Глава 6, в которой Лин знакомится с госпожой Чхвэ, неудачно подаёт молоко, и очень пугается

Сегодня с самого утра идёт дождь. Шелест капель о крышу тихим фоновым звуком наполняет весь дом, то усиливаясь, то спадая. Время от времени издалека погромыхивают раскаты грома.

Я тенью брожу по дому и останавливаюсь за спинами двух девушек-служанок, которые выглядывают наружу сквозь приоткрытую дверь. Там, на заднем дворе, разбрызгивая и перемешивая грязь, под монотонными потоками ливня, рубятся на мечах Принц и генерал Пак. Звенит, сталкиваясь, оружие, генерал скрежещет и чавкает мокрым доспехом с кожаными вставками, Принца, в чёрной полотняной одежде, которая от воды и грязи выглядит облепившими его лохмотьями нищего, почти неслышно. Да, наш Принц из тех людей, что всегда найдут занятие себе и ближним, даже если конь болеет, а на улице льёт как из ведра. Деятельная натура!

За спиной раздаётся хихиканье и мы с девушками подскакиваем от неожиданности. Господин лекарь смотрит на нас хитрющими глазами и поглаживает бороду, от него явственно пахнет рисовым вином.

– И-Сын, И-Мин, воду греете?

– Греем, господин Ши! – в один голос докладывают они и, подобрав юбки, бегут на кухню.

– Великолепное зрелище, госпожа Лин, не правда ли? – старик-лекарь поводит рукой в сторону приоткрытой двери, откуда доносится шелест дождя, звон мечей и шлёпанье по грязи быстрых шагов. – Великоле-е-епное!.. Я уж и не чаял дождаться…

Я смущён и не знаю, что на это сказать, потому быстро кланяюсь и ретируюсь в свою комнату. Однако, отсидеться в затворе мне сегодня не суждено: примерно через час со стороны парадного входа слышатся голоса – радостные, служанок, и ещё более довольный – лекаря Ши. Я не выдерживаю пытки бездельем и информационным голодом и потихоньку пробираюсь посмотреть в чём дело: до сих пор никаких гостей, кроме как крестьян из деревни, у нас не было.

У ворот стоит телега, а к дому идёт самый рослый из всех до этого виденных мной крестьян и держит зонтик над невысокой женщиной в яркой одежде. У пожилой дамы прямая осанка, полные неторопливого достоинства плавные движения и бесстрастное лицо привыкшего повелевать человека.

– Драгоценная госпожа Чхвэ! – простирает к ней руки лекарь, – не испить ли нам чаю и рисового вина́ в честь вашего благополучного возвращения?

– Господин Ши, – кланяется она. – Рада видеть вас в добром здравии.

Госпожа Чхвэ входит под навес дома и взмахом руки отсылает сопровождающего с зонтом.

– Здоров ли Его Высочество? Я привезла ему письмо из столицы.

– Более чем, драгоценная госпожа Чхвэ, более чем! Скоро сможете передать ему в собственные руки!

– Его Высочество здесь? Не на патрулировании? Как удачно… – дама оглядывается, замечает за спинами служанок меня и приподнимает бровь.

– Матушка Чхвэ! – из-за угла дома появляются заляпанный до ушей генерал и Принц, и последний поднимает руку, приветствуя её. Дождь смывает брызги и полосы грязи с его лица, Принц улыбается.

– Двоюродная сестрица Чхвэ, – кивает генерал. – Благополучно ли вы доехали?

– Двоюродный братец Пак, – кланяется дама. – Благодарю, дорога была легка. Уже возле поместья телега застряла, но, благодарение богам, одарившим Ин-Чоля крепостию, он справился. Я привезла письма.

Генерал и госпожа Чхвэ обменялись только им понятными взглядами. И генерал вздохнул.

– Пойдёмте, мой Принц, надо привести себя в порядок, прежде чем брать письмена из столицы. В грязные руки госпожа Чхвэ их нам не отдаст…

Принц и генерал ушли, причём брошенный Принцем на меня взгляд за спины служанок, матушка Чхвэ отследила.

– Не усладить ли нам пока слух беседой и добрыми новостями, раз уж от новостей из столицы нам этого ждать не приходится? – снова спросил лекарь, усмехаясь от вида приподнятой брови пожилой дамы.

– Пожалуй, господин Ши. Ваши предложения, как всегда, своевременны и я уже вижу, что многое пропустила. А вы, негодницы, за работу! Немедленно отправьте Ин-Чоля в деревню, разве вы не знаете, что молодой господин всегда изволит пить молоко во время омовения? Пойдёмте, господин Ши, я жду ваших слов, как рыба, пойманная ловцами, жаждет воды…

***

На кухне, куда я завернул в надежде перехватить что-то съедобное, хоть холодного риса, я застал движуху, и почти панику. И-Сын и И-Мин суетились больше, чем за все те недели, что я здесь живу – не иначе влияние вернувшейся госпожи Чхвэ. Завидев меня, девушки застыли и начали перепихиваться.

– Госпожа! – решается более храбрая И-Сын. – Госпожа Лин! У нас к вам просьба, госпожа…

Они так умилительны, перешёптываясь и подталкивая друг друга вперёд! Ободрившись моей улыбкой, девчушки говорят, наконец, в чём дело. Служанки явно боятся Принца, хотя и заметно, что очень уважают. Они просят меня отнести молоко Господину, на два голоса:

– Первое время он вообще, кроме молока, ничего не вкушал!

– Просто поставить поднос с пиалой и уйти, госпожа! Это так быстро!

На вопрос, почему же они сами этого не сделают, девчонки всплёскивают руками и округляют глаза: «Вы, наверно, шутите, госпожа?!», «Но, Господин такой страшный, госпожа Лин! Я каждый раз что-то роняю, как на него посмотрю. Ой! Только не говорите тётушке Чхвэ! Она меня за эти слова накажет!». И, в один голос: «Пожа-а-а-алуйста, госпожа Ли-и-ин!».

То есть, это они так его шрама боятся? М-да… Ну что ты тут будешь делать?

***

Я захожу с подносом в ту самую комнату, где купался после спуска с горы. На этот раз в комнате ширмы нет, тихо. Я оглядываюсь, куда бы поставить поднос, и не сразу замечаю черноволосую голову над краем бочки с горячей водой. Мужчина, а это явно мужчина, судя по высокой цилиндрической серебряной заколке, удерживающей часть волос на макушке, неподвижно сидит спиной к входу, расслабленно привалившись к стенке бочки.

– Принесли? – спрашивает он, и я по голосу узнаю́ Принца. – Давайте!

Я панически оглядываюсь, не зная, что делать, а потом осторожно выдвигаю поднос в зону его видимости.
Ух, если не шуметь, то через пару секунд я смогу убраться отсюда и за дверью тоже хлебнуть молока: хоть меня здесь и кормят, но после трёхдневного сидения на скале у меня развился какой-то маниакально-фантомный голод – постоянно хочется жрать, типа как убедиться, что доступ к продуктам есть и всё хорошо. К тому же хоть я ожоговых шрамов и не боюсь, насмотрелся, пока лежал в пластической хирургии, но та записка северокорейского дезертира про выпущенные Принцем кишки… заставляет меня нервничать.
«Просто поставить поднос», говорили они. «Это так быстро», говорили они… Ладно…

Худая рука с чётко прорисованными, как у подсушенных бодибилдеров, мышцами, тянется и берёт пиалу с молоком. На пол падают капли воды, сорвавшиеся со смуглой кожи. Интересно, я уже могу уйти? Или надо ждать, пока он поставит пиалу обратно?

– Так что, – говорит Принц и неторопливо делает глоток, – вы уже меня не боитесь? Раньше заходил только господин Ши…

– Нет, – отвечаю я.

А что, молчать, когда спрашивают? Но видимо, опять делаю что-то фатально не так, или отвечаю не то, или не теми словами, что положено, потому что Принц резко оборачивается, глаза его расширяются, а пиала валится прямо в бочку с водой, окрашивая её мутно-белыми струями.

– Отойдите! – шипит Принц и опускается в воду по самые уши. Я вижу, как смуглая рука Принца выдёргивает заколку из собранного высоко хвоста и тоже скрывается под водой. Волосы падают чёрными змеями и, намокая, постепенно тонут в белом туманном озере. И это чёрное-на-белом так красиво, что мне приходится сглотнуть, чтобы вернуть голос.

– Я вас испугала? Простите! Я сейчас принесу новую чашу.

– Постойте… – говорит Принц, едва держа губы над поверхностью воды. – Почему молоко принесли вы, госпожа Лин? Где служанки?

– Господин лекарь беседует с госпожой Чхвэ, а мне всё равно делать нечего… А служанки вас боятся, мне кажется. Я хотела помочь.

– Прислуживать – задача простолюдинов. Не делайте так больше, – голос у Принца глухой, почти проваливается внутрь, то ли от переживаний, то ли оттого, что источник звука находится у самого края воды, а лёгкие, как и всё тело, плотно сжаты под непрозрачно-белой поверхностью.

– Мне нетрудно. У нас это не имеет такого принципиального значения. Простите, я пойду. Сейчас кто-то из девушек принесёт вам попить.

– Постойте. У вас, госпожа Лин? – Принц отворачивает от меня пострадавшую половину лица, но при этом поддерживает контакт глаз. Выглядит это так себе, как змея в высокой стойке, которая ещё не решила, напада́ть ей или всё же отпустить противника и позволить ему сбежать.

– Там… откуда я. Пода́ть человеку чашку – не унизительно. Тем более, если пользуешься его гостеприимством. Простите, я пойду…

– Гостеприимством? А мне казалось, я взял вас в плен.

– Разве было сражение, мой Принц? Мне кажется, я сама сошла со скалы.
Принц запинается, слыша такое обращение – я опять сказал что-то не то? – но потом продолжает:

– А мне кажется, что вам просто некуда было идти.

– Это правда… Поэтому принести молока – не такая большая плата за ваше гостеприимство.

– Опять? – он раздражённо фыркнул и сел прямее, над водой показалась его шея, часть плеча и выпирающие кости ключиц. Отсутствующие боги! Под тёмной одеждой было не видно, но, ради всего святого, почему этот парень такой худой?!

– Вы опять называете текущее положение дел «гостеприимством»? Почему, госпожа Лин?

– Мне казалось, что обычно пленников не развлекают музыкой, скорее – гостей… Так мне принести молока?

– Неужели вы думаете, что я возьму еду из рук непонятно кого?

– М-м-м… – так он что, специально пролил молоко? – Нет. Конечно, вы вправе не доверять мне… Я позову господина лекаря Ши…

– Вы совсем меня не боитесь, госпожа Лин? – Принц наконец повернулся и посмотрел на меня прямо. Его лицо было напряжённым, висящие сосульками мокрые волосы не могли полностью закрыть шрам от ожога.

– Боюсь. Там, наверху, я нашла записку одного из солдат, где он описал то, что вы вытащили кишки у всего отряда, спустившегося со скалы. Это страшно. У нас так никто не делает, даже с врагами, а тех, кто делает – отстреливают, как бешеных животных. Но лично мне вы пока ничего плохого не сделали. А те люди причинили вред крестьянам.

– Я… спрашивал не об этом… – Принц опустил скрюченные пальцы, которыми неосознанно пытался прикрыть шрам. – Почему вы не попытались убить меня? Я довольно долго сидел спиной к вам, госпожа Лин. Вы же понимали, что второго шанса не будет?

– А… Я должна была? – я беспомощно оглянулся и посмотрел на свои ладони. – Но, я не умею! Я не воин! Всё, что я могу и люблю – это петь! Зачем мне убивать вас, Ваше Высочество?

– Потому что вы демон, госпожа Лин. А от демонов, так же, как и от людей, нельзя ждать ничего хорошего.

Я молчал, не зная, что сказать. У Принца синдром недоверия или полноценная паранойя? Но как это согласуется с тем, что он привёз меня и поселил в своём доме? Где логика?

– Идите, госпожа Лин. И больше никогда не подкрадывайтесь ко мне со спины.

Он вытаскивает из воды руку, опирается на край бочки, и я вижу зажатую в кулаке обратным хватом серебряную заколку, блеснувшую на конце острым бликом. Это что же, получается, всё это время он был готов меня убить, если я подойду ближе?!

Как же я хочу домой, к психически нормальным и понятным людям!