Глава 22, в которой Лин пересказывает сказку о Ведьмаке, «боится жуков», и поёт ужасную колыбельную
Я сидел, опираясь спиной о валун, зажмурившись и сжав в горсти ткань над выпрыгивающим из груди сердцем. Под закрытыми веками прокручивалось будто поставленное на повтор видео: гибкая фигура в тёмной одежде, холодный блик стали под ярким солнцем и летящие при развороте волосы…
Мама дорогая, а мне только перестала сниться та тренировка под набухшим дождём серым небом, когда Тэ Му Син кружил во дворе под стук моей ступки, и остановился, когда она треснула и разбилась!
Я сглотнул и осторожно высунулся из-за камня, чтобы взглянуть снова.
Невероятно…
Кто ставил этому человеку хореографию? Как можно проделывать такие пируэты без тросов и слоумо? Какую выносливость и растяжку надо иметь, чтобы двигаться – таким образом и так долго? Это…
Это восхитительно.
Напоминает выступление по художественной гимнастике, только с мечом и в историческом костюме. Оскар постановщику драк!
Затёкшая от долгого напряжения рука подломилась, и я едва не ткнулся носом о пыльные камни. Дьявол… Отполз обратно за валун и сел, потирая локоть.
Совершенство…
Итак, что мы имеем?
Я прислушался к искрящему внутри фейерверку: кажется, я стал фанатом этого человека. По крайней мере, ощущения очень похожи.
Яркое озарение и уверенность, что я только что нашёл сокровище, распространяется и захватывает сознание, и не думая ослабевать или гаснуть. Хочется поделиться радостью со всем миром. Репостнуть. Расширить контент. Задонатить Му Сину денег. Написать письмо. Задружиться. Поддержать и продвинуть.
Эх, будь мы у нас, я бы стал менеджером такого артиста! И, несмотря ни на что, знал бы как защитить от троллей и хейтеров! Но мы не у нас…
А что я могу здесь сделать? Да у меня даже слов нет, чтобы объяснить кому-либо степень таланта Му Сина!
Я потёр бешено трепыхающееся сердце: спокойно, Лин, возможно, объяснять и не надо. Вокруг Тэ Му Сина всё же есть минимальный круг фанатов и преданных людей. Лекарь, генерал, матушка Чхвэ, служанки. Приходящие иногда крестьяне. Нет, все крестьяне доли́ны! Последние подданные, как он говорил. Понятно, что ценят они Принца явно не за танцы с мечом, а за другие вещи, хотя насчёт генерала я не уверен… Просто этих фанатов сегодня стало на одного больше.
А может, и не сегодня… Я просто не заметил, когда этот человек стал для меня важен, а сейчас была последняя капля, чтобы понять это. И теперь надо признать, что… Что… Как это называется?
Я испытываю к нему чувства.
Да, эта формулировка, пожалуй, правильная.
Я кивнул, сгрёб в кучку осколки кувшинчика и пиалы, и с шипением отдёрнул руку, порезав палец об острый край тонкого белого фарфора. Сунул в рот, зализывая ранку, и нагрёб сапогом на останки так и не донесённого обеда камешки и земляную пыль, надеясь скрыть следы своего присутствия.
Ладно.
Я испытываю к этому человеку сильные чувства.
Интересно, какую музыку можно было бы наложить на видео с таким выступлением?
Ладно…
Очень сильные чувства.
***
В поместье Его Высочество появился ближе к вечеру, и его возвращение пронеслось по дому целой волной активности слуг, оживления домочадцев и перемещения их голосов и разговоров из дома во двор, конюшни, и обратно в дом.
Я сидел в своей каморке, всё ещё офигевая от сегодняшних открытий, хмуро прислушивался к происходящему, и никак не мог решить – продолжать ли сидеть взаперти, раз никто не звал, или пойти глянуть что происходит? Торжествующий рык генерала заставил меня подскочить и, помимо воли, выбежать на улицу.
Перед парадным входом переминались два осёдланных коня: на белом сидел господин генерал Пак в походных латах и поправлял позади седла мешок, сквозь ткань которого проступали очертания небольших угловатых коробок. На роющем копытом вороном сидел Тэ Му Син. При моём появлении хмурый взгляд Его Высочества застыл на моём лице.
Вот как. Он собирался уехать, не сказав ни слова!
Я вывернулся из-под руки господина лекаря Ши, который попытался меня остановить, и проскользнув между служанками, схватил за сапог Принца, возле самого стремени. Страшные лошадиные копыта переступали прямо возле моих ног, но Му Син крепко держал поводья и конь успокоился.
– Госпожа Лин? – спросил Тэ Му Син. – Что вы делаете?
– Вы… – я выдохнул, поняв, что конь на меня пока не наступит, но волосы всё ещё стояли дыбом, а голос звенел. – Вы так бы и уехали, Ваше Высочество? Не попрощавшись?
– Зачем вам прощания? – сказал генерал Пак, направив своего коня вокруг Принца и пытаясь оттереть меня прочь. – Сидите тут и не вмешивайтесь! Хватит того, что вам сохранили жизнь и кормят!
Принц молчал, не отводя от меня взгляда, и я лишь сильнее сжал его ногу.
– Вы тоже так думаете, Ваше Высочество? Зачем тогда нужна была клятва перед лицом богов? Для чего вы вынуждаете меня нарушить её?
Принц опустил взгляд на мою руку поверх сапога, и я на всякий случай вцепился ещё крепче.
– Вы сами поставили два условия, – сказал я, чувствуя, что голос звенит как перекалённая сталь. – Петь для вас и видеться по утрам. Потом вы отказались от песен…
– Эй, замолчи! – встрял генерал и схватил меня за плечо, пытаясь оторвать от Принца.
– А теперь собираетесь нарушить и второе условие! – сказал я, скривившись от силы впившихся в плечо пальцев.
– Это… сложно объяснить, – сказал Принц и перевёл взгляд на генерала. – Господин генерал. Если вы ещё когда-нибудь протянете руки к мое… к госпоже Лин, вы этих рук лишитесь.
– Да, господин! – генерал Пак отшатнулся, и даже его конь попятился на несколько шагов.
– Помните, как написано в трактатах по стратегии: «Зная о трудностях, продолжаешь действовать. Разве это не похвально?». Будем придерживаться этого утверждения. Госпожа Лин права. Бежать от проблем недостойно. Госпожа, хотите поехать с нами на патрулирование?
Я растерянно кивнул, и Принц соскочил вниз.
– Что ж, раз так, первая трудность, с которой вам придётся столкнуться, это научиться взбираться в седло. Ставьте ногу сюда. Руками держитесь здесь. Подтягивайтесь, отталкивайтесь и заносите ногу поверх. М-да… Ну, тут есть над чем поработать. Генерал Пак, захватите ещё один плащ, больше еды, и догоняйте нас.
Принц взял коня под уздцы и повёл к воротам. А я сидел на страшно высокой коняге, смотрел на ошарашенные лица зрителей и… и чувствовал, как горят щёки и то место пониже спины, под которое меня подпихнул Принц, помогая взобраться в седло…
***
Вокруг было красиво.
Летний вечер в горной доли́не – это по определению красиво. Тёплый воздух сменяет жар прошедшего дня, от охристо-зелёных полей доносятся песни цикад, и стук конских копыт о камни накладывается на этот стрекот как звуковая дорожка с битом на партию маракасов. Небо между горных вершин становится цвета апельсинов – нежно оранжевым.
На залитых водой рисовых полях крестьяне, в плетённых из тростника шляпах, разгибаются и провожают нас взглядами, когда конь проходит мимо по насыпи. Они кланяются, и я слегка наклоняю голову в ответ. Тэ Му Син ведёт коня в поводу, и смотрит только вперёд, не обращая внимания на приветствия простолюдинов.
Нас рысью догоняет генерал Пак и его белый конь фыркает и гарцует по дороге, выдавая волнение всадника. Мне кажется, генерал не может решить – спешиться ли ему, как и Принцу, или продолжать ехать верхо́м: в первом случае получится, что я возвышаюсь над ними обоими, а во втором, что Принц окажется единственным, кто идёт пешком.
– Генерал, – говорит Тэ Му Син, – вы можете поехать вперёд и подготовить ночлег.
– Да! – выдыхает генерал Пак. – Как далеко вы намерены сегодня зайти?
– Расположимся у Двух Камней. Там и ручей есть, и ветки для костра найдутся.
– Есть! – говорит генерал и с облегчением уносится вдаль, поднимая пыль на каменистой дороге.
Мне же остаётся констатировать факт, что, видимо, только в моём извращённом сознании жителя двадцать первого века слова «как далеко вы намерены сегодня зайти» имеют двойной смысл. Остальные же просто обсуждали место будущего привала.
Я замечаю, что Принц снова смотрит на мой перевязанный белой тряпицей палец, и неловко натягиваю рукав, скрывая его.
Чёрт его знает, как далеко эти Два Камня и будущая ночёвка. Конь Принца размеренно топает по дороге, и я уже устал болтаться на нём, как плохо привязанный манекен. Цепляться руками за луку седла плохо помогает, и опираться о стремена тоже. Также с прискорбием я вынужден признать, что всё моё чувство ритма и идеальный слух никак на практике не помогают попасть в нужную амплитуду от раскачки коня – меня то подкидывает вверх, то вдруг прикладывает вниз, заставляя позвоночник сгибаться. Это когда не заносит в сторону, заставляя смотреть на далёкие камни под копытами коня, и лихорадочно хвататься за седло. Когда я ездил раньше с Му Сином, ничего подобного не было!
Кстати, а почему он перестал со мной ездить? Причём как-то резко перестал: в храм Инари мы ехали ещё вместе, а оттуда уже нет. И я не верю, что Его Высочество просто вдруг озаботился здоровьем коня и стал переживать, что ему будет тяжело нести двоих всадников!
***
К Двум Камням мы добираемся уже в глубоких сумерках, а маленький костерок, отбрасывающий трепещущий оранжевый отблеск на пару валунов выше человеческого роста, ещё больше углубляет синюю тьму, мешая рассмотреть местность. Я неловко сползаю с седла и если бы не крепкие руки Му Сина, удержавшие за талию, то и свалился бы под копыта вовсе.
– Ваше Высочество, завтра день средины лета, – говорит генерал, появляясь у костра и пристраивая над огнём маленький котелок с водой. – В деревне будут гуляния. Даже настоятель придёт. Может, хоть в этом году появитесь? Почтите своим присутствием?
Принц не отвечает, только начинает рассёдлывать коня. Тот фыркает и тянется к хозяину мордой.
– Ну хоть чудовище своё притащили бы показать! Песни послушать! Показали бы народу, что всё под контролем! Да и угощение на празднике лишним не будет, совсем исхудали в последнее время… Люди с радостью бы приняли на празднике защитника от нечисти!
Принц молчит, только обходит коня и начинает водить по его шкуре щёткой. Я, чувствуя себя прозрачным, и до странности задетым – почему «чудовище» то?! – решаю вмешаться для поддержания разговора:
– Защитник от нечисти? Песни? У нас тоже есть сказки и истории про такого героя! И книги, и театральные постановки, и игры! Эту историю у нас очень любят!
– Вот как? – Принц ловко подвязывает мешочек с овсом и отводит коня в синие сумерки. Возвращается и указывает мне на место у огня. – Расскажите, госпожа Лин.
– Рассказывать слишком долго, но… – я усаживаюсь на камень, подальше от генерала и вздыхаю от накатившей усталости. Чёрт бы побрал эти примитивные средства передвижения, лучше бы я пешком шёл… – Это не очень весёлая история. Этот герой был весьма одинок. И был очень хорошим мечником. Он скитался по деревням и чащобам, и убивал чудовищ, защищая людей. У него даже было два меча: один, серебряный, для чудовищ, и второй, стальной, для людей. Потому что люди тоже попадались такие, что не грех и зарубить, да… И у этого героя был свой кодекс чести: он не убивал разумных чудовищ, если те не вредили людям…
– И чем кончилась эта история? – спросил Принц, подняв голову, и его глаза блеснули в свете костра.
– Он умер, – нехотя признал я.
– Ха! – воскликнул генерал Пак и хлопнул себя по колену. – Чего ещё ждать от историй, сочинённых демонами? Нечисть его и убила, да? Которую он защищал?
– Н-нет. Его убили люди.
Генерал поперхнулся презрительным смехом и застыл, а я попытался смягчить впечатление:
– Ну, не потому, что он защищал некоторых чудовищ. Там просто вмешалась политика…
Принц понурился, глядя в землю, а генерал Пак выразительно постучал по голове, намекая на мои умственные способности и чувство такта, и встал с бревна:
– Ладно, поздно уже… Как распределим дежурства?
– Какие дежурства, господин генерал? – устало спросил Принц. – Мы находимся в самой глухой и условно безопасной доли́не империи. Внешние враги нам не грозят. Хищников нет. А если и появятся враги из-за грани, то они всё равно должны будут сначала спуститься со Скалы Демонов и пройти сквозь деревню. По большому счёту, патрулирование не имеет смысла. Я соглашался на него исключительно для того, чтобы утолить ваше рвение быть полезным и… и чтобы отвлечься от мыслей.
– И чтобы поддержать правильные привычки к должному несению воинской службы!
– Думаете, у меня ещё будет такая возможность, господин генерал? Просто ложитесь спать, я посижу, если это настолько важно, соблюдать правильные привычки.
– Не могу с этим согласиться, Ваше Высочество! Учитывая, как рано началась ваша тренировка, у вас был длинный день. Пожалуйста, отдыхайте первым!
– Как пожелаете, – сказал Принц и, приняв из рук генерала пиалу с чаем и булочку, вдруг протянул их мне:
– Возьмите, госпожа Лин. У вас тоже был долгий день.
– Благодарю, – пробормотал я.
– Иногда я очень жалею о некоторых своих решениях, – пробурчал генерал, наливая новую порцию чая и демонстративно не глядя в мою сторону.
– Да, я тоже, – отозвался Му Син. – Например, что позволил вам тогда опередить себя, когда вы повредили спину…
Я доел выданный мне скудный ужин, сходил к протекающему в десятке-другом метрах ручейку, попутно использовав возможность уединиться для личных нужд перед сном, и вернулся к костру. Вокруг него примерно на равном расстоянии друг от друга появились расстеленные на камнях шерстяные плащи. Ох и будут же кое у кого болеть утром отлёжанные о камни кости!
Генерала Пака видно не было, Принц лежал, завернувшись в чёрный плащ с головой, и, воровато оглянувшись, я подтащил один из плащей ближе к нему.
– Госпожа Лин? – он откинул с лица ткань и белок глаза блеснул, отражая всполох огня.
– Боюсь зверей, – сказал я, подтаскивая плащ и расправляя его на камнях, в двух шагах. – Горных медведей.
– Тут нет медведей. В этой доли́не.
– Тогда волков.
– И волков нет, – сказал Тэ Му Син. – Разве что у перевала, но это совсем в другой стороне.
– Тогда диких коз, – сказал я, дивясь той чуши, которая из меня извергалась. – С большими рогами. И копытами.
Тэ Му Син промолчал.
– Зайцев? – сказал я, укладываясь и ёрзая спиной по жёстким камням. – Зайцы тут есть?
– Нет, – сказал Тэ Му Син.
– Дикие собаки? Кошки? Кроты?
– Кроты не водятся в каменистой местности, – сказал Тэ Му Син. – Чего вы добиваетесь, госпожа Лин?
– Зато здесь водятся страшные генералы, – пробормотал я. – И почему генерал Пак на меня взъелся? Что я ему сделал? О, я боюсь жуков! Вы же защитите меня от кусачих жуков? Жуки-то везде водятся!
Принц прикрыл тканью лицо и с его стороны донеслись то ли вздох, то ли фырканье.
– С этим не поспоришь… Спокойной ночи, госпожа Лин.
– И вам, Ваше Высочество!
Обрадованный возвращением нашей коммуникации до обмена «спокойными ночами», я улыбнулся и довольно быстро заснул.
***
Я спал, и мне снилась ночь…
Мне опять снилась ночь и хруст снега под ногами при каждом шаге. Я шёл в темноте, вдыхал неожиданно летний воздух, чуть пахнущий дымом костра, и поглядывал на синий, в этой черноте, снег под ногами. И ещё я прислушивался. Я был настороже.
Я шёл, шёл, и остановился. И когда хруст снега замолк, я услышал.
Чудовище.
Оно было где-то рядом. Но… Но всё было как-то неправильно…
Причём во сне я знал, что сплю, и всё это лишь игры моего мозга, и сон этот возник оттого, что я за ужином вспомнил историю о Геральте, но… чудовище было здесь, и оно страдало. Оно ворчало и рычало где-то в темноте, а я боялся сделать шаг, чтобы скрип снега не помешал определить направление.
А ещё я подумал, что мы странно поменялись местами: я, типа, Кумихо, значит, это я должен быть чудовищем, но я стою тут, полностью в человеческом виде, а Принц, как охотник за нечистью…
Принц!
Я дёрнулся и рывком сел, просыпаясь и тараща глаза.
(с просторов интернета)
Костерок почти что погас, лишь красные всполохи гуляли на подёрнутых пеплом углях. В чёрном небе висели звёзды, нагретый за день воздух сменялся прохладой и сыростью ночи в горной доли́не. Со стороны генерала раздавалось негромкое похрапывание, свойственное ослабевшим горловым связкам многих пожилых людей. Я вздохнул с облегчением: вот оно что…
И тут, совсем рядом раздался скрежет зубов и то самое глухое ворчание из сна.
Волосы шевельнулись у меня на голове…
– Нет… – невнятно сказал Принц. И что-то стукнуло в темноте о камни, то ли голова, то ли рука.
Я разгрёб угли, подкинул веток и при свете взметнувшихся язычков пламени увидел оскаленные зубы Тэ Му Сина, налипшие на лицо пряди длинных волос, и услышал с хрипом выходящее сквозь зубы дыхание. Так дышат, когда терпят сильную боль…
Не сводя с него глаз, я отполз в сторону и потряс за плечо генерала:
– Генерал Пак! Генерал Пак, проснитесь…
– А? Что? – подхватился и сел он.
– Его Высочество, – ткнул пальцем в сторону хрипов я. – Ему опять снятся кошмары!
Генерал потёр руками лицо, но остался сидеть, глядя в огонь.
– Генерал Пак, что же делать? – спросил я, удивляясь такой странной реакции. – Разве не надо Его Высочество разбудить? Вы его не разбудите?
– Последние пять человек, которые пытались его разбудить в таком состоянии – мертвы, – сказал генерал. – Я не осмелюсь.
– М-мертвы? – спросил я и сжал запястье, на котором не так давно красовался синяк от хватки Му Сина, когда я подставил ему руку, при прошлом кошмаре. – И… что же тогда делать?
– Ничего, – сказал генерал поднимаясь. – Ничего сделать нельзя, ложись спать.
Генерал подошёл к Принцу, посмотреть, но я заметил, как опасливо он остановился в двух шагах от мечущейся на камнях фигуры.
– Раньше господин лекарь Ши давал нам с собой снадобья… Но теперь Его Высочество их не пьёт.
– А они помогали? – с надеждой спросил я. Если помогали, я заставлю Му Сина… Уговорю…
– По правде говоря, не знаю, – сказал генерал, хмурясь и потирая подбородок. – Раньше мне казалось, что да, приступы были, но как сквозь глубокий сон, почти незаметно. Но если снадобья не избавляли от этих снов, а лишь не давали из них вырваться… Не знаю, лучше ли это?
Я сжал кулаки, комкая ткань рукавов и чувствуя, как холодный пот прошибает тело.
– Так что же делать, господин генерал?
– Ничего, – повторил он. – Только ждать. Я… пойду прогуляюсь, – сказал он, болезненно сморщившись и бросив последний взгляд на лежащего на земле человека.
Я вскочил, чтобы остановить генерала или… Что я хотел сказать? Попросить не оставлять меня одного рядом с больным? Пойти прогуляться с ним вместе? Это… было бы недостойно. Бросить Му Сина совсем одного, когда ему так плохо? Это было бы подло.
Я подошёл и снова уселся на свой плащ, обхватив руками колени.
«Последние пять человек, которые пытались его разбудить, мертвы», сказал генерал. Почему меня никто не предупредил о такой возможности? Я снова потёр запястье, за которое в прошлый раз всю ночь держался Му Син.
– Нет… – снова пробормотал он, резко отворачивая голову во сне.
То, что с ним происходит, это явно не эпилепсия, во время приступов эпилепсии не разговаривают. Да и кошмары эти у него только во сне. Но что это, и уж тем более, что с этим делать, я не знал. Успокоительные чайки господина лекаря Ши? Но, если бы они помогали, зачем он тогда давал Тэ Му Сину таблетки из прессованных трав? Удобство употребления или дело в чём-то ещё?
Кстати, когда в прошлый раз Принц держал меня за руку, ему это явно помогло быть спокойнее! Но сейчас, после откровений генерала, я просто боялся подойти к Тэ Му Сину ближе.
И ещё! В прошлый раз я заснул рядом с его постелью, а проснулся на своей. Как, хм, я туда попал? Он что, меня перенёс?
Летняя ночь больше не казалась мне прекрасной. За пределом слабого и неровного круга трепещущего света костра тьма казалась враждебной и полной чудовищ. И ещё, где-то там во тьме сейчас бродил генерал, слишком расстроенный, чтобы безучастно наблюдать за страданиями своего сюзерена, и не желающий показывать полную беспомощность чем либо ему помочь…
Я опустил голову на колени и, чувствуя отчаяние и одиночество, тихо-тихо запел:
Во-олки спят
в глухом лесу-у-у,
Пти-и-и-цу крылья
не несу-у-ут…
Ничего не изменилось вокруг, но мне показалось, что стало чуть легче, когда я дал выход сжирающей душу тоске.
Одной лишь души
огонь
дрожи-ит,
И упыря, и вампира страши-ит…
Точно легче. И не так слышно, как скрипят зубы и вырывается хриплое дыхание человека, запертого в кошмаре. И, чуть сменив ритм и тональность, я продолжил жуткую колыбельную, так подходящую для подобного места и времени.
Я тебя не брошу
здесь одну-у,
От твоей кроватки
отпугну-у-у
Ведьмака, чьё сердце – лёд,
За грош
тебя
найдёт.
За ним вороньё
клюёт в гробах
Лишь пепел и прах.
Серый прах-х-х…
Я поёжился, в наступившей тишине, и продолжил:
Лес уснул,
укутан в тень,
Тихо
у-у-умира-ает
день.
Одной лишь души
огонь дрожит,
На нечисть ужасную точит ножи-и-и.
И снова перепад ритма и понижение тона:
Ты моя
малышка,
кре-е-епче спи,
Не бойся,
не плачь,
и не грусти,
Что ведьмак
на смерть похо-ож.
Он
за ме-е-едный
грош
Кромсать придёт,
И рвать придёт,
Пока не умрёшь.
Пока не умрёш-ш-шь…
Я замолчал и ткнулся головой в колени, прислушиваясь к окружающей тишине и потрескиванию веток в костре. А потом понял: со стороны Его Высочества не долетает ни единого звука!
_________
Перевод песни принадлежит: StJimmy с Пикабу.
