Смерть и возрождение

1

Осколки полетели. Полыхнуло.

И ледяным отщепом, будто пикой,

Мне грудь пробило и насквозь проткнуло,

И слева призрак смерти бледноликой

Ко мне подкрался. Я ж висел кавыкой,

Большим червем, булавкой пригвожденным,

Дурак, случайно злыдней побежденный,

Глупец, болван, несчастный недотыка.

Забился в спазмах демон уязвленный,

И перед ним чудовищною пастью,

Прожорливым жерлом заледененным

Открылась бездна. Чтобы не пропасть в ней,

Отпрыгнуть прочь пытался демон тщетно,

Но с жалким воплем все ж пропал бесследно.

2

Стекала кровь на ледяную крошку,

А тело еще дергалось безвольно,

 И падали в багряную окрошку, 

Точились слезы. Как же было больно!

Рука хваталась самопроизвольно 

За пустоту. Нелепого созданья

Огромный глаз, пресыщенный страданьем, 

 Вниз с потолка глядел самодовольно.

И мне казалось, целым мирозданьем

Я осужден здесь корчиться навечно,

И право на последнее желанье

Отобрано судьею бессердечным.

А я, борясь с секундами немыми,

Хотел сквозь стон твое промолвить имя.

3

Откуда ни возьмись моя красотка

Ко мне с тоскливым воплем подбежала.

И вмиг вокруг меня был ею соткан

Орнамент хитрый. Острием кинжала

В морозном воздухе изображала

Она кресты с петелькой и колеса,

И по клинку стекал дымок белесый,

И дымка ее тело окружала.

А после сталь перечеркнула косо

Изящный крест, у глаз моих парящий.

Пронесся залом вой многоголосый

И следом – шорох, шепоток шуршащий.

И тяжко где-то рядом громыхнуло.

Красотку ж в дальний угол зашвырнуло.

4

Сознание тихонько угасало,

Лишь высекало хиленькие искры

Последних мыслей ржавое кресало.

Тьма подбиралась мягко и небыстро.

Пульсировали вспышки цвета блистра

В ее утробе. И ловило ухо

Усильями слабеющего слуха

Удары крыльев или звуки систра,

И, кажется, жужжала где-то муха.

Вот тьма меня накрыла с головою.

Душа моя, как птичка-щебетуха,

Уже лететь готовилась на волю,

Но не успела с тела кандалами

Покончить, как во тьме взревело пламя.

5

Летело пламя, рассекая темень,

То огневик примчался на подмогу,

И был он очень зол и взбутетенен, –

Казалось, не минётся без поджога.

А я скользил к печальному итогу.

Зачем меня тревожить? Непонятно.

Ведь мир такой чужой и неприятный.

Огневика мне было жаль, ей-богу.

Но он хотел вернуть меня обратно, 

Вливал в меня огонь полуостывший

И расточал свой жар безрезультатно,

Лишь лед топил, меня нахолодивший.

Валялся я ничком в огромной луже, 

Не мог уйти, и было мне все хуже.

6

Мне показалось, я твой голос слышу.

Ты пела о прощенье и прощанье.

Взмывали звуки выше, выше, выше…

В них были боль и правда умиранья

И светлое святое забыванье.

Но огневик взревел, сбивая песню

С высот, что мира дольнего чудесней,

И я утратил память и прозванье,

А песня захлебнулась в поднебесье.

В миг огневик потек густым расплавом.

В мозгу взорвалось грозное: Воскресни!

Поток тягучий – огненно-кровавый –

Со всех сторон меня обтек умело,

Взбурлил, нахлынул и впитался в тело.

7

Я тихо брел по раскаленной лаве,

Проросшей золотыми огнь-цветами.

Фонтаны искр взлетали, воздух плавя,

И небо рвали пламени кнутами,

Гоня голманы алыми гуртами,

Сияний вихри, а туман пурпурный

То колыхался пологом ажурным,

То, вспыхнув, разлетался лоскутами.

Какой-то огонек миниатюрный

Вокруг меня летал, кружил упорно

И следовал за мной с упорством вздорным,

Как будто бы с влечением амурным.

Я шел. Давили тучи мне на плечи,

Томило предвкушенье важной встречи.

8

Мой путь прервал провал, разрыв багряный,

Отверстая утроба недр палючих,

И огнь-цветок невыносимо рдяный

Из глубины стремился к низким тучам.

И в венчик из-за туч звездой падучей

Слетело всесжигающее пламя,

И женщина с кровавыми крылами

Передо мной заогневела жгуче,

Простерла руки с алыми жезлами,

Огнища запалила предо мною,

А искры золотыми соколами

Кружили по-над пламенной стеною.

Я был охвачен трепетом великим

При виде этой дамы огнеликой.

9

– Иди в огонь! – крылатая велела.

И я шагнул в объятья огневые.

А пламя пело, рдело, вожделело.

И выгибали золотые выи

Химерные пылающие звери,

И вились в голубиной хабанере

Ста рарогов потоки вихревые,

И крохотные искорки живые

В кошачьей нежно-вкрадчивой манере

Ко мне умильно ластились, играя,

Красавицы – хмельного жара дщери,

Хозяйки пламенеющего рая –

Меня слепили наготы пыланьем,

Вокруг роясь в неистовом камланье.

10

Вот пламена, шумя, вокруг смыкаясь,

Втянули меня в жаркие глубины,

Терзая и целуя, и ласкаясь,

Плоть обжигая, как сосуд из глины,

Вплавляясь в душу – в глубь, до сердцевины.

Любовь моя в сиянье светлой славы

По жилам потекла потоком лавы, 

Волной перехлестнув через плотины

Вины плакучей, помыслов неправых.

И я, горя, терял себя беспечно,

На возрожденье обретая право,

Чтоб быть огнем с душою человечьей,

Чтоб полыхать и в теле, и вне тела

И в двойственности оставаться целым.

11

Я вышел из огня, еще пылая,

И новым ощутил себя созданьем.

Исчезла неуверенность былая.

Теперь схватиться с целым мирозданьем

Я был готов. Надломленность страданьем

Забылась вмиг. Во мне кипела сила.

Не виделось грядущее унылым, 

Пусть впереди и долгие блужданья.

Владычица жезлами начертила

Какой-то странный знак передо мною

И голосом глубоким возгласила:

– Не скован больше ты судьбой больною. 

От уз своей земли освобожденный,

Да будешь Кеннет ты – Огнем Рожденный.