Глава 3

Скотч с Ремизова все-таки сняли. Теперь он мог свободно передвигаться по помещению три на четыре метра. Окон здесь не имелось, но под потолком зажглась лампа дневного света, а в углу теперь стояла ванна, заполненная доверху кремнийорганическим гелем. Изменить длину молекулы и синтезировать нужное вещество он сумел даже в таких условиях. Но этого было недостаточно, чтобы погрузиться в Кимелем. Сидя в подвале, Ремизов никак не мог подключиться к системе. Ноутбук, что ему принесли, был совершенно бесполезен. Он его даже открывать не стал. Связь с системой Кимелем осуществлялась на совершенно ином уровне.

Собирать же вторую систему здесь не было никакой возможности. Над первой разработкой квантовой вычислительной машины пришлось трудиться несколько лет. В этом же подвале даже и пару кубитов не выйдет поставить в условия декогерентности.

Конечно, он попытался объяснить, что такое сверхпроводники и для чего необходимо охладить вещество до абсолютного нуля. Услышав про жидкий азот, кредиторы тут же вспомнили про Терминатора и решили, что Ремизов строит план побега: заморозит железную дверь и та расколется. А то и самих их позамораживает, как лягушек. Хотя азот-то и не нужен был, он был упомянут лишь для примера.

Из клиники же систему точно не получится притащить. Вряд ли эти воротилы сумели бы сделать это, не повредив устройство, а потерять первый опытный образец учёный боялся едва ли не больше, чем потерять жизнь. К тому же, вряд ли можно перенести то, что является теперь частью здания.

Следовало пойти другим путем – установить связь с уже существующей системой. Для квантового мира расстояние не имеет значение. Элементарно можно было использовать состояние запутанности, когда две элементарные частицы могут влиять на состояние друг друга на сколь угодно большом расстоянии. Проблема была лишь в том, что запутанная частица могла оказаться в любой части вселенной.

Железная дверь со скрежетом приоткрылась, и из темноты коридора появился Иван. Именно с ним Ремизов вëл диалог, когда был привязан к стулу. Сейчас же учёный знал имя того, кому задолжал, и от кого теперь зависела его жизнь.

– Ну, скоро твоя хреновина заработает? – произнёс вошедший.

Дмитрий оторвал взгляд от листа бумаги, исписанного формулами. Он привык записывать все от руки по-старинке.

– Я почти решил эту задачу. Смотрите, – Ремизов поднял листок с расчетами, – это всего лишь топологическое решение уравнения Максвелла. И получается, что фотон циркулирует по сложной замкнутой траектории. В системе Кимелем, как я ее называю, мне удалось решить проблему декогеренции, а, значит, квантовая нелокальность никуда не делась. И я смогу подсоединиться к системе отсюда. Для этого я использую расслоение Хопфа…

– Короче, – не дал договорить ученому Иван, – работать когда эта штука будет?

– Я же и говорю, вот это уравнение…

– Да похеру мне уравнения!

– Мне потребуется подопытный. Я же не могу следить за системой и одновременно быть в ванне.

– Хорошо, приведу тебе кого-нибудь. Но дело надо ставить на поток, ты понимаешь? Я хочу вернуть свои деньги, а не вот эти твои закорючки, – он пренебрежительно махнул рукой на записи Ремизова, а после вышел из помещения.

Генератор испускал две волны: запаздывающую и наступающую. Казалось бы, ничего необычного, вот только, согласно вычислениям, запаздывала волна вперед-во-времени, а наступала – назад-во-времени. Таких тонких субстанций Ремизов еще не затрагивал, а теперь крепко задумался, что же такое представляет из себя его Кимелем? В теории получалось так, что коллапс волновой функции происходил и вовсе вне времени. Выходило, что два события происходят будто бы одновременно, хотя в действительности проистекают в разном времени. Таким путем удавалось даже преодолеть предел скорости света в вакууме, обмануть физические законы. Но что из этого выйдет на практике он мог узнать лишь опытным путем.

***

Свет ослеплял. Очень яркий. Невыносимо яркий.

Правда, значит, что после смерти ты видишь свет. Не знаю, боги там обитали или это космические лучи притягивали мою душу. Мне к ним совершенно не хотелось. И я заорал во всю глотку. Хотя, наверное, и глотки-то у меня никакой не было. Но я все равно орал. Оглушающе громко.

– Ну, что такое, Евгений? – донëсся голос. – Дмитрий говорил, что выход должен быть плавным. Вас что-то напугало?

Сияющий поток постепенно рассеивался, и теперь я увидел нависающий надо мной силуэт. И вспомнил, что нахожусь в ванне с соплями. И всё, что случилось, было не на самом деле. Выдохнул.

– Кажется, я умер, – произнёс тихо.

– Ну, что вы, как можно? – взмахнул силуэт руками.

Зрение постепенно возвращалось в норму, и до меня дошло, что я разговариваю с Альбертом Германовичем, профессором. Значит, меня всë-таки выгрузили.

– Страшная штука, эта ваша виртуальность.

– Не моя, – усмехнулся профессор. – Дмитрия благодарите. Что-то он серьезно запаздывает, – он постучал пальцем по запястью, где некогда, видимо, носил часы. – Но вы сейчас придëте в себя, не забудьте хорошенько поесть после, а то виртуальность, как ни странно, отнимает много ресурсов организма, будто вы, и впрямь, бегали.

– Надо запатентовать как средство для похудения. Девчонки оценят.

Профессор, тем временем, отошëл. Кажется, он открыл вторую ванну, потому что я услышал крик Макса. Наверное, он тоже умер.

Выбраться оказалось непросто, будто я пребывал в анабиозе, и теперь мне предстояло заново учиться пользоваться телом.

Здоровье 86%

Стоило моргнуть, как я вновь увидел надпись. Будто и не выныривал из виртуальности. Остаточные глюки, наверное. Но почему только 86%? Я-то здоров, кажется...

Выбравшись из скользкой жижи, обтëрся заранее приготовленным для меня полотенцем. От булькающего геля на коже не осталось и следа, будто я вылез из воды. Когда я глянул на ванну, заметил, что бурление прекратилось, а слизь быстро застывала, превращаясь в прозрачный пластик.

– Температура плавления этого кремнийорганического соединение равна температуре тела, – пояснил профессор, заметив мое удивление. – Это вещество еще не имеет названия, но характеристики его удивительны. В твердом состоянии у него проявляются свойства диэлектрика, но стоит ему растаять, как вещество становится сверхпроводником.

Не знаю, зачем он мне это рассказывал. Лучше бы объяснил, почему я всё ещё вижу статы под закрытыми веками?

Пока я одевался, Макс тоже выбрался из ванны, выглядел он так, будто его на самом деле башкой об стенку шарахнули. Трясся весь, зубами стучал.

– Ты как? – спросил я.

– Норм, – ответил он, клацнув зубами. – Жрать только хочется. Прикольная игруха, только надо разобраться, как прокачаться.

– По-моему, сыровата. И сдохли мы как-то быстро.

– Ну, на то мы и беты, – пожал он плечами. – Но с Ботом надо поговорить, чтоб болевые ощущения нафиг отключил. Мне до сих пор кажется, что у меня что-то сломано, – Макс даже шею потëр, будто проверяя, целая она или нет.

После выхода из виртуальности профессор вновь взял у нас кровь и заставил пройти проверку на МРТ. Когда я лёг в аппарат, под веками вновь возникла надпись:

Здоровье 85%

– Альберт Германович, а чего у меня здоровье падает? – спросил я, вылезая из МРТ.

– Как падает? – вздëрнул профессор косматые брови.

– Ну, там, в игре, здоровье в процентах отображалось. И я всё еще его вижу.

– Ну… – Альберт Германович задумчиво почесал голову, – наверное, это пройдёт. Завтра придëте, мы ещё сверим показатели. Но, думаю, – он взглянул на дисплей, на котором разными цветами переливался силуэт мозга, – с вами всё в порядке. Вы оба можете идти, – и он снова уткнулся в приборы, будто бы мы уже покинули лабораторию.

– А как же донат? – спросил Макс.

– Что, простите? – профессор поднял растерянный взгляд.

– Ну, деньги. Бот… Ремизов, то есть, сказал, что за опыты деньги заплатят. Мы зря, что ли, в эту дрянь ныряли? – возмутился мой друг, и тут я с ним был согласен. После перехода в реал, я едва не забыл, зачем мы сюда явились.

– Ах, деньги, – растерянно выдохнул Альберт Германович. – Тут, видите ли, какая сложность. Гранты на такие исследования не дают, проект ведь коммерческий. Но Дмитрий нашёл спонсоров, и как только испытания будут завершены, они обещали выделить средства на создание целой сети машин, чтобы можно было открывать виртуальные центры или даже домой устанавливать депривационные ванны, подключëнные к системе…

– То есть, денег не будет? – не дал я договорить профессору.

– Будут! – воскликнул тот. – Обязательно будут! Вы же как первооткрыватели получите не только деньги, но и мировую известность! Изобретение Дмитрия Ремизова изменит мир! – говорил он воодушевлëнно, с пафосом, но на меня такие речи не действуют. Профессор, может, и верил себе, но мне деньги нужны были здесь и сейчас, а не когда-нибудь в далёком будущем.

– Альберт Германович, – произнёс я с напором, – у меня сестра больна. Мне деньги на лекарства нужны, – профессор отступил назад и, кажется, мой суровый тон подействовал. – Мне эту лапшу про мировую известность нехер на уши вешать. Усраились мне ваши эксперименты.

– Э… я… – начал он мямлить, – как только Дмитрий вернётся, я ему скажу. Обязательно всё скажу. Просто сегодня так вышло… но… завтра приходите. Дмитрий придёт и мы всё решим, – он побледнел и, кажется, даже вспотел со страху. Не думал, что обладаю такой силой внушения. Впору в коллекторы податься.

Если б в моей жизни было всё гладко, я бы, может, и поучаствовал в экспериментах ради, так сказать, науки. Но у меня не то положение. Это Макс может играть в подопытную крыску, ему делать нефиг.

Накинув куртку, я вышел из клиники.

– Джек! – услышал я окрик уже на улице. – Джек, да ты чего? Прикольная же игруха!

Я остановился, резко развернулся к рыжему.

– Мне бабки нужны, – зло прошипел.

– Ну, ты ж там по-своему подрабатываешь.

– Кинули меня, понимаешь. Подставили, как хотели, и теперь паши задаром. Вот и всё.

– Погоди, ты ж говорил, что там за закладку…

– Я ступил. Жёстко ступил, – откровенничать мне сейчас совершенно не хотелось и я махнул рукой. – Забудь, – хотел уже развернуться и уйти, но тут в кармане завибрировал телефон. Одно сообщение. От «магазина». Легки они на помине.

«Где адреса?!!!»

– Лять!..

– Чего? – спросил Макс.

Я начал рыться в телефоне в поиске фото с закладками. Я же вчера всё разложил, рюкзак-то был пуст. Но фото не оказалось. Ни фото, ни описаний в заметках. Конечно, я мог предусмотрительно всё удалить, но почему «магазин» теперь пишет: «Где адреса»?

– Где мы вчера были? – спросил рыжего.

– Так у Бота ж были.

– А рюкзак? Он полный был?

– Не, ты чего с наркотой на хату припëрся вчера?

– Не помню, – я потряс головой, пытаясь освежить память, но вместо вчерашних событий вспоминалась только эта чертова виртуальная реальность.

– Ну, рюкзак у тебя был, ты с ним ещё не расставался, это все заметили.

– А потом? Я закладки, по ходу, проебал.

– Рили? И чего теперь делать будешь?

– Не знаю. Они там про меня всё знают, где живу, с кем, куда хожу. Если не найду клады, меня в лучшем случае закроют. В худшем... – о худшем я даже сам боялся думать.

– Но откуда? Там же всё делают через этот тор, криптовалюты, анонимность и всё такое. Как они тебя вычислили так быстро?

– Я сам им всё и выдал. Ты реально не знаешь, как работать закладчиком?

– Ну, прибыльно, говорят.

– Ага, я прям в деньгах купаюсь, не заметил? Короче, когда тебя берут в работу, ты либо залог оставляешь на ту сумму, на которую тебе кладов дают. Либо все-все свои данные выкладываешь, паспорт, место жительства, учеба, родственники. У меня на залог денег не было, теперь понимаешь?

Макс в лице изменился.

– И ты сам себя и сдал…

– А знаешь, что потом происходит? Ну, пару раз мне заплатили. Меньше, чем обещали, но всё же. А потом начали вычитать за ненаходы. Ну, то есть, клад кто-то купил, а его чайки уже взорвали.

– Чайки?

– Халявщики. Или просто клиент искал плохо. Они ж обдолбанные постоянно, а тут им по координатам да по приметам закладку найти надо. Они жалуются в «магазин», им дают другой клад, а с меня стоимость вычитают. Но это ещё не всё. Потом мне просто сказали, хочешь жить, делай клады, а то мы ведь знаем, где ты живёшь. Я ж не пойду жаловаться, что мне наркодилер не заплатил зарплату.

– Ну, да, не пойдешь, – согласился Макс.

– Вот и работаю я теперь бесплатно. Чтобы просто не сдали ментам. Или чего похуже не сделали.

– Но это ж пиздец!

– Это был ещё не пиздец. Это была просто жопа. А, вот, теперь, когда я все клады потерял, наступил реальный пиздец. У меня денег столько не будет, даже если я почку продам.

– Да ладно, если почку продашь, то хватит. Почки дорого стоят.

– Бля, ты издеваешься? Я не хочу почку продавать!

– Ладно, не ссы. Пойдем к Боту, может, там твои клады и лежат. Мы, кажется, вчера только бухали, так что цела твоя шмаль.

***

Тонкий иттриевый диск привезли Ремизову прямо из его квартиры. Крышку для ванны соорудили здесь же из металлического листа, покрытого краской. Опускать затвор приходилось вручную. Ни к чему тратить время на разработку дополнительных механизмов. Время – слишком ценный ресурс, и лишь грамотно распорядившись им, удастся выйти на свободу. Хотя верилось в это с трудом. Оставалось лишь установить в паз иттриевый диск, и можно было запускать подопытного.

Железная дверь с грохотом распахнулась, учёный поднял взгляд, но вместо Ивана вдруг увидел девушку. Она по-хозяйски прошла в помещение и уселась на край ванны.

– Ну, когда игра будет готова?

– А… где Иван? – растерянно спросил Дмитрий.

– А зачем тебе Иван? Тебе же нужен подопытный? И про рост ты чего-то там говорил, чтоб в ванну поместился. Так я как раз по размеру подхожу.

– Ну, он и сволочь, – произнес Ремизов, разглядывая девчонку. Она показалась ему едва ли не школьницей. И за что только её на опыты?

– Чего это? – удивилась девушка.

– Я, конечно, испытывал на себе систему, но всё равно считаю, что это может быть небезопасно. Иван знает? Он намерено тебя прислал?

– Знает, конечно. Он мне всё объяснил. Давай уже приступать быстрее.

– Сколько тебе лет?

– Не волнуйся так, восемнадцать уже есть, – махнула она рукой, а потом протянула эту же руку учёному. – Меня зовут Эля, а тебя?

Ремизов осторожно коснулся пальцам её кисти. Запоздало опомнился, что руки у него в кремнийорганическом геле, вытер ладонь об штаны и снова коснулся пальцев девушки.

– Дима, – произнёс он, едва не заикаясь. – Тебе придется раздеться полностью и лечь в ванну. Гель – теплый, это даже приятно. Ты должна будешь расслабиться и постараться ни о чём не думать. А потом твое сознание соединится с системой. И что бы там ни произошло, ты должна помнить, что это не реальность.

– Голой в ванну? – она улыбнулась. – Так сразу?

Ладони Ремизова вдруг стали влажными, а Эля начала расстëгивать пуговички на рубашке. Парень отвёл взгляд, попытался сосредоточиться на дисплее, отображавшем температуру, но почему-то невольно поворачивал голову в сторону обнажающейся девушки.

– Я не смотрю, – пробормотал он. – Как только ляжешь в ванну, я опущу крышку.

– Ну, хорошо, – кокетливо ответила она.

Щелчок тумблера запустил генератор. На дисплее появились уравнения, описывающие движение частиц по замкнутой траектории. Цифры уменьшались, это походило на обратный отсчёт, и едва за знаком равенства появится ноль, связь с Кимелем будет установлено.

– Я – всё! – крикнула девушка.

Ремизов старался не смотреть на нее, опуская крышку.

– Ты только не бойся, – тихо произнёс он, но ответа не услышал.

***

– Ты видел? – Макс вдруг дёрнул меня за рукав.

– Что видел?

– Там… померещилось. Будто всадник, который весь в ракушках, между машин проскакал.

– О, да тебя серьёзно заглючило.

Мы шли пешком, потому что рыжий забыл маску, а без неё ни в автобус, ни в маршрутку не пустили бы. Хотя теперь маршрутки и не дождешься, многие маршруты позакрывали из-за нерентабельности. Все так привыкли сидеть на самоизоляции, что теперь из дома выходили только при острой необходимости. Даже среди моих ровесников стало полно затворников, хотя они-то не были в зоне риска. Наверное, даже после того, как пандемия кончится, народ ещё не скоро выползет из своих убежищ. Да и куда ходить-то? Большинство развлекательных заведений уже никогда не откроется. Никакие налоговые каникулы их не спасут от разорения, если приходится тупо простаивать.

Мы почти дошли до дома Бота, когда я вдруг заметил, что солнце почему-то садится. А мне-то показалось, мы провели в клинике пару часов, не больше.

Во дворе двое торчков безо всякого стеснения рылись на полуразрушенной детской площадке. Чайки, сразу видно. Я никогда не делал закладок там, где их случайно могли найти дети.

По их дрожащим рукам, тощим телам и сумасшедшему взгляду было заметно, что сидят они на спайсах плотно. Нет, я, конечно, сам тоже эту дрянь пробовал, но всё равно не понимал, как себя до такого состояния довести можно? А, главное, ради чего?

Наверное, размышляя об этом, я пытался избавиться от чувства вины. Сколько ребят из-за меня на эту дрянь подсели? Они думали, что это как конопля, но это ни разу не так. Я видел, как от спайса падали в эпилептическом припадке, видел, как пацанов шиза накрывала. Я видел, как от него умирали.

И теперь я лишь пытался переложить свою вину, на самих торчков. Но если вдруг никто не будет делать закладки, вернутся ли они к нормальной жизни или же продолжат убиваться чем-нибудь ещё? В общем, хреново ощущать себя говном.

Мне часто хотелось сказать, что если б не Алиска, если б мы не собирали ей деньги на лечение, я бы ни за что не взялся за такую работу. Но, наверное, это всё были левые отмазки.

– Ты чего? – хлопнул меня по спине Макс.

– Да так, засмотрелся…

– На торчков, что ли? Твои клиенты?

– Отвянь, рыжий.

Мы вошли в тёмный, дурно пахнущий подъезд пятиэтажки. Ремизов жил не в лучшем районе. Хотя в этом городе, кажется, нет хороших районов. Везде отыщется какое-нибудь дерьмо. Но Бот снимал квартиру в самом центре дерьма, можно так сказать. Два соседних дома – двухэтажки. Их должны были снести ещё в прошлом веке, но, похоже, забыли. Жильцов расселили, а пустые коробки оставили. Конечно, в бесхозных квартирах тут же появились новые жители: наркоманы, бомжи и прочие криминальные личности. Рядом находилась заброшенная стройка. Сейчас её забором обнесли, а раньше там был импровизированный молодежный клуб. Потом там труп обнаружили, стройку обнесли забором и снова забыли. В общем, нехороший район, по которому вечерами лучше не гулять.

Звонок у двери давно кто-то оторвал, только два провода торчали. Меня всегда удивляла безалаберность Бота в плане быта. Он мог отремонтировать любую технику, буквально из мусора собирал компьютеры, писал под них игры, но при этом у него в доме всегда была жуткая разруха. Сломанный звонок, плита, на которой работала лишь одна конфорка, протекающий бачок в туалете. Но Бот плевать хотел на всё это.

Дверь в квартиру оказалась не заперта. Точнее даже приоткрыта. Ремизов, конечно, распиздяй, но не до такой же степени.

– Слышь, – шепотом произнес Макс, – по законам жанра мы должны сейчас тут труп обнаружить.

– Да иди ты, – отмахнулся я и вошёл.

Квартира и раньше не отличалась чистотой, но такого погрома мы точно не устраивали. Да, конечно, тут валялись бутылки – следы вчерашнего кутежа, но мы точно не вываливали содержимого шкафов и сами шкафы не переворачивали, не били окна, и пружины из старого дивана не выдирали, и, уж тем более, не стали бы крушить угол с техникой. Комп Бот берëг, он даже от остального хлама был отгорожен декоративным заборчиком, какой обычно ставят для детишек. Ну, понятно, это ж его рабочий инструмент, его надо охранять от пьяных друзей. А теперь компа не было вовсе. Радовало одно – трупа тоже не было.

– Ограбили его, что ли, – предположил я.

– Ну, похоже, – пожал плечами Макс. – Пошли отсюда.

– Да погоди, мне закладки надо найти.

– Если тут все перевернули, то и мешок твой утащили.

– Тут не просто комп вынесли, а как будто что-то искали. Зачем диван резать? Шкафы ломать? Там даже ванну от пола оторвали.

– Думаешь, у него тут золотые слитки были? – усмехнулся рыжий.

– А черт его знает? Может, он свинец в золото превращал.

– Слушай, а, может, те торчки в хату залезли? И мешок сперли. Давай их пресанëм, – предложил Макс.

– Чего они тогда на площадке рыщут?

Я ещё немного побродил по разгромленной квартире, попинал бутылки, но пакета с закладками тут определëнно не было.

Когда мы покинули квартиру, уже совсем стемнело. Фонарей во дворе не имелось, но я разглядел два силуэта на сломанной карусели.

– Эй, пацаны! – крикнул я.

– Чего? – лениво ответил один из них. Похоже, обдолбались уже.

– Вы местные? – мы подошли ближе.

– Ну, – ответил он же.

– Чувака из девятой квартиры знаете?

– Ну, – повторил торчок.

– Бот, что ли? – спросил второй. Кажется, он потрезвее был. – А вы не мусорские часом? – после этих слова они оба напряглись. Сами себя перепугали.

– Да нет, друга ищем просто.

– Да ты гонишь! – тот, что потрезвее вдруг вскочил с карусели и сжал кулаки, будто драться собрался.

– Валим! – заорал вдруг другой наркоша. Он, и впрямь, попытался свалить, но только брякнулся с карусели в песок, попытался уползти, путаясь в собственных ногах.

– В хату лазили?! – я ухватил того, что стоял на ногах, за куртку и хорошенько встряхнул. – Отвечай!

Макс, тем временем, не дал уползающему скрыться, просто наступив тому ногой на спину, и торчок ткнулся мордой в песок.

Нарк попытался мне врезать, но я перехватил его руку и вывернул кисть так, что тот колени подогнул. Послышался хруст. Перестарался кажется.

Торчок бухнулся на колени, а я все ещё держал его за вывернутую руку. Как-то подозрительно легко у меня это вышло, сам удивился.

– Пусти! – взвизгнул он. – Никуда мы не лазили! Обнесли дружка твоего, но не мы.

– А кто?

– Отвечаю, не мы это! На машине подъехали, в квартиры ломились, потом Бота хату вскрыли и всё вынесли. Отвечаю, так и было всё! Ай, пусти же!

Я отпустил. Какая, к чертям разница, кто мой товар забрал? Если даже наркоша брешет, мне это закладки не вернёт. Такие скорее сдохнут, чем с куревом расстанутся.

А, может, и не врёт. Черт его знает, кто к Боту мог наведаться?

Навык рукопашного боя +1

Промелькнувшая под закрытыми веками надпись заставила содрогнуться. Что-то мне не нравится этот побочный эффект. Это так теперь постоянно будет? Прихлопнул муху – «навык охоты на мух +1», поставил чайник на плиту – «навык бытового обслуживания +1». Так и кукухой поехать недолго.

– Э, вы чего творите? – окликнул нас ещё кто-то. – Джек, ты, что ли?

Повернулся на голос, но в тусклом свете луны я смог разглядеть лишь один силуэт. И пивную бутылку в руке.

– Юрка? – послышался голос Макса.

Ну, точно, Юрка, узнал я эту покачивающуюся тень. Кажется, вчера он даже с нами бухал и до сих пор не протрезвел. Хотя трезвым я его, вообще, по-моему, ни разу не видел.

– Здоров, рыжий! Вы чего эту мелочь лупите?

– Мелочь? – возмутился один из торчков.

– Ну, для меня вы все мелочь.

Не знаю, сколько Юрке лет. Когда мы совсем мелкими были, он казался нам едва ли не взрослым. Он уже тогда не расставался с бутылкой пива и ездил на старом мопеде, который сам собрал. Правда, он больше его чинил, чем ездил, потому постоянно ходил с черным от машинного масла руками. За это его за глаза звали Грязным. Потом, когда школа закончилось, мне стало казаться, что старше он всего-то на пару лет. А вообще, Юрка просто не менялся. Мы вроде как повзрослели, а Грязный все ещё пил пиво и катался на старом мопеде.

– Юр, ты вчера был у Бота? – спросил я, позабыв уже про наркош. Да и хрен с ними, пусть уползают.

– Вчера? – удивлëнно переспросил он. – Нет, вчера точно не был. Его уже два дня никто не видел.

– В смысле? – не понял я.

– А хату ещё позавчера вынесли, – встрял в разговор так и не уползший торчок.

– Точно! – согласился Юрка. – Я тут как раз на скамейке сидел, пиво пил. А эти подъехали, про Бота интересовались. Только по фамилии называли. Ну, я сказал, что не знаю такого. А они по подъезду пошли, видать. Потом вещи какие-то выносили, железяки всякие. Ну, знаешь, у Бота там целый склад был всякого непонятного барахла. Там и ядерный реактор мог быть, он же того…

– А пакет черный не выносили? Небольшой такой, запечатанный? – перебил я поток юркиного сознания. Если его не перебивать, он заговаривается, с одного на другое перескакивает. Мне кажется, это от постоянного пьянства у него.

– Не, пакета точно не было. Говорю ж, железки одни таскали. А что за пакет? Тут недавно на мусорку пакет черный выбросили. А там, прикинь, трупак нашли потом. Собаки целлофан разодрали, а оттуда рука вылезла. Я сам видал, синяя такая, страшная, но как бы женская. Ей собаки два пальца отгрызли.

А, впрочем, и хорошо, что он заговаривается. А то бы пришлось рассказывать, что в пакете было.

– Ладно, мы пойдем, – произнёс я, и мы с Максом сделали пару шагов в сторону дороги.

– Стой! – вскрикнул Юрка.

– Ну, чего? – я обернулся.

Грязный протянул руку и заныл:

– Дай на мороженку хоть сотку.

– Блин, нету денег, – зло прошипел в ответ. – Отвянь.

Но Макс порылся по карманам и выудил пару купюр.

– Не отвянет, – пояснил рыжий.

– Не отвяну, – согласился Юрка, принимая деньги.

Домой я попал уже за полночь. Не думал, что так надолго задержусь. Дверь я попытался открыть своим ключом, но та вдруг сама распахнулась, и я увидел на пороге мать. Лицо её было таким злым, будто она сейчас разорвёт меня на части.

– Ну, прости, – заговорил я. – Работу новую нашёл, задержался чуть. Завтра обещали аванс выплатить.

– Чуть задержался?! – прошипела мать. – Тебя не было три дня! Я уже в розыск подавать собиралась. Знаешь, как Алиса переживала? Ладно, на меня тебе плевать, но о ней бы хоть подумал! Ей ведь нельзя нервничать!

– К-как три дня? – только и сумел из себя выдавить.

***

Дверь распахнулась с грохотом, ударилась об стену так, что штукатурка посыпалась. Ремизов оторвал взгляд от приборов и увидел крайне разъярëнного Ивана.

– Где она?! – проорал он так, что затряслись стены.

– Она? – эхом повторил Дмитрий.

– Моя дочь! – Иван подошёл вплотную и встряхнул учёного за рубашку.

– Простите, я-то думал, что это подопытная. Я же ничего не знал. Думал, вы прислали. Сейчас я её выведу… – договорить Ремизову Иван не дал. Сильный удар заставил парня пошатнуться и сползти по стенке. В глазах поплыло, будто мир задрожал, а во рту сделалось солоно от собственной крови.

– Ты у меня сам до конца дней подопытным будешь!

– С-сейчас, – пробормотал учёный, отключил резонаторы и поднял крышку ванны.

– Ты, урод, попутал, что ли?! Где она?! – крик Ивана, будто ржавый гвоздь, впился в барабанные перепонки Ремизова.

– Так, вот же… – Дмитрий запнулся.

В ванне никого не было.