XLVIII
Тьянни с любопытством крутит головой, надеясь, что этого не видит никто. Как-то нет желания выставить себя провинциалкой. Но Тьянни признаёт, что ещё не бывала в таком месте, как свободный ярус Западной Стены, где проводят — пусть это и очень редко случается — приёмы правящей Семьи. И некоторые собрания местной аристократии — в южной части яруса. Так что желание повнимательней рассмотреть всё вокруг вполне понятно. Только вот… Тьянни ощущает, как по плечам пробегают мурашки от пристальных взглядов собравшихся. И с трудом сдерживает желание поёжиться.
В Даэх, где проходила первая часть свадебной церемонии, всё же было значительно приятнее находиться… пусть там и не было этих высоченных колонн, как будто бы сотканных из перламутровых нитей… Тьянни и близко не представляет, что это за материал. Хотя можно предположить, что это магия, конечно. Но зато в Даэх было небо и ветер. Припорошенная снегом трава, искрящаяся на солнце, и холод почти вступившей в права зимы.
Тьянни чуть улыбается, вспоминая наполненные слезами глаза папы и улыбки сестёр, закутанных в мех чернобурых лисиц, выдыхает и приподнимает голову. Всё нормально. Она справится. Тем более, что Даэх не так уж и далеко, и она в любой момент сможет навестить родных, если посчитает нужным… Как она слышала, родная сестра Шайесса… Тьянни запинается в собственных мыслях, понимая, что теперь имеет полное право называть этого человека по имени… Как она слышала — родная сестра её мужа вообще не факт, что когда-нибудь здесь появится. Слишком далеко находится лоскут её новой семьи. И… Хотя Тьянни хотела бы её увидеть. Принцессу Семьи. Единственную дочь главной ветви, про которую ходило много легенд среди жителей Дайвега. Кажется, она почти ни с кем здесь и не дружила, предпочитая проводить время в Кепри.
Тьянни кивает очередной семейной паре, что подошла её поздравить, и начинает выискивать глазами мужа, который куда-то запропастился.
Если он не появится в ближайшее время… Тьянни ослепительно улыбается на комплимент.
— Да, разумеется, — чуть склоняет она голову. — Я прошла заключительное испытание в конце лета. Конечно же — на высшем уровне. Вы ведь не считаете, что жена наследника Семьи могла бы позволить себе более низкий результат?
— Что вы, хагари Тьянни! — машет рукой женщина, в то время, как мужчина усиленно мотает головой. Тьянни думает, что если он продолжит в том же духе, то рискует голову потерять. — Но я слышала, что это невероятно сложно! Тем более — для такой юной девушки, как вы.
— Сложно, — соглашается Тьянни, вспоминая то, как пыталась впихнуть в голову все знания, какие только возможно. — Но не настолько, чтобы это было невозможно осилить. Тем более, что… это помогло мне отвлечься от того кошмара, что произошёл в конце лета, — добавляет она, вспомнив, что сам факт гибели Лирны от рук каких-то сумасшедших от общественности Дайвега не скрывался. Более того — друзей Кэо, которых удалось поймать на месте преступления, обвинили также и в том ритуале, из-за которого чудовища вырвались на свободу, прилюдно казнили.
— Ох, милая! — прижимает руки к груди женщина в жесте, который Тьянни кажется слишком театральным. И… неискренним. Стоило бы порепетировать, чтобы это выглядело более естественным. — Какой кошмар! Бедная девочка! А ведь её прочили в невесты его величеству!
— Её подруга была моей соседкой в академии, — подкидывает ещё одну новость Тьянни, посчитав, что после этого пара удалится разносить новость всем сплетникам Дайвега. — Пусть мы и не дружили, но я прекрасно её знала, и… только учёба помогла мне с этим справиться.
А если говорить правду, то — хагари Клэр и хагари Толара, которым тогда передал её Шайесс.
Тьянни наблюдает, как пара шушукается с кем-то, после чего их собеседники начинают бросать на неё сочувствующие взгляды. И думает, что, кажется, несколько перестаралась. И привлекла к себе лишнее внимание. Она заставляет себя безмятежно улыбаться и вновь окидывает взглядом ярус.
Много света, много солнца, которое проникает внутрь через специальным образом настроенные зеркала — как рассказывал ей Нейлор, чтобы хоть как-то успокоить её накануне церемонии… Которая вообще не произвела никакого впечатления.
Почему-то Тьянни казалось, что свадьба должна происходить более… величественно, что ли…
На деле же получилось, что в Даэх её ритуально отсекли от рода отца, а здесь уже так же ритуально — Тьянии передёргивает плечами, вспомнив кинжал с загнутым остриём — приняли в новую семью… В Семью. И всё.
Неужели нельзя было это обставить хоть как-то более… красиво?
Тьянни обводит ярус взглядом… насколько хватает глаз.
Много людей, которых она совершенно не знает из-за того, что Даэх всегда позиционировал себя как независимый город, лишь теперь влившись в Дайвег. И это… неудобно. Совершенно. Ведь ей, как представительнице Семьи, надо налаживать общий язык с этими людьми…
Ох, ладно.
С этим, похоже, придётся обращаться к хагари Толаре. Кажется, именно она больше всех проводит времени в общении с местной аристократией. Да и… Тьянни попросту не представляет себе, как смогла бы принять роль хагари Клэр, на которой держится весь Скальный Дом… если не… что-то большее.
— Доброго дня! — раздаётся звонкий женский голос позади. Тьянни разворачивается и видит блондинку чуть выше её самой в компании такого же светловолосого мужчины. — Мне всё же удалось убедить моего мужа появиться здесь, пусть он и был против, — весело продолжает женщина. — Но не могла же я пропустить свадьбу моего старшего брата!
— Вы…
— «Ты». Я — Берна. Ныне Майгор. В девичестве — Теннери. А это — мой муж. Йеррет Майгор. Ты бы знала, Тьянни… это ничего, что я столь бесцеремонно?.. Ты бы знала — каких трудов мне стоило вытащить его сюда!
— Очень приятно, — произносит мужчина, чуть обнимая Берну за плечи. Тьянни даже кажется, что он неосознанно прячется за ней… Она удерживает себя от улыбки. — Теперь я понимаю очарованность Бэрри Майгором! У вас тут слишком… серо. Пусть это не прозвучит критикой.
— В сером много оттенков, — пожимает плечами Тьянни, рассматривая сестру Шайесса внимательнее. Насколько она помнит, Берна — единоутробная сестра Нейлора. Что, надо сказать, заметно. Особенно теперь, когда Тьянни знает, с кем разговаривает. — И тем ценнее находить среди серого внезапные всплески цвета. Впрочем, я родом из Даэх.
— Ох, я всё детство мечтала там побывать! — восклицает Берна. — Но братья… все трое… наперебой утверждали, что это опасно, скучно и мне совершенно не нужно… Хотя они точно так же утверждали и про Кепри… Ох, простите! Я сегодня слишком эмоциональна. Но, полагаю, мне это простительно. Всё же женится мой брат! Кстати. Где он?
Тьянни пожимает плечами. Берна вздыхает и качает головой, рассказывая, что на её собственной свадьбе, всё же была несколько иная обстановка — и муж не бросал её так надолго. Тем более, что она почти всё время была рядом либо с Ясем, либо с Шаем… Тьянни прищуривается, услышав домашние имена мужа и его брата. Мысленно пробует это произнести, но понимает, что пока что явно к такому не готова.
Берна подхватывает её под локоть и предлагает побыть рядом с ней, пока Шайесс не появится. И просит мужа поискать его. На что хаг Йеррет напоминает, что не знает здесь вообще никого. И это именно Берне будет проще сделать подобное.
— Вы явно не рады здесь находиться, — произносит Тьянни, когда её золовка, лавируя между людьми, теряется в толпе. Хаг Йеррет пожимает плечами, окидывая взглядом зал. — И в чём же причина? Если мне, конечно, можно задавать подобный вопрос.
— Не люблю толпы, — вздыхает хаг Йеррет, неловко переступая с ноги на ногу так, что Тьянни замечает его хромоту. — А вы очень смелая девушка, если решили связать свою судьбу с таким… человеком, как хаг Шайесс. Или вы не знаете о…
— Вы настолько не любите толпы, что не вполне понимаете, о чём стоит говорить при посторонних? — удивляется Тьянни. Её собеседник начинает стремительно краснеть. — Простите! Я не должна была… Но специфика теперь уже моей семьи… не то, о чём принято говорить. Кроме того — это невероятная честь. Стать частью Семьи… — Пусть сама она и боялась этого до дрожи… раньше. Пока не узнала, как Семья очищала ярусы от чудовищ. — Тем более, что только Семья хранит Дайвег от всего, что приходит с той стороны или из темноты… Хотя, признаюсь, я волнуюсь. Боюсь, что не смогу соответствовать…
— Не беспокойся. Сможешь. — Сзади её обнимают руки мужа, заставляя от неожиданности вздрогнуть. Но Тьянни тут же заставляет себя расслабиться — слишком много посторонних глаз, которые могут истолковать её зажатость, как… — Добрый вечер, хаг Йеррет. Неужели Бэрри оказалась настолько убедительной, что…
Тьянни видит, как хаг Йеррет чуть вздрагивает. И вопросительно смотрит на Шайесса. Тот пожимает плечами, не выпуская её из объятий. Потом она видит, как к ним направляются Берна и оба брата мужа. И даже начинает как-то сочувствовать хагу Йеррету. Похоже, тому совершенно не нравятся родственники его жены…
И, похоже, он действительно её любит, раз решился появиться здесь.
Вечером Тьянни долго стоит напротив панорамного окна, наблюдая за тем, как падает мелкий снег, и как время от времени мимо проносятся тени чудовищ, что выбрались наружу с наступлением темноты.
— Знаешь, я однажды, чтобы меня не застукали в неположенном месте, пробралась на территорию общежития по внешней стороне Стены. Вечером… — Тьянни оборачивается к мужу, который сидит в кресле рядом с разобранной кроватью в одних домашних штанах, и улыбается, поймав его изумлённое выражение лица. Ох, как это приятно — удивить этого человека! — Сейчас понять не могу, как вообще решилась на такое…
— Моей жене нравится меня удивлять? — совладав с собой, приподнимает бровь Шайесс. — Не страшно было встретить живность из подземелий?
— Страшно было в первую очередь сорваться вниз — в тот вечер был сильный ветер и обледеневший карниз, — Тьянни отходит от окна и присаживается на подлокотник кресла. Смотрит прямо в глаза мужа и думает, что, быть может, и правда справиться с ролью жены наследника Семьи.
***
Кайа сидит на полу, обложившись листами бумаги, с обеих сторон исчерченными линиями, значками, пометками. Время от времени те с шорохом перелетают с места на место из-за гуляющих по полу сквозняков.
Кайа настежь распахнула все окна в доме, чтобы не чувствовать, как стены сдавливают плечи и грудь, заставляя ночами задыхаться. За долгую осень, которая в Нэйнне тянется столько, что плавно перетекает в весну, она не раз просыпалась ночью, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и пытаясь сделать хотя бы один вздох.
Она знает, что этот дом её убивает. Только вот совершенно не представляет себе, куда теперь податься. В Исверу? К убийцам Лаока?
Кайа зло фыркает.
Ни за что на свете!
Если она и вернётся туда, то только для того, чтобы медленно содрать кожу с Лекки и так называемого мужа… Кайа медленно растягивает губы в улыбке, откладывая один из листов и поднимая другой. Кажется, это более подходит для…
В башню она тоже никак не может прийти. Не после того, как умер Кайт, а эти, так называемые соседи даже не пожелали узнать — кто его убил… С этого человека Кайа тоже спросит своё.
…Но она никак не может вспомнить, как так получилось, что брат оказался один против такого количества врагов? И почему те двое, что прятались за надгробием, вмешались только тогда, когда уже ничего нельзя было сделать?..
И эти двое тоже заплатят за смерть Кайта, которая пустой болью отдаётся в груди.
Кайа откладывает листок и потирает грудь, морщась от мерзкого ощущения.
Помнится, в те времена, когда она путешествовала по Пустыне, которая глушила связь с Кайтом, Кайа испытывала что-то призрачно похожее. Но тогда она точно знала, что вторая половина её души жива. А теперь…
Это хуже того, что она испытала, когда увидела, как убивают караванщиков и Лаока… Намного хуже…
И она не знает, почему Кайт вообще там оказался ночью. Один.
И откуда эти твари узнали…
Кайа зло оскаливается. Ну, разумеется! Иначе и быть не может!
Эти двое, что, как крысы, зарылись в подвале башни, всё и подстроили! Больше и некому… Хотя… ведьма наверняка всё знала. И бродяга.
Кайа отшвыривает листы, кое-как поднимается на ноги, морщась от непроходящей боли… с тех пор, как умер Лаок, она ни разу ещё не утихала… и это правильно. Ведь боль уйдёт только тогда, когда умрут все, кто виноват в его смерти. И в смерти Кайта…
И начнёт она с хозяина Пустыни…
Пусть того и мнят бессмертным, но Кайа отказывается в это верить. Быть может, его и правда нельзя убить, но это не означает, что нельзя уничтожить Пустыню, благодаря которой это существо… живёт… Кайа кривится в презрительной усмешке… Вы только подумайте — порождения этого… этой нелюди имели наглость заявить каравану, что не принимают таких, как они — не принадлежащих к человеческому роду.
Она мелкими шажками то и дело норовящих подогнуться ног выходит на порог дома и долго смотрит в темноту осенней ночи. О! Она знает, как уничтожить Пустыню! Тем самым рисунком, что забрала тогда жизнь оазиса…
Жизнь?
Нет! Вовсе нет. Она всего лишь позаимствовала тогда воду и молнии! То, что оазис после этого умер — не её вина! Это всего лишь кара Сестёр тем, кто посмел оскорбить караван!
Кайа судорожно вздыхает и уходит обратно в комнату, которую больше всего любил Лаок.
Она лично уничтожила почти все вещи, оставив только голые стены и диван. Потому что те слишком напоминали о том, как им с Лаоком было тут хорошо. Ох! Кайа готова сравнять с землёй и этот дом, и сад, в котором эти двое, что предали Кайта, устроили какой-то ритуал… О! Кайа знает, что этот ритуал был нужен, чтобы заманить Кайта в ловушку! Но как он поверил?..
Кайа шипит от боли, когда та обхватывает её голову тисками. И, на ощупь найдя Книгу, обнимает её, чувствуя, как от прикосновения прохладной кожи боль потихоньку рассеивается, оставляя после себя только понимание, что никто не должен уйти от возмездия!
И, если это потребуется, она уничтожит и лоскут, где стоит этот проклятый дом, из-за которого Лаок вообще был вынужден двигаться вдоль границы с Исверой, где и попал в ловушку! Надо было идти с ним тогда… Или удержать его дома — пусть бы караван…
Кайа проводит рукой по лицу, отбрасывая спутанные волосы. И думает, что стоит, наверное, лечь поспать, но…
Нет.
Она прямо сейчас пойдёт и проверит тот рисунок, что создавала всю осень — надо же быть уверенной, что тот и правда уничтожит Пустыню?
Она поднимается и тут же падает на диван, понимая, что и правда сейчас не сможет выйти. Ну, что ж… значит, она проделает это прямо здесь.
Только для начала…
Кайа опутывает Книгу и ключ рисунком, привязывая его к себе — чтобы в случае чего тот перебросил её вместе с Книгой в безопасное место. Она не помнит, где это место. Но это и не особенно важно сейчас. Ведь его выбрал Лаок, а ему Кайа верит. Тем более, что там не будет никого из тех, кто предал Лаока, её и Кайта…
Кайа поудобнее устраивается на диване, ощущая, как какая-то из досок дна неприятно впивается в бедро, и прикрывает глаза, представляя линии рисунка. Она прослеживает, как по ним протекает сила, одновременно двигаясь по десятку линий в разных направлениях. Она заворожена тем, в какой совершенный узор это всё сплетается, порождая волны вокруг.
Кайа впервые за долгое время не удерживает крик, когда боль прокатывается по телу, впиваясь в каждую клетку, едва ли не разрывая их изнутри. Она ещё чувствует, как её тело изгибается под совершенно невероятным углом, как лопается кожа, открывая путь крови. Кайа задыхается, царапает горло, пытаясь получить хотя бы один вдох…
Темнота…
Она рывком приходит в себя и видит, как над ней склонился незнакомый светловолосый мужчина, рассматривающий её с непередаваемым выражением брезгливости, любопытства и неприязни. Кайа пытается пошевелиться, но понимает, что не может сдвинуться ни на волосок. Что…
— Так, значит, это именно здесь прошёл тот самый первый ритуал… — произносит мужчина. — И кто же его провёл? В ваших интересах, девушка, ответить мне правду… И не надейтесь, что закалка, которую вы получили от Книги, вам хоть чем-то поможет. Я умею причинять такую боль, которую вам и представить не получится.
айа усмехается. Что этот человек может знать о боли?! О том, как рвётся сердце из-за невозможности обнять того, кого любишь? О том, что нет половины души — и ты ничего не можешь уже с этим поделать? И остаётся только мечтать о том, чтобы все, кто повинен в этом, получили по заслугам…
Но… Если этот тип и правда может найти тех, кто проводил ритуал… Это ведь из-за них Кайт умер! И это они не сделали ничего, чтобы спасти Лаока!
— Ива и Кэо, — фыркает она прежде, чем позволить рисунку, который всё же собрал плату — Кайа чувствует, как жизнь вытекает из неё — завершиться.
По телу прокатывается горячая волна, и последнее, что Кайа запоминает — отшатнувшегося мужчину, спешно что-то пытающегося наколдовать.
***
Хочется снега… В Севре сейчас, между прочим, уже полноценная зима… Да и в Нахоше…
Ты хочешь в Нахош? — Лио откидывается на пол и скашивает глаза в ту сторону, где сидит она. По странному стечению обстоятельств они оба сегодня остались в башне. — Или в Севре?
Никуда. Хочу снег увидеть.
Она сползает с подоконника… как ни странно — с северного, который старательно игнорирует большую часть времени. Проходится по комнате, лавируя между стопками книг, которые опять как-то незаметно перебрались с полок на пол.
Есть и кроме этих двух городов места…
Конечно. Но вспомнились именно они.
Она замирает напротив зеркала и корчит рожу собственному отражению. Потом разворачивается и долго смотрит в пустоту. Лио закрывает глаза.
Такая тихая ночь… Как будто бы… Ты не знаешь — эти двое там ничего не затевают?
Нет. В смысле — не затевают. По крайней мере — пока. Они вообще достаточно тихо себя ведут с тех пор, как принесли тело Кайта.
До сих пор поверить не могу, — она садится на пол напротив южного окна и смотрит на луну. — Как и в то, что на смерть его обрекла Кайа. Они же… Кайа ведь мечтала отомстить Майгору за то, что те сделали с её братом.
Могу предположить, что всё дело в Книге. — Лио переворачивается набок и тоже рассматривает луну. Она не оборачивается даже. Лишь вопросительно хмыкает. — Она же принадлежала Лорру.
Любовнику Охры, — кивает она. — Думаешь, Книга свела Кайу с ума? И после этого ты ещё хотел как-то её использовать?! Слишком смело, братик.
Я не планирую её использовать лично.
Никогда в тебе не сомневалась.
Она собирается сказать что-то ещё, и Лио прекрасно знает, что именно — он чувствует, как она меняется. И ни капли не сомневается в том, что тому причиной. Ребёнок. Лио задумывается, что получится, если она родит здесь, в Шайраше. Всё же он не припоминает подобного… каким будет этот ребёнок? Он собирается всё же подтолкнуть её к словам, но… но пространство комнаты разрывает вспышкой света, от которого перед глазами пляшут цветные круги. Лио подскакивает, лихорадочно спутывая нити, но…
Спокойно, братик. Это всего лишь труп Кайи… Весь то ли в порезах, то ли… Книга при ней.
Откуда она… Впрочем, неважно. — Лио промаргивается и подходит к покрытому кровью телу исверки. — Я проверю — не привела ли она за собой кого.
Лио подцепляет нити, встревоженные внезапным появлением, и тянется по ним душой, стараясь при этом не заступить на грань. Но тут же отшатывается, почувствовав след магии Тара… Так, значит… Ублюдок!
Решил поломать мои планы…
Что? — она поворачивает к нему голову.
Нет. Ничего. Что с телом будем делать? Похороним?
Отдадим парочке из подвала, — качает она головой. — Раз уж они решили пока что не хоронить Кайта… да и… пусть эти двое упокоятся в одном месте. Тем более, что она в таком виде… может быть, её заставили?
И я даже знаю — кто.
