XLV
Кайа швыряет в Кайта всё, что попадается под руку. Тот уворачивается с лёгкостью — занятия с Лаоком даром не прошли. Лаок…
Кайа падает на матрас, валяющийся на полу и обхватывает себя за плечи, пытаясь удержаться от…
Кайт тем временем совершенно спокойно наигрывает очередную мелодию и, когда убеждается, что Кайа не может пошевелиться, бесцеремонно отбирает у неё Книгу и ключ. И занимает место рядом с дверью.
Что?!
— Как это понимать?!
— Я не хочу, чтобы ты сейчас натворила глупостей, Кайа, — серьёзно произносит Кайт, убирая ключ в карман. Книгу он, впрочем, просто кладёт на самую верхнюю полку. Потом начинает собирать то, что Кайа успела раскидать по комнате. — Тебе не стоит появляться сейчас в Исвере.
— Правда? — Кайа сидит, не в силах пошевелиться. Она мысленно перебирает рисунки, которые могли бы ей сейчас помочь… — Это ты так решил?
— Ты уже ничем им не поможешь. — Кайт поднимает с пола разлетевшиеся листы, расправляя погнутые уголки. — А привлекать к себе лишнее внимание… Достаточно и того, что Лекки нас видела. Я, знаешь ли, не горю желанием потом вытаскивать тебя из…
— Можно подумать, что тебя кто-то об этом просит… — шёпотом произносит Кайа. Тот самый рисунок, при помощи которого она перенеслась когда-то в Нахош! И потом — в Исверу… Она мысленно пробегается по линиями рисунка, направляя в них силу… Пустота.
Что?! Почему…
— Считаешь, что я должен был оставить тебя там? — Кайт кладёт стопку листов на одну из полок. — Или ты научилась противостоять силе жрецов?
— О чём это ты сейчас?
— О твоей свадьбе, — пожимает плечами брат. Поворачивается к ней и садится на одну из подушек. На достаточно большом всё же расстоянии. — Я узнал потом, что Лекки — то ли по собственной инициативе, то ли по совету старших… или Дайла, возможно — влияла на тебя в день свадьбы, чтобы ты выполнила всё, как надо и не выкинула ничего, что могло бы осложнить им жизнь… Вроде бы я рассказывал это тебе тогда — когда ты вернулась из Пустыни с караваном, или нет?.. Я после этого ушёл из Исверы, если помнишь.
— Мне это не интересно, — отрезает Кайа. Даже если и рассказывал — какая теперь разница?! Она снова и снова пытается вдохнуть силу в рисунок, но каждый раз натыкается на… ничто. Кайа ощущает, как кончики пальцев покалывает из-за невозможности прикоснуться к Книге. — Она ничего бы не смогла уже сделать со мной теперь.
— А люди дяди Кьятта? Или стража, что теперь подчиняется Дайлу? — Кайт поднимается с подушки, отыскивает какую-то тряпку и, обернув ею руки, берёт Книгу с полки. — Я уже не говорю про тех, кто подчиняется твоему мужу… Или ты планировала устроить в окрестностях Эхтома то же самое, что устроили Ива и Кэо в Нахоше?.. Я уже молчу про наше посещение Майгора…
Он выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Кайа тут же поднимается с матраса, что причиняет боль, но по сравнению с тем, что в первый раз с того момента, как она забрала Книгу из подвала в доме на площади Снов, приходится с ней разлучаться, боль не имеет ни малейшего значения. Кайа подходит к двери, чтобы… Дверь не поддаётся.
Это что же такого Кайт тут создал, что… Ну, не ведьма же ему помогала! Кайа помнит, как однажды, когда она по какому-то поводу приходила сюда, Ива рассказывала (при том, что никто особо её об этом не просил), что в башне каждый из жителей сам продумывает все в том месте, которое выбрал. И что защита каждой комнаты непохожа на другие. Впрочем, особо и задумываться не нужно — флейта эта его проклятая!
Как брат вообще мог принять что-то от сомнительного торговца куклами?!
Кайа без сил падает на матрас, морщась от боли, что, кажется усилилась. Она заставляет себя успокоиться, мысленно пробегаясь по мышцам и венам, заставляя растревоженные нервы утихнуть. Это не совсем рисунок, конечно, но близко к тому… Работает?
Она распахивает глаза. И тут же вновь принимается воспроизводить рисунок для перехода.
Ничего.
Дверь вновь открывается, впуская Кайта с небольшой корзинкой с едой.
— Пришлось позаимствовать у Керьи… — сообщает Кайт, аккуратно ставя корзинку рядом с Кайей. Та лишь смеривает брата и его подношение презрительным взглядом. — Правда она пообещала, что стребует с меня потом…
— Ты посмел отдать Книгу этой ведьме?! — Кайа приподнимается на матрасе и тут же падает. Кайт пожимает плечами, напоминая, что, когда он восстанавливался после ранения, Кайа и Керья вполне сумели найти общий язык… — Да какая разница?! Знала бы, что ты так распорядишься тем, что я и Лаок для тебя сделали, оставила бы всё, как оно было!
— Я в тебе ни капли не сомневался, сестрёнка, — флегматично сообщает Кайт, выуживая из корзинки яблоко и с хрустом откусывая от него кусок. — Но это уже свершившееся, так что…
— Сколько ты намерен меня здесь продержать? — она заставляет себя говорить спокойно, понимая, что наговорила лишнего. — И почему я не могу… — Кайа морщится. Не стоило поднимать эту тему. Можно подумать, Кайт разбирается в магии!
— До вечера. Может быть, до вечера завтрашнего. Пока там все не успокоятся. Что до того, что ты… ты никогда не интересовалась Шайрашем и Руинами, я знаю. Потому тебе и не известно, что в Руины нельзя прийти с противоположной стороны грани. И уйти из башни кому бы то ни было, кроме бродяги, невозможно. Это стало доступным только после того, как Лио сделал эти ключи. Да и… ты бы поняла это, если бы, как и прежде обладала зверем, — вздыхает он. Что? Но ведь… Кайа недоумённо моргает. — Я никогда бы не хотел тебе об этом говорить. В конце концов, ты была вполне себе довольна жизнью отшельницы в компании с караванщиком… — Кайт чуть кривит губы, выражая своё к этому отношение. — Но ты же давно утратила зверя. Ещё тогда, когда Керья тебя нашла в Нэйнне и в первый раз привела в башню…
— Я должна туда вернуться! Это же…
— Только не говори, что ты прямо сейчас собираешься броситься мстить за смерть своего любовника, — морщится Кайт, вертя в руке черенок от съеденного яблока. — Это будет самой настоящей глупостью с твоей стороны, Кайа. Без подготовки, без…
— Заткнись, — обрывает его Кайа, одновременно вливая силы в рисунок, чтобы перенаправить мысли Кайта в другое русло. Кайт захлопывает рот, неверяще глядя ей в глаза. Ну, да. Кайа никогда до этого не позволяла себе грубость… за исключением того случая, когда она оттаскала за волосы Йо… кстати о ней. — Ты, отказавшийся от мести ради этих своих городов, которые тебе напридумывал Кукольник… ты попросту не имеешь права что-либо говорить о том, насколько это глупо, умно и так далее!
Кайт мрачнеет. Отставляет корзинку в сторону и тихим голосом предлагает пояснить, что именно она имеет в виду.
— Пф! Йо! Та самая твоя несравненная Йо, которая, как я слышала от ведьмы, прекрасно поживает с мужем и ребёночком. Наслаждается жизнью и красивым личиком в то время, как ты изуродован на всю свою жизнь, оказался на каторге, а теперь и вовсе стал трусом! Неспособным на то, чтобы спросить с обидчиков по долгам… Даже убить того, кто тебя клеймил, не сумел — лишь шрамы на лице оставил…
Кайт встаёт с подушки и отходит к окну. Молча. И Кайа чувствует, что не может сейчас сказать более ни слова.
И это не имеет никакого отношения к флейте!
Кайт долго стоит, всматриваясь во что-то по ту сторону окна в то время, пока Кайа пытается подобрать хоть какие-то слова, чтобы разрядить обстановку. Почему-то кажется, что она сделала сейчас что-то, что…
Вообще было бы сейчас неплохо как-то перевести внимание брата на то, что нужно похоронить Лаока и остальных караванщиков, но Кайа слабо представляет себе, как это сделать. Всё же рисунок подействовал. Да ещё и сам Кайт…
— Где, ты говоришь, сейчас живёт Йо? — брат разворачивается настолько резко, что Кайа непроизвольно отшатывается. — Ну, Кайа! Говори!
— Ведьма говорила, Йо сейчас гостит у родителей вместе с сыном, пока её муж занимается восстановлением Нахоша… Вроде бы. Не помню точно, — произносит Кайа, глядя на то, насколько резкими стали шрамы от клейма. Ох… Кайт же не собирается прямо сейчас… — Только не говори мне, что ты…
— Ну… ты ведь так стремилась напомнить мне, что я забыл о главной цели своей жизни… — хмыкает Кайт, быстро собирая что-то с полок. — Что же теперь тебе не нравится? Впрочем, мне не интересно. Сиди здесь. За пределы башни лучше и вовсе не суйся. Когда вернусь — тогда и решим, что делать с трупом твоего любовника, — добавляет он с неприязнью.
Дверь он на этот раз не запирает. Но уходит настолько быстро, что Кайа попросту не успевает его не то, что отговорить — просто догнать.
И что теперь делать?
***
Кери ещё некоторое время смотрит на скрывшуюся в люке рыжую макушку Кайта, потом переводит взгляд на Книгу, которую тот только что оставил здесь. И улыбается. Всё же Кайт временами ведёт себя достаточно забавно.
В самом деле! Прожить два года бок о бок с магами, разрабатывать ритуалы для создания городов… вот интересно — до жути интересно хотя бы одним глазком посмотреть на них… только без таких жертв, какие выпали Иве!.. и при этом — по-прежнему презирать эту самую магию!
Кери соскальзывает с подоконника, покрепче завернувшись в простыню — дань старой традиции времён Севре, конечно же… Кери морщится, пытаясь выбросить из головы неуместные мысли… Она переступает через пару стопок книг и подходит к Книге.
Приседает на корточки и, чуть вытянув шею, рассматривает то, что Кайа ни разу не выпускала из рук в её присутствии. Прикасаться, впрочем, даже не пытается.
Ох, нет! Она вовсе не считает, что это как-то повредит ей или самой Книге, но та даже вот так — с расстояния в пару шагов — вызывает отвращение…
Странно. Тогда, в Могильнике, Книга воспринималась несколько иначе… Либо сама Кери тогда ощущала мир не так, как теперь…
Снизу — из комнаты, которую занимает Кайт, доносится волна негатива.
Кери морщится и поднимается на ноги, отходя к западному окну, до которого солнце ещё не добралось — ещё несколько часов ждать, увы!
И зачем они с Лио вообще пустили в башню посторонних?!
Что Кайт с его городами, что эта парочка из подвала… Хотя, справедливости ради, можно признать, что большую часть последних двух с лишним лет, что эти трое тут проживают, они вели себя в достаточной степени тихо… Только в самое последнее время начались какие-то скандалы, ругань… Ничем не лучше того, как Глора каждое утро орала на своего мужа-алкоголика… Впрочем, у соседей по башне хотя бы поводы поразнообразнее…
Кери хмыкает и забирается на подоконник. Прикрывая глаза, откидывается на стену.
К сожалению побыть наедине с собственными мыслями… или с их отсутствием… не получается. В комнату опять врывается Кайт и требует рассказать ему, где именно проживает Йо… Ещё бы вспомнить сейчас, кто такая эта самая Йо…
Кери вопросительно смотрит на Кайта, который так сильно сжимает флейту, что остаётся только удивляться, как она не ломается пополам.
— Йо… — он кривится так, что даже под этой его чёлкой видно, как перекашивает клеймёную половину лица… отвратительное зрелище всё же… — Йошша Майгор. В девичестве. Сейчас она замужем за хагом Чейром, но это неважно… это…
— Сестра мужа Берны? — уточняет Кери, вспоминая, как когда-то Берна рассказывала про эту самую Йо, изъявляя желание посмотреть, как бы та отреагировала на встречу с хагари Шианн. Но зачем она Кайту? Тот кивает. — Насколько я помню, сейчас она гостит в родительском доме… хотя… нет. Берна говорила Леа… кстати, как ты считаешь — насколько плохо подслушивать чужие разговоры, а?.. — Она вопросительно смотрит на Кайта, но тот попросту пропускает последние слова мимо ушей. Кери вздыхает. — В общем, она сейчас находится на территории малого поместья семьи Майгор, поскольку плохо переносит вторую беременность… А что?
Кайт кивает, просит присмотреть за сестрой и исчезает раньше, чем Кери успевает сказать хоть слово.
И что это сейчас такое было?
Она всё же сползает с подоконника и принимается искать одежду, которую вчера вечером кинула, куда придётся...
Это вообще можно списать на расстройство от того, что опять не удалось провести вечер с Сойларом, которого спешно вызвали куда-то там по делам? Эх… вот если бы она в полной мере владела королевским даром, то могла бы просто приказать Лару остаться с ней и забыть на время про всех остальных!..
Юбка находится достаточно быстро, как и нижняя рубашка, при мысли о которой здесь, в Руинах, ужаса не возникает — всё же здесь не бывает настолько жарко, как в той же Исвере или в летнем Кепри. Хотя и без неё можно бы обходиться, вероятно… Кери задумчиво рассматривает тряпку, держа её на вытянутых руках… Ох, так и быть! Она же всё равно собиралась погулять! Пусть будет рубашка… Завязав пояс потуже, Кери дважды обходит комнату, пытаясь найти верхнюю блузу…
Находит, затолканной на самую дальнюю полку… Так тщательно, словно бы она вчера потратила время на это… чего Кери решительно не может вспомнить.
Под конец обнаруживает шляпу, почему-то лежащую в ванне…
Мельком глянув в зеркало, Кери замирает на мгновение, а потом отворачивает зеркало к северному окну. И после этого, тщательно обернув Книгу той тряпкой, в которой её принёс Кайт, отправляется посмотреть, что там с его сестрой.
В голове проносится мысль, что и сама сейчас похожа на Кайта с его неприятием магии… только это совершенно иное! Почему-то нет никакого желания дотрагиваться до Книги… И Кери не желает разбираться в своих ощущениях… Лень.
Проходя мимо комнаты, с которой они с Лио так и не придумали, что делать, Кери привычно накидывает на вход ещё парочку слоёв паутинок. Лишним это точно не будет.
В комнате Кайта тихо. Кери бы даже решила, что там и вовсе никого нет, но… Хотя и правда — нет. Кайа обнаруживается на лестнице, по которой она пытается спуститься. Только вот выходит у неё это настолько неуклюже, что Кери всерьёз опасается, что сестричка Кайта попросту свалится. Особенно, если учесть, что перила есть тут далеко не везде…
— И куда вы собрались, рьеси Кайа Тэлэ? — интересуется Кери, опершись на стену. Кайа вскидывает голову и почти теряет равновесие, оставаясь на лестнице только потому, что Кери предусмотрительно кинула ей парочку наскоро спутанных паутинок. — И стоит ли это делать?
— Не твоё дело, — отрезает Кайа, выравнявшись. Смеривает её холодным взглядом, который тут же приклеивается к Книге… ну, кто бы сомневался. — И куда ты собираешься деть моё…
— Несла вам, рьеси, — улыбается Кери. Может, и стоило бы сменить обращение на более близкое, но Кайа так прелестно бесится от этого, причём сама же себя так поставила, что… Кери жмурится от удовольствия, но тут же серьёзнеет, вспомнив то, в каком состоянии был Кайт, когда зашёл к ней. — Кайт попросил присмотреть за вами, знаете ли… Что вы ему такого сказали, что он отбыл в неизвестном направлении, предварительно выспросив у меня местонахождение… Йо?
— Ничего, что могло бы касаться тебя, ведьма, — отмахивается Кайа, начиная подниматься обратно. Потом нехотя объясняет. Про то, кто такая Йо, про месть и прочее.
Кери припоминает, что близнецы и правда в те времена, когда жили в Нахоше… и его окрестностях, были одержимы местью семье Майгор. Только вот как-то не верится, что эта блажь не прошла со временем… это же… это глупо!
Мысль перескакивает на тварь, но Кери тут же выкидывает её. Она не одержима местью. Она просто хочет взыскать долг. Не более того. Это совершено разные ситуации…
Но…
— Вы хотите сказать, что сознательно толкнули его на путь мести? — уточняет Кери, скользя взглядом по лицу Кайи. Та пренебрежительно поводит плечами, протягивая руку к Книге. — Вы либо дрянь последняя, либо дура…
— Но это вообще не твоё дело, — Кайа вырывает Книгу, тут же нежно прижимая её к себе. У Кери мелькает сравнение с ребёнком… которое она тут же старается выбросить. Слишком уж это неуместно. — Ключ ты мне, конечно же, не дашь?
— Конечно же… дам. — Кери улыбается, видя ошарашенное выражение лица Кайи. — Но только после того, как либо вернётся ваш брат, либо Лио. Просто потому, что в одиночку вы не сумеете сделать, что бы там сейчас ни задумали… — А и в самом деле — что это такого случилось с этой рыжей, что Кайт отобрал у неё ключ и Книгу? И стоит ли это узнавать?.. Кери моментально чувствует, как к горлу подкатывает волна отвращения к самой мысли о… Впрочем, это уже её не касается — Лио только что появился в комнате наверху. — И мой дорогой названый братик как раз вернулся. Так что…
Но стоит ли беспокоиться насчёт того, что Кайт рванул, по всей видимости, в Майгор? Он ведь не натворит слишком много глупостей? Кери прикусывает губу, разрываясь между желанием убедиться, что с соседом по башне всё будет в порядке — всё же за два с лишним года она как-то привыкла к его присутствию — и полнейшим нежеланием что-либо делать…
Ладно. Сейчас она просто расскажет обо всём Лио. И пусть тот принимает решение.
***
Нахош они практически не удостаивают вниманием. Ива только и запоминает очертания разрушенных и спешно возводящихся новых зданий, переложенную брусчатку и ворота с усиленной стражей. Которая, впрочем, совершено не замечает ни Иву, ни Кэо, заблаговременно укрывшего их обоих паутинкой.
Ива зажмуривается, понимая, что если бы в прошлый раз подумала о том, чтобы скрыть своё присутствие, ничего бы не случилось…
— Прекрати об этом страдать, — советует Кэо, не сбавляя шага. Он не заморачивается насчёт выбора дороги — просто идёт напрямик к Могильнику. В котором вообще, к слову сказать, не бывал. — Уже ничего не изменишь.
— Это не отменяет того факта, что я сглупила, — вздыхает Ива, стараясь идти с ним вровень. Кэо фыркает и советует просто запомнить это и в последствии не совершать подобного.
Могильник его не впечатляет. Кэо окидывает кладбище ничего не выражающим взглядом и, с первой попытки отыскав якорь, принимается вытаскивать из сумки необходимые принадлежности. Ива приподнимает брови. Кэо пожимает плечами и продолжает проводить подготовку к ритуалу.
Ива опускается на холмик одной из могил и безучастно смотрит за тем, как Кэо ловко отмечает нужные точки, расставляя предметы и…
— И долго ты собираешься тут сидеть? — Он застывает прямо над ней, протягивая кинжал. Ива смотрит на него. — На это раз искать жертву тебе. И тебе же её вести сюда…
Ива прикусывает губу, пытаясь найти слова, чтобы объяснить, что это… но в глубине души она отчётливо понимает, что он прав. Как всегда! Она берёт нож, долго рассматривает его прежде, чем со вздохом опустить его в сумку, встать и направиться прочь из Могильника.
На краю невидимого круга, включающего в себя всё кладбище, Ива останавливается и смотрит на то, как Кэо ползает между могилами, видимо, уточняя линии рисунка. Потом думает, что стоило бы перед тем, как отправиться на поиски правильной жертвы, зайти в склеп, в котором той осенью жили Шайли и Лио. Пусть у неё почти и нет связанных с этим местом воспоминаний… ну, не считать же ту ночь, когда её тут лечили!.. но это место… Оно стоит того, чтобы почтить его своим присутствием. Хотя бы.
Ива разворачивается и быстрым шагом направляется прочь из Могильника. Сейчас, летом, тут ходить значительно проще. Хотя, конечно, цепляющиеся за одежду и волосы — которые, впрочем, достаточно короткие, чтобы это не сильно мешало — кусты радости не приносят, но, по крайней мере, это не сугробы высотой по горло. Ну… ей — точно по горло… И почему она, в отличие от погибшей Лилии пошла в отца?! Такая же невысокая… И не очень-то и красивая…
Ива кривится, думая, что вот об этом сейчас, когда она идёт на поиски жертвы, вспоминать попросту неуместно. Она проверяет, на месте ли нож, хотя сомневается в том, что он вообще необходим… Впрочем — магия ведь привлечёт больше внимания, так что лучше уж… Ива вздыхает. Можно подумать, враг будет дожидаться, пока Ива… Смешно представить.
Перед тем, как покинуть территорию леса, окружающего Могильник, Ива стягивает на себя всю магию, которую сейчас способна видеть, так, чтобы никто посторонний её точно не заметил. После чего направляется в сторону Когго…
Мама, конечно, теперь не работает у вдовы Когго — Ива это узнавала специально — что не особенно и удивляет. Ну, в самом деле — зачем вдове с маленьким ребёнком держать рядом с собой семью, повинную в смерти её мужа и утрате значительной доли состояния… Кажется, королевский дом, прознав про карьер, где добывали особые кристаллы, срочно изъял его и даже не подумал выплатить компенсацию… Впрочем, если Ива правильно помнит, что именно рассказывала одна из учившихся с ней девушек — родом из Нахоша, кстати говоря — вдова Когго приняла покровительство какого-то торговца, который был в годах, с семьёй, но… Ива передёргивает плечами, вспоминая образ Лилии на коленях у хага Когго… Мерзость это какая, всё-таки!
Она перебирается через поваленное дерево, ненадолго замирая на его стволе, чтобы осмотреться. Это, если она не ошибается, верховья Ниры. И отсюда следует повернуть чуть западнее, обходя реку, чтобы добраться до поселения, в котором теперь проживает её семья. У каких-то добрых людей, кажется. Но Ива медлит.
Она знает, что встреча эта не принесёт ничего хорошего ни для неё самой, ни для семьи…
Жертва…
Та самая третья жертва для ритуала…
Ни Лио, ни Кайт, ни Кэо не произнесли этого вслух, но Ива сейчас чётко понимает, кем именно должна быть эта самая третья жертва.
Теперь, после того, как она — пусть и не без помощи Кэо… к которому Ива не может испытывать сейчас ничего, кроме огромной благодарности — убила Лирну, Ива прекрасно понимает, что именно она делает. С собой через эти жертвы.
Убить себя, убить всё, что держало в прежнем мире, убить то, что дало жизнь…
Странно только, что самым простым оказывается ритуальное убийство самой себя… Что именно она уничтожила в саду с персиками-паданцами на границе Нэйнне и Пустыни? Чего лишилась?
Ива сейчас не может сказать — что же это было. Даже пустоты, что ощущала в первые часы после завершения того ритуала, уже не ощущает… Со вторым более понятно, конечно, хотя отзвук того, что пришлось сделать, по-прежнему то и дело вспыхивает в сознании.
А что почувствовала Ёнь, когда ей сообщили о смерти лучшей подруги? И… родители Лирны…
Ива прикусывает ребро ладони так, что сама же ойкает от боли. С удивлением смотрит на то, как ранки от собственных зубов заполняются кровью… Ну, вот… теперь ещё и время тратить на обработку раны… Она присаживается рядом с водой и опускает в неё руку, чтобы смыть кровь. Потом отрывает лоскут ткани от подола рубахи и заматывает ладонь, делая завязку на запястье.
И почти не вздрагивает, когда ощущает прикосновение ледяной ладони к щиколотке. Она опускает глаза и видит безгубую улыбку на белёсом лице.
Линн.
Ива искренне улыбается, радуясь тому, что есть возможность ненадолго отсрочить поиск жертвы. Скидывает обувь и заходит в прохладную воду. Чувствует, как икры ног обнимают холодные руки. И жалеет, что не может себе сейчас позволить нырнуть туда — к ним. К тем, кто показал ей красоту магии, подарил мир…
Подарил…
Ива вздрагивает от прошившей мозг мысли. И жмурится изо всех сил, пытаясь прогнать страшный образ. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! Никогда.
Пусть это лучше будет… мама. Но — линн?! Это же вся её жизнь!
Ива опускается на колени, не обращая внимания на то, как намокает одежда, как холод воды проникает в тело. Какая разница, что с ней сейчас происходит, если…
Линн всплывает и вглядывается в её лицо. Ива пытается отвернуться, но линн обхватывает её сморщенными из-за постоянного нахождения в воде ладонями и глядит в глаза.
— Я не хочу этого…
Линн щерится в острозубой усмешке и качает головой. Потом подплывает к берегу, неуклюже выбираясь из воды полностью. Ива смотрит, как линн осторожно переступает слишком длинными ступнями с перепонками на пальцах и кое-как доходит до поваленного дерева, садясь на него. Ива выбирается из воды, остро чувствуя, как облепляет тело потяжелевшая намокшая одежда, и садится рядом с линн. Та поднимает лицо к безоблачному небу, почти мечтательно — хотя для стороннего человека это, вероятно, будет выглядеть кошмарно — улыбаясь. Ива, не сводя взгляда с глаз навыкате, с тонких, почти отсутствующих синюшных губ, со слишком белой кожи лица, тихо стонет. На что линн сжимает её ладонь так крепко, что повязка пропитывается кровью. И опять улыбается. Потом совершенно бесцеремонно — в первый раз на памяти Ивы! — запускает вторую руку в её сумку и вытаскивает нож. И пустую сейчас фляжку, которую Ива как раз хотела наполнить водой…
Линн протягивает кинжал Иве рукояткой вперёд. Ива пытается оттолкнуть руку, но лезвие пропарывает кожу на ладони линн, от чего та чуть слышно шипит… Как змея шипит, что пугает Иву, которая слышит подобное в первый раз в своей жизни! Ива отшатывается, но тут же заставляет себя сесть прямо — совершенно не хочется оскорблять линн своим испугом.
Линн ещё раз настойчиво протягивает кинжал, заставляя Иву взять его.
…Это… Это сон?..
Ива видит, как её руки крепко обхватывают кинжал. Видит, как линн отбрасывает за спину жидкие белые с прозеленью волосы и приподнимает голову, чтобы открыть горло. Руки Ивы ходят ходуном, так что линн приходится обхватить их одной своей рукой, а второй — вцепиться в кору дерева… дерево изламывается, крошится щепой под хваткой тонких узловатых пальцев… Ива крепко зажмуривается, когда кончик лезвия касается кожи.
И заставляет себя открыть глаза и не отводить взгляда всё то время, пока кинжал вспарывает горло линн. Которая не перестаёт улыбаться, хотя на губах выступает кровавая пена, а глаза начинают закатываться.
Ива отбрасывает кинжал, как только линн испускает последний вздох и начинает заваливаться набок. Она подхватывает тело.
Не думая, что и зачем делает — подставляет фляжку, собирая полупрозрачную «рыбью» кровь. Потом завинчивает крышку и оттаскивает тело линн обратно к воде. Она внезапно осознаёт, что рыдает сейчас в голос. Захлёбываясь слезами, задыхаясь сбитым рыданиями дыханием. Воздуха и не хватает, и слишком много…
Она прослеживает за тем, чтобы тело линн погрузилось в воду полностью, а потом выбирается на берег и быстрым шагом уходит прочь. Не переставая всхлипывать и размазывать слёзы по лицу. Ива знает, что теперь ей навсегда заказан ход к любой реке… По крайней мере — по эту сторону от грани. Хотя… в Шайраше рек вообще нет, кажется…
Дальнейшее Ива помнит урывками.
То, как Кэо, явно обрадованный тем, кто именно стал жертвой, выливает кровь на медный столбик, завершая третий ритуал, что, впрочем, не даёт возможности увидеть хотя бы один город — то, ради чего Ива вообще… она усмехается. Такая не стоящая внимания мелочь!
Она помнит, как Кэо, быстро побросав в мешок все вещи и забросив его за спину, требует поскорее убраться из Могильника. В башню, надо полагать.
Ива против. Она в двух словах объясняет, чего хочет, и видит, как на лице Кэо расцветает хищная улыбка.
Ива хорошо помнит, как визжала от боли и ужаса вдова Когго, когда Кэо заживо вытягивал из неё кишки, разрывая так, чтобы эта сука, из-за которой случилось разрушение Нахоша, видела. Ива помнит, как сама чарами убивала, высушивая, вытягивая всю влагу из тел, всех, кто сбежался на помощь госпоже… Кажется, она в этот момент хохотала…
Ива помнит, как вместе с Кэо принесла ребёнка Когго на порог дома, где сейчас обитает её семья. Как на стук вышла Ольха и, посоветовав Иве ни за что не показываться на глаза маме, пообещала приютить ребёнка.
И Ива помнит, как, вернувшись в башню, она упала на кровать Кэо и, наконец, дала волю слезам, хороня в памяти линн и всё, что связывало её саму с этим миром.
Теперь она прекрасно знает, зачем и как разрывается связь с миром, и что именно лежит за тремя ритуалами…
И что этого ни в коем случае нельзя допустить.
Это её рассказала линн, со своей кровью передав знание самого мира.
