XIV

Обстановка, конечно, не сильно располагает к подобного рода занятиям, но выбирать особо не приходится. Остаётся радоваться, что хватило времени затащить труп в подвал башни. Хотя Шайесс предпочёл бы подвал дома на Кладбищенской, само собой. Увы — тащить тело через половину города было не те занятием, что могло бы доставить удовольствие.

Шайесс передёргивает плечами, сгоняя мурашки от невесть откуда взявшегося сквозняка, и поправляет руку трупа — она почему-то постоянно норовит свалиться. И это… раздражает. Шайесс обходит стол по кругу, рассматривая труп. Ну, что можно сказать — в этот раз ему удалось сберечь тело в полной сохранности, если не считать, конечно, пару-тройку ранений. Удивительно! Обычно творения его рук оказываются в более… разобранном состоянии. Ну, не считая некоторых отдельных случаев, которые никак нельзя назвать обыкновением.

Шайесс устраивает ладонь на лбу трупа, прикрывая глаза. Безумия — такого, какое присутствовало у жертв экспериментов хага Майгора, тут нет и в помине. Обычный маг. Только вот почему-то решивший сначала сбежать, а потом напасть на Шайесса. Как тут не подумать про сумасшествие?

Нет, разумеется, можно предположить, что конкретно этот маг не был в курсе того, кто такой Шайесс Теннери… или вообще не в курсе того, что такое Семья. Хотя это маловероятно — всё же Круг, как и академия… Это, если, конечно, не вспоминать про хага Деннаро, считающего себя в праве накладывать запрет на посещение вверенной его заботам академии представителями Семьи. Забавный человек, надо сказать.

Посочувствовать, что ли, Нейлу, вынужденному общаться с этим человеком на постоянной основе? Нет. Не стоит. Шайессу приходится общаться со всем высшим светом Кепри и с его величеством персонально. Так что братцу ещё повезло. Пусть благодарит, что его освободили от подобной пытки.

Впрочем, не о нём сейчас. Шайесс срезает с трупа одежду и окидывает рыхловатое тело ещё молодого мужчины брезгливым взглядом. Будь он на данный момент жив, можно было бы получить удовольствие от, например, медленного отделения частей тела — всегда приятно смотреть, как они визжат от боли и ужаса — но, в сожалению, этот человек давно и безнадёжно мёртв. Так что всё, что сейчас можно сделать — посмотреть, что там у него внутри. Всё же как-то странно он себя вёл, пусть Шайесс и не почувствовал ничего, что могло бы указывать на…

Ступеньки лестницы едва слышно поскрипывают под шагами. Шайесс медленно поворачивает голову, сталкиваясь взглядом с Клаем.

— Не то, чтобы я сильно был против трупов в подвале, но, насколько я помню, на Кладбищенской подвал не хуже. — Клай опирается бедром на хлипкие перила, вызывая у Шайесса искушение подкорректировать крепость оных. Клай перехватывает его взгляд и ухмыляется.

— Тащить через половину города… — отмахивается Шайесс, взмахом ладони разрезая плоть на животе трупа. Стоило, быть может, начать с грудной клетки, но ладно уже. Тем более, что и этого должно хватить с лихвой. Шайесс запускает руку в разрез, ощущая, как остатки магии покалывают кожу. Отбрасывает мелькнувшую мысль вытащить кишки наружу. Не стоит. Борись потом ещё с искушением превратить их в гирлянды… хотя надо признать, это бы добавило башне атмосферности… Шайесс нащупывает печень и, пропустив через пальцы поток магии, вытаскивает её через разрез. Сбрасывает в стоящий рядом со столом таз и проводит над разрезом ладонью, сращивая края. Бросает короткий взгляд на молчащего Клая — тот всё так же стоит, опираясь на перила. — Только не говори, что осуждаешь — я прекрасно знаю, что это не так.

— Поскольку ни вас, ни вашего брата невозможно отыскать, хаг Шайет связался со мной, — сообщает Клай, подходя к столу и заглядывая в лицо трупу. — Это не тот маг, что пропал с тем аристократом… запамятовал его имя… дней пятнадцать назад?

— Он, — Шайесс набрасывает на труп ткань и устанавливает таз с печенью по центру зала — там, где сходятся линии рисунка. Интересно, что именно удастся вытащить из памяти тела… раз уж память духа уже не доступна. — Что именно сказал отец?

Клай расправляет ткань так, чтобы она полностью скрыла тело, затем вытаскивает из шкафа короткие свечи и начинает расставлять их по узловым точкам рисунка. Шайесс тем временем устанавливает напротив таза на одной из отдалённых линий оправу от зеркала, предварительно протерев ту смесью из сушёных трав и земли, собранной в Шайраше.

— В Даэх обнаружили нескольких пропавших отпрысков аристократов. В сопровождении магов, разумеется. Хаг Нейлор сейчас занят тем, что пытается выяснить, что за колебания нитей время от времени случаются в Дайвеге, старшее поколение разбирается с магами академии… мои… прочие воспитанники Семьи находятся в разных уголках Мессета и не только его…

— Отец желает, чтобы я этим занялся? — Шайесс занимает полагающееся место в то время, как Клай в два шага встаёт на вершину одного из лучей рисунка, поджигая при этом последнюю свечу. — Хорошо. Тем более, что у меня есть причина там появиться.

— Ваша невеста? — Клай перехватывает и скручивает несколько нитей. Шайесс в который раз отмечает, что это была просто невероятная удача — заполучить в Семью ребёнка из лесного поселения. Не Ли-Лай, конечно, но тем не менее. Всё же никто, кроме этих людей… и кроме таких, как Семья, разумеется… не способен так обращаться с нитями магии. — Вы нашли плюсы в предстоящем браке?

— Они всегда перевешивали минусы, — пожимает плечами Шайесс, пропуская по нитям, растянутым Клаем, собственную магию. Клай чуть заметно морщится, но ни на мгновение не ослабляет контроль. — Возможность, наконец, включить Даэх в схему Дайвега стоит того, чтобы ввести в Семью одну из дочерей хозяина города. Тем более, что девушка довольно-таки забавная. Ну, по крайней мере — не дура.

Клай кивает, принимая ответ. Который, надо признать, не вполне откровенен. Но уж то, что Тьянни похожа на «подарок», совершено точно не стоит доверять словам. Пусть даже и в подвале башни, что сейчас полностью принадлежит Шайессу. Всё же это не дом на Кладбищенской… который тоже не удостаивается некоторых слов. И тем более не Скальный Дом. Но Клай и сам способен прочитать между строк то, что не будет произнесено. Да и не такая уж это и причина, если вдуматься. Хотя то, что образ мыслей будущей жены и «подарка» довольно-таки схож, не может не радовать. Это даёт надежду на то, что они сумеют найти общий язык… Шайесс негромко фыркает, тут же качая головой в ответ на вопросительный взгляд Клая. Вот уж об этом сейчас думать совершенно не стоит. Рано. Как там говорил его гость?.. «сейчас ещё слишком рано»?

Шайесс сосредотачивает внимание на линиях рисунка, которые уже начали дрожать и расплываться от напора магии, проходящей по ним. Всё же рисунок слабоват для такого. Стоило доверить ритуал Клаю, оставив себе роль стороннего наблюдателя… Но ведь так интересно, что же это за маг и вообще… Его уже величество столько времени назад приказал… хм… попросил разобраться с исчезновениями, а дело до сих пор практически не продвинулось! Шайесс делает зарубку в памяти позже исправить рисунок, чтобы не беспокоиться о том, что из-за него башня разлетится по камешку в самый неподходящий момент. Да, и после завершения ритуала теперь ещё придётся тратить время на исправление… всего.

Клай — Шайесс отмечает это краем глаза — переходит ко второй части ритуала, отслеживая все изменения, что сейчас происходят с печенью. В который раз Шайесс испытывает восхищение тем, как Семья умеет подбирать талантливых детей. И учить их ровно тому, что наиболее полно раскрывает их таланты. Всё же то, как Клай сейчас обращается с нитями магии, заслуживает искреннего уважения и восхищения. Учитывая то, что в нём ни капли крови Шайраша… Шайесс отбрасывает мысль и полностью посвящает внимание линиям, облачая их своей магией. И остаётся только радоваться тому, что ритуал уже практически завершён — ещё несколько вдохов и можно будет отпускать линии без опасения, что они сожрут пол на несколько этажей вниз под собой.

— Ты определённо стал более умело обращаться с такими чарами с тех пор, когда мы практиковали нечто подобное в последний раз, — Шайесс считает нужным это произнести. Сам до конца не понимает, почему, но кажется… это важно для Клая и для… Шайесс прикасается к карману с осколком бокала. Это важно для той, чьего лица и имени он уже никогда не вспомнит? Её ведь, вроде бы, уже даже нет в живых… или он что-то путает? Ох, да какая разница?!

— Это с того раза, когда я под вашим руководством обрушил один из подземных ярусов Северного угла Дайвега? — уточняет Клай, наблюдая, как печень истаивает, опутанная коконом его нитей. Шайесс фыркает, отмечая едва прикрытую показной смиренностью насмешку. Перехватывает смеющийся взгляд Клая и качает головой. — Помнится, хаг Шайет тогда был… впечатлён.

Ещё как впечатлён. Шайесс может собой гордиться — он никак не выдаёт того, что чувствует, вспоминая о наказании, что назначил ему отец и за риск, и за то, что он подставил Клая… в первый и последний раз. Шайесс отворачивается, переключая внимание на труп. Выбросить его где-нибудь за пределами Кепри, что ли?

— Лучше зарыть в одну из могил, — советует Клай, закончивший приводить в порядок рисунок. Ну, насколько это сейчас возможно, конечно… Надо поправить его в самое ближайшее время. Сразу после того, как Шайесс разберётся с беглецами в Даэх. — Кладбище как раз находится прямо напротив вашего дома, хаг Шайесс. — Клай приподнимает ткань и ещё раз рассматривает труп. Потом отходит к лестнице. — Так вы…

— Отбываю в Даэх утром. Сегодня же ты приглашён в тот самый дом, из окон которого открывается великолепный вид на могилы… — улыбается Шайесс, тоже направляясь к лестнице. Всё, что они узнали, вполне способно подождать до утра. Сейчас же есть дело поважнее.

— После такого представления сложно отказаться от возможности побывать в настолько великолепном доме, — кивает Клай, прижимая левой рукой шкатулку с результатами ритуала к боку, правой он ухватывается за перила… ясно. Значит, он собрался изучать их нынешней ночью… его право. — Хагари Берна уезжает…

— Утром. Вместе с Ясем, — Шайесс поднимается следом. — Кепри остаётся на твоей совести.

— Я польщён, — равнодушно кивает Клай.

***

— Ру! Ну, куда ты опять!.. Ясь, достань его, — Берна роняет платье из тончайшего исверского шёлка… настоящего шёлка, разумеется… беспомощно наблюдая за тем, как Ру подбирается к незакрытому окну, на котором совершенно некстати нет отгораживающей паутинки. Платье соскальзывает с кресла и стекает на пол. Берна наклоняется, чтобы поднять его, но замирает, не в силах решить, что же делать в первую очередь — спасать платье, бежать запирать окно — совершенно точно не успеет — или пытаться поймать Ру… Она прикусывает губу, ощущая, что вот-вот разревётся…

Ясь прищёлкивает пальцами, от чего Ру аккуратно переносит в клетку.

— Ну, что ты? — Ясь осторожно обнимает Берну, позволяя той вжаться в него изо всех сил. — Не слишком ли рано ты начинаешь паниковать? Это всего лишь приглашение в гости.

— Я… я это знаю, — вздыхает Берна, отстраняясь и всё же укладывая платье в сундук. Разумеется, это всего лишь обычная поездка в гости. Тем более, что…

— Тем более, что это же твой любимый Майгор, разве нет? — улыбается Ясь, от чего Берна моментально начинает искать что-нибудь потяжелее, чем можно было бы запустить в этого… брата. — О, нет-нет! Не надо так злиться, — выставляет он ладони вперёд и мотая головой так, что короткие волосы завешивают лицо, вспыхивая в лучах заходящего солнца каким-то кровавым оттенком. Странно. С чего это чёрный цвет даёт такой отсвет? Ясь отбрасывает волосы назад и, улыбнувшись, продолжает: — Я всё же не Нейл, чтобы бесконечно доставать тебя этим… ну, разве что парочку раз… Но посмотри на это иначе — ты сможешь ещё раз увидеть так впечатлившие тебя сады… причём даже те, в которые в иной ситуации тебе бы не было ходу…

— О, да! Я на всё пойду, чтобы попасть в сад, принадлежащий правящей семье этого лоскута! — со смехом произносит Берна, чувствуя, как беспокойство и правда потихоньку отступает. Ну, в самом деле — просто гостевая поездка. Тем более, что Йеррет Майгор не так уж и плох. Ну, а то, что Семья поспособствовала уменьшению количества его родственников… Шай сказал, что напрямую они непричастны, а планы… мало ли у кого какие планы. И, кажется, Йеррет это понимает. Во всяком случае за то время, что он провёл в Кепри, Берна ни разу не заметила, чтобы он замышлял что-то против Семьи… Самое время порадоваться, что родственники всё же позволили ей хоть как-то начать развивать дар. — Тут ты прав.

Ясь улыбается и падает на диван, откидываясь на спинку, чтобы опять начать рассматривать…

— Ты опять?! — Берна всё же взвешивает в руке хрустальную статуэтку, прикидывая — разобьётся ли она или нет. Ясь даже не думает поворачивать к ней голову. Но Берна прекрасно видит пробежавшую по губам улыбку. — А Шай?..

— Не думаешь же ты, что он позволит себе пропустить такой вечер? Тем более, что не так уж и сильно он сейчас загружен — всё, что только можно, он уже перекинул на бедного Клая… Временами мне его становится даже жалко. Впрочем, кажется, Клаю это всё нравится. Во всяком случае я не вижу иной причины для такого рвения.

Берна понимающе улыбается. Клай. Ему-то дай волю, так он закопается в своих ужасно срочных и важных делах даже без руководства со стороны Шая. Но братцу стоило бы как-то сдерживать порывы Клая.

— Надо будет им об этом сказать, — замечает Берна, откладывая в сторону пару платьев. Надо думать, в Майгоре не настолько искушённое общество, как в столице… хотя до такой глуши, как Севре ему, конечно, далеко. Но тем не менее — демонстрировать там весь свой гардероб Берна не видит смысла. Кроме того Йеррет говорил, что светских приёмов его семья не проводила уже лет пять. Значит, и остальные вряд ли занимаются чем-то подобным… Они для этого приезжают в Кепри, судя по всему!

— Вот прямо сейчас и займись этим, — предлагает Ясь, кивая в сторону двери. — Они только что подошли к дому… хотя — нет. Обожди немного. Что-то мне не нравится то, что… — он обрывает фразу на полуслове и выходит из комнаты, осторожно прикрыв дверь. Плотно. Так, чтобы невозможно было подслушать, не выдав себя.

Берна несколько мгновений смотрит на выбеленную согласно давней традиции дверь, на которой, если приглядеться, можно заметить мелкие символы, призванные отгонять зло, что может поджидать с другой стороны этой самой двери, прорисованные краской лишь на один-два тона темнее. Берну всегда занимал вопрос — почему обережные символы рисуют исключительно на дверях, находящихся внутри дома. Ведь разумнее было бы размещать подобную защиту на входе. От кого она нужна в пределах здания?..

Стоит ли спросить об этом братьев?

Берна хмыкает, внезапно вспомнив Керью, которая обожает вываливать на собеседника ворох совершенно ненужной ему информации, почерпнутой из очередной книги, перемежая это вот такими вот вопросами. Ну, это выглядит забавно, надо признать. Так что и в самом деле стоит попробовать нечто такое… Когда они встретятся — а Берна уверена, что её путь ещё не раз пересечётся с путём этой лесной ведьмы — будет, что ей рассказать.

Берна кивает этой мысли и возвращается к сортировке одежды. Но длится это не долго — дверь приоткрывается и Ясь, просунувший голову в образовавшуюся щель, сообщает, что Шай и Клай ждут их внизу. Берна на мгновение задумывается, потом подхватывает Ру и покидает комнату.

Шай обнаруживается в любимом своём кресле рядом с камином. Сейчас — холодном, поскольку в Кепри всё же пришла настоящая весна. Брат сидит, откинувшись на спинку и рассматривает потолок, негромко перебрасываясь фразами с Клаем, который занял диван и с видом превосходства кидает на всё тот же потолок короткие взгляды. Вот, и что же это может значить?! Берна раздражённо вздыхает и падает на диван рядом с Клаем, предварительно всунув тому в руки Ру. Клай садит того на предплечье и осторожно поглаживает кончиками пальцев по голове. Ру втягивает голову и жмурится.

Берна переводит взгляд с Клая на братьев и обратно. Что-то… ей не хочется давать названия тому, что она сейчас ощущает. Это то, чему лучше не быть названным даже в мыслях. И стоит сразу перевести разговор, который ещё даже не начался, на что-то другое, но слова застревают в горле.

Это поэтому Ясь просил повременить? Что же тут было изначально, если даже теперь отголоски заставляют мурашки пробегать по спине?

Берна вздыхает и заставляет себя расслабиться. В конце концов, лично ей то, что витает в воздухе, ничем не угрожает… Стоит винить во всём свое желание поскорее овладеть даром, не иначе — осенью, до того, как Клэр сжалилась над ней и всё же начала учить (под присмотром мамы, разумеется, из-за чего половина уроков сводилась к спорам, как рано стоит обучать девочек магии и бесконечным воспоминаниям о событиях из молодости обеих женщин… Не сказать, чтобы Берна была так уж против — всё же в юности что у Клэр, что у мамы было много интересного — но хотелось бы, чтобы они всё же больше времени тратили именно на обучение), Берна не ощущала и половины того, что заставляет её зябко ёжиться сейчас.

Молчание, как ни странно, действует успокаивающе. Берна следит за тем, как Ру пытается ползти вверх по одежде, но Клай мягко придерживает его, не переставая при этом поглаживать. Невольно Берна задумывается, насколько разумно тащить Ру в Майгор. Всё же даже при том, что ей доводилось бывать в этом лоскуте (под присмотром братьев, разумеется), она никогда… А будет ли у неё время на то, чтобы заниматься Ру? И будет ли там возможность добыть сверчков?.. Берна представила, как просит прислугу Майгора принести ей этих насекомых… живых и в коробке… и прикусывает губу. Может, стоит оставить Ру здесь? Шай ведь останется в Кепри. Да и Клай пусть и всё ещё время от времени наведывается в Нахош — Берна так до сих пор и не знает, что же именно братья там нашли — тоже не собирается надолго отлучаться из столицы. Так почему бы не…

— Не надейся, — произносит Шай, не переставая скользить взглядом по потолку. Берна в который раз за свою жизнь смотрит туда же, но ожидаемо не видит ничего. — Я завтра отправляюсь в Даэх. И пока неизвестно — насколько. А у Клая есть масса важных дел. Тем более, что Ру — твой зверь.

— В Даэх? — переспрашивает Берна, тут же припоминая, что невеста брата принадлежит семье, владеющей этим городом. Ох, как же хочется на неё посмотреть! Но… — Ты мог бы отвезти Ру домой в таком случае.

— Нет. Не хочу. Тем более, что ты и сама ранее приняла решение взять Ру с собой, — зевает Шай. Ясь же уточняет, что послужило причиной такого спешного отъезда, да ещё и буквально в тот же день, что уезжают они. — Маги Круга. Из числа тех, что были замечены рядом с пропавшими ныне аристократами. Отец желает, чтобы в этом разобрался я. Раз уж я и так этим занимаюсь по поручению нашего нового короля.

— Кстати. — Ясь поднимается из кресла и подходит к камину, начиная лёгкими касаниями опутывать картину над ним, на которую обычно никто не обращает внимания — настолько, что Берна вспомнила о её существовании только сейчас, когда Ясь её коснулся — чарами. Что это за чары Берна не имеет ни малейшего понятия. Да и не уверена, что получит ответ, если рискнёт спросить. Ну, если судить по тому, каким сейчас ощущается Ясь. — Ты сообщил его величеству о своём отбытии?

Шай пожимает плечами. Берна подавляет желание покачать головой. И за что Шай так относится к Сойлару? Зачем постоянно его дразнит?..

— Ты собираешься встретиться со своей невестой? — интересуется Берна, решая, что это сейчас важнее, чем пытаться понять тонкости взаимоотношений между братом и кузеном. Тем более, что Шай так и не рассказал, как прошла его прошлая встреча с этой девушкой.

— Если на этот момент она будет в Даэх, — кивает Шай, садясь прямо. Справа от Берны раздаётся смешок. Берна поворачивается и видит, как Клай ехидно улыбается, не сводя взгляда с Шая. Последний фыркает, никак более не реагируя на это. — И что же ты хочешь узнать про свою будущую родственницу? М-м?

Это настолько явно? Берна чувствует, как жар заливает уши и щёки, но продолжает надеяться, что не краснеет сейчас… Зря, если судить по синхронным смешкам.

— Я хочу знать всё! — решительно заявляет она.

Шай пожимает плечами и начинает рассказывать. Причём его с одинаковым интересом слушают и Ясь с Клаем. А, быть может, даже и Ру. Во всяком случае он притих и уже не пытается куда-то лезть. Может, и правда заслушался?

***

Лекки накручивает на пальцы нитки из распущенной уже почти наполовину скатерти и думает, что придётся эту тряпку теперь куда-то прятать. И как-то объясняться с хозяйкой поместья…

Прошло уже пять дней с тех пор, как похитили Кайу. Дядя и новоиспечённый муж сестры развернули поиски по всей Исвере, но это так и не дало никаких результатов. Ну, за исключением того, что нашли трупы бандитов. Рьес Кьорр сумел опознать одного из них, так что с тем, что это именно они напали на коляску молодожёнов, никаких сомнений не возникло.

Только вот непонятно — кто их убил и почему.

Особенно — если учесть то, в каком виде были найдены трупы.

Лекки выдёргивает нитку, обматывает вокруг указательного и среднего пальца и резко разводит их. Нитка рвётся, впиваясь в кожу. Правда, не настолько сильно, чтобы поранить. Лекки собирает обрывки и скатывает их в комочек, отбрасывая его в кучку таких же.

Спрятать скатерть у себя? И потом потихоньку прикопать где-нибудь в отдалённом уголке сада? Или уж до конца разобрать на ниточки? Лекки бросает взгляд на полузанавешенное окно, через которое на пол комнаты наискось ложатся солнечные лучи. Утро. Раннее — солнце не так давно поднялось над горизонтом. И в другое время Лекки с удовольствием позволила бы себе сидеть вот так вот в кресле и наблюдать, как прямоугольник солнечного света ползёт по комнате до тех пор, пока бы он не подобрался к её ногам…

Если бы не кучка скомканных обрывков нитей слева и полураспущенная скатерть.

И не то, ради чего она вообще пришла в эту гостиную в такую рань.

Лекки потягивается, но замирает на половине движения. Шаги? Она прикрывает глаза, сосредотачиваясь на слухе. Да. Шаги. Лёгкие, как у всех исверцев — для любых иных народов вообще неразличимые. И… Лекки сильнее прижмуривает правый глаз… неровные.

Нервные.

Она вздыхает. Да. Раньше Кайт слышался иначе. Спокойнее. Но это и понятно. Пусть и не радует дядю Кьятта и… ещё кое-кого. Но… Лекки криво усмехается. Уместно ли думать сейчас, когда неизвестно, что случилось с Кайей, о том, что, по сути, это во-многом даже всем на руку? Ведь это и правда…

Лекки прикусывает губу и открывает глаза. Выпрямляется, складывая руки на коленях, стараясь выглядеть как пример для подражания для всех дочек благородных семей Исверы… картину портит всё та же скатерть и оборванные нитки…

— Что ты тут делаешь? — хмуро интересуется Кайт, что даже радует. Всё же остальных обитателей поместья брат в последнее время предпочитает игнорировать. Даже маму, которая хорошо держится… гораздо лучше, чем следовало бы ожидать.

— Тебя жду, — прямо говорит Лекки, отметая вариант с желанием встретить рассвет в тишине. — Не считаешь, что нам надо поговорить?

— О чём? — Кайт прислоняется к стене и в упор смотрит, как Лекки наматывает на пальцы очередную нитку… коралловую… эх, жаль, всё-таки, что под руки попалась именно эта скатерть. Здесь была красивая вышивка. Теперь уже она полностью испорчена, увы.

— О твоём поведении, — Лекки смотрит на брата в упор. Тот вздёргивает губу в оскале, от которого щека, изуродованная клеймом, перекашивается ещё больше, превращая лицо в гротескную маску. Лекки болезненно кривится. Кайт протирает лицо ладонями. — Кайт, она и моя сестра тоже. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но ты… Пойми, даже такие ищейки, какие находятся в подчинении у дяди, не смогли найти ни единого следа! Чего ты хочешь добиться своими шатаниями по окрестностям? Или ты думаешь, что кроме тех бандитов, в окрестностях тебе больше ничто не угрожает? Вспомни Эхтом!

— Прекрасно понимаешь, что я чувствую? — переспрашивает Кайт, не отнимая ладоней от лица. — В самом деле? Я половину своей души потерял, Лекки. Способна ты это понять?

Лекки зажмуривается. Обида. Давняя, детская. Довольно-таки нелепая, надо признать. Только вот она так никуда за небольшие годы её жизни так и не делась. Половина души… Кайт и Кайа всегда, всё своё детство были вместе. Даже, когда разлучались, вот эта их присказка про душу… И в самом деле — как это понять можно, когда у тебя нет вот такой вот половины души?

Когда-то, помнится, она жаловалась маме на близнецов. А мама смеялась и говорила, что в отличие от них у Лекки есть Дымка.

Слабое утешение, да.

— Нет. Не способна, само собой, — ровно отвечает Лекки, оборвав сразу пять ниток, что больно врезались в сгиб пальца. Надо отучать себя от этого. Только вещи портятся. — Зато я понимаю, что в своей истерике ты способен навредить и себе, и окружающим. Может, стоит заняться чем-то более полезным?

— Например? — Кайт убирает руки от лица, тщательно поправляет чёлку, чтобы та прикрыла изуродованную половину лица, и скрещивает руки на груди. — Присоединиться к вашему заговору? Я вот только не понял — на кого вы ставите? То, что вас не устраивает нынешняя власть, видно ясно, как день. Но что вы способны предложить взамен?

Лекки широко распахивает глаза, смотря на брата в упор. Откуда он…

— О, не стоит, сестра, — фыркает Кайт и слегка откидывается назад, упираясь затылком в стену. Лекки мимолётно думает, что хорошо, что никто не видит такого непозволительного поведения. — Неужели память предков, что живёт в тебе, закрыла твой взор? — Он морщится, по-видимому, из-за того, что ему не нравится что-то в произнесённой фразе. Но Лекки остаётся только гадать — что именно. — Я последние два года сопровождал отца в его поездках. Он учил меня. Не меньше, чем мама — тебя. И то, что у вас тут творится, я понял, пусть и не с первых дней. Так что?

— Я… я не могу говорить о некоторых вещах, Кайт, но — да. Ты прав. Дядя Кьятт и некоторых семьи, среди которых даже пара жреческих кланов помимо нашего, давно пришли к выводу, что нынешний правитель ведёт Исверу в пропасть. Так что… Нет, не спрашивай, на кого его собираются менять! Я не знаю.

— Не скажу, что удивлён, но… — Кайт громко цокает, усмехается. Так, что Лекки, выдёргивающая очередную нитку из скатерти, даже жалеет, что под рукой нет ничего, что можно было бы запустить в его сторону. Пусть даже так обычно вела себя… Лекки морщится и заставляет себя исправить оборванную на половине мысль... пусть так обычно ведёт себя Кайа. Вспомнить хотя бы тот случай, когда она вдребезги разбила вазы по случаю помолвки объекта её любви и Йошши Майгор!.. Хотя нет. Лучше о таком забыть. Сейчас по крайней мере, иначе и так неважное настроение испортиться окончательно. — Вы, кажется, вполне себе неплохо справляетесь — всё же при таких участниках, как дядя и его жена… это ведь благодаря ей удалось перетянуть на свою сторону те самые жреческие семьи?.. довольно-таки странно было бы, начни вы совершать ошибки. По крайней мере я их не вижу. — Кайт ухмыляется так, что Лекки радуется чёлке, закрывающей шрам на щеке брата. — Но зачем вам я? В этом нет смысла.

Лекки пожимает плечами, додёргивая нитки из угла скатерти, от чего та теперь не только стала меньше наполовину, но и вообще стала совершенно кривой. Смысл… Смысл в том, чтобы заставить брата отказаться от мыслей о мести. И так не хочется признавать, что идея сама по себе была изначально глупой. Хотя мама поддержала, когда Лекки предложила это. Наверное, глупо. Особенно, если вспомнить, как именно Кайт относится к магии… к магам, которые сейчас активно помогают. Преследуя собственные цели, само собой.

— Да, конечно, — кивает Лекки, скатывая из ниток очередной шарик и откладывая его к остальным. Те лежат на краю ковра рядом с креслом, и сейчас прямоугольник солнечного света из окна как раз подбирается к ним. Плохо. Это значит, что на разговор ушло больше времени, чем могло бы показаться. И чем Лекки рассчитывала. Она вздыхает. Ну, конечно! Не стоило и надеяться, что брат с ходу согласится, не пожелав узнать — что и зачем. Но сейчас гораздо важнее то, что разговор нужно закончить до того, как в комнату придёт кто-нибудь. И что же? Как не хочется, но… — Нам это не столь важно. Всё же недостатка в людях мы не испытываем, — Лекки заставляет голос звучать ровно, не позволяя ему дрогнуть ни на мгновение. — Но это нужно тебе. Ты не думал, что после того, как мы возьмём власть в свои руки, появится гораздо больше возможностей для поиска Кайи?

— Которой к тому моменту может и вовсе не быть в живых, — скалится Кайт. Лекки вздрагивает. Нет. Этого не может случится! Кайа жива. Пусть брат не ощущает её сейчас — в мире хватает мест, где происходит такое, что вполне может закрыть связь между близнецами-исверцами. Хотя бы та сторона, например! Ведь никто никогда не проверял, что будет, если один из близнецов окажется на той стороне?

— А как ты предполагаешь искать её сейчас? В одиночку. — Лекки морщится от собственных слов. И от того, как на мгновение прерывается дыхание у брата. А ведь следующая фраза… — Точно так же она может оказаться мёртвой уже завтра. И ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не в состоянии этому помешать.

Кайт белеет. Даже веснушки выцветают, становясь почти серыми. Лекки больно видеть брата таким, но… Если бы не тот факт, что он — её брат — Лекки и вовсе бы не стала так с ним говорить. Позволила бы вариться в собственной боли, пусть и без какого-либо удовольствия от этого. Ведь его качества не настолько ценны, чтобы… Хотя сказать сейчас нужно прямо противоположное. И так, чтобы Кайт поверил. И согласился присоединиться.

Она говорит. То, что положено. То, что не раз обговаривали они с Дайлом, дядей и мамой. И чувствует себя последней дрянью при этом. Особенно, когда проскакивает мысль о том, что так удачно вышло с Кайей — теперь она никак не сможет влиять на брата. Лекки с удвоенным рвением принимается терзать остатки скатерти. И говорит, говорит, говорит. До тех пор, пока Кайт с некоторым сомнением в голосе не обещает подумать над её словами.

Перед тем, как брат покидает комнату, она даже успевает ему ободряюще улыбнуться.

И улыбается по инерции ещё какое-то время после того, как за ним тихо прикрывается дверь…

Лекки отбрасывает жалкий лоскуток, оставшийся от скатерти и закрывает лицо ладонями, сжавшись в комок в кресле. И продолжает сидеть в такой позе до тех пор, пока пришедший Дайл не заставляет её взять себя в руки и, улыбнувшись (пусть и немного натянуто), выйти прочь из комнаты, которую уже почти покинуло солнце.