Банда Кривого промышляла в центре города. Надо сказать, достаточно успешно — срывали сумочки у девушек и женщин, грабили подростков и приезжих студентов, угрожая пневматическим пистолетом (единственным на всю ватагу), воровали пирожки у торговки… В общем, совершали мелкие кражи, на которые полиция закрывала глаза — если украли меньше 250 грн, то и уголовное дело заводить не будут, и вообще, чего это вы, гражданка, утром шатались на улице? Непорядок… Дома надо сидеть, борщ мужу варить, а не на работу ходить.

    В целом, банде жилось неплохо. Кривой, даром что так прозванный, бегал вполне неплохо, а кликуху получил за вечно корявую ухмылку, будто ему слегка парализовало уголок рта. Но однажды троица из банды — Коротыш, Мляха и Картавый — отправились искать себе очередных жертв. Как назло в городе начался сезон отпусков, и все достаточно обеспеченные граждане постарались уехать куда-нибудь в теплые края. Остались законченные трудоголики, старики, мамашки с мелкими детьми и все те, у кого в кошельках денег было маловато, а то и вообще не имелось.

    Коротыш принципиально не грабил старушек. Его матушка как раз дошла до этого почтенного возраста, так что старички отпадали. Мляха был отбитым на всю голову, ему без разницы, кого ограбить, избить или зачморить, лишь бы получить денег на очередную дозу «волшебного зелья». А Картавый зачастую присутствовал сугубо для количества, поскольку если позволить ему говорить, то жертва и сами грабители умрут со смеху. Пока он выговорит: «Руки вверх! Это ограбление!» так и вечер пройдет.

    Руководил в этом крыле банды Коротыш. Он же и выбрал жертву на понедельник — невысокую девушку с объемистой сумкой, тащившую еще какой-то пакет, видимо, из магазина. Жертва была абсолютно спокойна, слежку не замечала, закрыв глаза солнцезащитными очками, а уши заткнув наушниками. В целом все идеально. Вот только Картавый, глядя на эту девушку, замотал головой и идти отказался напрочь.

    — Я ее з-знаю… — чуть запнувшись, пояснил он, вздрогнув. — Говорят, она внучка ведьмы, что живет в соседней деревне. Пацаны, давайте другую найдем…

    — Ну вот, зассал! И зачем мы тебя только берем с собой? — гнусаво захихикал Мляха, поглядывая то на Картавого, то на удаляющуюся девушку.

    — Ладно, иди на стреме постой, — решил не устраивать конфликт Коротыш. Некоторую разборчивость Картавого он уже давно отметил, но вступать в конфликт не хотел.

    Девушку они догнали только у небольшого сквера, в аккурат на равном удалении от жилых домов и дороги. Очень удобно — мало кто будет гулять в сумерках в сквере без фонарей… Мляха двинулся наперерез, а Коротыш спокойно догнал девушку и поравнялся с нею. В руке щелкнул нож, грабитель ловко приставил его к боку своей жертвы.

    — Не дергайся, крошка, это ограбление. Давай сумку, кошелек, что у тебя там… — приглядевшись, он лишь сейчас заметил, что украшений у девушки не было, даже банальных сережек, только смутно маячила цепочка с медальоном под белой майкой. Тем лучше. Раз красотка сходила в магазин, значит, большую часть денег потратила, и они украдут не так уж много. А значит, дело не заведут и в этот раз.

    — У меня нет денег, — холодный, равнодушный голос пробрал морозом Коротыша до самих пяток. Он еще никогда не слышал, чтобы у женщины был такой голос…

    — А мы сейчас найдем! — подтянувшийся Мляха похабно улыбнулся и протянул руки, намереваясь сдернуть сумку.

    — Не смей! — рыкнул Коротыш, чувствуя, что происходит что-то совсем незапланированное. — За изнасилование посадят всех…

    Девушка железной хваткой вцепилась в сумку, ручки затрещали. Пакет у нее выпал, из него круглыми мячиками посыпались помидоры. Мляха выругался, хватаясь за маячившую добычу. И тут Коротыш смог бы поклясться, что глаза девушки, до сих пор невыразительные, непонятного в сумерках цвета, внезапно вспыхнули темным огнем. Будто из самих недр этой странной жертвы вырвалась тьма…

    Под ногами что-то мерзко зашевелилось, земля зашаталась. Мляха, дорвавшийся до сумочки, вдруг упал, хватаясь за ногу. Коротыш ощутил, как его руку с ножом обвивает что-то сильное, огромное, мощное… В смутном отсвете догорающего заката ему удалось рассмотреть корень… оживший корень, не дающий ему вырвать руку.

    Нож бесполезно звякнул, ударившись о выковырянный корнями камень. Коротыш задергался, видя, как Мляху утаскивает под землю целая куча шевелящихся корней. А после, переведя взгляд на свою несостоявшуюся жертву, грабитель обмер. Длинные волосы девушки развевались на несуществующем ветру, глаза наполнялись тьмой, а по коже струились темные узоры.

    — Давненько мне не попадались такие мрази, — мурлыкнула она безразличным голосом, будто прошлась наждачкой по нервам.

    Коротыш завопил во всю глотку, чувствуя, как его тело стало нарочито медленно погружаться в землю. Очень медленно, давая ему возможность насладиться всем ужасом пытки. Беспомощность, паника, вопли взахлеб… Теперь Коротыш начал понимать, почему Картавый отказался идти сюда. Точно, он же где-то там…

    — Карта… — не успев договорить, грабитель был заткнут грязным корнем в комьях земли. С паникой в глазах он медленно опускался в землю. По пояс, по грудь, по плечи, по шею…

    Осознавая, что терять уже нечего, Коротыш взмолился о пощаде, но его сдавленные хрипы были проигнорированы. Ушлая ведьма только расхохоталась. А после наступила тьма и агония от забивающейся в нос и рот земли. Коротыш не мог бороться с корнями, только слабо трепыхался, задыхаясь.

    ***

    Утром гражданин Пасечкин Виталий Юрьевич был найден в невменяемом состоянии в районе городского сквера. По данным свидетелей, Пасечкин шарахался от всего растительного — деревьев, кустов и даже маленьких клумб, пытался прятаться под лавкой и за помойкой и в целом вел себя неадекватно. Прохожие вызвали полицию, поскольку решили, что парень — обколотый наркоман.

    Полиция сначала отправила Пасечкина в участок, где и выяснилось, что тут нужна помощь психиатра, а не участкового полицейского. Пасечкин по кличке Картавый добровольно признавался во множестве совершенных преступлений, давал показания, а в дополнение к этому плел сущие небылицы о ведьмах, живых корнях и погибших в земле товарищах. Ввиду наличия ярко выраженного бреда Пасечкина было решено передать в добрые руки психиатрической бригады для отправки в соответствующее лечебное заведение.

    На выданной для записи чистосердечного признания бумаге Пасечкин все время пребывания в полицейском участке рисовал деревья, вырывающиеся из земли корни и затянутые под землю человеческие фигурки…