XXI

Кайт даже не знает, стоит ли удивляться тому, что перед собой сейчас он видит именно этого человека. Рука сама тянется к флейте, но Кайт останавливает себя на половине движения под странным взглядом торговца куклами. Того самого, что и отдал эту флейту тогда, осенью. Кайт бросает пару взглядов по сторонам, но совершенно ожидаемо не видит ни шатра, ни торговцев.

Кайт не самонадеян, но, надо полагать, этот торговец здесь именно из-за него?

Хотя… какая разница?

Кайт пожимает плечами и поправляет лямки заплечного мешка. Какая разница? Он всё равно нашёл в себе силы не совершать глупостей… сверх необходимого. Ведь не отправился же он выяснять лично, что именно двигало Лекки, когда она согласилась воздействовать на Кайу. Иначе бы та почувствовала, что именно ей приготовили дядя и… мама. Уж в этом Кайт ни капли не сомневается. Книга… эта мерзость… точно бы предупредила сестру о… обо всём. Да и, если вспомнить сейчас…

Кайт прикрывает глаза, морщась от призрака ощущения, что догнало его сегодня, когда он решил зайти в комнату Кайи. Странно только, что это сделала не мама, а Лекки. Но это мало что меняет.

Кайт делает пару шагов, отмечая, что пыль, прибитая не так давно прошедшим дождём, начинает подсыхать. Стоит, наверное, поторопиться и убраться от ворот Эхтома, куда он ушёл якобы для того, чтобы прояснить слова последнего пленника. Которого допрашивал лично. Кайт мысленно хмыкает, вспоминая, как тот орал от боли. При том, что потребовалось немало времени, чтобы добиться этого. Всё же пленник оказался достаточно опытным, чтобы заблокировать боль.

— Вижу, ты сумел правильно распорядиться моим подарком, — нарушает тишину торговец. — Хотя я и не предполагал, что тебе в этом поможет мой давний знакомый. Да ещё и от себя что-то подарит. — Кивок в сторону груди, где под одеждой висит неправильный кристалл, способный в одно мгновение перенести куда угодно. — И что же ты собираешься делать с этими дарами?

— Использую по назначению, — пожимает плечами Кайт, стараясь не задумываться над словами торговца слишком сильно. Право слово — то, что он знаком с бродягой, не значит, что нужно тратить на бессмысленные размышления время. Не тогда, когда он решился покинуть Солнечные Часы. Только стоит отойти подальше. Чтобы не было лишних глаз.

Торговец снисходительно улыбается, потом как-то сразу оказывается рядом с Кайтом — тот даже не успевает, верно, моргнуть — а потом… Мир «плывёт» перед глазами. А следом за этим обоняние оглушает горький запах дыма и полыни. Тот самый, что…

Кайт ошарашено осматривается, узнавая то место, где в прошлый раз Лио колдовал над флейтой. Но торговец и не думает здесь задерживаться — от тянет Кайта за собой, вцепившись в его руку так, что Кайт опасается за её сохранность. Приходится почти бежать следом. Он только успевает краем глаза выхватывать то обломок стены, то провалившуюся мостовую, то поросшие мхом и какой-то травой камни. Но всё это разом выветривается из памяти, когда торговец, и не думая сбавить скорость, распахивает перед собой двери возвышающейся над развалинами башни. И так же быстро тащит мало что понимающего Кайта наверх. По шаткой, местами не досчитывающейся по несколько ступенек лестнице.

В паре мест Кайт всерьёз опасается свалиться, но лестница, как ни странно, выдерживает, хотя несколько камней сорвались вниз, гулким ударом оповестив о своём приземлении. Кайт на мгновение смотрит в сторону провала, стараясь при этом не фиксировать внимание на отсутствии перил, и кое-как подавляет желание передёрнуть плечами. И здесь можно только порадоваться тому, что торговец продолжает тащить его наверх, впиваясь пальцами в плечо.

Кайт отказывается даже пытаться понять, куда именно тот его тащит и зачем. Уже достаточно того, что торговец перенёс его на ту сторону. Более, чем достаточно. Так что всё, что Кайту остаётся — пытаться не споткнуться. Поэтому он лишь краем сознания отмечает провал в стене, от которого веет такой жутью, что волосы на загривке встают дыбом. И ноги деревенеют. Кайт инстинктивно сжимает в ладони флейту, ощущая, как по телу сразу растекается тепло.

Наконец, лестница заканчивается. Оба они оказываются в огромной — на всю ширину башни — комнате под самой крышей.

Кайт делает пару шагов и замирает, впитывая в себя открывающийся через распахнутые настежь окна вид. Степь. До края. Степь. Небо. Солнце, подбирающееся к зениту. И больше ничего. И это… Он шагает. Раз, другой. Доходит до ближайшего окна, опирается на подоконник, по пояс высовываясь наружу. Степь, небо и солнце. Трава в человеческий рост. Где-то внизу — каменные развалины. Тишина. Он крепче сжимает флейту, понимая, что ярость, всё это время не дававшая дышать спокойно, тревога за сестру, жажда мести — всё это утихает, сворачивая кольца подобно змее. Он едва ли не видит её — с блестящей чешуёй, переливающейся немыслимыми оттенками на солнце — прикрывшую глаза. И только раздвоенный язык время от времени выстреливает между губ, пробуя воздух. Кайт почему-то знает, что та обязательно развернёт свои смертельные кольца в броске, когда придёт время. Сейчас же змея спит. Или притворяется спящей, убаюканная горьким запахом полыни и дыма.

— Я, безусловно, рада гостям, Кукольник, — разбивает единение с миром чуть отстранённый голос позади, — но чего ради ты привёл его сюда?

Кайт медленно оборачивается. И только теперь замечает ведьму, сидящую в окружении стопки книг. Крутящую между пальцами свой неизменный крючок. Она приветливо улыбается, в то же мгновенье переключая внимание на торговца… Кукольника? Хм… В самом деле! Как ещё назвать торговца куклами? Кайт отходит от окна, проходит вдоль стены.

— Я посчитал, что будет неправильно оставить его на произвол судьбы тогда, когда он вознамерился совершить достаточно опасную глупость, — пожимает плечами Кукольник. Подобрав полы плаща, он садится на пол напротив Керьи. Та, заводит руку за спину и вытаскивает оттуда глубокую миску, наполненную… чем-то. Кайт отошёл слишком далеко, чтобы рассмотреть — чем. Кукольник кивает. Вылавливает одно из… того, что находится в миске… и отправляет в рот. — Перемещаться в Пустыню, пусть даже и с поделкой твоего брата, не видится мне хорошей идеей.

— Я даже не спрашиваю, что именно он забыл в Пустыне, — кивает Керья. Кайт старается не убыстрять шаг, всем своим видом показывая, что полностью сосредоточен на рассматривании окружающего его… бардака. При том, что здесь на удивление просторно, хлама… больше, чем должно быть. Стопки книг, одежда, чашки, какие-то предметы, назначения которых Кайт не знает… и не горит желанием узнавать. — Но — отправлять его сюда?! Чем ему тут заниматься?

Хороший вопрос. Кайт готов к нему присоединиться. Но молчит. Только, перешагнув через стопку книг, присаживается рядом. Керья кивает и предлагает миску. С ягодами. Сиреневые, поблёскивающие капельками влаги в лучах солнца. И какие-то… дымчатые, что ли? Кайт осторожно берёт одну, катает на языке, ощущая бархатистость шкурки. Раскусывает и с трудом сохраняет невозмутимость, когда по языку растекается кислый, дымный сок. Впрочем, спустя несколько мгновений он оборачивается сладостью. Лёгкой, невесомой. Это… Керья отправляет в рот сразу несколько ягод, прислушиваясь к доводам Кукольника касательно того, что его, Кайта, нужно оставить тут. Для его же блага. Керья на это фыркает, но не возражает.

Наконец, Кукольник поднимается с пола и буквально за пару шагов исчезает из виду…

— Что ещё успело произойти с тех пор, как братик передал тебе ключ? — интересуется Керья, выбирая в миске ягоду. Кайт пожимает плечами. — Не то, чтобы мне это было сильно интересно. И я уверена, что ты не горишь желанием рассказывать… и я бы даже отнеслась к твоему выбору с уважением, но… Лио.

— Его планы на меня и сестру, — кивает Кайт, решившись, всё же, взять ещё одну ягодку.

Керья пожимает плечами, откидываясь назад. Теперь она лежит на полу в окружении книг. И Кайту приходится то и дело оборачиваться через плечо. Потому что он не привык разговаривать, не видя лица. Если, конечно, разговор не сводится к тому, чтобы оскорбить собеседника. Так не принято у его соотечественников, всё же. Керья же чуть водит крючком, заставляя ягоды по одной перелетать к ней.

Магия!

Мер… да, мерзость. Но в исполнении ведьмы почему-то не заставляет брезгливо морщиться.

Странно.

— Я узнал, что моя семья сыграла едва ли не главную роль в исчезновении Кайи, — после долгого молчания, заполненного поеданием ягод, которые, как ни странно, оказались даже приятными на вкус.

— И собрался мстить? — Керья всё так же лежит на полу, всматриваясь в испещрённый трещинами сводчатый потолок. — Глупо. И, как мне сказали, у исверцев нет традиции мщения. Мне солгали?

— А если это моя личная инициатива? — Кайт чуть поворачивает голову, чтобы видеть ведьму. Та продолжает рассматривать потолок. Напоминая этим братьев Теннери… Неприятно напоминая. Кайт морщится, отправляя в рот очередную ягоду. — Или мне полагается делать всё исключительно так, как велят традиции?

— О… Нет! Нет, разумеется, — качает головой Керья, приманивая сразу горсть ягод. Те послушно влетают в ладонь ровной очередью, повинуясь движениям костяного крючка, зажатого между пальцами. Кайт, на мгновение задумывается, а потом поддаётся чему-то, что настойчиво подталкивает, растекаясь странным весельем в крови, и прикладывает флейту к губам. Никогда в жизни не умел играть. Тем более на таком «низком» музыкальном инструменте, как флейта… Высший свет хоть Мессета, хоть Исверы презирает такие вещи. — Но то, что тебя притащил Кукольник, говорит о твоём намерении совершить глупость…

— Всего лишь хотел отправиться к Кайе, — пожимает плечами Кайт, опять прижимая флейту к губам. Первые звуки ужасны, но результат! Керья приподнимается на локтях, с явным интересом следя за тем, как ягоды поднимаются из опустевшей уже наполовину миски. Но стоит только оборвать незатейливую мелодию, невесть как застрявшую в памяти, как ягоды тут же падают вниз. В миску и на пол. Керья качает головой. Потом делает замысловатое движение крючком, от чего ягоды начинают летать по кругу. Время от времени одна из ягод опускается в подставленную ладонь… Это… Нелепость! Как вообще взрослый человек может подобное…

— Тогда понятно. В Пустыню даже братец не рискует лишний раз соваться. Тем более — через Шайраш или как-то ещё. Туда можно только ногами. И заручившись помощью каравана. Что, вероятно, и сделала твоя сестра, раз ты до сих пор ощущаешь её живой… ведь ощущаешь?

— Первое время мне казалось, что нет. Только потом понял, что…

Понял, что то, что изначально принял за пустоту, наступившую из-за смерти самого близкого человека, оказалось молчанием. Плотным. Полным. Но даже через него пробивалось… что-то. Редко. Почти никогда. Но тем не менее.

— Хочешь оказаться в Пустыне — постарайся уговорить Кукольника, — выдаёт Керья. — Хотя не представляю, что нужно сделать, чтобы заинтересовать это чудовище. Серьёзно. Впрочем, раз уж он тебе флейту подарил, то, вероятно, как-то выделяет среди прочих.

Кайт кивает, вновь запуская руку в миску. Подумав, он тоже ложится на пол и прикрывает глаза.

Кукольник, значит.

Хорошо.

***

Как-то не верится, что в столь прекрасное местечко не сумели добраться люди. Ну, хоть кто-то! Лио ещё раз внимательно осматривается, убеждаясь, что и в самом деле на песчаном пляже нет ни единого человека. Ну, да. Пробраться сюда не так уж и просто, но в лоскуте, где едва ли не половина жителей обладает пусть и слабыми, но способностями к магии?! Как это вообще возможно?

Лио присаживается на ствол поваленного дерева — ещё не иссохший, по-видимому, не так давно упавший — и бездумно смотрит на накатывающие на берег волны.

Никогда не любил море. Даже то, что расположено далеко на востоке в Шайраше, полюбить не удалось. Пусть и пахнет оно дымом, полынью и чем-то, чему так и не удалось подобрать названия. А вот она море Шайраша всегда любила. И обязательно каждый раз там бывала. И тогда… десять лет назад… Лио кривится. Сгребает в горсть камушки. Непримечательные. Даже не похвастаться. Стоит, вероятно, сделать крюк перед тем, как вернуться в башню, и набрать камешков с побережья того моря. Она обрадуется.

Лио ссыпает камешки обратно, вслушиваясь в сухое шуршание. Нет. Совсем не то. Совершенно.

Он поднимается со ствола и направляется вверх по косе — к скалам, между которыми теряется узкий проход. Заполненный ужасом и миражами. Можно было бы предположить, что это именно из-за этого сюда и не приходят люди, но — маги? Странно, всё-таки. Лио протискивается между скал, оказываясь по другую сторону. Шум моря сюда не добирается — скала его отсекает. Причём — и  за счёт магии места в том числе. Лио вздыхает и, присмотревшись, уверенно берёт курс к северо-востоку от Иглы — маяка, что сейчас виден по левую руку.

Стоит поторопиться, если он хочет вернуться в Руины до заката… с учётом посещения моря, само собой. И можно начинать ругаться на себя самого за то, что позволил себе провести столько времени, просто рассматривая приливные волны. Но… Лио качает головой. И ускоряет шаг. Если он правильно понял, то придётся удалиться от берега на достаточное расстояние. И сделать это без перехода на грань, что особенно раздражает.

А ещё раздражает то, что Слуга не дал убить этого отпрыска Майгора там, в Могильнике. Не будь тут сейчас его… Лио кривится, чувствуя, что грань отрезана от него. И прикоснуться к ней получится, только оказавшись вне пределов лоскута… Хорошо ещё, что удалось попасть сюда! Впрочем, ладно. Не столь важно. Всё же даже в этом случае Лио в состоянии перемещаться быстрее, чем обычные люди. И, когда то, ради чего он сюда прибыл, будет сделано, можно будет уже не таиться. Но до этого момента…

Он идёт быстрым шагом напрямик — через поле с распустившимися местными цветами… маки? Или тюльпаны? Да так ли это важно? Он шагает, не обращая внимания на то, сколько цветов ломаются от его движений. Раз оглянувшись, Лио видит небольшую дорожку за собой. Хмыкает. Ну, пусть потом ищут нарушителя, что попортил их собственность. И тут же удивляется внезапно проявившейся мелочности? Какой смысл так пакостить? Ох, да какая разница?! Лио запрокидывает голову, отмечая, что солнце ещё даже не поднялось как следует на небе. Значит, в Шайраше сейчас время подбирается уже к полудню. Точно надо ускоряться.

А ведь вся вина за задержку ложится на последнего сыночка Майгора и брата Слуги. Лио только остаётся радоваться тому, что он успел спрятать своё присутствие до того, как его обнаружили. Всё же привлекать к себе внимание этой семейки не стоит. Сейчас, по крайней мере. И особенно — не тогда, когда…

Лио оглядывается. Поле с цветами, чьего названия он так и не вспомнил… да и не стремится этого делать… закончилось. Дальше начинается странное место… Нет, на первый взгляд это обычные холмы, но… Но, если приглядеться… лабиринт. И блуждать по нему можно очень долгое время. Значит… Ну, как минимум, надо передвигаться исключительно по вершинам холмов — благо, они расположены так, что это вполне себе возможно. Жаль, обойти не получится. То, что ему требуется, находится прямо за природным лабиринтом. И попасть иначе туда не выйдет… Как же Лио ненавидит играть по правилам!

Он ещё раз поминает сыночка Майгора и всю семейку Слуги, из-за которого этот самый сыночек до сих пор жив. Вот стоило тогда всё-же потратить больше времени и сил и прикончить выродка. И пусть бы не вышло уйти целым, зато теперь проблем было бы намного меньше…

После часа прогулки по вершинам холмов, ноги трясутся и отказываются двигаться. Лио спрыгивает вниз, осматриваясь. На холмы за спиной смотреть даже не пытается — отсюда их не увидеть. Только что-то… Вот никогда Лио не любил Майгор. И при возможности старался избегать. Ох, даже лоскут друга детства и тот он посетит с большим удовольствием, чем эту обитель магов! Неудивительно, что именно здесь век от века рождаются выродки, способные… Лио сплёвывает, опять вспоминая, как закрылось тогда небо над Могильником, отрезая его от грани. От Шайраша. И только благодаря ей они сумели вырваться.

Лио нежно улыбается. И, вздохнув, ускоряет шаг в сторону особняка, стоящего в отдалении.

Он никогда не интересовался особо бытом Майгора. Знал, как и все, что здесь обожают растения до безумия. И то, что магов рождается больше всего именно в этих землях… И то, что тогда, десять лет назад, она общалась с кем-то из этого лоскута. Только вот не посчитал это чем-то примечательным. В конце концов, их семья… Лио дёргает уголком губ… их семья всегда привечала странных, потерянных. Многие их этих, не нашедших своего места в мире, потом вливались в семью, становились её частью… Но, видимо, не в тот раз. И он так и не узнал — кем же был тот уроженец лоскута Майгор, из-за которого она… Неважно. Не сейчас. Важно то, что даже при том скудном запасе знаний о Майгоре, которым Лио обладает, он способен понять, что расположение особняка… поместья… таково, что… Эта семья явно не пользуется популярностью в лоскуте. Если судить по тому, насколько здесь пусты «тропы»… По сути, здесь Лио видит лишь одну постоянно используемую тропу. И она связывает это поместье с… с поместьем хозяев лоскута!

Самое время ещё раз призвать на голову отпрыска Майгора все проклятья, которые придут в голову…

Как будто бы это что-то изменит.

Лио аккуратно пересекает линию, до безумия напоминающую обережь — творение колдунов Ли-Лай. Впрочем, здесь она выражена в виде вполне себе обычной ограды. Кто-то из них бывал на юге? Занятно. Впрочем — не особенно и интересно, надо признать. Мало ли кто и зачем…

Дорога до дома не занимает уже много времени. А вот с замками на самом доме приходится повозиться. Они устроены гораздо сложнее обережи. А, учитывая то, что грань тут недоступна… Лио выдыхает. Нет. Он выше этого. И не станет ещё по одному разу проклинать Майгора. Нет. Просто последует правилам и расплетёт чары на двери… Хорошо бы и себе сделать что-то вроде крючка, как у неё… Хотя можно и так.

Спустя ещё немного времени Лио проникает в дом и замирает, пытаясь понять, куда же теперь идти. Сам бы он расположил искомое в тайнике… если бы она, само собой, позволила, поправляет он сам себя… Но здесь… Вот пойми — как именно мыслят хозяева этого особняка?

Лио замирает, услышав голоса. Прижимается к стене, наспех набрасывая на себя паутинку из теней из света. Осторожно заглядывает в приоткрытый дверной проём. В полупустой рассвеченной почти добравшимся до полудня — ох, надо поторопиться!.. от моря до Руин путь совсем неблизкий! — солнцем комнате на низеньких пуфиках сидят две девушки. Одна, насколько помнит Лио, принадлежит ко всё той же проклятой семейке, что и Слуга. А вот вторая… Хозяйка дома? Лио прищуривается. Что ж. Её можно назвать красивой, пожалуй. Во всяком случае на вкус Лио — вполне. Только слишком… уставшая, что ли… Впрочем, это явно не его дело. Лио отстраняется от проёма и направляется вглубь дома. Поддаётся искушению и сплетает несколько чар. Всё же здесь, внутри дома, окружённого обережным кругом, можно творить всё, что угодно — никто не заметит! Хотя соскользнуть на грань по-прежнему не получается. Ладно, это сейчас не так важно. Хотя потом, по возвращении в башню, можно подкинуть ей ещё и эту задачку. На то время, когда она закончит с Дайвегом…

Занятная особенность старых домов — изнутри они гораздо больше, чем кажутся снаружи. Лио даже не пытается сейчас понять, в какой части дома он сейчас находится — всё равно без точной карты вычислить это практически нереально. И без дозволения хозяина дома, конечно же. Но это сейчас не так уж и важно. Лио ведь не собирается досконально изучать дом — зачем?

Он почти сбегает по ступенькам в подобие подземного этажа. Подобие — слишком сырые стены и сквозняк. И стеллажи, заполненные банками с чем-то… И паутина. Этим домом, кажется, уже довольно давно никто всерьёз не занимается… Лио прикладывает ладонь к каменной кладке, вслушиваясь в колебания чар. Если позволить собственному воображению немного больше, то можно различить, как нити паутинок жалуются на одиночество и… Лио негромко фыркает, заставляя себя отвлечься от болтовни чар. Которая, само собой, существует лишь в его воображении. Он ненадолго замирает перед кажущейся однородной стеной подвала. Там, где лишь чуть-чуть отстают от неё огромные бочки… с вином, вероятно. Ну, по крайней мере, когда-то в них точно было вино. Теперь же… не всё ли равно? Лио кончиками пальцев легко ударяет по парочке камней и удовлетворённо кивает, когда появляется проход.

Что ж. Можно похвалить хозяина этого особняка за полное отсутствие воображения. Устраивать тайник в подвале дома — что может быть банальней?!

Впрочем, Лио готов частично забрать свои мысли себе — тайник, пусть и очевидный, оказывается далеко не так прост, как можно было подумать сначала…

…Остановившись перед постаментом, на котором на бархатной, ни капли не потускневшей за прошедшее время подушке, лежит, чуть поблёскивая в свете факела, который пришлось зажечь — магия тут не действует вовсе… не считая ту, что… — чёрная диадема, Лио понимает, что, во-первых, мысли придётся забрать полностью, а во-вторых — стоит начать жалеть о скудном, как выясняется, запасе ругательств.

Диадема манит своей хрупкостью и видимостью доступности. Только руку протяни!.. И её тут же оторвёт так, что ни один целитель уже не восстановит. Если вообще получится добраться до оного.

Интересно — найдётся ли хоть одна живая душа хоть на этой, хоть на той стороне от грани, способная прикоснуться к этой хрупкой красоте и остаться в живых?

Лио садится на пол напротив постамента и сверлит тот мрачным взглядом.

И что теперь делать?

Это — последняя из известных корон, что… И — единственная, до которой действительно можно добраться. Ну, не считая той, что была найдена вместе с Книгой, конечно. Но та, насколько помнит рассказы девчонки Лио, была повреждена. И, само собой, уже не представляет никакой ценности. Разве что как произведение искусства.

Что же…

Лио резко поднимается на ноги и стремительно — даже пламя на факелах, что он сам же и зажигал по пути сюда, колышется и едва не гаснет — направляется прочь из потайного зала. Не забывая, впрочем, чарами запирать, прятать всё за собой. Видимо, придётся сюда вернуться позже… Кажется, в библиотеке, перетащенной в башню, он видел что-то про условия…

Проходя мимо комнаты, которую заняли дамы, он краем уха улавливает что-то о какой-то Йо, которая — вот счастье! — покинула Майгор и направилась вместе с мужем на острова.

Стоит порадоваться. И за неведомую Йо, и за дам, которые явно рады её отбытию…

Лио кривится. Оказавшись за пределами дома, он с тоской отмечает, что солнце уже покинуло полуденную точку и теперь стремится к закату. Он вздыхает и уже неторопливо направляется в сторону ближайшей границы лоскута. В башню до заката он уже не успевает. Так что…

Лио решает провести ночь на побережье «того» моря. И вернуться в Руины уже к рассвету.

Заодно и успокоится. Потому что не дело это — огорчать <i>её</i> своим дурным настроением.

***

Шорох ткани и чужое дыхание. Это первое, что Кайа слышит, когда приходит в себя. После уши вылавливают и шелест песка под ногами идущих, и приглушённые разговоры в некотором отдалении. Она осторожно — почему-то кажется невероятно важным делать это медленно — приоткрывает глаза. И резко втягивает в себя воздух, от чего боль, полоснувшая по глазам, растекается по всему телу. Кайа замирает, ожидая, пока боль уляжется и, если не утихнет, то хотя бы станет восприниматься не столь остро. По крайней мере так обычно бывает, когда Кайа пробует новые рисунки… Это ведь потому она сейчас… где? Кайа медленно обводит взглядом помещение. Лодка. И рядом мальки. Необычно тихие. Хотя, если вспомнить, они вполне себе в состоянии вести себя незаметно, если это требуется… Видимо… Кайа осторожно вздыхает, стараясь, чтобы дыхание было ровным — так боль, которая, как ей кажется, дожидается первого резкого движения, не взорвётся в теле. Но двигаться она пока что не решается. Что… Что случилось? Вчера…

Или не вчера?

Хм…

Кайа вновь прикрывает глаза, слушая, как кто-то из мальков пополз к борту лодки — видимо, сообщать, что она очнулась. Что ж. Пусть. Она мысленно пожимает плечами, возвращаясь к сбитой действиями малька мысли. Вчера… допустим, что это было вчера, если уж нет никаких способов проверить пока что… она размышляла над тем, как именно помочь каравану в их проблеме, раз уж Лаок довольно явно на это намекал. И, кажется, даже что-то успела придумать. Но… Кайа зажмуривается. Потом, прислушиваясь к телу, осторожно шевелит кончиками пальцев. И радуется, что волна боли, последовавшая за этим, не настолько сильна, чтобы сорваться на крик. Даже стона не выбивает. Но отчего?..

Вероятно, она всё же попробовала применить созданный рисунок. И это всё сейчас — последствия… Интересно — помогло? Она планировала потихоньку отобрать у жителей оазиса воду и молнии… И то, и другое те без проблем восполнят, само собой. Да и дело не в том. Рисунок, что она создавала, не должен был повлечь такие последствия. Максимум, к чему Кайа готовилась, была боль наравне с заклинаниями из первой десятки, что она выучила. Ну, удушье, судороги… не столь значительно, если сравнивать с тем, что пошло позже. Но всяко не постельный режим и невозможность пошевелиться без приступа боли. Это… Рисунок всё же был с ошибкой?

Вероятно, что так. И как понять, в каком именно месте она эту самую ошибку допустила?

Шорох сбоку. Потом в поле зрения — Кайа всё ещё так и не решилась пошевелить хоть чем-то кроме пальцев на руке — появляется лицо Тии, не скрытое тканью.

— Ты как?

— Не… — Кайа начинает говорить предельно осторожно, вспоминая, как из-за одного из рисунков, что она изучила за последние полгода, её прошивало болью всякий раз, когда она пыталась что-то сказать… ну, зато это заклинание позволило выдернуть пару мальков, упавших в яму с какой-то ядовитой гадостью, замаскированную одной из банд. Чуть севернее тех мест, по которым они передвигаются в данный момент. К её счастью боли от напряжения голосовых связок не возникает. Это определённо воодушевляет. — Не поняла пока что до конца. Но шевелиться явно больно. — Она старается говорить вполголоса. Так, на всякий случай. Не только из-за ожидания вспышки боли, но и… кто знает, где именно сейчас идёт караван? — Я…

— Тебе не стоило идти на поводу у Лаока, — недовольно сообщает Тия, из-за чего Кайа удивлённо приподнимает брови. И едва сдерживает себя, чтобы не зашипеть от вспышки боли — значит, всё, что ей сейчас позволено, это негромко говорить и смотреть по сторонам. И надеяться, что это в скором времени пройдёт. Но всё же? Лаок — один из тех, кому позволено принимать решения. Именно поэтому, собственно говоря, ей самой позволили присоединиться к каравану — Лаок поручился за неё. Но Тия… — Далеко не все его поступки… они, конечно, идут на пользу каравану. Всегда. Но методы… Так что не стоит слишком уж доверять тому, что он советует.

— Это было только моё решение, — возражает Кайа, наблюдая, как мальки начали любимую игру всех детей караванов, правил которых она так и не поняла. Камешки, обрывки ниток… — Если бы я не могла этого сделать, то ни Лаок, ни кто-либо другой не смог бы меня уговорить…

Тия фыркает. Не верит. Кайа бы хотела сейчас пожать плечами, но мысль о том, что последует за этим… В любом случае, всё уже случилось. И переживать теперь… ну, год назад она бы, вероятно, переживала. Кайа задумывается над этим, позволяя Тие пересказывать то, что успело произойти за то время, пока Кайа была без сознания, лишь недовольно отметив, что случилось всё не вчера, как она надеялась, а семь дней тому назад. Значит, точно в рисунке была какая-то ошибка. Надо будет посмотреть и попробовать её исправить. Год назад…

Год назад она была мечтательной девушкой, допущенной в высший свет… настолько, насколько это возможно для дочки торговца, конечно… страдавшей от любви к самому желанному жениху страны. Пусть и успевшей в соответствии с традициями семьи повидать и жертвоприношений, и… Кайа вспоминает, как на их с Кайтом пятый день рождения мама и дядя добыли живых детёнышей пустынного пса и проследили да тем, чтобы они с братом собственноручно если не убили тех, то хотя бы нанесли серьёзные раны. Как Кайа помнит, она тогда смогла только чуть вспороть кожу на боку взвизгнувшего от боли щенка, а Кайт — отсечь несколько пальцев… Лекки же несколькими годами позже, как вполголоса говорила мама одобрительно кивавшему дяде, свою жертву убила без колебаний. Хотя об этом им с братом никто не говорил, конечно. Но в любом случае — это вряд ли сильно помогло, когда она впервые опробовала рисунки из Книги. И, надо думать, случись что-то похожее на нынешнюю ситуацию год назад, она бы испереживалась. Теперь же… Кайа заставляет себя не кривиться, вспоминая, как ведьма раз за разом распускала свои чары — как она сама же однажды объяснила свои действия снисходительным тоном — и плела их вновь. Вероятно, точно так же исправляя ошибки. Что ж. Даже если ей не нравится ведьма, стоит просто последовать её примеру…

Что?!

Кайа не удерживается и рывком приподнимается на шкурах. Скрутившая всё тело боль заставляет упасть назад на шкуры. Кайа зажмуривается, ощущая, как по телу проходит волна боли, от которой хочется выть в голос. Кайа заставляет себя размеренно дышать, отмечая, что ноги при всём этом ощущаются как-то не так, как должны. И… И что-то ещё. Какая-то пустота в душе. Как будто… Нет. Кайа даже не в состоянии сейчас подобрать слов, чтобы выразить это ощущение. Впрочем… Кайа смотрит на обеспокоенную Тию и всё так же негромко поясняет, что всё нормально. Ну, насколько это вообще может быть нормально, конечно. И просит повторить то, что она сказала. Неужели она и правда…

— Ты нам очень помогла, — послушно повторяет последнюю фразу Тия, но это не то, что… И она явно это понимает, потому что, цокнув языком, терпеливо произносит: — Жаль, что этот оазис теперь мёртв. Придётся теперь водящим прокладывать новые маршруты. В обход.

— Что… Почему? Ты хочешь сказать, что жители… — Нет! Этого не может быть! Кайа же не вносила в рисунок ничего, что могло бы воздействовать на живых существ! Она даже ограничила место, откуда нужно было забрать воду, конкретной областью! Почему тогда…

— Да, нет! — отмахивается Тия, перегибаясь через Кайу и доставая небольшую корзинку с сушёными фруктами и водой. Протягивает кусочки фруктов Кайе. Та осторожно пытается жевать, стараясь не морщиться от боли. Которая, впрочем, как ей кажется, всё же утихает понемногу. Только медленно. Вероятно, что ещё не менее суток придётся поваляться. Но это… Тия сказала, что жители… — Если ты так об этом переживаешь, то с жителями ничего не случилось. Ну, за исключением того, что им теперь придётся искать новое место для жизни. Но тут, я считаю, они сами во всём виноваты. Могли просто поделиться своими запасами…

— Ты сказала, что оазис мёртв…

— Наши водящие и саар сказали, что вода ушла из этого места навсегда, — поясняет Тия, поднося к губам Кайи ещё один кусочек засушенного финика. — Так что оазис мёртв. В этом месте попросту больше нельзя жить. Вот и всё.

Вот как… Кайа осторожно пережёвывает финик. Бедные люди… навсегда лишились дома.

Но ведь они живы — не так ли? Найдут и другой…

Но…

Кайа лишь краем сознания отмечает, что Тия куда-то ушла. Вместе с корзинкой, но это совсем неважно. Она представляет себе жителей оазиса, вся вина которых лишь в том, что они не хотели делиться с чужаками… ну, да. Кайа и сама считала и продолжает считать это глупостью. Но это же не значит, что из-за этого они должны были лишиться дома! Это так… Она прикрывает глаза, вспомнив дом на площади Снов в Кепри. И кривит губы.

Она не хотела. По задумке заклинание должно было позаимствовать лишь часть запасов воды и молний — ровно столько, чтобы хватило добраться до следующего оазиса, лежащего в паре дней пути… кажется, люди отправились именно туда… Но никак не опустошать полностью. Да ещё и без возможности восстановления!

Что же она сделала не так?

И почему расплата… хотя понятно — почему. Кайа вздыхает. Наверное, именно из-за того, какие последствия этот рисунок повлёк.

— Ладно. Хорошо, — шепчет она на языке Мессета. — Пусть так. Я найду способ искупить вину. И больше не допущу ничего подобного.

***

«…Здесь не хватает ступенек, а те, что есть, вытерлись до невозможности. Тьму, конечно, это не сильно волнует, но при одной мысли, что та, кому предназначено… это… может из-за такой ненадёжной лестницы что-то себе повредить, возникает довольно-таки странное чувство. Тьма предпочитает думать, что это из-за того, кому уже принадлежит «подарок». Всё же причинять вред собственным вещам… глупость. Особенно, если от их повреждения будут лишь убытки. Так что… Тьма проводит рукой по искрошенным ступенькам, заставляя те обрести большую устойчивость. Хотя бы. Приделывать уже обвалившиеся, разумеется, нет ни малейшего смысла — девушка не появится здесь в ближайшее время, а возвращаться и подновлять раз за разом… глупость!

Тьма поднимается на самый верх, проходит мимо зубцов, встаёт на один из них и нежно улыбается, представляя, как «подарок» в ту, давно уже оставшуюся в прошлом ночь, стояла здесь, всматриваясь в трагедию, что разыгралась за пределами обережи…

Потом Тьма небрежно сбрасывает в угол уже внутри башни небольшой свёрток, опутывая его чарами.

Не пройдёт и полугода, как в город смогут проходить колдуны, забившиеся в своё тайное поселение. И тогда…

Тьма предвкушающе жмурится…»

…Кери мрачно смотрит, как первые лучи солнца рассвечивают успевшее потемнеть после растекавшегося по нему пламени небо.

Эти сны…

Утро, начавшееся не самым лучшим образом, вполне может означать, что и весь последующий день… Кери передёргивает плечами. Достаёт крючок и начинает спешно набирать петли. Просто, чтобы успокоиться. Мало того, что Кукольник сбросил на неё Кайта… нет, она ему, конечно, рада, но уж точно не стремилась возобновлять общение! Её вполне устраивало и то, что парень сидит в поместье родни в Исвере… Так вот. Мало этого, так ещё и братик названый решил, что возвращаться на ночь — вещь необязательная вовсе. И его нет до сих пор. Где только носит?!

И это не говоря про сны.

Кери скалится, вспоминая бесформенный сгусток темноты, что посетил башню… Сломанную башню, расположенную в дальнем уголке парка Севре! Руки сводит судорогой от желания вцепиться твари в горло. Кери старательно вывязывает одну петлю за другой, заставляя себя успокоиться. Что эта тварь…

Сны. Надо думать, что это не больше, чем сны. Пусть и понятно, что придётся однажды вернуться в Севре — она с этим даже и не спорит ни капли! Но это — сны. Навеянные… неизвестно, чем именно навеянные.

Кери откидывается на стену и прикрывает глаза, вспоминая также и огромную каменную плиту, окружённую песчаными дюнами.

Ещё один сон. Более приятный, нежели первый. Но от этого не становящийся более понятным.

Она возобновляет вывязывание рисунка, когда слышит шаги на лестнице. Склоняет голову на плечо и кивает. Лио. Явился.

Стоит ли высказать ему, что она думает про его поведение?