Глава 7, в которой Лин получает каягын в подарок, читает ...

...письмо одной благородной девушки, и сильно сердится

____

Остаток дня я был так подавлен и взбудоражен, что даже есть не хотел. Я провалялся у себя в комнате, на циновке, размышляя о сегодняшнем неприятном разговоре, вспоминая милые, уютные дождливые дни «там», которые можно было провести дома, за просмотром фильма или в кафе, поедая вкусняшки и глядя сквозь залитое каплями витринное стекло на отражения вывесок и фар на асфальте. И ещё, я очень скучал за музыкой. Я крутил в руках выключенный айфон и чувствовал, что просто медленно умираю от тоски в этой средневековой тишине «натуральной жизни». И, я пытался вспомнить, ел ли что-нибудь Принц во время наших нечастых общих трапез, но, кроме его разговоров с лекарем и генералом, ничего припомнить не мог.

Стемнело. Надо встать, закрыть выходящую во внутренний двор дверь и зажечь светильник, но, зачем? Всё равно скоро надо будет ложиться спать, а завтра снова будет такой же день, полный примитивной и бессмысленной жизни… И я продолжал лежать, крутя в пальцах гладкую пластинку айфона и пялясь в потемневшую пустоту потолка.

Но вот со стороны внутреннего двора, под навесом, послышались шаги и приглушённые расстоянием голоса:

–…напугали бедную девочку? Она даже не вышла поужинать!

– Я напугал?! Да кто вам это сказал, господин Ши? И с чего вы взяли, что демона вообще можно чем-либо напугать?

– Ваше Высочество! Вам мало, что служанки вас боятся, как огня и никто из деревни не хочет отдавать дочерей к нам в услужение? Не будьте столь жестоки и поспешны в своих суждениях! Великий мудрец Юй говорил, что следует судить человека по его делам и не приписывать его намерениям того, чего, возможно, и нет, основываясь на своих домыслах.

– Человека, господин Ши! Именно что – человека! Возможно, великий мудрец Юй просто не сталкивался с демонами, которые убивали людей и поджигали жилища!

– Пусть так, Ваше Высочество. Но согласитесь, для подобных деяний не обязательно быть демоном, пришедшим из другого мира, множество людей справляются с этим и так, будучи людьми и подданными империи.

– Чего вы от меня хотите, господин Ши? Доверять демонам, основываясь на их внешности?!

– Что вы, Ваше Высочество, вовсе нет, только на поступках и поведении. Я бы хотел, чтобы впредь вы ставили у дверей кого-нибудь из слуг, дабы избежать подобных прискорбных случаев. Генерал Пак сказал, что это было моё упущение, и грозился вылить все запасы рисового вина́, несмотря на неодобрение госпожи Чхвэ подобного расточительства и совершенную необходимость иметь под рукой крепкое рисовое вино для составления настоек. Обещайте впредь следить за этим самостоятельно, Ваше Высочество! Я уже слишком стар, чтобы контролировать, кто куда отправился, кто куда может войти и кто кого там может встретить. И я уж точно слишком стар для того, чтобы получать разнос, хоть и заслуженный, от генерала Пака. Пожалейте мои старые нервы, Ваше Высочество!

– Ладно… Я… обещаю. Подобное не повторится, господин Ши.

Чуть позже ко мне в комнату постучала И-Мин и внесла тот самый струнный инструмент, на котором она как-то пыталась играть за ужином.

– Ой, что же вы в темноте, госпожа?! Вы уже спите? Вот, молодой господин приказал отдать это вам, госпожа Лин. Господин сказал, нам не утруждать госпожу работой по дому, а чтобы вам не было скучно – можете играть сколько угодно, он дарит каягын вам. И ещё, госпожа, вас просил зайти к нему господин лекарь Ши.

Обалдев от внезапного подарка, иду к господину Ши.

Интересно, что заставило Принца подарить мне этот великолепный инструмент – проснувшаяся совесть за то, что собирался убить, моё обаяние и красота пластической хирургии или ораторское искусство лекаря Ши?
Уверен, что последнее.

***

– Добрый вечер, госпожа Лин.

– Я не госпожа, – привычно ворчу я.

– Знаю, – мягко улыбается господин Ши, – но прошу тебя больше этих слов вслух не говорить. Ради твоего же блага. Благородная госпожа Чхвэ… дама весьма строгих правил и очень заботится о репутации Тэ-гуна. О том, что от этой репутации осталось. И госпожа Чхвэ права. У Тэ-гуна так много врагов! И так мало друзей. И будет лучше, если возле опального принца заметят прекрасную девушку, а не красивого мальчика, ты меня понимаешь? Хотя это, в свою очередь, принесёт другие проблемы…

Он хмурится, поглаживает бороду, и я не сразу решаюсь прервать его мысли, повторяя недавний вопрос Принца:

– Чего вы от меня хотите, господин Ши?

– Я снова прошу у тебя терпения, дитя моё. Благородная госпожа Чхвэ – очень сильный союзник… если она решит, что вы на одной стороне. А она будет на твоей стороне, как только узнает тебя и увидит, как ты влияешь на Тэ-гуна.

– Я никак не влияю… – снова пробормотал я. Знать бы ещё кто такой этот «Тэ-гун»… По контексту, вроде бы речь о Принце, но, кто знает?

– Не говорите так, драгоценная госпожа Лин! Если бы вы его видели раньше, сомнений бы у вас не было! Кстати, о том, что было раньше, – улыбка господина Ши померкла. – Госпожа Чхвэ привезла, наконец, письмо из столицы. Вы, драгоценная госпожа Лин, уже освоились с нашими иероглифами? Тогда прошу, прочитайте.

Я взял у лекаря узкий конверт из тёмно-синего шёлка и вытащил сложенный лист бумаги. Одна сторона листа была оторвана, а на оставшейся я прочитал:

«Му Син, ты знаешь, что после всего произошедшего никто не спешил свататься ко мне, хоть я и дочь императора. Поэтому когда князь Нань попросил у отца моей руки, он благословил наш союз. Прости, что не пригласили тебя на свадьбу, сам понимаешь – твоё присутствие в столице было бы неуместно. Отец, опасаясь, что мой супруг с рождением детей мог бы претендовать на трон, спешно женился на девице рода Хэй, это случилось за месяц до нашей свадьбы. 

Князь Хэй больше не держит обиды на императорскую семью из-за смерти дочери и снова обещает императору свою верность и преданность».

– Что скажете, госпожа Лин?

– Что я отчаянно ненавижу политику… К тому же, простите, господин Ши, я понятия не имею кто все эти люди!

– Верно, – пробормотал он, нервно сжав бороду в кулаке, – вы ведь из Верхнего Мира… Спрашивайте, госпожа Лин.

– Л-ладно, хоть я и не из… Ладно. Кто такие Тэ-гун и Му Син, например? Впрочем, как зовут здешнего императора, князя Нань и князя Хэй, я тоже не знаю…

– Драгоценная госпожа Лин! – старый лекарь был поражён. – Тэ-гун и Му Син – это один человек, а именно – наш Принц, под кровом которого вы проживаете! Тэ – имя рода, фамилия правящей сейчас династии, -гун – означает, собственно, «принц». То есть, «принц рода Тэ». А полное, неофициальное имя – Тэ Му Син.

– Ясно… Не прошло и месяца, как мы познакомились. Через третье лицо, – не знаю, почему мне от этого так досадно? – Но всё остальное я тоже не понял. Кто там на ком женился и кто, вообще, написал Тэ… Как мне теперь его называть? Официально или неофициально?

– Я думаю, в личном общении – вы сами разберётесь, а в остальном – уместно будет называть господина «Тэ-гун». Письмо написала его сестра, урождённая принцесса Тэ, а сейчас, после замужества, благородная госпожа Нань.

– Сестра. Ясно.

Я перечитал письмо несколько раз, и с каждым прочтением вопросов становилось всё больше. Этот обрывок бумаги с несколькими строками иероглифов вызывал у меня тревогу и неуверенность. При чём тут, вообще, я?

«Прости, что не пригласили тебя на свадьбу, сам понимаешь – твоё присутствие в столице было бы неуместно»

Почему присутствие Принца на свадьбе своей сестры «сам понимаешь», было бы неуместно? А я, вот, не понимаю! Он провинился? Чем?

«…что после всего произошедшего никто не спешил свататься ко мне, хоть я и дочь императора»

Или это сестра провинилась? Хотя, нет, наверное, Принц, иначе бы его не сослали в эту жопу мира и не отобрали имущество… Скорее, последствия его проступка негативно отразились на сестре, хоть она и дочь императора.

«Отец, опасаясь, что мой супруг с рождением детей мог бы претендовать на трон, спешно женился на девице рода Хэй, это случилось за месяц до нашей свадьбы»

Хм, а вот это, вообще странно. Этот самый князь Нань «с рождением детей, мог бы претендовать на трон» – это ладно, женат на настоящей принцессе, как-никак, а вот дальше «Отец-император спешно женился на девице рода Хэй» и «это случилось за месяц до нашей свадьбы». Торопливость понятна – кто быстрее наделает наследников, тот и молодец, в борьбе за трон, естественно. Но… хм, такое впечатление, что Принц, Тэ Му Син, в этой гонке даже теоретически не участвует. По-че-му? Так сильно чем-то провинился? Тогда почему не казнили?

– Господин лекарь Ши, – спросил я, теребя листок. – А у Тэ-гуна кроме сестры, есть другие братья или сёстры?

– Блистательная госпожа Лин, ваш разум столь же остр, сколь ослепительна красота! У Тэ-гуна нет других братьев или сестёр. У прошлой Императрицы Тэ было лишь двое детей и у императора не было наложниц, из-за его искренней и невероятной любви к покойной Императрице. Тэ-гун был, и пока остаётся, единственным законным наследником.

– Пока?

– Пока, госпожа Лин.

– Скверно, – чёрт, да что не так с Принцем, что его исключили из династических гонок? Что надо было для этого умудриться сделать?!

– Весьма, скверно, дитя моё. У тебя ещё есть вопросы?

«Есть: при чём здесь я?! Я не хочу к вашим паукам, в банку!» подумал я, но вслух, конечно же, не сказал. Вместо этого снова прочитал письмо и спросил:

– А что там такое с князем Хэй? Не охре… В смысле: не слишком ли самонадеянно со стороны князя отказывать в верности императору? Так ведь и казнить могут, за измену, разве нет?

Лекарь удовлетворённо улыбался и круговым движением руки поощрял продолжать рассуждения. Ну а я что, я всегда видел логику, и когда надо, и когда не надо.

– Князь Хэй, судя по письму, был сильно обижен на императора. Когда же тот «женился на девице рода Хэй», «Князь Хэй больше не держит обиды на императорскую семью из-за смерти дочери и снова обещает императору свою верность и преданность».

Я почесал переносицу и взглянул на лекаря. Пришедшая в голову мысль мне сильно не нравилась.

– Господин Ши, скажите мне… Мне кажется, или в смерти дочери князя виновен наш Принц?

– А вы как думаете, «госпожа Лин»?

– Честно говоря, у меня не хватает данных, чтобы составить верное мнение. Но, учитывая шрам Тэ-гуна, и видя, как он себя ведёт, могу предположить, что, возможно, был несчастный случай и Принц не сумел её спасти. Пожар?

– Не совсем, – ответил лекарь.

Он достал из рукава свиток и подал мне. На бумаге чёрной и красной тушью была нарисована ветвь дерева с цветами и опадающими лепестками и строки стихов, мелкими и изящными иероглифами:

Все говорят: «Любовь – благословенье,

Весна и солнца свет в душе твоей».

В моей душе лишь ветер и смятенье.

При взгляде на тебя мне лишь больней.

Моя любовь – почтительность и верность, 

Цвет абрикосы, полная луна…

Ты – воплощённый долг и неизбежность,

Твоя любовь всегда была война.

Прощай, прости, любовь моя остыла:

Судьба прошла метелью и дождём.

Ты видел не меня, а образ милой,

Твой долг – твой камень, так что, дело в нём.

Прощай мой друг. Прости, что ускользаю,

Но миром неизменно правит ночь.

Что мне сказать тебе ещё – не знаю.

Прощай. Живи. А я отправлюсь прочь…

– Дочь князя Хэй была невестой Му Сина. И она отравилась, когда до неё дошли слухи… Нет, это было позже, когда Тэ Му Сина уже освободили из плена. Она пришла навестить его, увидела, сравнила со слухами, потом вернулась домой и приняла яд. В записке родным написала, что не может отказаться от помолвки, не бросив, разрывом обещания, пятно на семейную честь, но этот брак выше её сил.

– Как принц воспринял это послание? – я приподнял хрустнувший в пальцах лист бумаги.

– Он попросил меня его сжечь. Но у меня тоже рука не поднялась – стихи покойной госпожи Хэй слишком хороши…

Старик помолчал, потом вытащил у меня из рук прощальное письмо, свернул его и поднялся.

– Простите за столь долгую беседу, дитя моё. Отдыхайте. Всё, что я прошу у вас – это немного терпения, блистательная госпожа Лин. Думаю, сами боги послали вас нам. Хоть вы и ненавидите политику.

Он поклонился и тихо ушёл. А я всё думал и думал: что такого могла увидеть бывшая невеста Тэ-гуна? Он был в плену? Ясно, что после плена никто не будет красавчиком, шрамы и всё такое, но вот прям – отравиться?

«Судьба прошла метелью и дождём»

Нет, не понимаю.

И теперь есть ещё «благородная госпожа Чхвэ», которая может стать сильным союзником, но которая смотрит на меня, как обычно смотрит свекровь на невестку: вроде бы и убить нельзя, и очень хочется.

Я всё маялся и крутился в темноте на своей постели и мысли с неизбежностью прущего по рельсам поезда возвращались к последнему посланию «благородной госпожи Хэй» и о том, как это было. Тэ-гун, значит, валялся больной и потрёпанный, после плена. Невеста его навестила и убедилась в соответствии его состояния с какими-то, касающимися жениха, слухами. Вполне возможно, что он этого даже не видел, был без сознания или типа того, но – личного, прощального разговора, явно не было, все прощания и родственникам и жениху излиты на бумагу. Скорее всего, ей, как дочери князя, уже известно, что Принца лишат имущества, положения в обществе, поддержки семьи и изгонят в гиблое место, охранять Скалу Демонов, в надежде, что его эти демоны рано или поздно прибьют. И вот, эта насквозь благородная госпожа Хэй, которая «не может отказаться от помолвки, не бросив, разрывом обещания, пятно на семейную честь» пишет изящные стихи с утончённой картинкой и изящно и утончённо принимает яд.

И, у господина лекаря Ши рука тоже не поднимается уничтожить письмо.

Ну, что сказать, покойная невеста Тэ-гуна была, несомненно, талантливой и выдающейся девушкой. И, главное, как вовремя она его лишила последней поддержки!

Как, сука, вовремя!