Глава 6

Юрка сидел за большим деревянным столом. Брезгливо сморщившись, пытался влить в себя густую жижу, походившую на размокший в воде хлеб. Жижа горчила и неприятными комьями застревала в горле. Желудок подпрыгивал и пытался вытолкнуть дрянь обратно, но он усилием воли проталкивал её в пищевод.

– А это точно пиво? – поинтересовался он, вытирая рот рукавом.

– Самое лучшее в Кимелем, – подтвердила сидевшая рядом сикиль Дилинэ, – Эдин-Каш. В этой таверне подают только самое лучшее.

– Точно, каша какая-то, – пробубнил Юрка, отставив кружку.

– Так ты говоришь, что ни в каких экспериментах не участвовал? – произнёс Ремизов.

– Да какие, нахрен, эксперименты?! Говорю ж, взрыв был и всё, – парень вновь потянулся к кружке, заглянул в неё, но пить не стал. – Водки нормальной тут нет?

– Это Хурсаг, – вновь подала голос Дилинэ.

– Ху… чего? – скривился Юрка. – Это водка такая?

– Хурсаг, – повторила девушка. – Когда-то Кимелем владел всеми землями, куда простирался горизонт. Но из-за горной гряды пришли люди, но не такие, как мы. Они… не совсем люди, иные. Мы прозвали их Хурсаг, потому что спустились они с гор, но мы не знаем, кто они, как зовут их жрецов, и каким богам они приносят жертвы. Хурсаг превращают людей в рабов. В живых и мертвых рабов.

– М-да, – протянул Юрка. – По ходу, водки у них тоже нет.

– Ты о чем-нибудь, кроме выпивки, можешь думать? – посетовал Ремизов.

– Не могу! У меня похмелье!

– Да у тебя два состояния: либо похмелье, либо в говно, – усмехнулся Дмитрий.

– Отвали, – отвернулся парень, сложив руки на груди, откинулся назад, но забыл, что у скамьи нет спинки, и чуть не свалился.

В зал вошёл светловолосый мужчина, одетый в длинную алую хламиду. Он стоял на пороге и озирался по сторонам, будто впервые увидел таверну.

– Чужак, – тихо прошептала Дилинэ, вытащила из-под подола отрез ткани и закрыла им лицо.

– Не понял, тут тоже в масках надо ходить? – спросил Юрка, но девушка не ответила, она поднялась и направилась к незнакомцу.

Белая полупрозрачная ткань соскользнула с плеч Дилинэ, и из одежды на ней осталась лишь маска и тонкая цепочка на талии. Чужак растянул губы в улыбке и приобнял девушку, очерчивая ладонью изгибы её тела. Дилинэ прижалась к незнакомцу и потянула к столу.

– Это… – поперхнулся вдохом Юрка, не отводя взгляда от обнаженной девушки, – это чего она творит? Это ж твоя телка, или я не понял?

Ремизов выдохнул.

– Уймись. Это всего лишь программа, – он отвёл взгляд, смотреть на происходящее ему вдруг стало неприятно. – Она – жрица какой-то там богини, и ей надо переспать с каждым встречным. Запрограммирована она так и всё тут.

– Так перепрограммировал бы! Или я этому белобрысому вломлю. Я ж с ней, сука, за одним столом сидел! Бот, да останови ты её! Я ж вижу, тебе самому тошно.

Но Ремизов с места не встал, только кулаки сжал. Зажмурился, но при этом все равно видел сквозь веки, как Дилинэ обнимает чужака. Иначе видел: от людей остались лишь силуэты, состоящие из множества мигающих точек.

Откуда-то пришло знание, что стоит нарушить порядок мерцания, как все изменится. Нужно лишь прекратить это сигнал в начале каждой строки, и человек перестанет быть живым. Как при удалении файла – не нужно стирать его физически, достаточно пометить, как удаленный, и тот не будет учитываться системой. Всего-то поменять единицу на ноль, и всё, объект перестанет существовать, распадëтся на атомы, убери лишь удерживающую их вместе силу.

Мерцание замерло, будто время остановилось. Теперь уже весь мир походил на сияющие огоньки. Только Юрку отчего-то Ремизов совсем не видел, лишь смутно ощущал, что тот ещё рядом.

Мир словно бы обнажил свой каркас, на котором теперь не было материи, лишь тонкие линии, как дорожки на печатной плате, очерчивали силуэты. И свет огоньков на самом деле был бликами, отражëнными серебристыми проводниками.

Ремизов протянул руку. Не физическую конечность, а одну лишь тень от ладони. Тёмное пятно закрыло часть каркаса, и несколько точек погасло. Силуэт чужака вздрогнул и стал рассыпаться на отдельные частицы.

Пронзительный крик вывел учёного из состояния транса. Он открыл глаза и увидел, что Дилинэ стоит одна. Дрожащей рукой она подняла с пола свое одеяние, стянула с лица маску и повесила на цепочку, что болталась у нее на талии.

Жрица быстро взяла себя в руки и, запахнув на ходу одеяние, вновь села за стол, будто ничего и не произошло.

– Зачем же ты не дал мне выполнить свой долг? Или я более не служу богине?

– Этот обычай мне не по душе, – произнёс Ремизов.

– Стой, это ты, что ли, его укокошил? – вмешался Юрка.

– Я его стёр, – ответил Дмитрий.

– Повелителю неба виднее, кому мне служить, – склонила голову девушка. – Я вижу твою силу, но разве ж заслужил чужак смерти?

– Я его стёр, – повторил Ремизов. – Не убил, а стёр, понимаешь?

– Как скажешь, Дим-ан, – ответила Дилинэ, но в её голосе не было смирения. – Когда ещё древние боги нас не покинули, Шанана повелела всем юным девам собирать семя чужаков в своем лоне, чтобы понести крепкое потомство. Теперь же эту обязанность взяли на себя жрицы Шананы. Я знаю, отчего ты зол на меня, Дим-ан. Ведь ты знаешь, что праздник начала полевых работ уже прошёл.

– Чего она несёт? – спросил Юрка.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Ремизов, – программа у неё такая. Просто программа.

***

Стоило выйти из отделения, как меня до костей пробрал холод. Весеннее солнце совсем не согревало, зато ветер тут же забрался под кожу и заставил дрожать так, будто я паркинсонизмом страдаю. Пошарился по карманам, но обнаруженной мелочи даже на проезд не хватило бы.

Кто-то хлопнул по плечу, я обернулся и увидел парня в ментовской форме. Он протянул мне пачку сигарет и зажигалку.

– Не ссы, пацан, всё будет хорошо, – произнёс он.

– Спасибо, – тихо ответил я, взял сигарету и закурил.

– Ты чего мокрый? Может, подкинуть куда? – вдруг спросил он. Я удивился, надо же, и среди мусоров встречаются люди. Этого парня явно не было среди тех, кто меня подвешивал. И я хотел уже согласиться, но тут кто-то посигнанил, я повернул голову и увидел, что из машины вылез Макс. Он махал руками, всячески привлекая внимания.

– Спасибо, не надо, – ответил я менту. – За мной друг приехал.

Сигарету так и не докурил, закашлялся, когда бежал к машине, и бросил бычок на тротуар.

Здоровье 73%

Сопротивление холоду +1

Что ж, трясти меня, и впрямь, перестало, а, вот, падающее здоровье совсем не радовало. Я, в самом деле, чувствовал себя хреново, и надежда на то, что цифры ничего не значат, таяла вместе с процентами.

– Ты откуда тут? – спросил у Макса, садясь в машину.

– Ты забыл, кто мой отец? – усмехнулся рыжий, давая по газам.

По правде, я и не знал толком. Ну, я помнил, что он какая-то там шишка в каких-то органах, но никогда не спрашивал у Макса, в каких именно. Знал только, что мой друг по особым случаям берет его тачку. Помню, как рыжий хвастался, что машину ему на совершеннолетие подарят, но это дело он так отмечал, что отец спалил его бухим и сказал, что тачки ему не видать, пока сам не заработает.

Макс почему-то свернул с главной улицы и поехал дворами. Я не понял, зачем он едет закоулками, вроде бы те времена, когда он без прав гонял, давно прошли. Заметив мой удивленный взгляд, рыжий заговорил:

– Ты, вообще, в курсе, что тут творится? – я отрицательно помотал головой. – Дороги перекрыли, везде оцепление. Связь не работает. Вообще, никакая, ни сотовая, ни интернет. И телек тоже. Происходит хрень какая-то, если расскажу, что сам видел, решишь, что я кукухой поехал.

– И что ты видел?

– Горы, – немного подумав, ответил Макс. – У меня с балкона видны горы.

– Какие ещё горы? – не понял я.

– Не знаю, может, Гималаи, – произнёс рыжий. – Но какие, нахрен, горы возле моего дома? Знаешь, ты все ещё видишь свои показатели? Ну, там здоровье, силу?..

– Вижу. И здоровье меня не радует.

– Так вот, я тоже вижу. Но это только у нас с тобой такое. И, знаешь, о чём я думаю? О том, что мы с тобой никуда из клиники не выходили. Мы все ещё лежим в этих дурацких ваннах, а игра продолжается.

– И как нам теперь из игры выйти?

– Может, сдохнуть? – предложил Макс.

– Я уже сдох тогда. Ну, когда мы в этой забегаловке были. В игре. По ходу, не помогло.

– Может, ещё раз надо попробовать?

– Не, я пас. А если это реальность всё-таки?

– Да какая, к чёрту, реальность? Это ж бред какой-то. Вот, задержание твое, например. Как там все было?

– Мать разбудила, а дома трое ментов. Этот, Полетаев, ксиву показал, типа ФСКН. Потом обыск был.

– А понятые были? А постановление суда? Это не обыск был, а хрень какая-то. И Полетаев этот, мне отец сказал, никакого отношения к ФСКН не имеет. Липа его ксива. Обычный следак он.

– Ну, допустим, обыск не по правилам был. Но ты ж знаешь, почему ко мне пришли. Это ещё не доказывает, что мы в игре.

– А горы? Давай до меня доедем, сам увидишь.

– Мне бы переодеться сначала. Я мокрый весь.

– Ладно, потом покажу. Говорят, ещё взрыв какой-то был. Теракт, может. Я звук слышал.

Мы выехали из кварталов, и я увидел, что дороги, в самом деле, перекрыты. Машин не было совсем, а асфальт перегородили не просто какими-то шипами, а целыми металлоконструкциями, которые фиг перелезешь.

Людей на улицах тоже не было. Конечно, и раньше, ну, то есть с начала эпидемии, народ из дому без лишней надобности не высовывался. Сейчас ещё и штрафы ввели везде за праздное шатание. Но такого, чтоб совсем никого – нет, такого точно не было. На работу, учебу или в ближайший магазин хоть кто-то да шёл. Или асоциальные элементы всякие – им что пандемия, что апокалипсис, все равно не заметят. Но сейчас даже ни одного алкаша во дворе не сидело. И это мне показалось каким-то неестественным. Может, прав Макс, и мы всё ещё в игре?..

Обычно отсутствие людей меня не напрягало, наоборот, никогда не любил толпы народу. Наверное, я мизантроп. Даже помню, как в детстве думал, а было бы круто, если б все люди разом взяли и исчезли. И все магазины открыты – бери, что хочешь. Только теперь мне стало вдруг не по себе от этой пустоты. Нет, всё же не настолько я мизантроп, чтоб желать всеобщего исчезновения всерьёз. Пусть живут, только меня не трогают.

Парковка возле дома оказалась свободной. Не просто свободной, на ней, вообще, ни одной машины не имелось. И снова эта неестественная тишина, пустота, будто персонажи не прогрузились. Мне даже показалось, что я вижу пиксели. Или просто со зрением нелады?..

– Я к тебе с самого утра пришёл, – заговорил Макс, когда мы зашли в подъезд. – Мама твоя всё и рассказала, как пришли, лекарства изъяли, тебя увезли. Ну, я и решил, что это тот самый случай, чтоб идти к отцу.

– А что со связью-то?

– По-моему, там со спутниками что-то случилось. Может, теневая зона?

– А разве сотовая связь через спутники работает?

– А я знаю? – пожал плечами Макс.

Ключей от дома я с собой не брал. Я ведь был почти уверен, что уже не вернусь. По крайней мере, в ближайшие лет пять. Пришлось звонить в звонок.

Дверь открылась не сразу, и я было подумал, что дома никого нет. Ну, на работу-то мать вряд ли вышла бы, Алиску одну оставлять нельзя, а, вот, отсутствие машин на парковке навели на мысль, что жителей куда-то эвакуировали. Ну, если, в самом деле, какая-то катастрофа случилась.

– Женька! – выпалила мать, распахнув, наконец, дверь. – Женька, я уж думала всё… – она вдруг обняла меня. Вообще, не ожидал от неё такой реакции, если честно, и растерялся.

– Мам, ну, ладно тебе, – высвободился я из объятий, и мы с Максом прошли в квартиру.

– И тебе, Максим, спасибо. И папе твоему, – произнесла она. – Как же ты вовремя зашёл к нам.

А раньше-то она его терпеть не могла. И вообще, думала, что это из-за него меня из универа выгнали. Тоже наркоманом считала, только мажористым.

– Как Алиса? – спросил я, заметив, что дверь в комнату сестры закрыта.

– Спит сейчас. Надежда Николаевна укол ей сделала, чтоб успокоить. Проснётся, обязательно зайди к ней. Она очень за тебя переживала. А ты чего мокрый такой? Дождь на улице?

– Да, льет, как из ведра, – соврал я. – Мне по делам надо будет отлучиться ненадолго. Я только переодеться.

– Погоди со своими делами. Сначала хоть поешь.

Да уж, давно я не видел свою маму такой заботливой. Даже не по себе как-то сделалось. И, кажется, стыдно, что ли?

***

За стойкой администратора София откровенно скучала. Хоть официально клиника не закрывалась, но запись теперь велась дистанционно, да и консультации давались, в основном, онлайн. Очно клиенты являлись разве что за рецептами, но теперь и это стало редкостью.

В очередной раз разложенный пасьянс не сошёлся, девушка закрыла окошко игры и покинула рабочее место. Она прошла по служебному коридору, хотела подняться к профессору, уточнить, нет ли у того каких поручений, и, если таковых не найдется, отпроситься домой пораньше. Всё равно в клинике делать нечего. Но едва подошла к лестнице, как услышала за стеной шорохи. София замерла, даже дыхание задержала, опасаясь увидеть выскочившую из полумрака крысу, но звук шёл из-под лестницы, откуда-то снизу. Да и на крысу это мало походило: будто каталкой били в стену. Крысы на такое не способны.

Некоторое время она медлила: любопытство подталкивало спуститься вниз, а тревога заставляла поскорее покинуть дислокацию нехарактерных для пустой клиники звуков. И всё же любопытство оказалось сильнее.

Девушка ступала осторожно, стараясь не стучать каблуками по кафельной плитке. Лестница вела туда, где никаких кабинетов не было. В подвальном помещении клиники хранился лишь хозяйственный инвентарь и старое лабораторное оборудование. И сейчас там точно не должно было быть ни одной живой души. Всех сотрудников София лично записывала в журнал, но в этот день в клинику явился лишь Альберт Германович, и сейчас он точно был наверху, в своей новой лаборатории.

Подвал пах сыростью и нашатырным спиртом. София тихонько продвигалась по тускло освещëнному коридору, теперь уже слыша звуки отчетливо: металлический скрежет и стон – в лучших традициях фильмов ужасов. Но любопытство сильнее страха. Ей удалось справиться с мелкой дрожью. Почти.

Под клинику переоборудовали довольно старое здание. Некогда это была настоящая лечебница для душевнобольных. Но в середине девяностых строение перешло в частные руки, клинику полностью переделали под центр психологической помощи, отремонтировали кабинеты, и только подвалы сохранили гнетущую атмосферу места заключения сумасшедших.

Девушка вдруг глубоко вдохнула и остановилась.

– Помогите, – расслышала она в очередном стоне. – Выпустите меня! – от последних слов София вздрогнула и хотела уже куда-нибудь побежать, но не смогла решить, куда именно. Не то спасать несчастного, не то подальше отсюда. Её взгляд скользнул по единственной двери в этом коридоре, и звук, по всей видимости, шёл именно оттуда. Но София медлила, не решаясь приблизиться. Вспомнила, что это помещение некогда называли изолятором. Конечно, сейчас им не пользовались, ведь здесь больше не имелось стационара, лишь кабинеты психологов и психотерапевтов. Но сейчас в изоляторе определенно кто-то был.

Отчего-то Софии показалось, что это вовсе не пациент. Откуда здесь взяться настоящему сумасшедшему? Но ключей от изолятора у неё все равно не имелось. Они были только у Каминского, он всегда таскал в кармане халата целую связку. Старый изолятор был одним из тех помещений, войти в который мог лишь сам профессор.

Девушка быстро покинула подвал и бегом поднялась по лестнице. Она, позабыв о правилах, без стука ворвалась в чердачное помещение.

– Альберт Германович! – закричала София. – Нужны ключи от изолятора. Туда человек как-то забрался.

Профессор стянул с рук перчатки, измазанные чем-то красным, и девушка только теперь обратила внимание на его руки: они нехарактерно дрожали.

– Софочка, – мягко произнёс Каминский, – вам показалось. Кроме нас с вами в клинике никого нет.

– Но я же слышала…

– Вы так взволнованы, – профессор подошёл и наполнил стакан прозрачной жидкостью. – Выпейте воды.

– Спасибо, – София сделала глоток. – Мне, и впрямь, что-то нехорошо.

– Это старое здание, здесь такое эхо, знаете ли. Иногда кричат на улице, а кажется, будто совсем рядом. И чем сильнее стресс, тем сложнее отличить реальность от этого «показалось».

София поставила стакан на верхнюю полку стеллажа, глубоко вдохнула и постаралась унять дрожь в конечностях.

– Спасибо, Альберт Германович, – пробормотала она. – Я, наверное, пойду к себе, – девушка взмахнула рукой так, что задела стакан, и тот, совершив кульбит, облил профессора.

– Ох, Софа… – выдохнул Каминский.

– Простите, пожалуйста, – запричитала администраторша, – кажется, я, в самом деле, переутомилась, – девушка помогла профессору избавиться от мокрого халата. – Я сейчас же всё уберу.

Прижимая мокрый халат к себе, она в одно мгновение покинула чердак и рванула вниз. К подвалу.

Времени у неё было совсем мало. Каминский не идиот, поймет, что ключи взяла она.

Человек в подвале умолк. София спустилась вниз, отыскивая на ходу нужный ключ. Замок в изоляторе был старым, то есть самым обычным, никакой электроники. Девушка постаралась как можно тише провернуть ключ. Снаружи имелась щеколда, потому дверь сразу не открылась. Заглянуть к незнакомцу она решила позже, когда вернёт ключи на место. Девушка быстро покинула подвал, взяла из хозблока сухой халат и, переложив в него ключи, поспешила обратно к профессору.

***

Наведаться в клинику предложил я. Ну, в самом деле, должны же нам всё-таки денег дать. Да и про здоровье, постоянно падающее, хотелось бы уточнить. И неплохо было бы самого Бота застать, чтоб про адское корыто своё рассказал.

Администраторши за стойкой не было, мы даже подождали чуть для проформы, а потом решили сами отправиться на поиски.

Я был уверен, что профессор принимал нас наверху, на самом чердаке, но Макс почему-то застрял на лестнице.

– Я тебе говорю, в подвале он опыты ставил, – упрямо заявил рыжий.

– Совсем, что ли? Мы наверх поднимались, я тогда ещё подумал, что чердак – это не так страшно, как подвал. Не полез бы я в подвал.

Макс отчего-то рассмеялся.

– М-да, круто тебе по башке настучали, – произнес он, наконец.

– Ты дебил? Вверх идти надо.

– А я говорю, вниз, – не унимался рыжий. – Вниз! – и он быстрым шагом начал спуск.

Можно было бы и самому пойти наверх, но я хотел посмотреть на рожу Макса, когда он поймет, что сам дурак. Я шёл за его спиной и улыбался, когда мы оба вдруг увидели администраторшу, приоткрывшую какую-то дверь. Она не замечала нас, пока рыжий не подошёл вплотную.

Заскрежетало железо, девушка вздрогнула и уставилась на нас.

– Вы чего тут делаете? – прошептала она. – Сюда нельзя!

– Здравствуйте, – произнес Макс. – Помните меня? Не проводите нас к вашему начальству? – я не видел его лица, но по интонации понял, что он лыбится во всю ширь.

– Тихо! – администраторша приложила палец к губам, но тут из-за двери послышался стон. Громкий такой, надрывный, даже не поймешь, человек там или животное.

– Э… там чего? – спросил я. – Неудачные подопытные?

– Тихо, – повторила она. – Не знаю я. Уходите.

– Да не, – возразил Макс, – может, помочь чем?

– Помогите… – простонали из-за двери.

– Никому не говорите, что здесь видели, – прошептала девушка.

Подвал, стоны, тусклый мерцающий свет – будто я в кино попал. В смысле, не в кинотеатр, а в сам фильм. В триллер какой-то.

Я подошёл ближе и, чуть отстранив администраторшу, заглянул за дверь.

На каталке лежал человек, обмотанный ремнями. Рядом на полу валялась тряпка, и я подумал, что раньше у него во рту был кляп, а теперь он его выплюнул. Почему-то только на эту тряпку и мог смотреть.

– Выпустите… – простонал человек и попытался дëрнуться, но ремни его крепко держали.

– Буйный? – спросил Макс.

– Не знаю, – тихо ответила девушка. – Его тут не должно быть, понимаете? У нас буйных не держат. А этот…

Я открыл дверь пошире и приблизился к человеку на каталке. Он весь дëргался, дышал тяжело и часто, всё лицо его покрыли красные пятна, а лоб блестел от пота. Не знаю, может, он и буйный, но ему точно была нужна помощь врача, а не ремни.

– У него жар, – произнесла девушка. – Похоже, ему ввели пирокинетик.

– Что это? – спросил Макс.

– Ну, я так думаю, – замялась администраторша, София, вспомнил я надпись на ее бейджике. – Слышала, что раньше такое практиковали с сумасшедшими. Мы должны освободить его, – она потянулась к ремням, но я перехватил ее руку.

– Не стоит, Соня, – произнёс я. – Можно так тебя называть? ­– девчонка кивнула. – Не просто так же его связали.

– Помоги, парень, – незнакомец сфокусировал на мне взгляд. – Я тебе денег дам, только выведи отсюда.

Я не ответил, да и мужик этот, кажется, снова впал в забытье. Глаза его вдруг закатились так, что видны остались одни белки. Кажется, я услышал зубовный скрежет – мерзкий звук.

– Здесь ждите, – сказал я Соне, а затем направился к выходу. У меня было твердое намерение сначала серьёзно поговорить с профессором. Не про этого мужика, конечно, а про своё состояние. И про деньги, конечно.

– Подожди! – крикнул мне в спину Макс, когда я уже поднимался по лестнице. Я обождал, пока он добежит до меня.

– Я ж говорил, вверх идти надо, – произнёс я, немного злорадствуя.

Поднявшись на самый верх, нужную дверь мы отыскали быстро. Я на всякий пожарный стукнул кулаком разок и вошёл.

Профессор стоял к нам спиной. Услышав шаги, он странно дëрнулся и обернулся с улыбкой, но как-то натянуто, фальшиво. Мне он не нравился. Хоть он и пытался излучать дружелюбие, всё равно казался скользким, как эта слизь в ванне.

– А, ребята, здравствуйте. Но сегодня не получится, – развел он руками. – Нужно оборудование перенастроить, а без Ремизова я, к сожалению, никак.

– Мы не за этим пришли, – произнёс я.

– А… зачем же? – поинтересовался Альберт Германович, не переставая улыбаться.

– Нам обещали деньги, – ответил с нажимом. Потому что, если будешь вести себя, как лох, с тебя и будут делать лоха. И я хотел сразу показать, что просто так меня использоваться не получится.

– Да-да, – закивал профессор, – но Дмитрий так и не появлялся. Знаете, – нахмурился он, – я волнуюсь, вдруг что-то случилось. Но как только он явится, я уверен, вас ждёт щедрое вознаграждение.

– Альберт Германович, деньги мне нужны сейчас. Или… – я никак не мог придумать действенной угрозы, и повисла пауза. – Или я напишу жалобу в Роскомнадзор, – сурово выпалил я.

Чёрт! Ну, какой, нафиг, Роскомнадзор?! Не мог чего-нибудь более соответствующего придумать? Минздрав какой-нибудь или психдиспансер, ну, кто там за частными клиниками надзирает? Вот и выставил себя идиотом.

– Вы мне угрожаете? – не прекращая улыбаться, спросил профессор. – Вы? Мне?

Каминский подошёл к столу, я не видел, что он там делает, услышал лишь звук выдвигающегося ящика. Кажется, он что-то вытащил оттуда, по крайней мере, в руке он точно что-то сжимал.

– Я не угрожаю, – ответил я. – Просто работа должна быть оплачена. И мне пофигу, кем.

– Да-да, – как попугайчик закивал Каминский, – работа. У меня для вас есть работа. Вы мне чуть-чуть поможете, а я дам вам денег, – и снова эта неприятная улыбка, похожая на посмертную маску, застыла на его лице. – Ребята, вынесете мусор?

– Я вам не уборщик, – гордо заявил ему.

– Пять тысяч, – произнёс профессор. – Каждому.

Возле ванн валялось несколько мусорных мешков. В принципе, вдвоем мы их за один подход могли вынести. И будь я один, без вопросов согласился бы, но при рыжем мне было как-то стрëмно за такие поручения браться. У него-то в отличие от меня проблем с финансами нет.

И тут профессор показал деньги.

Пока я мялся, Макс хапнул обе купюры и сунул в карман. Я даже среагировать не успел.

– А что выносить-то? – с энтузиазмом спросил он.

– Так вот же, – Каминский махнул рукой на мешки, – помощников отпустил, а вы, ребята, так вовремя зашли.

Макс подорвался первым, а я, ухватив свою ношу, потащился следом. Получилось по два пакета на каждого.

– Эй, рыжий, – крикнул я ему, когда мы уже спускались вниз. – Мою долю-то отдашь.

– Угу, – буркнул он и чуть ли не бегом рванул. Но его мешок вдруг зацепился за перила, раздался треск рвущегося полиэтилена, и на ступеньки высыпались кости. Макс замер, разглядывая содержимое пакета. Пнул черепушку, и та покатилась.

– Слышь, я не понял, мы трупы, выносим, что ли? – произнёс я.

– Может, модель пластиковая, – предположил он. – Ну, в кабинете биологии такие были.

– Бред какой-то, – только и сумел выговорить.

Костяшки были такими беленькими, чистыми, будто, и впрямь, из пластика. Я поставил свои мешки на лестнице, развязал один и вытащил кость. Я никогда не видел настоящего скелета, не знал, сколько он весит, и понятия не имел, как можно его вычистить добела. А, вот, пластик видел. И сейчас я держал в руках точно не его.

Логика подсказывала, что за помощь в простой уборке столько бы не заплатили. Проще было поручить дело уборщице или той же девчонке-администраторше. Но профессор зачем-то попросил нас.

– Короче, валим отсюда, – рыжий бросил и второй мешок, и тот с грохотом покатился по лестнице.

– Стой! – крикнул я, свои так же побросав. – Мы их так и оставим, что ли?

– Да, – выпалил он набегу. – Я трупы убирать не подписывался. И сам трупом становиться не собираюсь.

Нутром я чуял, что снова ввязываюсь в какую-то дрянь. Не мои это проблемы. Да и плевать, что этот сумасшедший профессор тут творит. И на мужика из подвала плевать. Но я, кажется, имел неосторожность пообещать девушке, что вернусь. Да и не по себе будет от мысли, что из-за меня человек станет ещё одним мешком с костями.

Не сговариваясь, мы всё так же бегом спустились в подвал. Мужик стонал и, кажется, звал кого-то, а София стояла возле двери. Кажется, ей и уйти было страшно, и рядом с тем чуваком оставаться.

– Быстрее, – крикнул Макс. – Этот профессор ваш точно псих! Есть тут выход запасной?

– Есть, – ответила девушка. – Дальше по коридору будет. Раньше там «скорые» приезжали.

Мужика мы укатили вместе с каталкой. Он разорался почему-то, начал глазами вращать. Кажется, ему не понравилось, с какой скоростью мы его угоняли. И слышно это было на всю клинику.

Я не представлял, как человека в таком состоянии можно довести до машины, но на наше счастье к выходу вел пандус. Макс раскрыл ворота, к которым когда-то подъезжала «скорая», и мы выскочили на улицу. Грохоча колëсиками по асфальту, мы добрались до припаркованного автомобиля, здесь уже расстегнули ремни и просто запихнули мужика на заднее сиденье. Жертва похищения, конечно, пыталась сопротивляться, но нам было не до того.

Кажется, у меня кровь полностью превратилась в адреналин, я совсем не чувствовал усталости, только сердце колотилось так быстро, что его стук превратился в равномерное жужжание.

Я прыгнул на заднее сиденье, потеснив похищенного, а девушку усадили рядом с водителем. Только теперь я смог перевести дух, а рыжий дал по газам.

– Как же я на работу-то теперь вернусь… – выдохнула Соня.

– Этот профессор ваш трупы в мешки складировал, – ответил Макс. – Какая, нахрен, работа?! – рыжий вырулил на перекресток и остановился. – И куда мы его? – он через зеркальце бросил взгляд на похищенного, затем на меня. – К тебе?

– Издеваешься? У меня сестра дома больная.

– Ко мне тоже нельзя. У меня родители, дед и хрень за окном, – произнёс Макс.

– Давайте ко мне, – подала голос девушка. – Я всё равно живу одна. И образование у меня всё-таки не медицинское, смогу ему помочь.

– Куда… бля! – Макс резко дал по газам.

Я сразу не понял, что произошло, завертел головой. Мужик этот ещё на меня навалиться норовил, приходилось отталкивать. А потом вдруг увидел, что напугало рыжего.

Всадник. Тот самый всадник, на обросшей ракушками лошади. Он гнался за нами, причем стремительно догонял автомобиль. Макс втопил так, что у меня уши заложило, благо, что дороги были пусты, но эта тварь не отставала.

– Тормози! – взвизгнула Соня.

Меня резко дернуло вперед, и я бы наверняка влетел бы в лобовуху, если б меня не придавил бессознательный мужик. Машину развернуло, но подушки не стрельнули. Макс, кажется, успел затормозить перед заграждением. Соню спас ремень, а, вот рыжий застонал так, будто ему все кости переломало.

– Бля… – протянул Макс. – Бампер точно поцарапал. И фару, кажется…

– Да срать на твою фару! – выругался я. – Где эта тварь?!

Пëстрое животное пронеслось мимо, перемахнуло через ограду, но, проскакав немного вперёд, затормозило. Скотина развернулась и теперь медленным ходом возвращалась к нам.

Макс дëргал ключ зажигания, но безрезультатно, стартер даже признаков жизни не подавал.

– Кажется, клемма отвалилась, – промямлил он и нажал кнопку открытия капота.

А всадник всё приближался…

– Ты дурак – выходить из машины? – попытался я его удержать. – Он в прошлый раз нас чуть не угрохал!

– А делать-то чего? – растерянно глянул на меня рыжий.

Тем временем расстояние между машиной и всадником стремительно сокращалось. И теперь я уже мог разглядеть, что на горбу этой твари сидят двое. И… что-то не похожи они на того чувака в ракушках. Куртки вполне обычные, на мордах маски… Что за хрень?!

Зверь поравнялся с машиной, и теперь я отчётливо видел, что на горбу у него сидели вполне обычные люди. Один из них свесился с твари и постучал по лобовому стеклу.

Макс, чуть помедлив, нажал на кнопку стеклоподъемника.

– Помочь? – произнёс знакомый голос. Покрасневшие белки глаз и расширенные зрачки выдали человека, балующегося веществами.

Торчки. Те самые, что ковырялись на детской площадке во дворе дома Ремизова. У меня в голове будто что-то сломалось. Нет, такого точно не может быть в реальности…

– Вы где эту тварь взяли? – спросил Макс.

– Лошадку? Да бродила прям по улицам. Бесхозная, – ответил один из торчков.

– Транспорт теперь не ходит, а нам в другой район ехать, – пояснил второй.

– За закладкой, что ли? – уточнил я.

– Ага, – кивнули оба. – Местного закладчика, говорят, прикрыли. Ну, может, подвезëте? А то всю задницу отбили уже об эту лошадь.

– Не, пацаны, не получится. Дороги перекрыты.

– А, – почесал голову один из торчков, – точно же. Ну, тогда мы поехали.

«Лошадь» ловко развернулась, снова перепрыгнула ограду и поскакала прочь.

– Это что, вообще, было? – поинтересовалась Соня.

– Наркоманы, – пояснил Макс.

– Наркоманы – они, а глюки у нас, – пробормотал я.

– Похоже, мы всё ещё в игре, – сделал вывод рыжий.

А я промолчал. Мне очень не хотелось застрять в сошедшей с ума реальности. И потому я отказывался в это верить. Потому что если даже смерть не выпустила нас из игры, где же, вообще, из неё выход? Да я в принципе никогда в фантастику не верил, даже в научную. Вот только, я же сам сейчас видел эту облепленную ракушками тварь. А она никак не могла быть реальностью. А если что-то не может происходить в реальном мире, но происходит, значит, окружающий мир вовсе нереален. Мне очень не нравились эти мысли, но ещё меньше мне хотелось думать о том, что крыша у меня всё-таки уехала. Далеко и надолго.