Глава 10

Я не помнил, как мы добрались до Лидкиного дома. Казалось, мы блуждали целую вечность по тропинкам меж сельских домов. Голова шла кругом, а в глазах постоянно темнело. Потом оказалось, что это просто наступила ночь, а со зрением было всё в порядке.

Кирилл, окончательно пришедший в себя, едва ни волоком меня тащил. А я всё готов был отдать за глоток воды. В горле так пересохло, что каждый вдох обжигал, словно пламя.

И всё-таки мы добрались.

– Воды… – прохрипел я, увидев расплывающийся круг лица Лидки.

– Ой, что ж такое-то? – замахала она руками, запричитала что-то нечленораздельное. – Что ж такое-то? Ты чего ж натворил-то?

А чего я натворил? Сама же в гости приглашала. Мысли шли кругом, и я никак не мог понять, что не так-то? Опустился на диванчик прямо в прихожей, и зеленовласый Диоген протянул мне бутылку холодной минералки.

В голове немного прояснилось, но лишь самую малость.

– Ну, ты будешь говорить или нет? – нависла надо мною Лидия.

– Давай завтра. Устал очень, – выдохнул я.

Она разочарованно поджала губы.

– Мы в плохом месте были. Очень плохом. Нас там обижали очень сильно, – пояснил Кирилл.

Лида перевела удивлённый взгляд на парня, кутавшегося в синий халат.

– Это ещё что такое? – произнесла она.

– Лид, давай завтра всё объясню, – попросил я. – Есть тут где переночевать?

– А чего ты не в санаторий его привёл?

– Завтра, Лида, – придал я голосу твёрдости. – Всё-всё расскажу, но завтра.

Знал ведь, что любопытство не позволит ей выгнать нас прямо сейчас. Ведь иначе она никогда не узнает, почему я заявился к ней на ночь глядя в таком виде и в сомнительной компании. И, бурча недовольства под нос, Лидка всё же постелила нам в прихожей, разложив тот самый диванчик, на который я и упал. Спальное место вышло маленьким и жутко скрипучим, но сейчас я готов был вырубиться даже на голых досках, до такой степени измотался. Уже сквозь сон я слышал, как Кирилл начал в своеобразной, полудетской манере пересказывать наши приключения. Ещё и шрам показал, позабыв, что под халатом у него ничего нет. Но Лидкиной реакции я уже не услышал – провалился в небытие.

Наутро всё произошедшее показалось нелепым сном. Ну, не могло такого со мной в реальности произойти. Да и вообще, ни с кем. Будто бы кино посмотрел, не то триллер, не то комедию, если вспомнить, как я там расхаживал в халате уборщицы. И чувствовал себя на удивление хорошо. Даже и не скажешь, что вчера едва не помер.

Поднявшись с дивана, двинулся на звук голосов, доносившихся, как мне показалось, из кухни. Значит, и мне туда.

Лида сняла довольно большой дом, а вовсе не деревенскую избушку, как описывала. Мало того, что здесь имелся просторный холл, в котором я и заночевал, так далее располагалась гостиная с мягкой мебелью и телевизором. Отсюда вели две двери, они были закрыты, и что за ними, оставалось тайной. Ещё одна дверь вела на веранду, а из проема напротив доносились голоса. Кирилл упоённо рассказывал Лидке о наших приключениях в своей манере. Но, тем не менее, говорил он внятно, и я ещё раз подумал, что его отсталость обусловлена именно воспитанием. Кажется, это называют педагогической запущенностью.

На кухонном столе красовался самый настоящий самовар. Мне даже вдруг подумалось, что дровяной, но, приглядевшись, всё-таки увидел шнур, идущий к розетке. Электросамовар, значит. По сути, тот же чайник, только в красивой стилизации.

Кирилл уплетал плюшки, не переставая рассказывать об ужасах психоневрологического интерната. Теперь он был уже не в халате, а в футболке и спортивных штанах. Последние едва доходили ему до щиколоток. Видать, с Диогенова плеча вещички ему достались. Точнее, не плеча, а… другого места. А Лидка, вырядившаяся в вульгарное красное платье с глубоким декольте, жеманно пила чай, и, вот, на пальце у неё красовался знакомый перстенёк.

– Ой, Арик! – разулыбалась она, кокетливо взмахнула накладными ресницами и заломила руки. – А мы тут плюшками балуемся.

– Вижу, – буркнул я.

Она вытащила из-под стола табурет и чуть ли не силой усадила меня, при этом постоянно ощупывала руками, будто по карманам хотела пошариться.

– Чувствуй себя как дома, – приговаривала она. – Сейчас чаёчку налью тебе. Ты плюшечки бери. Тебе ж сил набираться надо.

Её манеры меня и раньше раздражали, даже когда она изображала из себя зловредную фурию. Но когда она вдруг стала проявлять ко мне этакую заботливость, стала раздражать ещё больше. Потому что я знал, ей что-то от меня нужно.

– Лид, сядь, – попросил, чтоб она перестала мельтешить алым пламенем перед глазами. – В глазах рябит.

– Я только чаю налью…

– Я сам, – не дал ей договорить.

Однако сам я ничего сделать не успел, Лидка уже сунула мне в руки чашку, но сама не села, встала зачем-то у меня за спиной, ещё и руки мне на плечи взгромоздила.

– Лида, – жёстко произнёс я, – спина после вчерашнего и так болит.

– А я массаж умею делать, – склонившись, прошептала она.

Только этого мне ещё не хватало!

– Не надо, – едва ли не по слогам проговорил.

Она всё-таки оставила меня в покое, дала сделать пару глотков и, наконец, села на стул. Во взгляде сверкала обида.

– Колючий ты, Арик, как ёж, – выдала Лидка, но мой взгляд снова зацепился за кольцо. Где ж я этот знак видел-то?

– Ты зачем этот перстень надела?

– А что, нельзя? Выпал из халата. Я думала, ты мне его подарить хотел.

Вот, скажите на милость, что у неё в голове? С какой радости я ей стал бы перстень дарить, да ещё и очевидно не женский? И вообще, разве она не видела, в каком состоянии я вчера пришёл?

– Нет, не хотел, – не стал я вдаваться в объяснения.

Поджав губы, она стянула кольцо с пухлого пальца и положила на стол. Я тут же забрал его и сунул в карман. Не потому, что кольцо было ценным, просто знак покоя не давал, будто кроется в нём некий ответ на все вопросы.

– Вот, чего ты всегда злой такой? Я к тебе со всей душой, а ты! Ты даже в моё положение войти не хочешь! Ведь я теперь совсем одна осталась! Без мужа!

– И что, мне теперь на тебе жениться?! – не выдержал я и встал из-за стола.

Лида не ответила. Точнее, словами не ответила, но взгляд её отчётливо передавал эмоции. Матерно.

Захотелось курить. Так захотелось, как ещё ни разу за всё время моей безникотиновой жизни не хотелось. Машинально ощупал карманы, конечно, там ничего не было, кроме кольца. Но всё равно вышел из кухни. А затем и из дома, сначала на веранду, затем во двор.

Ярко-зелёный хохолок выделялся среди ещё недораспустившейся листвы. Диоген обернулся и перепугано уставился на меня. Будто я его за непотребством каким застал.

– Здрасьте, – пролепетал мальчишка.

– Привет-привет, – выдохнул я. – У тебя сигареты не найдётся?

– Да не курю я! – вскрикнул он. – Кто вам сказал?

– Да, тише ты. Не курит он и не пьёт. Прям, пионер-герой. Волосню зелёнкой мажет, а не курит. Есть сигарета или нет? Курить хочу, помру сейчас.

– Есть, – он виновато опустил взгляд. – Но это не моё. Друг оставил.

– Ага, давай сюда. Я тоже так перед мамой отмазывался.

Диоген наклонился и разрыл землю под деревом. Надо ж было додуматься – сигареты закопать! А если б Лидка поливать тут вздумала? Или дождь пошёл?

– Возьмите, – он протянул мне помятую пачку и грязную зажигалку.

Эх, довел меня этот чёртов санаторий. Столько держался и… вот.

Я сел на скамейку возле дома. Зажав сигаретку зубами, поднёс огонёк и попытался вдохнуть. Едкий дым ударил почему-то в нос. В глазах вдруг потемнело, горло перехватил спазм, а желудок пригрозил выплеснуть чай наружу. Закашлялся, подавившись клубом дыма. Рот наполнился кислой слюной, а из глаз слёзы потекли. Будто на пожаре оказался без респиратора. Гадость какая!

Сигарету выронил, так и не раскурив. Диоген укоризненно покачал головой. Конечно, перевёл его добро впустую.

– Я тоже курить не умею, – вздохнул он и присел рядом. – А это, правда, не моё.

– Да иди ты! – выдохнул и тут же снова хватанул ртом свежий воздух.

Отдышался. Кое-как.

– Только бабушке не говорите, – жалобно попросил мальчишка.

– Это ж не твоё, – усмехнулся я.

– Так разве ж она поверит? – развёл руками Диоген.

– Ладно, – махнул я рукой, – не скажу. С днём рождения, кстати, – вспомнил я, что Лидка ж не просто так меня приглашала. – Сколько стукнуло-то?

– Да у меня, вообще-то, в декабре, – смущённо ответил парнишка.

– А чего ж бабушка твоя…

– Ай, бросьте. Ей только повод нужен был, чтоб вас сюда заманить.

– Это зачем?

– Да, тут дело такое. В Италию она собралась. А тут дедушка умер, и поездка её накрылась. Вот, она и придумала вас моим новым дедом сделать, – засмеялся Диоген.

– Что за бред? Ну, и ехала бы в свою Италию. Я-то тут при чём? Она ж меня терпеть не может.

– Так она ж не просто так едет, а на заработки. Ну, я не знаю, чего она там делать собралась. Может, апельсины собирать, может, стаканы мыть. Только там условие, надо обязательно быть замужем. Чтоб она там итальянца себе какого не нашла и замуж там не вышла.

– И Лидия, выходит, решила меня на себе женить, – от этой мысли смешно стало.

– Аристарх! – послышался её голос. – Ты где, Аристарх? – я повернул голову и увидел, как ярко-красное нечто выкатилось из веранды. Маленькая, округлая, она, и впрямь, походила на воздушный шарик.

– Да тут я, тут, – пришлось подать голос.

Она быстро сориентировалась и засеменила в мою сторону.

– Чего же ты ушёл?

– Да так, воздухом подышать.

– Тебе нехорошо? Может, врача позвать? – обеспокоенно забормотала она.

– Не надо врача. Можно с твоего телефона позвонить?

– Конечно, можно, только пойдём в дом, а то ещё простудишься, – ага, непременно простужусь, когда здесь началась почти летняя жара. Впору упариться.

– Разве ж тут холодно?

– Ничего не знаю, живо в дом. Ты чай не допил и даже ни одной плюшки не съел! Для кого я тут стараюсь? Ты в гости пришёл или во дворе рассиживаться? И ты, Диоген, завтракать иди. Чай уже остыл почти, а я по всему дому бегаю, тебя ищу. Что ж это такое-то?

В мыслях я пожалел Лидку. Не выйдет у неё ничего с Италией. Потому что, вот, такое назойливое помыкательство меня точно не привлечёт. Да и вообще, вряд ли кого-то привлечёт.

Но в дом я всё же проследовал, хоть на улице чувствовал себя гораздо лучше. Всё-таки воздух свежий, природа. Вот только, спорить с Лидкой – себе дороже.

– Ты видел шрам у мальчика? – спросила она. – Ему в больницу нужно. Кто швы-то снимать будет? И вообще, он тут такого понарассказывал! – её глаза стали круглыми и грозили вывалиться из орбит. – Может, у него, вообще, почку украли! – последнее предложение она произнесла зловещим шёпотом. И, пожалуй, единственный раз она сказала что-то стоящее. И как я сам не догадался? Их не просто убивали, их разделывали на органы. Это, пожалуй, объясняло те трупы, но никак не вязалось со смертью Василича. Хотя…

– Лида, – не своим голосом заговорил я, – а ты, случаем, не подписывала никаких бумаг про донорство органов?

– Каких ещё органов? – она остановилась посреди веранды и повернула голову.

– Васькиных органов. Он, случаем, донором не стал?

– Ох, скажешь тоже! – встрепенулась она. – Ну, какие органы? Кому они нужны? У него самыми дорогостоящими были только зубные протезы. А остальное уже никуда не годилось. Оттого-то он и умер.

Пожалуй, и тут я был вынужден с ней согласиться. Здоровые органы не отказывают. А больные – никому не нужны. Не сходится.

В доме Лида всё-таки дала мне телефон, и я хотел уже позвонить участковому, как вспомнил, что не знаю его номера. Эх, придётся как-то иначе выкручиваться.

– Лида, а ты, случайно телефон участкового не знаешь? Иваном его зовут. В моём доме жил раньше.

– Откуда ж мне знать? Я ни с какими участковыми дружбы не вожу. И вообще, ни с какой милицией-полицией.

– Жаль, – с этим словом я и вернул ей телефон. Лидка фыркнула. – Тогда я пошёл, – произнёс я и взял со стола плюшку. – По дороге перекушу.

– Куда это ты намылился? – уткнула Лидия руки в боки. – Ты, вон, здоровьем ещё слаб. Постельный режим тебе нужен. Нет-нет, никуда я тебя не пущу.

– Лидия, – глубоко вдохнул, – я – свободный человек, и моё право на свободу передвижение закреплено в Конституции.

– А я сказала, не пущу, – загородила она собой проём.

– Ну, хорошо, – улыбнулся я и отправился на веранду.

Лидка выдохнула, видать, не догадалась, что заборчик-то вокруг участка совсем низенький и мне не преграда. Я спокойно покинул дом, прошёл через сад и перемахнул через ограждение. На душе вдруг стало весело оттого, что сумел обхитрить вредную Лидку. А то ведь с ней бесконечно можно препираться, и спор закончится лишь тогда, когда примешь её сторону. Через забор – оно как-то надёжнее.

Об одном я не подумал: денег у меня не имелось совсем. Сейчас я не мог вспомнить, оставил ли кошелёк в номере или же обронил где-то. Мне предстоял неблизкий пеший путь или поездка «зайцем». Последнее было предпочтительнее, однако до того, на чём можно уехать, ещё предстояло добраться.

Погода стояла тёплая, поэтому я подумал, что прогулка покажется мне скорее приятной, нежели утомительной. Так и шёл по тропинке, представляя, какое лицо будет у Лидки, когда она заметит моё исчезновение, и вдруг дорожку пересекло нечто рыжее.

– Пульхерия… – невольно выдохнул и тут же рванул за кошкой через кусты.

Я точно видел, как зверушка шмыгнула под припаркованный рядом с домом автомобиль, наклонился, пытаясь заглянуть под днище.

– Пулька! Это же я! Иди сюда! Пульхерия!

Из-за травы я не мог толком разглядеть там ли она, поэтому продолжал стоять на коленях, сунув голову под автомобиль. После яркого солнца глаза с трудом адаптировались к полумраку подмашинного пространства. Тень отделилась от колеса и вдруг прыгнула куда-то вверх. Не выбежала из-под автомобиля, а будто просочилась под капот. Я же за ней последовать не мог.

– Эх, Пулька, мы пойдём другим путём.

Пришлось встать.

Машина выглядела заброшенной. Колёса были спущены, краска выцвела и местами облупилась, а руля не имелось вовсе. И поэтому я решил, что имею полное право вскрыть этот металлолом.

Открыв дверцу, обнаружил что тросик механизма, открывающего капот, оборван. Попробовал дёрнуть руками, но только кожу содрал. Да и конец торчал слишком уж короткий, такой только пассатижами выдернуть можно.

Я решил попробовать добраться до кошки иначе, дернул капот пару раз, как вдруг из калитки ближайшего дома выскочил жуткого вида мужик с ломом в руке. Здоровый такой, поздоровее меня уж точно, глаза красные, как у быка, рот перекошен. От одного его вида мне захотелось последовать примеру кошки: спрятаться куда-нибудь.

– Мою машину хотел угнать?! – проревел жуткий незнакомец.

– Кошку я ищу. Не нужна мне твоя колымага.

Следом за мужиком выбежала женщина, такая же рослая, не сказать, чтоб полная, но здоровая, мускулистая. Она схватилась за лом и закричала:

– Петя, не надо! Ты его убьёшь!

– Убью! – ответил он басом. – Машину мою угнать хотел!

– Я полицию вызвала, они разберутся. Не угнал же, вот твоя красавица, – лом она у него всё-таки вырвала и швырнула в кусты, как копьеметатель. Сразу видно, дама знает толк в беседах с агрессивными идиотами.

– Как же её угонишь-то без руля? – резонно заметил я, заблаговременно отходя так, чтобы нас разделял горе-автомобиль.

– Убью! – заорал он и ударил кулаком по капоту.

– Пулька! – вскрикнул я.

– Где? – завертел головой этот лоб.

– В капоте, – пояснил я. – открыть надо.

– Я тебе покажу шуточки, – он снова замахнулся, но женщина повисла у него на руке.

– Петька, чего буянишь? – послышался позади голос. – Подкинь рупь, что ли, – я повернулся на звук и заметил знакомую фигуру алкоголика. Те же треники с пузырящимися коленками, та же тельняшка. Я ж ему мелочь отдавал на днях.

– Машину мою угоняют! – взревел мужик, но больше замахнуться не пытался.

– Сейчас полиция приедет, разберётся, – пояснила женщина

– Кто угоняет? – удивлённо воскликнул алкоголик. – Этот, что ли? Да я ж знаю его! – он повернулся ко мне. – Ты ж меня выручил, помнишь? – я кивнул.

– А чего он к машине полез? Угнать хотел!

– Да кому твоя колымага сдалась? – рассмеялся пьяница. – Подкинь рупь лучше. Очень надо, я всё верну! – клятвенно заверил он.

– Сейчас полиция приедет, разберётся, рупь ему, – повторила женщина.

– Да к чёрту полицию, – отмахнулся алкоголик. – Трубы горят, а вы мне про полицию. – Есть рупь? – повернулся он ко мне.

Я машинально пошарил в карманах, но вместо денег вытащил на свет кольцо. Отдавать его не собирался, но алкаш пристально в него вгляделся.

– Сейчас полиция приедет, разберётся, – в третий раз повторила супруга Петьки. Заклинило её, что ли?

– Это ты где взял? – скорчив серьёзное лицо, поинтересовался алкоголик. – Знаешь, чьё это кольцо?

– Ну, уж точно не твоё, – сжал я перстень в кулаке.

– Да мне оно даром не надо! – заорал пьяница. – У меня дед всю войну прошёл! Да чтоб я эту мерзость фашистскую! Убери! Спрячь от греха! А то сам убью!

И тут я вспомнил… Две молнии, сдвоенная руна «Зиг». Надо же! Как я этот знак сразу не опознал? Вот, бывает, вылетит из головы, вертятся мысли, крутятся, а вспомнить не можешь. Вроде склерозом не страдаю ещё, а символ с нашивки СС не узнал.

Только что бы всё это значило?..

Кольцо я снова спрятал в карман.

– А чего ты Петькину колымагу угнать вздумал? – алкоголик пнул спущенное колесо. – Она ж не ездит уж лет сто.

– Кошка под капот залезла, – пояснил я. – Мне только кошку достать надо.

– Врёшь! – выкрикнул Петька, который никак не мог вырваться из цепких лап супруги.

– Да угомонись ты! – рявкнула она. – Сейчас полиция приедет, а ты в драку лезешь. И кого тогда заберут? – эти слова на буяна подействовали, теперь он только слегка подёргивался, будто проверяя хватку супруги: не ослабла ли?

– Слышь, – толкнул меня в бок алкоголик, – пойдём отсюда. Петька ж реально дурак. Контуженный. Пойдём, сообразим чего-нибудь.

– Да никуда я не пойду! – отошёл я от него подальше. – Пока кошку не вернут.

– Во дурак… – задумчиво протянул пьяница.

Полиция, в самом деле, в скором времени прибыла. Точнее, явился один участковый, весьма пожилой и страдающий лишним весом. Приковылял он пешком, мучаясь одышкой.

– Здравствуйте, граждане, – пробасил полицейский, утирая со лба пот. – Что случилось? Опять ты, Пётр, буйствуешь?

– У меня машину угоняют! – вскрикнул он.

– Да ничего я не угоняю, – решил поскорее объяснить ситуацию. – Кошка моя под капот залезла. Я открыть просил, а он на меня с ломом. Спасибо, супруга его угомонила.

– Врёшь! – глаза Петьки налились кровью. – Они с подельником машину вскрывали!

– Открой капот, – приказал участковый.

– А он не открывается. Его только ломом откроешь, – разулыбался Пётр.

– Где лом? Где же это орудие преступления?

– Там, – махнула в сторону кустов женщина.

Участковый стал пробираться к кустам самостоятельно.

– Ай! – послышался его возглас. – Что ж ты не предупредила? Там же колючки!

– Так то ж крыжовник, – развела она руками, на мгновения выпустив супруга. – Не видно, что ли?

– Не видно, – буркнул мент и, потянувшись за ломом, едва не свалился в кусты, –я вам не ботаник, – железяку кое-как он добыл. – Ну, – подошёл он к Петру, – открывай капот. Если кошка там, то, получается, обознался ты.

Я сделал ещё шаг назад от греха подальше, когда участковый передавал этому здоровому лбу лом. Тот подцепил загнутым концом торчащий край капота и открыл моторный отсек. Никакой кошки там не оказалось. Наверное, через низ выскочила, когда этот дурак кулаком по капоту саданул.

– Нету кошки, – задумчиво произнёс участковый, а затем повернулся ко мне. – Ну, и что вы тут за цирк устроили? В вашем-то возрасте машину угонять… – он покачал головой и перевёл взгляд на алкоголика, который за мной пытался спрятаться. – А, ну, всё ясно. Вы её на металлолом хотели сдать. Документики предъявите.

– Ну, какие документы? – развёл руками пьяница. – Ты ж меня знаешь, чего тебе мои документы?

Участковый вопросительно посмотрел на меня.

– Я из санатория. Отдыхающий, – попытался я оправдаться. – В номере все документы.

– Тогда пройдёмте, – сурово произнёс мент.

Эх, была б у меня с собой моя волшебная корочка пенсионера МВД, он бы тут ещё и извиняться начал. А так… пройдёмте, видите ли. Это ж я часа три теперь потеряю, пока личность мою установят.

– Да ты охренел?! – вышел вперёд пьяница. – Ты меня, волчара позорный, в каталажку упрятать хочешь?!

– Будешь буянить – упрячу. Сам пойдёшь или наряд вызвать?

Алкоголик сник, весь его запал иссяк, и он, понурив голову, закивал часто, дескать, пойду, конечно, куда ж я денусь? У меня тоже особого выбора не было. Да и идейка пришла в голову, чего бы не использовать ситуацию в свою пользу? Сейчас я им всё про санаторий расскажу, мало не покажется.

– Давай, иди уже в дом, – услышал я за спиной, как дородная дама загоняет на территорию Петьку. А мы двинулись, тем временем, к опорному пункту: участковый, пьяница и я.

На одноэтажной постройке из растрескавшегося красного кирпича красовалась новенькая синяя табличка с белыми буквами: «Участковый пункт полиции №1». Скорее всего, не только номер один, но и единственный в этой глуши.

Едва мы прошли внутрь, как я произнёс:

– Я хочу написать заявление.

– О краже кошки? – пристально посмотрел на меня участковый. – Мы розыском животных не занимаемся. Это вам, – усмехнулся он, – только частного детектива нанимать.

– Нет, тут дело посерьёзней. Убийство. И не одно.

Мент сдвинул брови и почесал затылок.

– Надо звонить, – выдал он. – Убийство? Это, вот, прям убийство? Это ж не наша подследственность…

– Это вы потом разберётесь, чья подследственность. Заявление примите?

– Надо позвонить, – повторил он. – Это ж дело такое, надо ж, наверное, наряд вызвать, – в его голосе звучала неуверенность. – Может, мне такие заявления и не положено принимать.

Даже я прекрасно знал, что заявление принять он обязан любое. Но, если он может вызвать какого-нибудь опера, пусть лучше вызовет. Быстрее будет. А я уж покажу на месте, где и что происходит.

Впервые за последние дни я ощутил почти спокойствие. Сейчас всё закончится, интернат закроют, больных переведут в другое место, а виновных отправят в тюрьму. Мне же останется только отыскать Пульхерию. И домой. Сразу домой, к чёрту такой отдых. Оставалось совсем чуть-чуть подождать. И всё закончится…