Глава 37, в которой Лин видит Короля Мёртвых, почти получает ключ и едва не получает любовницу

Вокруг было темно. Темно и тихо. 

Необъяснимое чувство тревоги заставило меня поднять голову и оглядеться: сверху были звёзды, под ногами снег. Нет, я не видел его, просто знал, что он там есть. 

Ясно, это сон…

Я попытался всмотреться в даль – но там была лишь тьма. Я потоптался на беззвучно скрипящем под ногами снегу и поёжился – чувство тревоги нарастало, но я не знал отчего.

Но вот, по спине будто повеяло холодом, и я развернулся в ту сторону, откуда он шёл. Что-то приближалось. Бежать не имело смысла, раз уж я знал, что это сон, оставалось только подождать и увидеть – что это.

Постепенно это чёрное нечто приблизилось, закрывая звёзды и будто выходя из тумана – а иначе как бы я смог увидеть это во  тьме? – ко мне медленно подъезжал поезд. Вернее – первый вагон паровоза, к которому потом цепляют остальные  вагоны. Он приближался тихо, без лязга и стука. Без рельс, словно стелясь над землёй. И, что-то там было на его поверхности, на лобовом стекле и ниже, но я пока не видел – что. И вот, эта тёмная масса выступила из темноты в зону сумерек, и когда остановилась в паре шагов, я наконец разглядел что это.

На передней поверхности паровоза была распята человеческая фигура,  будто бы сбитая на большой скорости: полурасплющенная, со сломанными костями, только вместо того, чтобы свалиться на землю, эта фигура… проросла в паровоз, переплелась с деталями машины, смешала в одну циркуляцию кровь и чёрное масло. Обрывки тёмной одежды забились между металлических плит, закрывающие лицо сосульки окровавленных длинных волос расплескались по стеклу, словно щупальца спрута.

Я оцепенел, разглядывая это.

Кости, пробившие железо. Железо, пробившее плоть насквозь. Чёрная жидкость, едва поблёскивающая в свете звёзд, медленно струящаяся между всей этой мешаниной.

Это… намеренно созданный киборг? Последствия аварии? Можно ли этого человека спасти? Ни один, самый классный хирург, не отделил бы тут железо от плоти. Да и надо ли? Вряд ли этот несчастный жив…

И тут, у расплющенного об поезд тела согнулись пальцы руки.

А потом человек поднял голову. Это был Принц.

Я застыл, парализованный ужасом узнавания, как тушканчик на дороге, ослеплённый светом приближающихся фар.

Тэ Му Син…

А когда смог втянуть новый глоток воздуха в пережатое спазмом горло, заметил, что никакого поезда нет – передо мной лежит на снегу огромный, как автобус, чёрный волк. Лежит на брюхе, опустив голову на передние лапы, уткнувшись носом в снег, а на выпуклой – спаси меня боги! – абсолютно мёртвой лобастой башке, в ошмётках меха и кости точно так же распята переломанная фигура Му Сина.

Тонкая, как блин. Будто сброшенной кожей попытались прикрыть мёртвую тушу с обнажившимися костями, и кости прорвали это прикрытие насквозь.

Огромный мёртвый волчище, который может двигаться, будто нежить, принёс тонкое живое покрытие из человека, чтобы показать мне.

Чёрные глаза Тэ Му Сина неотрывно смотрели тем самым внимательным взглядом, который я часто видел с самого начала общения с ним, с тех пор как попал в эту долину. А потом он открыл рот, попытавшись что-то сказать – губы шевельнулись, но звука не было, вместо него изо рта хлынул поток лаково блестящей красной крови, окрасившей подбородок.

И тогда зловещую тишину этого сна разорвал мой вопль…

Я подскочил и сел на постели, моргая и оглядываясь. Фантомный вопль из сна всё ещё звучал в ушах, постепенно затихая, дыхание сбивалось, а сердце стало будто вдвое больше и колотилось в самом горле, мешая дышать. Лоб покрыла испарина.

В комнате никого не было.

Сквозь отодвинутое окно залетал тёплый ветерок, который нёс утреннее равнодушное унылое кудахтанье кур и запах скошенной травы. В доме перекликались голоса служанок и слышался стук посуды, видимо, с кухни. Солнечный луч, проникший сквозь отодвинутую бумажную створку окна, медовой полосой лежал на полу. С громким и наглым жужжанием его пересекла муха, вспыхнув в солнечном свете, и вылетела вон.

Я дрожащей рукой вытер со лба пот и сел поудобнее. Ух, и приснится же такое!

Сердце всё ещё колотилось, а адреналин не хотел покидать кровь.

Паровоз-киборг. Некрохимера-волк… Бр-р-р-р…

А где, собственно, сам объект моего кошмара, где Принц?

Я осторожно выглянул из-за поставленной у моей постели ширмы и осмотрел комнату. Пусто. Там, где обычно спал Его Высочество, свёрнутый у стены футон – такое впечатление, что его со вчерашнего дня и не раскрывали. Тогда, где?..

Я выполз из спутанного одеяла, суетливо накинул верхние одежды и поднялся на ноги. На заднем дворе загорланил петух, и я направился, крадучись, туда.

Как я и думал, Принц был во дворе.

Я схватился за столб галереи – ноги подкосились от страха – и осторожно выглянул одним  глазом.

Этот… объект кошмара… Этот… Король Мёртвых, этот Призрачный Киборг, Мёртвый Волчище в маске из человеческой кожи живого человека… короче, Принц, бродил у стены сада, ссутулившись и натыкаясь на кур, которые грабались в пыли и траве у него под ногами, не обращая никакого внимания на «Пока-ещё-единственного-наследника-императорского-престола». В руках у Му Сина был меч, которым он… даже траву не рубал, как уже было однажды, а просто таскал туда-сюда. Похоже, что вынув его из ножен, так о нём и забыл, как и вложить обратно.

Я перевёл дыхание и стал чуть ровнее, озадаченный тем, что вижу.

Это что, он вот так всю ночь бродит? Со вчерашнего дня?

Я переместился на пол шага влево и теперь наблюдал из-за столба другим глазом.

Нет, решительно ничего не напоминало мой ночной кошмар! Этот худой парень в поношенной чёрной одежде с… хм… роскошными волосами, потерянно бродящий в саду среди кур никак не тянул на что-то опасное, скорее это было нелепое и, отчасти, жалкое зрелище.

Я окончательно распрямился, перестав прятаться, и вздохнул. И тут Его Высочество остановился и взглянул на меня – и волосы тут же встали дыбом.

Оно было тут! Ничего не исчезло и не кончилось!

Оцепенев, я смотрел как Принц расправил плечи, вложил меч в ножны и медленно направился к дому, не отводя от меня взгляд. Тот самый взгляд – как вчера, когда мы сидели друг напротив друга, как в моём сне, такой, как много раз мелькал раньше, но я не понимал, кому он принадлежит…

Как же я ошибался, думая, что наши с ним случаи похожи! Моя душа – половина её – сейчас порхала вокруг, как прозрачная своевольная бабочка, которая сев на голову, переключает сознание. Или личность. Или роль.

А то, что шло к нам сейчас по залитому солнечным светом саду, оно было другое. Цельное. Сломанное и слепленное обратно из живого и мёртвого, явного и призрачного, вкривь и вкось сросшегося, против всех законов и вероятностей, но этого никто кроме меня не видел. И разделить эти части было невозможно…

Какой же я херовый психолог! Так ошибиться! Самоуверенный идиот, ставящий «диагнозы по аватарке»! Если у меня самого диссоциация личности, то это совершенно не значит, что у всех встречных психов будет то же самое! Тут – явно что-то другое, и я совершенно не представляю что именно. И – что с этим чудовищем делать.

«Что делать, что делать – снимать штаны и бегать! Быстро уносить ноги, болван!» – злобно вопила моя рациональная часть. «Узнаешь у настоятеля ключ для перемещения – и сразу домой!!!»

Порхающая вокруг невидимая прозрачная бабочка обернулась столь же невидимой лисицей, которая выпустила когти, распушила хвост, как испуганная кошка, и оскалила зубы. Хорошо хоть, молча. Внутренних дебатов я бы сейчас точно не вынес.

Между тем, Принц уже подошёл к нам. Остановился в паре шагов.

– Вы… уже завтракали, госпожа Лин?

Завтракал? В смысле – завтракал? Какой ещё завтрак, когда тут!..

Да-да, как раз в такой момент у меня всегда и бурчит в животе! Позорище… Я так красиво страдал, так искренне был испуган, а Му Син, будто специально…

Подождите… Судя по отведённому взгляду и дрогнувшей линии губ – он и правда, специально!

Я перевёл дыхание и нахмурился – моя невидимая лисица уже не топорщила шерсть и не скалилась, а села и, настороженно подняв уши, всматривалась в Принца, обвив лапы хвостом, но готовая удирать при первой же надобности.

– Н-нет, – запинаясь, сказал я и зачем-то оглянулся. – Ещё не завтракал…

Кажется, со мной сейчас разговаривала именно «живая» часть этой химеры. Не страшная.

– Тогда поешьте, и мы поедем в храм, к настоятелю.

– Х-хорошо... – ну, точно, это «дневной Принц», понял я. Как я раньше мог этого не видеть, они ведь так отличаются!

– Позвольте спросить, госпожа Лин?

Я неуверенно кивнул.

– Вчера… Вы говорили, что можете рассказать, что для вас значит дружба.

Ар-р-р! Я скосил взгляд на прижавшего уши бессовестного невидимого пушистого болтуна. Лисёнок потупил глазки и прикрыл нос хвостом.

– Это… – «не я говорил» подумал я. М-да… Я тоже почесал нос, глядя в сторону. – Это всё, что вы хотели узнать?

– Нет… Я ещё хотел знать, что ты думаешь о… – Принц поправил ворот своей одежды. – О том, что видел.

– Пф! – фыркнул я с облегчением и почти расслабился. Разговаривал Принц вполне нормально, а не как во сне – кровью по подбородку. – Ничего не думаю. Хах, я думал, там что-то ужасное, а там всего лишь шрам!

– Что… ужасное? Что может быть ещё хуже? – запнувшись, спросил он.

– Господи, да много чего! – нервно засмеялся я, с некоторым ужасом наблюдая, что меня неудержимо пробивает на болтливость. – Например, татуировка с ругательством. Или с неприличным рисунком. А у вас всего лишь шрам, да ещё и более бледный, чем на лице. У нас в мире его бы мигом свели. Это недёшево, но вполне возможно. Да и под одеждой всё равно не видно – чего беспокоиться-то?

Его Высочество завис, глядя в пространство.

– Хорошо, что я знаю, что на тебе таких рисунков нет, – медленно сказал он. – А то бы стал волноваться…

– Ну, ты не видел меня со спины, – произнёс кто-то моим голосом, и я прикусил губу, заставляя эту пушистую тварь заткнуться. Там, где сидела невидимая никому Лисица, было пусто, зато взамен, вокруг моей головы летал мысленный мотылёк – очевидно, как символ отлетающего здравого смысла. Но то, каким стало лицо Тэ Му Сина от этих слов, заставило нас с Лисёнком в унисон захихикать. Дурацкая шутка почти того стоила.

– Ваше Высочество! – прервал нас генерал Пак, влетевший на коне галопом в поместье. Он спрыгнул с седла, стал на одно колено и протянул Принцу письмо. – Голубь из дворца, только что!

Тэ Му Син взял письмо, отошёл, разворачивая сложенный лист, и, по мере чтения, лицо его мертвело, теряя всякую живость и всякое выражение. Когда он застыл, глядя на бумагу в руках, у меня ёкнуло сердце от нехороших предчувствий.

«Некрохимера снова вошла в чат» – определил происходящее я.

Но вот, Тэ Му Син опустил письмо и оглянулся на горы. Потом сложил лист и спрятал за пазуху. Подозвал генерала и что-то ему тихо сказал.

– Подумайте, пожалуйста, ещё, – ответил генерал Пак, снова опустившись на одно колено.

Принц опять что-то сказал ему, так тихо, что я не услышал.

– К сожалению, я не могу с вами согласиться. Ваше Высочество, подумайте, пожалуйста, ещё, – ответствовал генерал, опустив взгляд.

Больше Тэ Му Син ничего не говорил, но протянул руку и положил её на плечо генералу, сжав его. Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, после чего генерал Пак молча склонился, накрыв один кулак ладонью другой руки, и встал.

Принц подошёл к крыльцу, но складка между его бровей не разгладилась.

– Прости, Лисичка, ты поедешь в храм с генералом. Пожалуйста, хорошо изучи ключ. Генерал Пак присмотрит за тобой и проследит, чтобы настоятель не обижал тебя и не ушёл в другой мир.

– Чтобы… я не ушёл?

Принц отвёл глаза, но потом снова посмотрел на меня.

– Ты можешь уйти. Если поймёшь как. Я хотел бы… чтобы ты подождал меня, чтобы проститься, но… если уйдёшь, я пойму. И если вдруг станет опасно – уходи на Скалу! Продолжишь изучать ключ там. Я прикажу принести ко входу одеяла и еды, перенесёшь их внутрь барьера. Пусть будут, на всякий случай. Что ж, я пойду…

Подождите, и это и есть то чудовище, которого я так испугался?! – подумал я.

– Му Син!

– Что? – хрипловато отозвался он.

– Куда ты идёшь?

Он не ответил, глядя в сторону.

– Я… подожду тебя. Попрощаться.

– Хорошо, – он пронзительно посмотрел на меня и отвернулся. – Иди завтракать.

Я проследил, как Принц влез на коня и выехал за ворота, потом спросил генерала:

– Что было в письме, господин генерал?

– Сегодня утром прилетел голубь из императорского дворца. Сестра Его Высочества сообщает, что император тяжело болен.

***

Всю следующую неделю я прожил в храме – днём, изучая со стариком Тэ Чжи Гуном записи музыки старинных служб храма, ночью – размышляя над тем, что узнал днём. Всё это происходило под неусыпным контролем генерала Пака. Ночевал же – в подсобных помещениях храма, уже в компании господина лекаря Ши, не оставаясь один ни на секунду. Но это мало меня волновало, всё моё внимание было сосредоточено на изучении музыкального ключа, который мы со стариком настоятелем вычислили буквально на третий день и уже точно знали мелодию.

Сложность состояла в том, что… исполнить эту мелодию одному человеку было никак невозможно.

Чтобы убедиться, что я всё правильно понял и не ошибся в выводах, я ещё два дня изучал способ записей музыки в древнем варианте, но в этих похожих между собой закорючках было легко запутаться. Тогда, беря все листы с записью мелодий по очереди, я просил настоятеля несколько раз напеть то, что там было записано, потом переписывал эту мелодию на новый лист бумаги уже в нашей нотной системе, на слух. Для проверки пел эту мелодию и если настоятель признавал, что всё правильно, мы переходили к следующей записи.

Ещё через два дня весь пол одной из пустующих комнат храма был усеян стопками из листов: снизу моя нотная запись, сверху лист с этими древними начертаниями. Потом настоятель указал штук пять тех мелодий, во время пения которых в разное время за эти пять сотен лет происходили «вторжения демонов», то есть, срабатывала аномалия, открывающая переход. Лишнее мы убрали. После чего я засел анализировать и сравнивать уже нотные записи, что было легче и намного понятнее, чем чтение закорючек. Однако, мой первоначальный вывод так и не изменился – каким бы совершенным ни был мой абсолютный слух, какие бы высоты и низы ни охватывали шесть октав моего голоса, спеть нужную комбинацию в точности одному человеку было невозможно.

Я отодвинул исписанные листы бумаги и, потирая охрипшее от вокальных упражнений горло, впервые всерьёз подумал, что, возможно, мне суждено остаться тут навсегда.

Вечером мы – я, настоятель, господин лекарь Ши и генерал Пак – молча поужинали, тем, что принесла и подала И-Мин, как и все эти дни, и я пошёл спать на жёстких камнях, на тонком тюфячке, накрывшись не менее тонким покрывалом. Даже обтереться мокрым полотном сил уже не было, эта неделя мозгового штурма очень трудно мне далась.

Однако же, сон не шёл, и я думал о Тэ Му Сине – куда он уехал? Когда вернётся? Чем ему грозит болезнь императора? Какие у него вообще отношения с отцом? Почему он так странно смотрел на горы, когда читал письмо? И почему я его тогда не спросил, куда он отправляется? Наверняка бы он что-то ответил! Не факт, что правду, но теперь я мог бы обдумывать его версию, а не маяться от полной неизвестности, выдумывая десять своих!

Я ведь, совершенно не разбираюсь в местной политике, и представить не могу, чем болезнь императора может грозить маленькой компании изгнанников, и как она может повлиять на их дальнейшую судьбу.

Думал о приказе Му Сина уходить на Скалу Демонов, если станет опасно, и хмурился от этих мыслей.

А ещё, я думал о музыкальном, вернее, звуковом ключе. Сложность состояла в том, что не очень простая, но вполне исполнимая мелодия в одном месте делала странный кульбит и раздваивалась на два голоса, один из которых шёл вверх, а другой падал с переливами вниз. Исполнить одному это было никак нельзя. А вот когда наша команда на съёмках клипа играла её на флейтах – никаких проблем не было, потому что исполнителей было несколько.

Я вытащил из-под убогого храмового одеяла руку с айфоном, включил его и при слабом свете голубого экрана  записал сначала одну партию голосом, а потом вторую, благо за последние дни выучил их так, что спел бы наизусть даже во сне. Прослушал аудио. Да, всё верно – и одна партия, и вторая. А потом меня вдруг осенило…

«А ведь… может и получиться! – всё более осознавал я. – Если одну партию буду петь я, а вторая в это время будет проигрываться на записи, может и получиться! Но… Мне будет жаль оставить Му Сина...»

Когда я почти заснул, мне показалось, что пол едва заметно дрогнул, а потом, через несколько секунд донёсся едва слышный дальний раскат грома. Наверное, в горах шёл дождь.

Я подождал, прислушиваясь, но звук больше не повторился.

***

На следующее утро я сказал генералу Паку, что возвращаюсь в поместье.

– И то верно, – проворчал он. – Давно пора. Завшивеем тут скоро, ни пожрать, ни помыться…

Я хмыкнул, господин лекарь Ши неодобрительно покачал головой на грубое выражение, но спорить не стал, а Тэ Чжи Гун даже вздохнул с облегчением. Не смотря на то, что последние дни ему было не скучно, но едва ли не круглосуточное напряжение, связанное с переписыванием, прослушиванием моего вокала и распевами в его собственном исполнении, всё же измотали старика настоятеля, ему точно требовался отдых. А ещё его пугали моменты, когда я иногда задумывался, глядя в сторону, а потом швырялся скомканной бумагой и другими мелкими предметами в нечто невидимое. Ну, то есть, для других невидимое, просто я был зол на Лисёнка и отгонял, дабы он не встрявал, чтобы не утратить способность петь, а вежливо разговаривать самому с собой было не только выше моих сил, но и вынесло бы мозги окружающим. Так настоятелю тоже казалось, что я кидаюсь в невидимых демонов, прогоняя их, но это была хоть не такая позорная версия, как едущая крыша, а даже с оттенком некоторого героизма и защиты от злых духов…

Мы вышли из храма, спустились по каменной лестнице и остановились у белого коня генерала.

Я чувствовал себя так, будто просидел в затворе не неделю, а как минимум год. На улице ощутимо похолодало. Яркое солнце слепило глаза с бездонно синего, прозрачного и почти совсем осеннего неба. Мне было так одиноко, что хотелось выть.

– Генерал, мы можем по пути к поместью заглянуть на Скалу Демонов?

Генерал Пак искоса глянул на меня и кивнул.

***

Когда я разогнулся и отдышался после подъёма, на вершине Скалы, солнце стало ещё ближе, а подавляющее чувство одиночества от окружающего воздуха и простора – ещё больше. Я сжал ткань белой одежды на груди, глядя на залитую солнечным светом долину.

Я. Могу. Уйти.

Прямо сейчас.

Вздохнув, я отвернулся от пустого пейзажа и обернулся ко входу в разрушенный буддийский храм. Давненько же я тут не был! Последний раз был когда? Когда Му Син в тот дождливый день выманивал меня за радужный полог, отвлекая от автомата в руках? Или когда мы тут были с настоятелем, лекарем и генералом, а я печалился, что не могу провести Его Высочество внутрь? Да, собственно, какая разница, я ведь и сейчас не знаю, как это сделать. И, подозреваю, что, скорее всего – никак… Так не лучше ли, не трепля себе нервы, быстро покончить со всем этим?

– Эй, ты будешь это забирать или как?

Я вздрогнул и посмотрел в сторону генерала, он указывал на кучу, накрытую соломенными циновками, у самого входа. Я подошёл.

Три одеяла. Коробки с – я открыл проверить – с сушёными яблоками и тонкими сухими коржами. Мешок риса – насколько можно было судить на ощупь, сквозь грубый холст. Небольшой керамический горшок. Четыре вязанки хвороста. Сундук…

– Э? – я вытаращился на сундук и указал на него пальцем.

– Я всего лишь выполнял приказания Его Высочества, – хмуро сказал генерал. – И если скажешь, что я зря его сюда пёр, сброшу вниз, сразу говорю!

– Нет, зачем же… – пробормотал я. Потом достал ключ из поясного мешочка и открыл сундук. Мой косплейный костюм выглядел так странно и незнакомо, что я долго пялился на него, прежде чем закрыть крышку обратно. Будто и не моя жизнь. Даже трогать руками не хотелось, не говоря уж о том, чтобы снова одеть это на себя. А ведь, какие истерики я устраивал, когда матушка Чхвэ забрала его весной, чуть с крыши из-за этого не прыгнул, подумать только! Такое ребячество…

– Так что? – поторопил генерал.

– А, да… – я всё это перетаскал внутрь храма и сложил под стеной, где были остатки крыши. Прикрыл сверху циновками. – Дай боги, чтоб не пригодилось, – шёпотом пожелал я. И вышел за порог к генералу.

– Не уйдёшь к себе в мир? – спросил он.

– Не знаю как, – сказал я.

– Врёшь, – сказал генерал. – По лицу вижу, что врёшь.

– Вру, – согласился я, и вздохнул.

– Тогда, почему?

– Потому, что парик в поместье забыли, – сказал я. Причём, чистую правду – парика среди вещей в сундуке не оказалось.

Генерал цыкнул зубом, но кивнул, принимая отмазку, и уставился куда-то на зубчатый горизонт, к которому потихоньку опускался диск солнца. Как я буду жить в мире, где все ходят с короткими волосами, а подобные суровые типы остались только в дорамах?

– Уважаемый генерал Пак, можете ли вы сказать, куда, всё-таки, уехал наш Принц?

– Его Высочество сказал, что должен проверить перевал, ведущий из этой долины.

– Генерал, а может ли быть так, что Му Син поехал, скажем, не «перевал проверять», а махнул тайком во дворец, м?

– Бред.

Хм… Насколько я успел узнать, существовало пять степеней отрицания генерала Пака:

«Подумайте, пожалуйста, ещё».

«Я, к сожалению, не могу согласиться с вами».

«Категорически «нет».

«Бред».

«Только через мой труп».

Что ж, если так… Это меня немного успокоило. Совсем немного.

– Скажите, господин генерал, а этой ночью… Вы не заметили ничего странного?

– Заметил, – проворчал он. – Вы с Тэ Чжи Гуном наконец перестали петь мантры и улеглись спать, как нормальные люди. Я впервые выспался за последние дни, это ли не странно? Или… что ты имеешь в виду?

– Нет, ничего. Просто, когда я засыпал, где-то прогремел гром, а сегодня на небе ни облачка. Погода в горах так переменчива! Я думал, возле храма опять дождь будет и лужи, однако ни капли так и не упало.

– Погода? – нахмурился генерал и взглянул на небо. – Гром? Я не слышал.

– Да всего раз и громыхнуло. Аж пол чуть-чуть вздрогнул.

– Пол? – генерал помолчал, а потом посмотрел, прищурившись, в какую-то определённую точку окружающих долину гор. И, прежде чем он успел поджать губы, я услышал его тихое «Бред…». – Э… господин Кумихо, вам тут ещё что-то нужно?

Я покачал головой.

– Тогда, давайте вернёмся домой.

Встревоженный и недоумевающий, я последовал за ним вниз.

***

В поместье мы вернулись в лёгких сумерках – в долине темнело быстрее, чем на вершинах.

Генерал Пак сдал меня с рук на руки матушке Чхвэ и тут же, не слезая с коня, ускакал прочь, в явной спешке. Полный невнятных подозрений я огляделся.

Всё, вроде бы, было как всегда: на дощатом полу галереи, выходящей на задний двор, сидел наш кот и лениво умывался, из сарая доносилось тихое копошение загнанных на ночь кур. И-Сын шла к конюшне с охапкой сухой травы, но увидев меня, застыла посреди двора, распахнув глазки.

– Госпожа Лин? – позвала меня стоящая рядом матушка Чхвэ. – Воду для купальни сейчас нагреют. Хотите поесть сейчас или позже?

– Сейчас, – сказал я. И, уже двинувшись за ней к дому, увидел мощную фигуру Ин-Чоля – того слуги, который ездил с матушкой Чхвэ, он поднял пустое ведро для переноски воды, но, вместо того, чтобы идти к прудику, стоял и сверлил меня недоброжелательным взглядом.

***

Я подъел все остатки каши, выпил чаю и сейчас лениво покусывал булочку, сидя на ступеньках галереи и наблюдая как в отдалении, на границе двора и сада ссорились двое людей. Одной из них была И-Сын, наша маленькая служанка лет шестнадцати, а вторым был Ин-Чоль. Я так давно не видел фильмов и сериалов, что смотрел сейчас с удовольствием, даже не слыша реплик, это хоть как-то отвлекало от грызущей подспудно тревоги.

Мелкая, даже не достающая до плеча высоченного Ин-Чоля девчушка, явно лидировала в споре. Она хмурила бровки, задрав лицо вверх, и что-то выговаривала Ин-Чолю, уперев руки в бока. Не самый характерный жест для скромной служаночки. Помнится, когда они с сестрой упрашивали меня отнести молоко Принцу в купальню, то вели себя гораздо более сдержанно и почтительно.

Я откусил булочку и продолжил наблюдение, откинувшись назад и облокотившись о верхнюю ступеньку лестницы, на которой сидел. Кот подошёл, боднул в плечо и понюхал булочку.

– Кыш, – сказал я. – Мышей лови!

Ин-Чоль молча слушал то, что ему говорила девушка, только поднял на меня взгляд и снова опустил на собеседницу.

Это они меня, что ли, обсуждают? Я почувствовал себя неуютно и сел прямее – желание «закидываться попкорном», наблюдая за чужими спорами, сразу поубавилось. А между тем, И-Сын, видимо, одержала победу: она вздёрнула нос, опустила с талии руки и, крутанувшись вокруг оси, резко пошла ко мне. Ин-Чоль же остался стоять, глядя ей вслед и сжимая в ручищах верёвочную дужку деревянного ведра.

– Господин Кумихо, – сказала И-Сын, остановившись перед лесенкой, на которой мы с котом отдыхали. – Могу ли я обратиться к вам с просьбой? Вы не думайте, Его Высочество разрешил, сказал – как вы пожелаете!

– Хм? – «Господин Кумихо» мне определённо больше нравилось, чем «госпожа Лин». – И в чём просьба?

– Ну, вы же всё равно скоро уйдёте в Верхний мир, да? Все так говорят. Не могли бы вы, прежде чем уйдёте, оставить мне своего ребёнка?

Я замер с полупережёванной булочкой во рту и посмотрел на кота.

– Ка… Кх-кх… Какого ребёнка?

– Своего. Мне. Ну, что вам стоит? Вам не сложно, а мне полезно – может, я вообще стану главной в этой деревне? Или основательницей новой династии!

Я с трудом проглотил оставшееся во рту тесто, едва не подавившись, и продолжал пялиться на эту… корыстолюбивую основательницу династии. Позади неё, чуть в отдалении стоял в сгущающихся сумерках высоченный Ин-Чоль и прислушивался к переговорам.

– Какие… амбициозные планы, госпожа моя, – сказал я, подтягивая под себя вытянутые до того ноги, но не торопясь вставать. – А это кто? – я чуть наклонился, чтобы было лучше видно стоящего Ин-Чоля, и указал на него пальцем. – Мне, почему-то кажется, что он будет против.

– Ах, это! – взмахнула ладошкой служанка. – Это жених мой. Он возражать не будет, пусть только попробует! Я последняя незамужняя девушка в деревне, а он тут в ссылке, пересекать границы долины запрещено под страхом смерти. Всё в порядке.

– Всё в порядке… – протянул я, почти с удовольствием чувствуя, как по бокам лупит невидимый пушистый хвост Внутренней Лисицы, а маленькая бабочка здравого смысла, с личностью Лина, помахивая крылышками поднимается повыше, чтобы её не задело. – И ты говоришь, Его Высочество разрешил обратиться ко мне с этой просьбой? – ласково спросил я.

– Ага, – закивала И-Сын. – Сказал, как вы пожелаете, а он не против.

– Ага, – повторил за ней я, вставая, – значит, так?

И-Сын снова кивнула:

– Тэ-гун разрешил. Не бойтесь.

– Разрешил, значит, – я потянулся рукой и заправил чуть выбившиеся волосы служанке за ушко. А потом крепко ухватил за это же ушко.

– А меня он спросить забыл? Такие офигенные разговоры за моей спиной! Такие… безнравственные предложения!

– Господин… Кумихо, – хныкнула И-Сын и осеклась, когда я перевёл на неё взгляд.

– А ты? Как ты… могла… предположить… что я… нарушу… святость… брака?! – на каждое слово я дёргал глупую девчонку за ухо. – И с кем?! Считаешь себя лучше Тэ-гуна?! Да как ты посмела?!

– Ой-ой, госпожа Лин! Больно! Больно!

– Больно тебе? Недостаточно! Да как ты посмела?

– А что такого? – возопила эта убогая. – Я бы была у вас как наложница первого ранга, мне матушка Чхвэ рассказывала, так во дворце делают! А когда бы родила наследника, мой статус повысился бы! Всё равно Его Высочество не может быть с женщинами, это все знают! Ну, всем лучше же! Ой-ой-ой! Господин Кумихо!

– Все знают? – зашипел я, выкручивая ей ухо. – А почему я не знаю? Ты уж определись: если я «Господин Кумихо», то сейчас сожру твою печень, а если «госпожа Лин», то велю забить палками до смерти! За оскорбление чести моего супруга! – и щелкнул зубами возле её носа.

– А-а-а-а! – завопила И-Сын, вывернулась из моих пальцев и понеслась по двору, визжа и путаясь в юбке. Я кругами носился за нею, размахивая руками и демонически подвывая для устрашения. Краем глаза отметил, что людей во дворе стало больше: прибежали крестьяне, которые работали сегодня в огороде поместья, синий сумрак прорезал свет парочки круглых бумажных светильников и нескольких факелов. Визги И-Сын и мои завывания дополняли крики слуг и голос матушки Чхвэ. Наконец, И-Сын устала бегать, и приняла единственно верное решение – кинулась к так и торчащему посреди двора Ин-Чолю, спряталась ему за спину, зажмурив глаза и прижавшись к спине лбом, и, просунув руки, обхватила поперёк живота.

– Ты!.. – задыхаясь от беготни, прохрипел я, грозно наставив на этих двоих палец. – Выходи!

– Простите! – пропищала из-за спины Ин-Чоля предполагаемая основательница новой династии. – И-Сын ошиблась! Я была не права! Я больше не буду, простите!

– Простить? Ну уж нет! Ты покушалась перейти в другое сословие! – вовремя вспомнил местные «сословные заморочки» я. – И оскорбляла честь моего супруга! – и снова клацнул зубами. – Я тебя съем, раз уж ты всё равно не замужем. Девственницы гораздо вкуснее, а их кровь слаще!

– Не надо! – снова взвизгнула И-Сын, сильнее втискиваясь в спину защитника и сжимая ручки на его животе.

Я поднял взгляд на широкое лицо Ин-Чоля, который топырил руки, боясь прикоснуться к И-Сын, но разведёнными локтями прикрывал её от меня, и не сдвинулся ни на шаг. Симпатичный малый, не смотря на небритость и излишнюю робость в отношении к девушкам. Вот кому-то подкаблучник достанется, аж завидно!

Я раскрыл пошире глаза и поднял палец, привлекая его внимание. Потом прокрутил пальцем в воздухе, описывая круг, и указал в сторону храма. Потыкал туда несколько раз, поймав в лице Ин-Чоля озарение, кивнул и криво улыбнулся. И снова указал на дорогу к храму. Махнул рукой: «убирайтесь!».

– Что это здесь, к демонам, происходит?! – взревел где-то позади голос генерала Пака и я тут же развернулся. – Что за вопли?! Разойтись всем!

У задних ворот стояли две лошади, белая и чёрная. На чёрном коне возвышалась какая-то серая куча, будто нерадивые продавцы перевозили кое-как притороченные к седлу меховые шубы. Обоих коней держал под уздцы генерал Пак. А перед ними в свете факелов стоял Тэ Му Син – оборванный и грязный, будто он всю неделю, что мы не виделись, ползал в пыли по-пластунски, изорвав и запылив одежду, лицо и волосы сверх всякой меры.

Стоял и молчал.

Я медленно шагнул ближе, присматриваясь. Люди отходили, давая дорогу и поднимая повыше факелы.

– Д-давно тут? – спросил я его, устыдившись за учинённый концерт. – Ты… слышал?

Он кивнул.

Я шагнул ближе – Му Син так же стоял, опустив руки и не двигаясь, только смотрел на меня. Я нахмурился. Так непривычно было видеть это лицо перепачканным в пыли и… саже? И почему он молчит?

– Генерал Пак? – неуверенно позвал я. – Где вы встретили Его Высочество?

– По дороге от перевала, – тут же доложил он. – Там обвал. А тут… э… дохлые волки, – генерал глянул на вороного коня с «кучей шуб». – Я не знаю – зачем. И Тэ-гун… э… не разговаривает. Не отвечает на мои вопросы, э… госпожа Лин.

Я подошёл ещё ближе, почти вплотную.

– Му Син, ты меня слышишь? – осторожно спросил я.

Он кивнул, с некоторой задержкой.

– Скажи что-нибудь.

Его Высочество смотрел на меня и, снова с некоторой задержкой, его губы дрогнули, приоткрылись и шевельнулись, но звука не было. Это настолько напоминало тот мой кошмар, что я почти ожидал, что сейчас у него изо рта хлынет кровь, залив подбородок, но ничего подобного не произошло. Вместо этого я просто понял, кто сейчас стоит предо мной.

– Безмолвный, – тихо констатировал я.

Он снова кивнул. От его одежды ужасно пахло пылью, кровью и чем-то химическим – будто кислым и, одновременно, будто палёными перьями. От этого запаха перехватывало горло, будто вдыхать его – было чем-то противоестественным.

– Генерал, – тихо позвал я, – что это за запах?

– Сгоревший порох, госпожа Лин. Все запасы пороха, который сестрица привезла с собой…

– Я понял, – тихо сказал я. – Вот что тогда грохнуло. Его Высочество ранен?

– Не могу знать. Я послал за лекарем Ши. Он скоро будет.

– Благодарю, – ответил я генералу и, протянув руку, кончиками пальцев поправил рваньё на груди Му Сина. Пальцы измазались чёрным и липким. – Ты хоть планировал возвращаться? – спросил я его дрогнувшим голосом. Но ответа, конечно, не было. – Генерал? Вы знали? Он планировал?

– Кхм… Не думаю, госпожа Лин. Тэ-гун дал вам время изучить ключ для возвращения в свой мир и перекрыл дорогу, увеличив это время. Он отдал и потерял всё, что у него было. К тому же, чёрный порох – материал грубый, это не то, что используют для фейерверков в императорском дворце, результат взрыва был непредсказуем…

– Нет, – сказал я, теребя полуоторванный клочок ткани на груди стоящего передо мной молчаливого манекена. – Он не мог так поступить, он обещал! К тому же, он отдал и потерял не всё!

– Разве? И что же, по-вашему, у него осталось? – устало спросил генерал. – Власть? Здоровье? Разум?

– Я. У него остался я! – и, сделав последние пол шага, я обнял Му Сина за шею, прижался всем телом и уткнулся лицом в грязные, воняющие жжёным порохом и смертью пыльные волосы.

Какой же он адски худой! – подумал я. И как хорошо, что он здесь!

– Ты жив! – сказал я, стиснул сильнее, и поцеловал куда-то в ухо. Му Син шевельнулся и я почувствовал, как перекатился кадык на его шее, когда он сглотнул. Или попытался что-то сказать. – Скажи что-нибудь! – тут же приказал я.

Одна, а потом другая рука стоящего, как манекен, человека двинулись и медленно переместились мне на спину.

– Я… жив, – хрипло выдавил он.

– Я не был уверен, что ты вернёшься… – прошептал я, чувствуя, как подкашиваются ноги от этого голоса. От безмерного, как океан, облегчения, от того, что я его слышу. И если бы не эти руки на моей спине, прижавшие крепче, удерживающие, я стёк бы на землю, как подтаявшее желе.

– Я вернулся.

И вдруг, эти твёрдые руки меня подхватили – да, прямо под ягодицы! – оторвали от земли и приподняли, заставив опереться о плечи.

И тут я понял сразу две вещи: первая – все те многочисленные случаи, когда Му Син помогал мне сходить с седла и когда я так же опирался о его плечи – голова у меня тогда кружилась совсем не от боязни высоты! А вторая – вокруг нас всё ещё толпа народу, факелы, круг пустого пространства, тишина, ночь, всеобщее внимание и щербатые улыбки зрителей со всех сторон.

Я опустил потрясённый взгляд к поднятому ко мне лицу Тэ Му Сина и сказал:

– Вот, дьявол… В дом. Сейчас же!