XX

Кайт замирает на перекрёстке, решая, какой дорогой лучше идти. Он не сомневается в том, что не потеряет след. Как и в том, что заблудиться теперь — после полугода, проведённого в Исвере — в переплетениях улиц Эхтома не способен. Ведь на самом деле каждая из них отличается от прочих — запахами, ощущением. Тем, что не принадлежащие к народу Исверы попросту не смогут даже уловить. Так что Кайту и не нужно красться за идущими далеко впереди людьми след в след. Поэтому-то он сейчас и решает — можно свернуть направо, пересечь стихийно образовавшийся базар, который испарится раньше, чем кто-то просто подумает позвать стражу, либо подняться по лестнице выше и, добравшись до нужного места, занять там наиболее выгодное положение. Ну, ещё можно проделать то же самое, спустившись ниже. Но там… запахи. Какие-то местные полузапрещённые травы и слишком много разгорячённых тел… Не то, что хотелось бы цеплять на себя. Потом придётся либо долго отмываться, прежде чем вернуться в Солнечные часы, из которых его пока что, несмотря на слова Лекки и Дайла, не попросили уйти, либо терпеть нравоучения от матушки…

Поколебавшись ещё немного, Кайт бегом поднимается на верхний мостик и торопливо пересекает его. По пути чудом только не сталкивается с идущим навстречу пожилым мужчиной в довольно-таки дорогой одежде. Кайту приходится едва ли не вывалиться за пределы моста, который, как и большинство из таких вот мостиков-невидимок, лишён перил. Кайт и сам не понимает, как он не только удержал равновесие, но и ещё при этом умудрился придержать куфию, скрывающую лицо. Конечно, считается, что прятаться в пределах Эхтома, не… но никто и не подумает на это что-то сказать. Всё же в пределах Исверы проживают несколько родов, у каждого из которых свои собственные внутренние традиции. Это — не говоря о караванщиках и прочем сброде.

Оставив мостик позади, Кайт сворачивает влево — так получится, конечно, дольше, но зато без мостиков. Кайт совершенно точно не желает повторения подобной сцены. Во второй раз может и не повезти…

К месту, которое он мысленно определил конечной целью своих… целей… Кайт добирается едва ли не одновременно с ними. Едва сдерживается, чтобы не сказать чего-то… лишнего. Запускает руку за пазуху и сжимает покрепче флейту, тотчас чувствуя, как по руке прокатывается тепло…

…Со времён Могильника он научился использовать этот странный подарок от неизвестного торговца, продававшего кукол в затрапезной палатке на окраине Кепри…

Внутрь дома, конечно, попасть не получится — пусть флейта и скрывает его присутствие даже от таких же точно исверцев, как и он сам, но сами по себе открывающиеся и закрывающиеся двери вряд ли оставят кого-то равнодушными. Во всяком случае Кайт бы точно обратил на подобное внимание. Как и…

Он, пару мгновений поразмыслив, всё же забирается на плоскую крышу и, кое-как закрепившись там, перевешивается вниз. Так, чтобы дотянуться до небольшого зазора между крышей и верхним перекрытием. Там по местной традиции находится что-то вроде узкого пространства, предназначенного, в основном, для сушки трав и фруктов, хотя частенько его облюбовывают дети. Пролезть туда взрослому человеку довольно-таки сложно, но Кайт кое-как втискивается внутрь и замирает, понимая, что место, может быть, и прекрасно в плане подслушивания, но вот находиться здесь взрослому человеку… сложно. Кайт с трудом приноравливается дышать поверхностно, потому что иначе просто не получается.

…А ещё он даже не хочет сейчас задумываться над тем, как же именно он собирается вылезать обратно…

Внизу слышится скрип приоткрывшейся двери и шаги. Кайт замирает, стараясь направить сейчас все силы на слух. Он, конечно, не надеется на то, что услышит что-то очень важное — вряд ли те, кого он подозревает, станут говорить о своих «коварных» планах при любом удобном случае. Но… но хоть что-то должно быть произнесено! Потому что иначе Кайт точно свихнётся от собственных мыслей, что за последние дни не дают спокойно дышать даже.

Вошедшие долго молчат. Настолько долго, что Кайт начинает думать, что он выдал желаемое за действительное. Быть может, никто и не входил…

— Он задерживается, — раздаётся тихий голос, от которого Кайт едва не подпрыгивает на месте. Подпрыгнул бы, если б было куда… — Ты уверен, что колдун придёт?

— Какой ответ ты хочешь услышать? — Кайт детально представляет себе сейчас лицо Дайла. В такие моменты он обычно преувеличенно участлив.

Ожидаемо он слышит тихое шипение. И позволяет себе на мгновение улыбнуться. После чего опять сосредотачивается на том, что происходит внизу. Увы, надежды на то, что можно будет услышать хоть что-то, что могло бы подтвердить или же опровергнуть слова того человека, практически и нет. Ну, в самом деле — Кайт никогда не считал сестру идиоткой, способной выложить свои планы в таком вот месте… как в какой-нибудь историйке, которыми забавляются отпрыски благородных семей Мессета, где главный герой узнаёт о коварных планах, подслушивая их. В то время, как злодей в приступе… чего-то там… разливается соловьём о том, что он задумал… Кайт кривится, осознав своё сходство с этим самым героем в данный момент…

Но всё же…

…Это был уже не первый опыт допроса. С тех пор, как он тогда не сумел довести дело… даже начать его толком не сумел, если быть честным… и ему на помощь пришёл Дайл, Кайт всё же сумел переломить себя. Так что — да. Этот случай был уже не первым, и даже не десятым. Хотя Кайт по-прежнему считает это совершеннейшей грязью, но…

Не важно.

Важно то, что пленник в какой-то момент, переводя дух от криков, посмотрел Кайту прямо в глаза, ухмыльнулся и задал один-единственный вопрос.

А знает ли Кайт, что за тем, что случилось с его сестрой, стоит его собственная семья?

После этого пленник резко вытянулся, насколько позволяли верёвки, вздрогнул всем телом и упал замертво. Кайт так и не сумел понять — что именно тот сделал.

Пришедший Дайл даже бровью не повёл. Только вздохнул, сообщив, что совершенно забыл об этом фокусе. И поинтересовался — успел ли Кайт хоть что-то узнать.

Кайт покачал головой. Сказать-то успел, но Кайт совершенно не был уверен… да и не уверен до сих пор… что стоило бы рассказывать об этом Дайлу. Как-то совершенно неожиданно Кайт понял, что не может доверять… Получается, что никому.

Если, конечно, пленник сказал правду.

Он ведь мог и солгать — не так ли? Ведь ему было бы выгоднее, появись среди сторонников дяди те, кто…

Кайт чуть расслабляет мышцы, вслушиваясь в тихий разговор внизу. Совершенно не о том, что могло бы развеять его сомнения или же подтвердить их… И почему бы Лекки и Дайлу не заговорить о…

Дверь открывается и захлопывается практически сразу. Кайт слышит, как в комнату вошёл кто-то… Колдун? Хм… Чистокровные исверцы сотрудничающие с колдунами… Слишком отдаёт всё теми же историйками.

Лекки и Дайл его приветствуют, впрочем, не называя имён. Что, вероятно, правильно. Хотя Кайт бы предпочёл сейчас узнать — с кем именно встречаются сестра и бывший уже слуга… а всё же — кто он? Ведь всегда было интересно, из какой семьи и… Кайт отмахивается от ненужной сейчас мысли, пытаясь уловить хоть что-то из происходящего внизу. Но…

Колдуны!

Мерзость…

Возможно, Кайт и сумел найти точки взаимодействия с ведьмой и бродягой… да и к обожаемой Кайей книге… нет! Вот уж что-что, а здесь — нет. Пусть та и спасла им жизни (хотя, если вспомнить, из-за чего убили отца…), но от этого она мерзостью быть не перестала.

Кайт вздыхает, стараясь лечь поудобнее. Увы, это получается с трудом — только чуть сдвинуть ноги, чтобы не так затекали. По рассохшимся доскам перед глазами проползает коричневатый паук. Неядовитый, но от этого не становящийся более желанным соседом по чердаку, всё-таки. Кайт следит за тем, куда тот ползёт, прикидывая, стоит ли прилагать усилия для того, чтобы убрать мелкое существо от себя подальше, или тот и сам уберётся.

Зря он, конечно, не лёг лицом вниз — так бы он хотя бы мог попытаться рассмотреть того, с кем сейчас разговаривают Лекки и Дайл… И никогда бы не узнал про паука…

Нет, Кайт их не боится… У них в семье насекомых вообще никто никогда не боялся, если уж не то пошло… но это не означает, что он прям-таки рад присутствию этой восьминогой твари. Которая, к слову, решила, что это место — самое подходящее для того, чтобы сплести паутину… Кайт беззвучно желает пауку сдохнуть в корчах, одновременно с этим слыша, как дверь внизу вновь открывается… Спустя несколько мгновений в комнате раздаются уже ничем не заглушённые голоса сестры и Дайла.

Значит, колдун ушёл…

И что из этого следует?

Кто б знал… Кайт еле слышно переводит дух, опасаясь того, что внизу могут услышать. Пусть он и не перестаёт сжимать в руках флейту… ещё одна поделка колдунов, конечно, но… но от того, что она есть, в груди разливается приятное тепло, позволяющее хоть на время забывать о… о клейме, о том, что Кайа… Да, и о Кепри и всём, что там произошло.

На время. Только на время, разумеется. Кайт ухмыляется, соглашаясь с тем, что рано или поздно, но он спросит с майгорских выродков за всё, что те сделали.

Лекки и Дайл, наконец, приходят к какому-то решению, после чего покидают дом. Кайт остаётся лежать, созерцая вдохновенно плетущего сеть паука… Не стоит прямо сейчас убираться отсюда. Ведь остаётся вариант, что сестра и бывший слуга в курсе его выходки и теперь поджидают его где-нибудь поблизости… Этому Дайл же его и учил когда-то… Так что, по-видимому, придётся ему «принять работу» у своего невольного соседа по чердаку…

Что ж. Стоит признать, что никаких сведений — хоть подтверждающих посеянное пленником подозрение, хоть опровергающих его — он так и не получил. И теперь совершенно непонятно, что же делать дальше. Продолжать следить? Рискуя при этом быть раскрытым? Или же — поверить? Ведь, как ни крути, но Лекки остаётся младшей сестрой. Да и Дайл… Кайт прикрывает глаза, не позволяя себе даже намёк на мысль в сторону мамы… Поверить и, быть может, однажды быть так же преданным…

Что же…

Кайт выдыхает, крепче стискивая флейту. Что же…

***

Прежде, чем поставить ногу, приходится долго рассматривать мостовую, скрытую под плотным слоем грязи, о происхождении которой Кери даже не хочет задумываться. Не стоило, вероятно, сворачивать в переулок, но главные улицы Кепри она уже успела изучить — там не оказалось ничего особенно интересного. Серьёзно — в том же Нахоше больше загадок, чем в столице, которой когда-то грезила Таго… Кери раздражённо цыкает, не желая дальше углубляться в воспоминания, что незамедлительно тянутся следом при одном только имени бывшей подружки городской сестрички.

Которую тоже следовало бы забыть до того момента, пока не придёт время вернуться в Севре.

Кери брезгливо морщится, когда нога касается чего-то склизкого на вид. Увы, больше тут шагнуть и некуда. Она придерживает юбку, чтобы подол не касался мостовой. Возможно, излишне высоко, но она предпочтёт знать, что её одежда осталась чистой, чем беспокоиться о том, что кто-то увидит её икры. Тем более, что в этом переулке никого и нет. Время позднее, что ли? Кери переводит взгляд на небо, не котором и в самом деле уже проглядывают первые звёзды. Ну… Она выуживает крючок и несколькими движениями сплетает цепочку петель, чтобы скрыть себя от посторонних глаз.

Стоя на цыпочках…

Закончив с чарами, Кери вновь придерживает юбку и возобновляет путь. Чары… Не сказать, что они так уж и необходимы, но Кери считает, что будет лучше, если никто не узнает, что она была тут. Вспомнить хотя бы то, что в столице находится… хранитель чёрного сердца Мессета… Кери усмехается. В этом городе приходится изворачиваться, чтобы ненароком не привлечь внимание нежелательных персон к собственным мыслям. Впрочем, и помимо этого… человека… в Кепри хватает разного сброда, который не упустит шанса поправить материальное положение… либо просто ради удовлетворения прихотей… за счёт безобидной с виду девушки, прогуливающейся по не самым благополучным улицам города в одиночестве на ночь глядя.

Н-да… От тварей была определённо существенная польза — они одним своим существованием избавили Севре от различного сброда, предпочитающего лёгкие пути заработка.

Кери сворачивает влево, уходя в ещё более тёмный и пропахший дикой смесью запахов переулок. Который, кажется, должен закончиться либо тупиком, либо каким-то особо неприятным местом. Просто потому, что это выглядело бы по-особенному правильно.

Вообще-то Кери и сама не понимает до конца, почему ей так сильно понадобилось прогуляться по самым тёмным… сейчас — в буквальном смысле этого слова!.. местам Кепри. Но… ох, глупости! Не было в семье Кери никого с пророческим даром. Ни со стороны… хага Вира Шаррета, ни со стороны хагари Шианн Ассано. Способности видеть будущее наряду с целительским даром были в семье хагенн Тош. И эти самые способности, кстати, сыграли не последнюю роль в том, что Тисс так и не сумела поладит с «сердцем» собственного дома и была вынуждена поселиться в Севре… тоже вопрос, как она вообще сумела преодолеть обережь… Неинтересный Кери сейчас совершенно. Сейчас она больше сосредоточена в выискивании наиболее чистых… хотя бы сухих!.. участков на мостовой.

Впереди она замечает силуэт. Человек идёт, покачиваясь… Пьяный? Кери брезгливо кривится. Как-то так сложилось, что в той, прошлой жизни, никто из её окружения не испытывал пристрастия к алкоголю. Кроме, быть может, первого умершего жениха, имя которого Кери не помнит. Да и не желает помнить — к чему? Хотя, конечно, доказательств этого у неё нет, но не в здравом же уме он потащился на Сломанную башню! Впрочем, неважно. Важен сейчас этот, идущий навстречу.

Потому что переулок довольно-таки узкий, а прохожий идёт прямо на неё!

Кери шипит сквозь зубы все известные ей ругательства и прижимается к стене. И думает, что, вернувшись в башню, выкинет одежду в мусор… сгусткам тумана, например, пусть порадуются… Противно! Хотя, конечно, теперь у неё нет такого количества одежды, как в годы, проведённые в Севре, но… Но она не собирается это отстирывать!

Прохожий кое-как плетётся мимо. Кери скользит по нему взглядом, отмечая, что тот вовсе и не пьян… Но явно не в себе. И — ещё более явно — далеко не из тех, кто составляет большинство в месте, подобном этому.

Кто-то из более-менее богатых жителей решил поискать чего-то необычного? Кери чуть подаётся вперёд, всматриваясь в лицо человека. Но не находит ничего необычного…

— И что же в нём не так?

— Что-то, — доносится голос сбоку. Кери вздрагивает и оборачивается, с трудом удержав равновесие… Ну, да! Не хватало ещё упасть тут… тогда… впрочем, одежда в любом случае отправляется в мусор, так что… Но прикасаться к чему-либо здесь Кери точно не желает! — Но нужно ли вам это знать, хагари Керья?

— Кукольник?! — Кери не может сказать, что испытывает к нему какую-либо неприязнь. В отличие от Лио. Который ни за что не желает говорить, что же между ними произошло. Но появление этого… существа… в Кепри не кажется ей… Кери качает головой. Никаким оно ей не кажется. Кукольник не вписывается в то, как ощущается город. Вот в Шайраше всё «звучит» более уместно. Здесь же… И что он тут забыл? — Вечер добрый, — Кери выпрямляется, одёргивает блузу и расправляет складки на юбке.

— И вам того же… Занятный вид, не правда ли? — Кукольник не смотрит на неё. Он провожает взглядом прохожего, который всё же доковылял до конца переулка. — Кто бы мог подумать, что подававший столько надежд наследник семьи Сэлано настолько потеряет себя…

— Вы его знаете? — глупый вопрос, конечно, но Кери не желает придумывать другой. Тем более, что Кукольник явно ждёт повода, чтобы рассказать что-то, что будет забавным на его взгляд.

— Не лично. Дурак связался с не той компанией… И теперь… впрочем, у него есть ещё парочка братьев, так что наследник у семьи будет… Не имеет значения. Но… — Кукольник задумывается на пару мгновений, в течение которых Кери борется с желанием хмыкнуть — почему-то совершенно не хочется выставлять себя перед этим существом циничной дрянью… Ею Кери себя никогда и не ощущала, конечно. Разве что ведьмой, но здесь не Севре, где ей многое позволялось. А Кукольник не тот, от кого можно отмахнуться. Так что пусть он лучше считает её обычной сострадательной «хорошей» девушкой. Ему, вроде бы, такие симпатичны. Впрочем, Кери не станет утверждать это наверняка. — Надо будет навестить хранителя чёрного сердца и подсказать ему, где искать этого несчастного.

— Хм.

— Я в курсе ваших… разногласий. И — да. Я время от времени с ним общаюсь. Не слишком часто — юноша не нуждается в подачках, но он достаточно интересен, чтобы я тратил на него время. Тем более, что этот несчастный является частью того, что хранитель выясняет в том числе и по поручению короля.

— Как такая тварь вообще стала служить королю? — интересуется Кери. Вместо тысячи вопросов, которые проносятся в голове. Нет. Кукольник явно не станет рассказывать ничего о твари. Ничего, что можно было бы потом использовать против оной. Проще выяснить нужные подробности от Берны.

Кукольник пожимает плечами. Не скажет.

Жаль.

Кери скользит взглядом по камням в стене ближайшего дома. Пересчитывает их, отмечая, что третий слева во втором ряду несколько выбивается из общего ряда по цвету. Занятно. Можно позволить своему воображению дорисовать картинку и представить, что за этим кроется какая-нибудь тайна. Например…

— Как продвигаются поиски вашего братца? — внезапно спрашивает Кукольник. Кери вздрагивает и переводит взгляд на него. Хотя, если по-хорошему, стоило бы продолжить рассматривать стену. Может, получилось бы вывести его из себя. Ну, не то, чтобы Кери часто делала это намеренно, но всё же…

— Как-то, — пожимает она плечами. Поправляет шаль на плечах. Кепри, конечно, находится значительно южнее Севре, но вечерами тут холодно… Хотя, что радует, такой жары, что обрушилась на родной городок в прошлом году, тут пока что не было. — Он не торопится рассказывать, пока не прояснит для себя всё. А я не хочу знать… — И правда. Нет никакого желания. Любопытство, это вообще не по её части. Особенно, когда есть риск расплатиться за полученные знания чем-то ценным. — Лишь делаю время от времени то, что Лио просит.

— Например — совершаете прогулки по Дайвегу…

— В Дайвеге есть то, что хоть как-то скрашивает его недостатки. А именно — библиотека академии.

Кукольник понимающе усмехается. И почему-то Кери кажется, что в этой улыбке…

— Она — всего лишь девчонка. Забавная. Устраивающая самой себе неприятности из-за сострадания.

— Но вы почему-то переживаете о ней, хагари.

Переживает. Кери пожимает плечами. Она понятия не имеет, почему вдруг начала испытывать к девчонке из Нахоша симпатию. Уж после Севре-то можно было бы и… Ну, да. Не все, как выяснилось со временем, отвернулись от неё тогда. Но тем не менее. Тем более, что от Ивы особой пользы и не может быть. После того, как она сделает то, к чему Кери её подталкивает, девчонка вольна идти, куда пожелает. Тем более, что этот её приятель, если, конечно, Кери всё правильно понимает, не позволит Иве пострадать. Так почему же?..

Кери вздыхает и поднимает глаза. Понимая, что Кукольник уже успел исчезнуть.

И чего ради приходил? Напомнить про Иву? Какой смысл? Рассказать про дела твари? Опять-таки — что ему за выгода от этого?

Кери резко разворачивается с намерением покинуть переулок. Потом вспоминает про ключ, вытаскивает его из-за пазухи и сжимает в ладони, переносясь в башню. Где первым делом стаскивает с себя всю одежду и, скомкав, вышвыривает её из окна.

Наблюдает за тем, как сгустки тумана вмиг оказываются рядом с тряпьём, скрывая его под собой полностью. Жаль, что не рассмотреть теперь, что именно эти создания сделают с вещами…

Кери сдёргивает с кресла покрывало и укутывается в него по самую шею и только после этого оборачивается, осматривая комнату. Пустую. Лио опять находится неизвестно где. Кери пожимает плечами, пододвигает к себе миску с ягодами, ради которых Лио наведался в Севре, и усаживается на подоконник. Сейчас, конечно, не рассвет. Далеко не рассвет, но ночное небо тоже прекрасно. Да и лучше уж дождаться утреннего пламени здесь, чем позволить себе проспать этот момент.

***

То, что к ночи поднимется буря, видит даже Кайа. Что уж говорить про караванщиков, проведших в Пустыне всю свою жизнь.

Караван расположился на вершине занятного сооружения (Кайа сильно подозревает, что рукотворного), сложенного из камней. Огромные валуны, на каждом из которых вполне можно ставить шатёр. Ну, если найдётся, куда вбивать колышки, конечно. Только вот никто не торопится обустраивать лагерь. Оно и понятно — не то место, где стоило бы располагаться на ночёвку. Только вот в оазис, лежащий ниже, путь для каравана закрыт.

Как кратко пояснила Тия, у тех, кто проживает в оазисе, то ли религиозные, то ли какие-то ещё (Кайа так и не поняла, к чему стоит относить местные традиции) убеждения. И, согласно им, караванщикам нет пути в место, которое принадлежит «настоящим» людям.

На этом месте Кайа позволяет себе короткий смешок — а кого вообще в их мире стоит называть настоящими людьми? Исверцев, несущих в себе душу зверя? Караванщиков, питающихся живыми миражами и ловящих в сети молнии? Жителей Мессета, дикарей с Костей Лорра, или лесных колдунов из Севре, про которых Кайа знает только то, что соизволила сказать так называемая сестра бродяги? Или самих бродяг? Занятный вопрос, определённо.

Впрочем, сути это не меняет — хозяева оазиса наотрез отказываются впускать на свою территорию караванщиков. А также продавать им воду и молнии. И это…

Тия не зря шипела через слово, объясняя Кайе суть того, с чем пришлось столкнуться каравану…

Кайа опускается на выступ валуна и рассматривает оазис. Красивый, прямо как с картинок, что были в книгах путешественников. Такой, каким она себе их представляла, читая эти книги.

Помнится, тогда она сожалела, что никогда не сможет увидеть этого всего собственными глазами.

Что ж. Увидела.

Кайа вырисовывает на валуне кончиками пальцев с обломанными ногтями линии незавершённого рисунка. Что-то в нём… Кайа не знает. Хотя… Это не то, что нужно. Совершенно точно. Она быстро перечёркивает невидимые никому линии, что стоят перед глазами, рисуя поверх новые. Если так, то…

Она поджимает губы, проводя по поверхности камня раскрытой ладонью, «стирая» художества. Как будто бы это кто-то способен рассмотреть! Но тем не менее…

Стоит признать, что мысль о том, что есть те, кто действительно сумеет увидеть это, пугает. И заставляет принимать меры. Но Кайа не видит в этом большой проблемы — подумаешь, она обязательно «убирает» следы своего вмешательства! Кому от этого плохо-то?! Наоборот… Ну, а вдруг эти незаконченный рисунки способны… тем более — в Пустыне. Уж лучше так.

— И что же теперь будет?..

— Кто знает… — Кайа может собой гордиться — она не вздрагивает. Лишь медленно поворачивает голову к неслышно подошедшему Лаоку, приветственно кивая. Пусть думает, что она давно в курсе его присутствия! Ну… Просто так. Не хочется признаваться, что её застали врасплох. — Вероятно, ничего, что можно было бы назвать благом.

Лаок присаживается на корточки, явно не желая соприкасаться с камнем. Н-да… Есть у караванщиков такие вот предубеждения касательно некоторых совершенно безобидных вещей. И если с «полотном» и многим другим Кайа способна понять, то вот неприятие именно камней… И ведь никто — даже Тия, с которой Кайе удалось если не подружиться, то хотя бы стать той, кому можно рассказывать несколько больше, нежели пришлым, не торопятся просветить Кайу на этот счёт. Но даже мальки здесь обходят определённые места и предметы.

При этом — не говоря ни слова, если эти негласные запреты нарушает Кайа.

— И что же вы… что будет сделано? — Она до сих пор не знает, как строить такие фразы. Отделять себя от каравана? Или же причислять к нему? Кто б подсказал… Лаок пожимает плечами, выразительно при этом рассматривая камень, на котором Кайа рисовала линии заклинания. Разумеется, никакого следа там нет и быть не может, но… Лаок перехватывает её взгляд, чуть улыбаясь при этом. — Это… Я совершенно не уверена, что это может сделать хоть что-то… — Ложь. Кайа прекрасно знает, что именно можно сделать при помощи знаний Книги. Не раз видела. Только вот также она знает, что ничего из этого не поможет против жителей оазиса. Ну, хотя бы потому, что Кайа ни за что на свете не решится использовать против ни в чём не повинных обитателей одного из редких мест в Пустыне, пригодных для жизни, то, что обращала на врагов хоть в Нахоше, хоть у стен Эхтома. Они же не виноваты в том, что терпеть не могут караванщиков!

Лаок ещё раз пожимает плечами, проводит рукой по своим волосам, не скрытым, почему-то, тканью, как полагается любому, кто идёт через Пустыню, потом одаривает Кайу странной улыбкой и спускается вниз, к каравану.

Кайа смотрит, как Лаок легко перепрыгивает с одного камня на другой, словно бы и не было многодневного перехода и «полотна», и прикусывает губу. Разумеется, она не… Нет. Это невозможно. Эти люди… Но… Караван.

Кайа чуть меняет положение. Так, чтобы можно было видеть лагерь, разбитый внизу. Тия что-то выговаривает малькам, высыпавшимся из телеги. Что уже не в первый раз удивляет Кайу, так это то, что мальки и не думают покидать пределы лагеря. Что, впрочем, не мешает им и в его черте устраивать что-то… Ну, не просто же так Тия на них взъелась!

Караван…

Кайа откидывается назад, запрокидывая голову. Чтобы небо видеть. Ни облачка. И с края уже пробегает этакая дрожь. Ещё немного, и Пустыню накроет ночь, а вместе с ней и буря… И тогда жители оазиса, как и в предыдущие ночи, приведут в действие защиту своей земли. Такую, через которую неспособны проникнуть никто. Без позволения. А его не будет. И что же делать…

О, нет! Кайа уверена, что ведущие караван что-то придумают! Ведь на то они и ведущие, не правда ли?

Кайа вздыхает, вновь принимаясь вырисовывать линии на камне. И не хочет думать, что те уже придумали. И именно за этим приходит Лаок. Ну, конечно — не по своей же воле он общается с ней! Не в той ситуации, когда у него на выбор есть красавицы каравана. Которые гораздо больше подходят для… Кайа раздражённо шипит, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Хватит, правда. Одной несчастной любви — перед глазами на мгновение встаёт лицо Кэлла — более, чем достаточно. И не стоит больше связываться с подобной… чушью. Тем более… Кайа криво ухмыляется… тем более — замужней даме. Пусть того замужества и было… Интересно — семья объявила её мёртвой?

Нет, конечно. Ведь Кайт… Кайа сжимает в комок ткань на груди — там, где ровно стучит сердце… Кайт ни за что не поверит в то, что она мертва. Пусть сейчас связь и тиха настолько, что кажется, будто бы её нет и вовсе.

Кайа вычерчивает линии, размышляя, как будет правильно их соединить. Проблема в том, что она так и не поняла до сих пор, как именно… вернее — какой будет плата за использование созданного заклинания. И… что будет, если оно составлено неверно.

И что из него получится в итоге — тоже не совсем ясно, если уж на то пошло.

Допустим… Кайа опять стирает линии ладонью. Не то. Допустим, что она согласится с невысказанным предложением Лаока… или ведущих?.. И применит рисунок на оазис. Что в этом случае будет с людьми?

Попробовать сделать рисунок, который не повредит людям? Да, таких полно — можно вспомнить хоть самый первый, что Кайа прочитала и использовала… перед глазами встаёт сцена из такого далёкого подвала их дома в Кепри… интересно, что с ним сейчас? Дядя его продал? Или оставил? Кайа встряхивает головой. Поправляет платок, чтобы волосы не выбивались. Значит, рисунок, что будет влиять на сам оазис. А — как?

Совершенно некстати вспоминается, как ведьма в последнее утро, что они все провели в склепе, приманивала к себе снежинки. Просто так — из развлечения, вероятно. Во всяком случае Кайа так и не поняла, чего ради сестра бродяги устроила тогда это представление. Впрочем, это сейчас и не важно совершенно. Если можно так приманивать снежинки, то, быть может…

Кайа начинает быстро чертить на камне линии, время от времени стирая и морщась. Да, конечно, это не имеет ничего общего с магией, которой пользуются… хм… маги. Пусть даже ведьма и фыркала презрительно, когда её сравнивали с ними, но тем не менее она — одна из них. Как бы не отпиралась. Не суть. Важно, что, если как следует подумать, то…

Ох, только бы при этом не начертить что-то вообще не совместимое ни с чем, о чём толкует Книга!

Ну, Кайа постарается. И будет надеяться, что ничего совсем уж страшного из-за вероятных ошибок не случится… Верится с трудом, конечно.

И в этом случае ничего с жителями оазиса не случится! Кайа просто позаимствует у них немного воды… ну, и запасы молний… Кайа кивает мыслям, отмечая, что, вероятно, для молний нужен будет свой собственный рисунок… Ну, тогда надо сделать их такими, чтобы они перетекали один в другой, как это было с той последовательностью рисунков, что открылись на страницах уже у Пустыне. Кайа морщится, вспоминая удушье и скрутившую все суставы боль при первом применении. И частичный паралич после. Вероятнее всего, также будет и в этот раз. Впрочем…

Кайа вновь и вновь чертит линии, пытаясь нащупать верный вариант.

Как всё же неприятно, что Книга не даёт полного знания, как именно сочетать узоры. Хотя оно и понятно — предполагается, что это всё нужно чувствовать. Что ж… Кайа поднимает голову, отмечая, что ночь упала на Пустыню разом. Как всегда — неожиданно. Ещё не холодно, конечно — песок отдаёт собранное за день тепло — но скоро придётся спуститься в лагерь — к кострам. И стоит потратить отпущенное время с пользой.

Если водящие караван ничего не предложат завтра, Кайа должна довести до ума рисунок и сделать хоть что-то, чтобы отблагодарить этих людей за их доброту.