Глава 32, в которой Лин видит блюющую девушку, удостаивается аудиенции и знакомит Принца с Лисёнком

Проснулся я по самой банальной причине – организм настоятельно требовал посетить специальную комнату в дальнем конце галереи.

Споткнувшись спросонья, я едва не свалил громоздкую ширму, отделявшую мою постель от остальной комнаты. Едва слышно зашипев, я подхватил ширму и оглянулся на место ночёвки Его Высочества, где из-под свёрнутого в кокон одеяла виднелись тёмные пряди волос – вроде бы, не разбудил… Я накинул верхнюю одежду, беззвучно притворил дверь и отправился давно известным маршрутом. Насколько ранним было утро, можно было судить по полупрозрачной взвеси тумана, заполнившей двор как разбавленное водой молоко, по сонной тишине дома, тому, как меня одолевала зевота, и по тому, что проснулся я первым.

Управившись с неотложным, я возвращался через двор. Матерчатые туфли намокли от росы, постепенно рассеивающийся туман освежал, спать более не хотелось. И где-то в этом редеющем тумане слышались очень характерные звуки. Приподняв брови, подобрав подол и проклиная себя за любопытство, я прокрался по мокрой траве в сторону конюшни. В закутке, между конюшней и забором, опираясь рукой о стену, в сероватом свете туманного утра стояла и тихо блевала одна из наших служанок.

– Привет, – сказал я. – Эм-м-м… Тебе плохо?

Она испуганно обернулась. Бледное лицо, широко распахнутые глаза, доплетённая лишь до середины коса – видимо, приступ тошноты застал И-Мин внезапно.

– Я… простите… я всё уберу! – она даже сделала движение к расплескавшейся у её ног кляксе, будто собираясь заняться уборкой сейчас же, но новый спазм скрутил её пополам, заставляя выворачивать почти пустой желудок.

– И-Мин! – я подскочил и поддержал её, обняв одной рукой за талию, а другой прихватывая волосы, чтобы те не коснулись земли и не испачкались. – Пойдём, не надо здесь стоять…

Мы подошли к ступенькам, ведущим на галерею заднего двора, и я аккуратно усадил девушку.

– И-Мин, что с тобой? – спросил я, присаживаясь рядом и заглядывая в бледное лицо.

– Н-не… не знаю. Всё хорошо, госпожа Лин. Наверно, я съела что-то несвежее… – И-Мин дёрнулась и, закрыв рот рукой, уткнулась в собственные колени. – Простите… Так сильно пахнет полынью…

– Полынью?

Я оглянулся, а потом посмотрел на свои руки – в туалетной комнате стояла миска и кувшин с отваром полыни, для омовения рук. Я их даже понюхал – запах был едва уловимым, хотя на обоняние я никогда не жаловался.

– Постой-ка, – нахмурился я от внезапно пришедшей в голову мысли, – а с тобой ещё чего-то странного в последнее время не происходит? Тошнит? Запахи кажутся очень сильными? Кружится голова? Хочется съесть что-то особенное? Быстро устаёшь, хотя делаешь то же, что и всегда?

Девчонка кивала, хотя с каждым вопросом её глаза раскрывались всё шире.

– И твои «женские дни» прекратились, – уже почти не сомневаясь, сказал я. – Так?

– Откуда вы знаете? – прошептала она.

– Полезно иногда знать шаблоны… И-Мин, похоже, что ты станешь мамочкой. Ты беременна И-Мин.

– Я… – она замолчала и застыла, будто прислушиваясь к себе. – Наверно, вы правы, – тихо сказала она.

– Ты… не расстроена? – спросил я, внутренне опасаясь истерики или некрасивой сцены, но девчонка медленно качнула головой, будто слегка сомневаясь и всё ещё прислушиваясь к себе. – И кто же, хм… отец ребёнка? Это тот посол князя, да? С которым ты тогда ушла. Вот, негодяй!

– Не говорите так! – вскинулась вдруг И-Мин. – Вы ничего не знаете!

– Чего я не знаю?

– Вы не знаете как это – жить в маленькой деревне, где все друг другу родственники уже сотни лет! Дети рождаются больные и некрасивые, и их всё меньше и меньше. Не знаете как это – с детства прикидывать за кого пойдёшь замуж, а вариантов совсем нет!

– Вот как? – пробормотал я, удивившись внезапному пылу всегда робкой И-Мин.

– Да! У нас единственный высокий и здоровый мужчина был – внук настоятеля, да и тот прОклятый, совершенно не мог иметь дел с женщинами, на парней кидался, да ещё и жестокий был, как чёрная сколопендра! Всё хотел новую династию возродить, деда наслушавшись. А уж, когда чужой человек из-за перевала привёз злое зелье, туманящее мозги, наши дурачки, которые с Проклятым Тэ по сараям валялись, вместо того, чтоб работать, вообще спятили – бандой себя возомнили!

– Так-так, – сказал я. – Значит, бандой…

– Да! Беду на наш край навели своим беззаконием! Никто не жалел, когда их потом убили!

– Кроме настоятеля… – пробормотал я.

– Да, – И-Мин насупилась и сложила на коленях руки. – Но это понятно, Проклятый Тэ – безумец, но всё же родственник господина Тэ Чжи Гуна, последний в роду… Вот настоятель и затаил обиду. А мы все Его Высочеству очень признательны! И когда три года назад демоны сошли со Скалы, пожар устроили и из своих громовых палок людей убивали, Его Высочество нас защитил, не бросил! Да и потом, мы с И-Сын тогда сиротами остались, и без дома, так он приказал взять нас в поместье, в услужение. Мы бы с ней тогда одни и не выжили – без дома, припасов, родных, и сами слишком малы были, чтобы к кому-то второй или третьей женой устроиться. Да и кому лишний рот нужен?

– Ага, – сказал я, – а ты потом с этим посланцем ушла! Из большой благодарности, видно… Ну, как ты могла, И-Мин? Я же видел, у тебя был выбор!

– Так ведь… Его Высочество болен, и уже не может в постели… А господин посланник – такой сильный мужчина! От него будут крепкие дети. И он… Он… Хороший человек! Он был добр ко мне! И обещал вернуться!

– И ты ему веришь? – спросил я, переваривая попутные новости, свалившиеся на меня из оговорки И-Мин. Не то, чтобы я не догадывался о подобной возможности, но… Одно дело догадываться, а другое – получить подтверждение из чужих уст. – Когда этот «хороший человек» обещал вернуться?

– К зиме…

– Что ж, раз обещал… то вернётся… – сказал я, кусая губы и чувствуя озноб по спине, как там называется подобное состояние – «гусь прошёл по моей будущей могиле»?

– Это плохо? – спросила И-Мин.

– Кто знает? – пробормотал я, вспомнив все свои тревожные сны, в которых я бродил и что-то искал – все они были связаны со снегом, снегом, снегом, темнотой и зимой.

– Меня выгонят, – сказала, шмыгнув носом, И-Мин. – Из поместья. И сестру, наверное, тоже. Но, лучше пусть выгонят, чем госпожа Чхвэ отравит ребёнка! Я хочу его! Госпожа Чхвэ ведь для того здесь и сидит, чтобы не было никаких детей и лишних подозрений…

– Твой срок – тоже зимой, верно? Но, не переживай, – сказал я, и приобнял за плечи сгорбившуюся на ступеньках И-Мин, чтобы ободрить её. – Всё хорошо, мы что-нибудь придумаем.

– В-вы только Его Высочеству не говорите, ладно? – И-Мин порывисто вздохнула, и доверчиво привалилась ко мне. – Я, лучше, сама уйду.

– Хорошо, – сказал я, обнимая, и погладил девчушку по растрёпанной, развалившейся на пряди, косе. – Не скажу.

– Кхм-кхм, – раздалось из-за спины. Я обернулся и увидел Му Сина, который стоял, прислонившись к откосу двери и сложив на груди руки.

Во-о-от, чёрт…

***

Солнце взошло, выпарило почти весь туман и подсушило дорожки сада, я же, в противоположность этому, весь взмок от нервов и продолжительной ругни, разразившейся у ступенек заднего двора, где меня застукали «обнимающимся» со служанкой. И новый виток скандала развернулся после того, как всем стало известно о беременности И-Мин.

– Нет, драгоценная госпожа Чхвэ, – говорит лекарь и заступает скрюченную на ступеньках фигурку И-Мин. – Мы не будем этого делать. Мы просто отправим девочку в деревню, только и всего. Зачем отягчать свою карму ненужными смертями?

– Согласен, – бурчит генерал. – Сестрица, к чему травить детей? Тут и так село вымирает.

– Братец, ты совсем мозги растерял на свежем воздухе, вдалеке от дворца? Продумай последствия хоть на два шага вперёд! В покое нас никто не оставит, а если крестьян спросят, думаешь, они будут скрывать? От имперских дознавателей? Вся деревня знает, что эти двое девчонок у нас в поместье три года живут! Сейчас ещё можно обойтись меньшей кровью, а потом убьют и И-Мин тоже!

– Вот, дикость… – пробормотал я, и втянул голову в плечи, когда все присутствующие посмотрели на меня.

– Имперские дознаватели? – нахмурился генерал. – С чего бы их сюда присылать? Если отослать девчонку в деревню, никто и спрашивать не будет. И с чего бы крестьянам её самим выдавать? Смешается там с прочими, её и видно не будет.

Матушка Чхвэ поджала губы, слушая это, лекарь покачивал головой и наглаживал бороду, Принц мрачной глыбой стоял позади, сложив на груди руки, а И-Сын сидела рядом с сестрой, обняв её и переводила взгляд с одного говорившего на другого.

– Смешается? Да вы смеётесь?! – не выдержал я и взмахнул руками. – У неё же и дома своего нет, и имущества никакого, верно? Даже если сестра с ней уйдёт, справятся ли они с этой ситуацией? Да она же там сдохнет – при таком токсикозе и на тяжёлых работах! А тут, в поместье, хоть лекарь есть и крыша над головой!

– А вы откуда узнали о состоянии И-Мин? Вы видите ауры нерождённых? – вкрадчиво спросил лекарь, оборачиваясь ко мне и сжав в кулаке жидкую седую бородку.

– Или, скорее, сам ей заделал… – брякнул вдруг генерал Пак. И все застыли.

– Что?! – обалдел я, и перевёл взгляд на Принца. У Тэ Му Сина было такое лицо… Опущенный и отведённый в сторону взгляд, нахмуренные брови, плотно сжатые бледные губы… Он, что, поверил?!

Холодок прошёл по моей спине, будто Злой Я появился и дыхнул в затылок. Или расправил невидимый белый хвост и повёл из стороны в сторону.

Нет, спокойно…

– Откуда я знаю? – холодно спросил я, поднимаясь на ноги, распрямляя спину и надменно стряхивая невидимые соринки с одежды. – Тошнота, реакция на запахи, изменившиеся предпочтения в пище, повышенная усталость. Да тут разве что слепой не увидит! У нас это все знают, даже мужчины! А что уж говорить обо мне – я хоть и молода, но как выглядит беременная женщина, могу догадаться! И наоборот – содействовать зарождению новой жизни в чреве женщины – не по моей части! Ваше Высочество, ну скажите же им!

Но, никто не выглядел успокоенным моей тирадой – ни матушка Чхвэ, ни лекарь, ни генерал, ни, как ни печально, Му Син. Все на него посмотрели, но, естественно, промолчали: Принц – потому что выдавал меня за девушку, все остальные – потому что, точно знали, что это не так, но, якобы, верили ему… Да и сам Тэ Му Син знал, что я парень, а, значит, теоретическая возможность моего «отцовства» для всех присутствующих являлась очевидной. И, ещё, очевидным было то, что данная ситуация чертовски портила репутацию Тэ-гуна в глазах его ближайших, самых верных, подданных. То есть – я портил, самим своим существованием и присутствием.

О, боги…

Я глянул на И-Мин: она, округлив глазки, смотрела на меня и комкала юбку дрожащими пальцами – боялась, что я выдам её «хорошего человека», чтоб его!

Ар-р-р-р…

Нет, нет, спокойно…

– Мой Принц, – сказал я, ещё больше выпрямившись и вперив взгляд в смотрящего в сторону Тэ Му Сина. – Прошу вас, уделите мне немного вашего времени. Мне надо вам важное сказать. Наедине. Прошу вас…

Принц остро глянул на меня, но кивнул, и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Я вздохнул, и пошёл следом, через утренний сад, к декоративному прудику. Хорошее место – открытое, метров на сорок, никто не подойдёт, не подслушает. Возможно, там меня и притопят. Ну да, сам виноват, надо было раньше секреты рассказывать, не тянуть до последнего.

Я шёл – и чувствовал, как меняется походка. Тело то трясло, и едва не подгибались ноги, то появлялась невиданная лёгкость, и приходилось сдерживаться, чтобы не заносило из стороны в сторону, будто от раздражённо мечущегося большого хвоста. В целом же, со стороны наверно казалось, что я спотыкаюсь на ровном месте, проявляя обычную для себя неуклюжесть.

Что говорить и как объясняться – не было ни единой разумной мысли…

***

Мы подошли к пруду и остановились у камня, Тэ Му Син – так и не обернувшись ко мне, сложил руки на груди и сжал кисти в кулак, и я – на пару шагов позади. В голове по-прежнему ноль идей как можно разрулить ситуацию.

Да-а-а, заигрались мы во взаимные притворяшки и шуточки, и что теперь делать? Понятно, что я к беременности И-Мин никакого отношения не имею, но как Его Высочество будет объяснять это своим домочадцам – учитывая то, что абсолютно все знают, что я парень? В очередной раз скажет, что видит во мне женщину? Нет, все, конечно же, согласятся, сочувственно покивают: «конечно-конечно», но выглядеть это будет просто безобразно.

– Так, что вы хотели сказать? – спросил Принц.

– Я… м-м-м… А вы давно там стояли, Ваше Высочество? – спросил я, вспомнив оговорку И-Мин.

– Давно.

– Так, значит, вы знаете, что я не имею к этому делу никакого отношения?! – преувеличено бодро обрадовался я, стараясь свести разговор к более простой теме.

– Именно поэтому ты обнимал её, договаривался сохранить всё в секрете и гладил по волосам.

– Нет! То есть… да. Но, не поэтому! Я просто хотел поддержать И-Мин! – заметался по берегу пруда я.

– Конечно, – сказал Му Син. – Моя супруга такая добрая! Но как я должен объяснять это подданным? Притвориться ещё более потерявшим разум, чем притворяюсь сейчас?

– Ар-р-р-р… – забегал ещё быстрее я.

Ответа на этот вопрос я не знал. Да его, пожалуй, и не было.

– Господин Кумихо, хватит бегать, ты уже запыхался. И не вздумай рвать волосы, ты и так уже предстал перед всеми растрепанным, не причёсанным и в домашней одежде.

– А? – я остановился и оглянулся на дом, возле которого торчали маленькие фигуры ближайших принцевых подданных, которые следили за нашим разговором, не спуская глаз.

– Лисичка, иди сюда. Подойди, – Тэ Му Син присел на камень, на берегу, и протянул руку. – Иди-иди, я тебя не съем.

Я выдохнул и сделал небольшой шажок в его сторону. Посмотрел на людей у дома – и сделал ещё шаг. В самом деле, хватит портить человеку репутацию своим дурным поведением.

– Ну, – спросил Принц, завладев моей рукой, и притягивая сесть на его колено, – что ты там собирался мне важного рассказать?

– Я? Уже ничего!.. – пискнул я и попытался сбежать.

Это… слишком близко! Слишком двусмысленно так сидеть! Ладно – на коне, там необходимость обязывала, а здесь – быть пойманным за руку, зажатым между двух ног, и сидеть на чужом колене – это слишком!

– Ш-ш-ш, Лисичка, хватит уже убегать. Хватит. Поговорите со мной, господин Кумихо. Я знаю, что ты здесь, Лисёнок. Я тебя поймал.

Я застыл, будто примороженный его словами и опустил голову.

Нервная дрожь постепенно уходила из тела.

Мне стало легче.

– Значит, можно больше не притворяться? – спросил я, завесив лицо волосами и рассматривая свои пальцы в смуглой руке.

– Можно. Поговори со мной!

– Ах-хах, – прочистил горло я. – А ты умный. И давно догадался?

– Что вас двое? – спросил Тэ Му Син. – Подозревал давно, убедился – недавно.

– Как ты нас различаешь? – спросил я, и улыбнулся, взглянув на него сквозь свисающие на лоб пряди.

– Вы разные, – отшатнулся от моей улыбки Му Син, но продолжил сжимать руку. – У вас похожий, но всё же, разный тон голоса. Лин любит писать, а ты – есть. Ты – игривый и соблазнительный, любишь шуточки на грани приличия, а Лин – как младший братец, совсем скромный юноша. Ещё?

– Да, пожалуйста, – мурлыкнул, чуть оскалившись, я.

– Ты любишь смотреть как я тренируюсь и постоянно тянешь лапки к моим волосам, но никогда не поёшь, а когда напеваешь без слов, то фальшивишь. Ты совсем не умеешь петь, верно?

– Верно, – моя улыбка увяла. – Что ещё ты заметил, Твоё Высочество, «пока_наследник_престола»?

– Ты всегда появляешься, когда трудно, больно и когда Лин устаёт. Долгий поход, стёртые ноги, подъём по скале. Длинная дорога. Мне нравилось беседовать с тобой, Лисичка, у тебя душа воина.

– Мне тоже нравилось беседовать с тобой, – протянул я. – Если бы ты не придержал меня за шкирку, когда мы поднимались по скале, я бы упал. А когда я падал, при спуске, ты поймал меня. Хотя мог бы этого не делать. Ведь, мог?

– Мог, – согласился Му Син.

– Тогда – зачем поймал? Тебе так нравится маленький братец Лин? Он очаровательный, правда? Такой добрый, такой… наивный.

– Да, – сказал Тэ Му Син, и обхватил за талию, когда я после этих слов попытался соскочить с его рук. – Лин очень милый. Никогда таких не встречал.

– Пф-ф-ф! – фыркнул я, снова попытавшись сбежать, а когда не вышло – рассмеялся. – Как глупо! Какая… кх-кх-кх… дурацкая ситуация!

– Да, – согласился Му Син. – Верно. Как это – ревновать к самому себе? – и прижал меня чуть сильнее.

– Ужасно, – признал я, смеясь. – Очень глупо. Чувствую себя очень-очень глупо! Завидовать самому себе – ужасно, кх-кх-кх! Но, знаешь что, красавчик? Ты мне очень нравишься, правда. Но если будет выбор спасать тебя или Лина, имей в виду, что я всегда выберу Лина, поскольку мы делим с ним одно тело. Имей это в виду! – я снова попытался освободиться, и опять безуспешно. – Пусти, что ты вцепился? Делать нечего? Тебе надо идти написать новый стишок Лину!

– Боги… – сказал Принц, и не думая отпускать. – Да. Неплохо бы написать ещё стишок Лину, он этого заслуживает… Ш-ш-ш, да хватит пинаться, а?! Ты только учти, что первый стишок я написал для тебя, а не для него!

– Для меня? – изумился я. – Как… для меня?

– Ты не помнишь, что было в первом стихе? – спросил Принц.

– Нет… У меня плохая память на поэзию. Не помню ни одного…

– Боги… Как вообще два сознания уживаются в одном теле? Это, всё-таки одержимость? А ты, всё-таки, дух Лиса-демона?

– Не одержимость, – проворчал я. – Это по-другому называется… Хотя, сейчас я уже не уверен. Лучше об этом поговорить с братцем Лином, он более умный.

– Да, я заметил. Эй, не обижайся! Зато ты более красивый и тебя я полюбил первого. Лисичка? Отомри. Что ты там шепчешь, ничего не слышно?

– Лин… будет страдать. Когда узнает. Он уже знает. А я… Зачем я тебе? Так всё хорошо шло, я так удобно скрывался… Зачем ты меня вытащил?!

– Ну-ну, не сердись. С Лином я разберусь сам, не переживай об этом. Вы знаете, что происходит с другим, когда вы меняетесь?

– Раньше – почти нет. Но наш психиатр научил нас общаться. Доверять друг другу и меняться, когда это нужно, по желанию. А ты всё поломал! Со стихами своими… – я опять попытался удрать, и не преуспел, снова. – И что, там, блин, было? Я и не слушал особо, стихи – это для него…

– Так, значит, не помнишь? – Принц наклонил голову и зашептал мне на ухо:

– И только боги говорили с ним

Неспешными и злыми голосами,

От зависти к чарующей красе,

Что недостойна лицезренья смертных…

Я сглотнул. От этого шепота все волоски на теле стали дыбом, а залитый солнечным светом сад, за плечом Тэ Му Сина, как-то расфокусировался.

– От взгляда все вокруг склонялись ниц,

Смерть городам – от одного дыханья!

Напрасны ли надежды о цветах,

Усыпавших нетронутое ложе?

Я нахмурился. Общий смысл тогда, при первом прочтении, я уловил, но тогда на «сцене сознания» был Лин, и он справился. А что делать с этими намёками мне?

– Так тайного желания полны

Бурленья крови, страсти непокорной,

И дерзкие напрасны ли мечты?

Мир создан не для красоты подобной…

Я зажмурился, слушая последние строки.

– Лисичка? Отомри. Глазки открой. Что скажешь?

– А что я должен сказать? – мрачно пробормотал я, глядя в настороженные карие глаза Его Высочества. – Какого ответа ты ждёшь? Хочешь от меня секса? Давай! Потерплю, как-нибудь! Не думал, правда, что это будет днём и на открытом месте, но, чего уж там!..

– Полагаю, ты говорил о постельных утехах, – сказал Принц, всё так же вглядываясь в моё лицо. – Горе ты моё. Тупой, глупый Лисёнок.

– Глупый?! Я глупый?!

– Очень, Лисичка. Но такой красивый, что невозможно… Я пришёл для разговора в это место специально. Именно здесь, у этого камня ты впервые проявил себя, когда не дал мне порезать руку, когда переживал, что мне больно, и когда впервые пообещал укусить. И я подумал, что именно в этом месте будет легче всего вытянуть тебя из… откуда ты прячешься. Мне очень нужны ответы, Лисичка! Ты поговоришь со мной?

– Не… постельные утехи? – спросил я. – А почему ты тогда краснеешь?

– Глупый Лисёнок… Потому что ты очень красивый, очень похож на девушку, и сидишь у меня на руках!

– Да ты сам меня держишь и не пускаешь! И я совершенно не девушка! В этом сознании я тоже мужчина! И мне другие мужчины не нравятся! И не надо тут хмыкать, женщины мне тоже не нравятся! Мне никто – в смысле постели – не нравится, такое тупое занятие! Очень утомительное. А тебе?

– Боги-боги… Лисёнок, ты же слышал И-Мин? Я несостоятелен, как мужчина. Так что, кто бы там мне не нравился… Ты ответишь на мои вопросы?

– М-м-м… Да. Что ты хотел знать?

– Тогда… нет, можешь дать мне поговорить с Лином?

– Могу. Но… я правда, тебе нравлюсь? Раз уж ты сочинил мне первому стих? «Смерть городам от одного дыханья» – аха-хах, это чудесно, кх-кх-кх! И про «нетронутое ложе» – тоже! Правда, нравлюсь?

– Правда, Лисичка, – вздохнул Принц. – Как тебя позвать, если я захочу с тобой поговорить? Потому что, я так и не понял, как тебя удалось выманить в этот раз… Видимо, чудом. Повезло несказанно...

– Я сам приду, муженёк! Ахах, кх-кх-кх! Ты такой смешной, когда делаешь такое лицо, и шуток не понимаешь, люблю дразнить тебя! Ладно-ладно, назови меня «Лисичка» или «Лисёнок» – и я приду. Ты сам впервые дал мне это имя, прямо здесь, помнишь? А унылый братец зовёт меня только «Злое Я».

– П-понятно…

– Тогда, увидимся? Я обязательно приду расчесать тебя утром, хорошо? Теперь не отвертишься!

– Это я уже понял…

Я последний раз похихикал, глядя на его лицо и отошёл в тень.