Глава 13, в которой Лин наблюдает за чужим кошмаром, благодарит ...

...матушку Чхвэ, и узнаёт о первом Кумихо, основавшем династию

____

Выздоравливал от простуды я долго и мучительно. И дело было даже не в том, что отсутствовали эффективные привычные мне химические медикаменты, нет, настойки и отвары господина лекаря Ши тоже справлялись, дело было в другом… Его Высочество Тэ Му Син не давал мне спать. Вернее, проблема возникла там, где я её не ждал.

После того как я очнулся от жара и бреда, а Тэ Му Син перебрался ночевать в мою комнату, первые пару ночей я не замечал ничего необычного – был слишком слаб, чтобы замечать что-либо вообще и засыпа́л по несколько раз в день, как всегда, после тяжёлой болезни. Но потом мне стало лучше, и вот тогда я и обнаружил, что пропадающий целыми днями вне дома Принц, возвращаясь хм… защищать от меня своих подданных? – не спит по ночам вовсе. Да, просто лежит и пялится всю ночь в потолок, а утром сворачивает постель и уходит. Это меня напрягло и озадачило, признаюсь, но хоть поначалу не мешало спать. Но вот потом…

Потом силы Его Высочества, видимо, истощились, и он, таки, заснул. И вот тут я узнал почём фунт лиха!

Я проснулся от каких-то странных звуков, среди которых было тяжёлое дыхание, шорох ткани по полу, тихий стук и какой-то… скрежет? Преодолевая сильное желание спрятаться с головой под одеяло, я подполз к сундуку, на котором едва тлел масляный светильник и поправил фитиль, увеличив лепесток огня. Обернулся. Звуки исходили от лежащего в углу Тэ Му Сина.

Что за?.. – почти рассердившись, подумал я. Удовлетворяет он там себя, что ли? Взяв в руки светильник, я медленно шагнул в сторону лежащей фигуры, вытягивая шею.

О нет, он не занимался низменными вещами, как я предположил. Ему снились кошмары. Наверное.

Я стоял минут пять, как живой подсвечник с масляной плошкой в руке, а потом решился и подошёл ближе, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке и сжимается сердце.

Это было похоже на растянутый во времени приступ эпилепсии. Му Син метался во сне и взмокшие от пота волосы налипли на лоб и растрепались по полу. Валик, заменяющий подушку, съехал и валялся сбоку. Стук, который и разбудил меня, был от поворотов его головы, и оттого, что кисти рук иногда ударялись об пол, то сжимаясь в кулак, то скребя ногтями по дереву или комкая ткань подстилки. И, плюс к этому, скрип зубов, да.

Я стоял, стоял, ждал, когда же это уже прекратится, но оно не кончалось и не кончалось...

Очень осторожно я присел рядом и ждал уже сидя, чувствуя, как меня трясёт крупной дрожью. Светильник пришлось поставить на пол, дабы не уронить, и даже отодвинуть подальше. А потом я взял Му Сина за руку, чтобы она не билась о пол.

Ритм его дыхания изменился и, будто бы, чуть замедлился.

Петь я всё ещё не мог, с больным горлом, но попробовал разбудить его, теребя за плечо и зовя по имени. Бесполезно. Тэ Му Син был словно проклят и не мог выбраться из кошмара. Что было делать?

Я погладил его по тыльной стороне руки и увидел, что болезненно сведённые брови чуть разошлись, а оскал рта расслабился. Теперь, по крайней мере, этот сводящий с ума скрежет зубов уже не терзал мой слух.

Стоял самый глухой час ночи, до рассвета было ещё далеко. Что делать – пойти позвать господина лекаря Ши?

Я отпустил руку, но лицо Тэ Му Сина тут же исказилось новой волной ужаса, так что я быстро схватил его руку обратно. Что угодно, лишь бы не видеть, как он корчится на невидимом огне! Кстати, вполне вероятно, что ему снился огонь, который опалил его лицо, весьма вероятно…

Меня уже шатало от слабости, сидеть ещё несколько часов до рассвета было явно выше нынешних сил, поэтому я свернулся на полу рядом с Му Сином. Прохладно, но терпимо. Единственно что – при погружении в сон я выпускал его руку и всё начиналось по новой: метания, скрежет зубов, тяжёлое дыхание…

Я вспомнил, как Принц в ночь приезда посланника просил разрешения держаться за мою руку и, расцепив его сжатые в кулак пальцы, положил их поверх своего запястья.

Получилось! Хотя хватка Его Высочества была весьма крепкой, это можно было терпеть, главное – никаких больше метаний и пугающих звуков.

С этой благой мыслью я и отъехал в сон.

***

Проснулся я поздним утром, на своём месте, укрытый и даже с подоткнутым со всех сторон одеялом. Дом жил звуками первой половины дня: шаги в коридорах и кухне, звяканье фарфора, отдалённые голоса служанок, квохтанье кур со двора. Постель Тэ Му Сина аккуратно свёрнута в углу. Ничего, что напоминало бы ночные события. Кроме – я поморщился и вытащил из-под одеяла руку – кроме начинающего темнеть синяка вокруг запястья.

Я похлопал глазами и спрятал руку обратно.

Тихо прошелестела отодвинутая в сторону дверь и в комнату вошли И-Мин и госпожа Чхвэ. И-Мин с по-новому уложенными волосами – как у замужних дам? – положила стопку одежды рядом со мной.

Служанка вышла, но прежде чем домоправительница вышла следом за ней, я успел окликнуть её:

– Высокородная госпожа Чхвэ!

Пожилая дама остановилась, повернув голову на мой голос. Её бесстрастное, покрытое белой пудрой лицо пугало.

– Высокородная госпожа Чхвэ, – повторил я, выбравшись из-под одеяла и простёршись в земном поклоне, касаясь лбом пола. – Благодарю вас за заботу обо мне. Прошу простить за доставленное беспокойство.

– Не о тебе, – сказала, наконец, госпожа Чхвэ и я рискнул поднять голову. – Я всего лишь исполняла приказ Его Высочества.

– Благодарю вас, – повторил я и снова коснулся лбом пола, а когда распрямил спину, уткнулся взглядом в стопку одежды, принесённую служанкой: там, среди белого полотна сложенных одеяний ярко выделялся чёрный нейлон моих спортивных шорт. Вот, чёрт…

– Госпожа, – сказал я, отведя взгляд в сторону, – служанки… знают?

Госпожа Чхвэ медленно кивнула. Вот значит, почему девушки перестали со мной разговаривать!

– Ясно… – пробормотал я. – А Его Высочество?

– Полагаю, нет, – сказала пожилая дама после непродолжительных раздумий. – Иначе он ни за что не стал бы ночевать в этой комнате, – она вздохнула. – Молись великому богу Инари, оборотень, чтобы в тот момент, когда Его Высочество узнает кто ты, у него не было под рукой меча.

– Госпожа Чхвэ! – снова позвал я, как только она собралась выйти. – Скажите, как… При каких обстоятельствах у Его Высочества появился этот ожог?

Пожилая дама снова остановилась и обернулась, разглядывая меня и сжав руки на сложенном веере.

– Это произошло три года назад, – медленно сказала она ровным, но тихим голосом. – Против Его Императорского Величества был организован заговор. Заговорщики захватили в плен Его Высочество Тэ Му Сина и требовали от императора отречься от престола в пользу брата, а не наследника.

– Но, шрам? – напомнил я, видя, что госпожа Чхвэ замолчала.

– Святые монахи и досточтимые мудрецы древности говорили, что внешний облик человека отражает совершенство его бессмертной ци. И что правитель должен быть здоров и внешним совершенством уподобляться богам, от которых и ведёт род династия императора. Заговорщики испортили облик и ци принца, и теперь он не может наследовать и взойти на трон.

– Из-за шрама? – переспросил я. – Ерунда какая…

– Отдыхайте, госпожа Лин, – сказала пожилая дама и вышла.

– Я не госпожа… – привычно пробормотал я вслед и, вытащив из стопки белёного полотна тонкую чёрную полоску нейлона, заполз под одеяло. Следовало надеть привычное нижнее бельё под белые полотняные штаны, которые для этой цели использовались.

Короткий разговор с матушкой Чхвэ изрядно вымотал меня и заставил задуматься.

***

Следующую ночь Тэ Му Син не спал. Он сидел за низким столиком, разложив тушь и бумагу, и всю ночь упражнялся в каллиграфии. Вернее, я думал, что он пишет письма или что-либо важное, но утром, когда проснулся в одиночестве, прочитал на листах отдельные каллиграфические изыски в виде стихов.

Кто благороден, тот от злой обиды

Своим не изменяет убежденьям.

Нам надо помнить о заветах предков

И следовать их мудрости старинной.

Я долго держал этот лист в руках, перечитывая, а потом взял следующий.

Богатство духа, прямоту и честность

Вот что великие ценили люди.

Когда мудрец живёт в уединеньи,

Его глупцом слепые называют.

М-да… Это что, Тэ Му Син сам себя утешает подобными мыслями или же это не его сочинения, а «заветы мудрости старинной»?

Стараюсь избегать воспоминаний

И сдерживать нахлынувшие чувства.

Терплю обиды я, но верен долгу,

Чтобы служить примером для людей.

Да ну, чёрт же всё побери! Я схватил исписанные листы и как был, босиком, помчался в комнату господина лекаря. Непонятная злость удесятерила силы и не давала сидеть на месте. «Сдерживать нахлынувшие чувства» у меня точно не получалось!

Господина лекаря не было дома, а в его комнате сидел генерал Пак. Перед ним на низком столике лежали несколько свитков и стоял маленький кувшинчик с рисовым вином и крохотная, чуть больше напёрстка, фарфоровая чаша.

– Генерал Пак, – почтительно поклонился я, чуть запыхавшись.

– Проходи, – повёл он рукой. – Что принёс?

Я молча подал исписанные чёткими изящными иероглифами листы.

– Ах, это… – сказал генерал, просмотрев их и отложив в сторону. А потом налил себе вина́ в чашу-напёрсток, поднёс двумя руками ко рту и выпил. Нахмурился.

Поняв, что ответа не будет, я сел напротив и, взяв кувшинчик, налил ему вина́ снова.

– Генерал, – с поклоном сказал я, придвигая ему фарфоровую чарочку.

Он снова выпил.

– Досточтимый генерал Пак, – сказал я, – дозволено ли мне будет узнать… Что должно произойти, когда наступит сотый день моего схождения со скалы?

– Не знаю того, – сказал генерал, резко просветлев лицом, а я задумался о том, какого вопроса он ожидал. – Как решит Его Высочество, так и будет.

– Да, несомненно, – поспешно согласился я. – А как поступали с другими… кумихо, раньше?

– Демоны здесь являются регулярно, но кумихо появился второй раз за последние пять сотен лет.

– А… что было с первым? – осторожно спросил я. Генерал приосанился и подставил чашу для вина́, которую я с полным почтением и наполнил.

– Да будет тебе известно, – торжественно сказал генерал, после того как опустошил пиалу, – что правящая династия Тэ происходит из этой горной доли́ны, и начало династии было положено именно пять сотен лет назад, именно с пришествием первого оборотня-кумихо. То есть, посланца великого бога Инари…

Здорово, подумал я, снова подливая вина́, жаль, что небольшой кувшинчик от этого опустел. Пока начало было не очень страшным, скорее, эпичным.

– В те времена на земле нашей царила смута. Княжества были раздроблены и воевали друг против друга, – генерал снова нахмурился, будто припоминая, и вдруг, взглянув на исписанные Принцем листы, перешёл на стихи:

Сановники веселью предаются

Их путь во мраке к пропасти ведёт.

Но разве о себе самом горюю?

Меня страшит династии конец.

В стяжательстве друг с другом состязаясь,

Все ненасытны в помыслах своих.

Себя прощают, прочих судят строго

И вечно зависть гложет их сердца.

Дышать мне тяжко, я скрываю слёзы,

О горестях народа я скорблю.

Хотя я к добродетели стремился,

Губила ночь достигнутое днём.

– Кто автор? – спросил я, и, указав на лежащие на столике листы с чёткими, как росчерк меча, иероглифами, руки Принца, добавил:

– Это же, как я понимаю, одно и то же творение? Размер строк совпадает. И драматизм посыла. Так, кто?

– Это написал первый император династии Тэ. Божественный посланец Инари. Он – первый кумихо, пришедший из-за грани. В свитках говорится, что он долго тосковал о Верхнем мире, но вернуться не смог, поэтому женился на местной девушке и основал династию. Ему удалось объединить княжества и прекратить войны, а также он научил народ многим божественным знаниям, вознеся медицину, искусство стратегии и культуру.

Я слушал генерала, приоткрыв рот.

– Однако, до конца дней божественный посланник стремился вернуться в свой мир. Он же позвал из чужих стран монахов, чтущих Будду, и повелел построить на Скале Демонов монастырь. Монахи непрерывно молились наверху, а у подножия Скалы, в деревне, молились в храме Инари, но божественные врата более не открылись.

– Чёрт, – едва слышно сказал я. – А почему монастырь разрушен?

– При жизни отца нынешнего императора из волшебной сферы, вокруг которой был построен монастырь, вырвался огнедышащий железный дракон. Он был столь свиреп и ужасен, что телом своим разломил свод и дальнюю стену монастыря и вырвался в небо. Стены и часть скалы обрушились. Все монахи погибли. С тех пор молитвы об избавлении от бедствий возносятся лишь в храме Инари – пройти сквозь радужную завесу простые люди уже не могут.

– А… дракон? – спросил я. – Железный?

– Пылающая огнём тварь перелетела доли́ну и рухнула на склоне горы.

– Вы хотите сказать, что это не просто легенда? – спросил я. Если в этом мире окажутся магия и летающие драконы – я просто умом двинусь…

– Каждый раз, отправляясь на патрулирование, мы с Его Высочеством проезжаем мимо его останков, – холодно сказал генерал.

– Оу… Простите, генерал Пак, не могли бы вы нарисовать, как они выглядят?

Генерал хмуро взглянул на меня, обиженный явным недоверием, взял бумагу и несколькими взмахами кисти изобразил нечто. Подвинул в мою сторону. Я перевернул лист и уставился на схематичное изображение стрекозиной тушки с… явно обломанными остатками винта сверху. Вертолёт…

– Можно я возьму ваш рисунок? – спросил я, стараясь, чтобы дрожь рук была не очень заметна. Только что у меня появилась мечта.

– Бери, – махнул рукой генерал. – Так, отчего ты пришёл?

– Скажите, откуда у Его Высочества шрам на лице? – прямо спросил я. И, видя его вспыхнувший подозрением взгляд и нахмурившиеся брови, добавил:

– Матушка Чхвэ сказала, что это был заговор? Заговорщики испортили внешность Тэ-гуна, чтобы он не смог стать императором?

– Да, – сказал генерал. – Брат Его Величества нанял банду и, заманив Его Высочество в ловушку, предал в их руки. Эти негодяи осмелились требовать от Его Величества оставить трон, угрожая каждый третий день доставлять ожоги наследнику, пока император не согласится передать корону брату.

– И… каков был ответ императора? – тихо спросил я.

– Эти условия были неприемлемы, – сказал генерал.

– У вас тоже не говорят с террористами, – медленно кивнул я. – Но, что было дальше?

Генерал поднял бровь на незнакомое слово, но продолжил:

– Дальше? Его Величество не мог согласиться с условиями этого сброда, но и оставить наследника в их руках он тоже не мог. Поэтому на переговоры отправили меня, с небольшим отрядом преданных и умелых солдат. И ещё с нами поехал господин лекарь Ши.

– Здорово! – подскочил я на месте, хлопнув в ладоши. – И вы спасли Тэ Му Сина!

– Эм… нет, – сказал генерал. – Вообще-то, у меня был приказ убить наследника.

– Н-но… – я оглянулся и повёл рукой вокруг. – Но, как тогда… вы все здесь оказались?

– Господин лекарь Ши сказал, что у него был такой же приказ императора и, что я уже только подозреваю, он должен был потом убрать всех свидетелей этого дела. Но мы поговорили, и господин лекарь упросил меня отправить его в стан врага под видом переговорщика – он хотел взглянуть жив ли вообще Его Высочество и посмотреть, что можно сделать.

– Так это господин лекарь спас Тэ Му Сина! – снова подскочил я. – Как? Подсыпал чего-то им в пищу, да? Самое логичное объяснение…

– Нет, – снова сказал генерал. – За ним непрерывно следили и, конечно, он не мог отравить еду. Господин лекарь вернулся и сказал, что Его Высочество жив, но болен, и единственное, что он смог сделать для принца – дать ему обезболивающее и средство покончить с собой. И что нам остаётся только ждать, после того как в лагере разбойников поднимется суета от потери заложника, можно будет войти всех их прирезать.

Я сидел, слушал, и нервно грыз кулак, ожидая продолжения.

– Довольно скоро, ещё и день не закончился, как там действительно послышались крики. А потом… Из ворот лагеря вышел Его Высочество, весь в крови, как демон, или солдат с поля боя. И он вёл зачинщика заговора, своего дядю, приставив что-то острое к его шее. Мы побежали на помощь, но всё было кончено – в лагере не осталось живых. Странно только, что столь малый отряд разбойников, около десяти человек, наворотил таких дел. Или же остальные причастные скрылись. Или были в отъезде. Свиты брата императора в лагере не было.

– Ясно, – сказал я. – Генерал… Это ведь тогда вам дали двадцать пять лян серебра? За то, чтобы вы убили наследника?

– Да, – сказал он. – А откуда ты… Ты что, копался в моих вещах?!

– Успокойтесь, господин генерал Пак! – я вскочил и отпрыгнул в сторону, протягивая ему раскрытые и поднятые вверх ладони. – Вы же знаете, мне не нужно серебро! Скажите лучше господину лекарю Ши, что Его Высочество очень переживает по этому поводу. Он думает, что вам заплатили, чтобы вы убили его – и это не в прошлом! Поговорите с Его Высочеством, прошу вас!

– Ах вот как, – раздался новый голос и мы с генералом обернулись к стоя́щему в дверях старику лекарю. – Тогда это многое объясняет. Его недоверие к нам, волнение и, как следствие, ухудшение здоровья Его Высочества.

– Господин лекарь Ши! – кинулся я к нему.

– Да-да, мы обсудим с генералом создавшееся положение. Я согласен, что надо всё объяснить Его Высочеству. А теперь – бегом в постель! Как можно ходить после болезни босиком по дому? Тем более – ни одна приличная девица в таком виде не выйдет из комнаты!

– Господин лекарь Ши… – ныл я, когда он твёрдой рукой препровождал меня в мою комнату. – Ну, сколько можно? Что будет, когда Тэ Му Син догадается, что я не девица?

– Если ты хочешь жить, – сухо сказал он, – ты не позволишь ему догадаться.