бы позволил ему жить… возможно, скормил бы часть его мозга горьким цветам, но и только. Но, видишь ли, Ясь, тут всё дело в Йо.

— Её любимый кузен, как ты сказал, — Ястен поддаётся искушению и принимается рассматривать потолок, пытаясь найти… Судя по шороху, доносящемуся со стороны брата, тот занимается тем же. — Но что такого успела натворить бедняжка? Мне она помешала своей выходкой с мальчишкой Тэлэ, но…

— На этом красавица не остановилась, — доносится вздох. — Это по её воле Бэрри подверглась опасности.

— Она наняла этих… уже трупов? Зачем? Посчитала, что того, что она сделала с парнем, недостаточно?.. Шай. Тебе не кажется, что это целиком твоя вина?

Молчание. Достаточно долгое, чтобы появилось мучительное желание оторвать взгляд от потолка и посмотреть на Шая. Ястен не делает этого, разумеется. Продолжает скользить взглядом по завитушкам потолочных досок и заставлять себя не сжимать руки в кулаки от напряжения. Так, чтобы ногтями пробить кожу и дать выход крови.

— Я исправлю. Может быть, — наконец медленно произносит Шай. — Ты, кажется, слишком высокого обо мне мнения, Ясь. Я далеко не всегда… не все мои идеи воплощаются так, как мне бы того хотелось… особенно сейчас, когда Лейш… Пусть сваливать вину на дурную кровь я считаю откровенной слабостью. Да и до нашего отца в плане интриг мне далеко — ты и сам это знаешь. В любом случае теперь все исполнители мертвы, а сама Йо получила повод порыдать на плече Кэлла. Она ведь любит рыдать? Вроде бы так принято…

— Тебе всё же стоит более тщательно продумывать свои планы, Шай.

— Это скучно, — честно признаётся Шай, от чего Ястену остро хочется сделать с ним… что-нибудь. Что-нибудь опасное для здоровья. — Ты видел хоть одного, променявшего эти земли на Шайраш, способного «тщательно продумывать планы»? Это даже деду не удавалось никогда. Так что… Я всего лишь подсказал Йо, что ей стоило бы сделать, чтобы подловить эту семейку, поддавшись искушению… признаю, что это не удалось в той мере, в какой я рассчитывал… Что до Бэрри…

— Тебе стоило подумать, что она может попасть под удар.

— Признаю. Я слишком увлёкся… к тому же — Кепри. Этот город сводит меня с ума. Одного только королевского рода хватает!.. — Голос слегка меняется. Ястен чуть скашивает глаза, убеждаясь в том, что брат действительно перетекает в человеческое обличие. — Что ж. Остаётся порадоваться, что с Бэрри всё в порядке.

— Как она? — Ястен выпрямляется в кресле, разминая затёкшую шею.

— Поняла, что из-за Кепри пропустила сроки приёма в академию. Опять. — Шай пакостливо улыбается. Ястен и не пытается удержаться от точно такой же улыбки. — Мне, по счастью, она ничего не успела высказать. Но там остался Нейл. Пусть мучается.

Ястен фыркает. Прищёлкивает пальцами, вызывая слугу.

— Как прошёл разговор с остатками семейства Тэлэ?

— М-м… как-то прошёл, — Ястен морщится, вспоминая презрительный взгляд рьеса Кьятта. А так же встревоженный — вдовы. — Мне удалось напроситься с ними на поиски Книги.

— Книги?

— Девушки, само собой, — поправляет себя Ястен. Не то, чтобы это требовалось, но совершенно не хочется оговориться случайно в неподходящей компании. Он принимает из рук слуги тарелку с замороженными ягодами по Дайвегскому рецепту. Есть совершенно не хочется — даже такая малость, как ягоды вызывает только отвращение, но… — Завтра отправляемся в путь. Сильно надеюсь, что путешествие не затянется надолго — я, признаться, устал за этот год постоянных переездов.

Шай кивает. Ястен наслаждается установившейся тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев и шумом дождя за окном…»

…Ястен резко открывает глаза и долго всматривается в темноту перед собой. Давно ему не снились столь красочные сны. Тем более — такого содержания. Он вздыхает, закрывает глаза и заставляет себя снова провалиться в сон.

***

— И всё это происходит прямо у меня на глазах, а я никак не могу ни на что повлиять! Представляешь, Лья?! — Берна вытягивает ноги, морщись от покалывания в них. Она бросает рассеянный взгляд на окно и вздыхает — за окном пролетают снежинки. Что, конечно, и не удивительно. Но настроения это не добавляет.

— И что же случилось потом? — голос Льяты слегка искажён чарами кристалла, но вполне узнаваем. Берна даже представляет себе, как та сейчас смотрит во все глаза, желая знать, что же там случилось дальше. — Если ты так спокойно сейчас рассказываешь обо всём, то…

— Не спокойно! Я в возмущении до сих пор, — честно признаётся Берна, вертя пальцами кристалл, который лишь по чистой случайности выпал из рук того мерзавца, когда исчезла Кайа, и закатился между ящиками с цветами. Надо не забыть попросить папу или Нейла зачаровать кристалл так, чтобы ни один проходимец более не смог так запросто его отобрать. — Представь себе — в центре столицы! В разгар дня! На нас нападают какие-то отбросы, и никто не приходит на помощь. Это… это возмутительно. Я разочарована работой стражи Кепри.

— Можно подумать, стража хоть когда-то работала так, как ей полагается, — фыркает находящаяся да много дней пути от Дайвега Льята. — Кери вообще всегда отзывалась о них, как…

Подруга осекается. Берна прикусывает губу, жалея, что не может сейчас ничем ей помочь, кроме как словами.

— Она… как продвигаются поиски? — Шай, так и не признавшись в том, что он был в Севре… как будто бы в Мессете есть ещё один Кукушка!.. всё же сказал, что искать на той стороне — дело бесполезное. Но кто знает, до чего могли додуматься колдуны Ли-Лай. — И что у тебя нового? А то я…

— Никак, — невесело сообщает Льята. Берна поднимается из кресла и подходит к окну. Скользит взглядом по серому камню скал, сейчас вообще не разбавленному ни единым ярким пятном. И так теперь будет до самой весны! Берна переводит взгляд на залив, но и там сейчас преобладают серые краски. Серое море, серая галька берега… — Орен до сих пор не вернулся, хотя уже почти зима… Я боюсь даже подумать о том, что будет, если он ничего не найдёт. В остальном… Я раньше и представить себе не могла, что замужество настолько изменит мою жизнь, а ведь оно ещё…

— Разве ваша свадьба не должна состояться весной? — уточняет Берна, приоткрывая окно и с наслаждением вдыхая ледяной воздух. — Ваша помолвка была не так давно, чтобы…

— Весна — это слишком поздно. Аран должен представить жену до наступления нового года, иначе наш высший свет… я же говорю — я не представляла, что замужество настолько изменит мою жизнь. А ведь оно ещё не состоялось. Берна, у меня сейчас едва ли не каждый день расписан от и до. Встречи, чаепития, визиты, приёмы… и с каждым надо поговорить, каждому улыбнуться при том, что од дрожи хочется расцарапать лицо едва ли не половине этих людей. Я как никогда понимаю сестру… — Льята замолкает. Берна не торопит подругу, давая ей время. — И сейчас ты в столице?

— Нет. Дома, — Берна корчит рожу смутному отражению в стекле. И думает о том, что Шай не зря так скоро отбыл назад. Ну, ничего! Он ещё вернётся, и тогда она выскажет брату всё, что о нём думает. — Шай посчитал, что мне нужно вернуться в Дайвег. — Ну, конечно! Ведь набор в академию уже закончился! Берна закрывает окно, поёживаясь от холода. Жаль, что сегодня пасмурно — отсутствие солнца вызывает желание хандрить. Берна отходит к дальнему от окну углу, где дремлет Ру. Некоторое время рассматривает его. — И я теперь вынуждена скучать здесь! Смотрю вот на снежинки… Наверное, у вас там сейчас уже полно снега?

— Нет, — невесело произносит Льята. Вот как ? Но ведь Севре, насколько помнит Берна… — Лассай так до конца и не закрылся по словам папы и ведьмы из Ли-Лай. И теперь у нас мороз и полное отсутствие снега. Папа и Аран ходят мрачнее тучи по поводу того, что весной… и при этом светская жизнь и не думает останавливаться! Я и матушка делаем вид, что всё в порядке, улыбаемся, распространяем сплетни и так далее.

— Чего и следовало ожидать, — кивает Берна, набрасывая на клетку Ру ткань. Никому не нужна паника в городе, само собой. Льята, скорее всего, и сама прекрасно это понимает. — Ты упоминала, что вы договорились с торговцами…

— Да. Хагенн Трейн готовы взять на себя расходы, если… Я так не хочу об этом даже думать, Берна! Только мысли вокруг этого и крутятся. А если я отвлекаюсь, то вспоминаю про Кери. И про Ли-Лай. Мира при каждой встрече жалуется на преемницу своей бабки и… Я так скучаю по ней, Берна.

Берна вздыхает, на мгновение представив, что кто-то из братьев вот так же бы пропал… Ну, уж нет! Она даже думать о таком не желает!

Разговор обрывается после того, как Льята сообщает о намерении посетить Бринн в недалёком будущем вместе с женихом. Что-то у неё там случается, и она прощается, извиняясь за то, что не получится поговорить подольше. Берна убирает кристалл в шкатулку, обещая себе обязательно сегодня же вытребовать у папы… или у Нейла — в зависимости от того, до кого она доберётся раньше — наложить на кристалл чары.

Она покидает комнату, спускается на первый этаж, минуя обе оранжереи. Выбирает для этого винтовую лестницу, которая ведёт прямиком к кухне. Сейчас полдень, значит, мама, скорее всего, именно там. Ну, или Клэр — в зависимости от того, чья сегодня очередь доводить кухарку до ручки. Собственно говоря, Берна будет одинаково рада видеть обеих. Берна спохватывается и быстро оглядывает себя. Ни Клэр, ни мама, конечно, ничего не скажут, даже явись Берна в нижней рубашке и с неубранными волосами, но выглядеть в середине дня подобным образом… А если там обнаружится Лейш, то она и вовсе горячо поддержит внешний вид Берны, но… Берна передёргивает плечами от возникшей в сознании картины. По счастью, выглядит она вполне пристойно.

Как ни странно, на кухне обнаруживаются все три женщины — мама что-то втолковывает кухарке, которая только и успевает кивать в ответ. Клэр и Лейш сидят за столом и по очереди запускают ложки в банку с вареньем. Берна качает головой. Клэр, первой её заметившая, махает рукой с зажатой в ней ложкой — пустой, по счастью! — и жестом предлагает ей присоединиться. Берна пожимает плечами и, раздобыв ложку, занимает стул напротив окна, наполовину занавешенного шторой.

Варенье оказывается черничным с рассыпающимся на языке привкусом… ледяного винограда. Остаётся только гадать, кому вообще пришло в голову варить виноград.

— Перестала дуться? — мама оставляет кухарку в покое и усаживается напротив Берны. И тоже вооружается ложкой.

— Почему вы все здесь? — Берна не желает отвечать на этот вопрос. Вот просто — потому что! Лучше она зачерпнёт ещё варенья.

— Дегустируем, — пожимает плечами Клэр, облизывая ложку. — Кажется, это варенье получилось каким-то… не таким, как должно. Вот и пытаемся понять — что не так.

— Не верь им, Берна, — Лейш делает глоток из фарфоровой чашки с рисунком из листьев винограда. Ледяного. Чуть меняет позу, от чего платье натягивается, обрисовывая довольно большой живот. — Они пытаются убедить меня, что в родах нет ничего страшного. Рассказывают про свои… и мне из-за этих рассказов, я чувствую, ночью станут сниться кошмары!

— О, Ле-и, ты преувеличиваешь! — отмахивается мама, встряхивая головой, от чего выбившиеся из-под сетки, украшенной чёрными бриллиантами, светлые пряди падают на лицо. Мама заправляет их за ухо. — Вот, помню, когда я рожала Берну…

Берна жмурится, не желая знать подробности — уж что-что, а рассказывать так, что потом начинаешь шарахаться от каждой тени, и мама, и Клэр умеют превосходно. Наверное, натренировались друг на дружке. Берна торопится хоть немного увести тему в сторону:

— А что — ты уже знаешь, кто будет? — вопрос опасный, но здесь, в стенах дома, всё же допустимый.

— О! Все говорят, что в скором времени я сменю фамилию! — улыбается Лейш, отправляя в рот очередную порцию варенья. — Всё-таки нужно было добавлять лист смородины. Точно говорю.

— Ну, да. По всем признакам у Лейш будет мальчик, — кивает Клэр, накручивая светло-русую, отдающую рыжиной прядь на палец. — Смородиновый лист вообще бы убил вкус, Ле-и. Тут надо было несколько капель лимонного сока — он бы ослабил виноград.

Мама пожимает плечами и отвлекается на кухарку. Берна зачерпывает ещё одну ложку.

— Может, лучше добавить что-то вроде черёмухи? — предлагает она. В ответ Клэр и Лейш одновременно качают головами. Берна вздыхает. Ну, она никогда и не утверждала, что знает тонкости приготовления варений.

— Так что, Берна, ты успокоилась?

— Да, — кивает Берна, заставляя себя не начинать высказывать претензии, пока рядом Лейш, которой совершенно точно не стоит присутствовать при подобном. — Но это не отменяет того, что вы виноваты в том…

— Тебе нечего делать в академии, — мотает головой Клэр, рассматривая ложку с вареньем так, словно пытается найти в ней ответы на все вопросы. — Они ничего не смогут сделать с твоим талантом. Это знание им недоступно.

— Но… вы все твердите, что мой дар принесёт пользу Семье. Я не спорю с этим и даже желаю помочь, но вы же не позволяете мне ничего, что могло бы помочь мне им овладеть.

— Тебе ещё слишком рано, Берна, — мягко произносит Лейш, прикасаясь к её ладони. Берна давит в себе желание отдёрнуть руку. Лейш-то уж точно ни в чём не виновата. Она вообще пока не может влиять на подобные вопросы. До тех пор, пока её фамилия не сменится. — Дар вроде твоего нельзя тревожить до наступления определённого возраста. Сейчас же достаточно и того, что ты уже умеешь.

— Впрочем, я попрошу Шета предоставить тебе соответствующие книги. При условии, что до твоего Дня Имени ты не станешь применять знания на практике, — Клэр зажмуривается и отправляет ложку с вареньем в рот. Берна смотрит на мать Шая и Яся, почти не моргая. Клэр попросит папу?! За неё?

— Ты уверена, что Шет поддастся на твои уговоры? — скептически произносит мама, оставившая кухарку в покое. — Я просила его, но…

— Лара, наш с тобой муж умеет прислушиваться к разумным доводам. А я умею правильно говорить, — Клэр по-особенному улыбается, от чего мама раздражённо шипит. — Решено! Чернику и ледяной виноград лучше не сочетать. Нужно выкинуть содержимое этой банки в северную пропасть… Или в южную. В следующий раз стоит попробовать смешать виноград с малиной… ты слышала, Лири?

Кухарка кивает, явно не решаясь что-либо произносить.

После этого Клэр аккуратно кладёт ложку рядом с ополовиненной банкой, поднимается из-за стола, распахивает настежь окно и, пожелав всем доброго дня, покидает кухню. Мама и Лейш переглядываются, одновременно откладывают ложки и так же одновременно вздыхают. Берна удерживает себя от того, чтобы не повторить их действия. Просто потому, что это будет выглядеть глупо.

— И как вы ухитрились не поубивать друг друга за столько лет, Лара?

— Не думаю, что Шет одобрил бы такое, — хмыкает мама. Подаёт Лейш шаль, до этого момента скромно лежавшую на подоконнике. — Закутайся. Не хватало ещё, чтобы ты простыла. Это может плохо отразиться на твоём ребёнке. — Лейш покорно принимает шаль, с любопытством рассматривая маму. Берне не нужно даже смотреть на Лейш, чтобы понять, о чём она думает. Как и маме.