Огневик

1

Белесые цветы роняли слезы

И едкой влагой землю разъедали.

Я злую память оглушил наркозом –

Беды и долга жгучим сиволдаем.

В глазах качались раненные дали.

Устало о бессилье плоть кричала.

Не мог я обуздать ее сначала,

Но все же встал. Безмолвно осуждали

Меня поля, и солнце обличало.

 И я пошел, как и куда не зная,

За шагом шаг. Меня трясло, качало,

И даже воздух, грудь мою сминая,

Что нет тебя, кричал остервенело.

Но я хотел найти хотя бы тело.

2

Цветы толпой дорогу заступили,

Их венчики подрагивали злобно.

Я был враждебен в них живущей силе,

Дыханью мора черного подобной.

Себя считал я небоеспособным,

Всей плотью ощущал кровоподтечной,

Лилеи станут клумбою надгробной,

Но миновать не мог заслон цветочный.

Одним движеньем, слабым и неточным,

Легко сломал я пару асфоделей,

И прочие вконец осатанели.

Щетиной ядовитых жал клиночных

Их длинные тычинки обернулись,

Меня ударом слитным жиганули.

От лютой боли я утратил разум.

Вонзались в ноги жала раз за разом.

Давя врагов, я с криком рухнул наземь.

3

Яд сковывал меня морозной болью.

Заполнил ноздри тленья запах прелый.

И исходил я слез бессильных солью,

А небо жадно мне в глаза смотрело.

Мне чудились багровых молний стрелы,

В висках хмельной звонарь умучил било,

Реальность безнадежностью оплыла,

Отчаянье в груди заматерело.

Злой корчей мышцы все перекрутило,

Деревенели руки бесполезно.

Просил я, чтобы ты меня простила,

Когда сойдемся у порога бездны.

Грудь изломало обручем железным,

Свет помрачился – квелый и болезный…

4

В озноб и боль ворвался шелест странный.

Почудилось: цветы дрожат в испуге.

И грудь согрел горячий гул органный

Из сна шагнувшей огненосной фуги.

Я с грацией запойного пьянчуги

С трудом привстал в приливе сил нежданном, 

И взгляд мой, затуманенный дурманом,

Ловил в восторге пламенные цуги

Палящих волн, лилеям и авранам

Несущих неминучую кончину

В пожарище неистово-баканном.

А вскоре я увидел и причину

Внезапно прокатившегося пала.

То существо по пламенам ступало.

5

Был огненного чуда странен облик:

Шел в ореоле пламенноязыком

Безликий абрис – будто кровью облит. 

Он свиристел, шипел, трещал, мурлыкал,

Пыхтел и булькал, разражался рыком.

А искр рои над ним призывно пели.

Последние живые асфодели

Вжимались в землю в ужасе великом.

Поднялся я на ноги еле-еле.

И тут жгуты огня меня коснулись.

Потек огонь в моем несчастном теле,

Кураж и силы полностью вернулись.

Я снова был готов к дороге, к бою,

Знал тайны чар и вновь владел волшбою.

6

Вслед за огнем, поющим песнь победы,

Я шел по полю, в пепле утопая.

Случившееся мне казалось бредом,

В затылке угнездилась боль тупая.

И с резвостью парнишки-шалопая

Мой огневик носился по равнине.

Я знал, что он вот-вот меня покинет.

А впереди склубилась тьма слепая.

Барьером – где-то черным, где-то синим –

Она дорогу перегородила.

Все небо расчертили сотни линий –

Порезов, из которых кровь дождила.

Я шел во тьму без страха и надежды,

С завзятостью глупца или невежды.

7

Я у порога тьмы сторожко замер,

Смотрел в нее, и тьма в меня смотрела

Бродячих искр аврорными глазами.

Синь источала ужас застарелый.

Земля до каменных костей сгорела,

Где огневик надолго задержался.

Когда ко мне бесшумно он подкрался,

Тьма отодвинулась и присмирела.

Зажмурившись, я смелости набрался

Дрожа в живой огонь вложил ладони

И вспышкою в разбитый сон прорвался.

Там пламена метались в диком гоне.

В той пляске я и мир огнем единым

Воспламенялись, жили, угасали

В пульсации размеренной и чинной.

Так огненосец сделался мне братом.

Он чутко слышит все мои печали.

Сейчас он в мир огня уйдет обратно,

Но вновь вернется. Знание уснуло,

И огневик умчался с низким гулом.