Глава 8

Покидать населенный пункт без денег ­Макс не решился. Прежде чем выехать в сторону Наро-Фоминска, он подъехал к заброшенной стройке.Оставив машину у забора, вышел, пугливо оглядываясь. Совсем рядом проехала колонна под вопли громкоговорителя, оповещающего об эвакуации. Макса не было видно с дороги, но на всякий случай парень дождался, пока автомобили скроются из виду. А после сунул руку в щель между бетонными плитами. Пальцы быстро нашарили пластиковый пакет с купюрами. Он сунул их в карман, а после вытащил из багажника пустой черный мешок, скомкал и зашвырнул через забор.

На дорогах было непривычно пусто. Помимо скрывшейся из виду военизированной колонны, Макс не увидел ни одной движущейся машины. На город опускался туман, и невозможно было разобрать, день сейчас или сумерки. Парень гнал вперёд уже почти вслепую, когда вдруг увидел впереди сигнальные огни. Он резко дал по тормозам и едва не вписался в заграждение.

Без навигатора у Макса не имелось уверенности, что двигался он в верном направлении. Он опустил окно, высунулся, пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Выезд закрыт, – услышал он сначала голос, а потом из тумана показалась человеческая фигура. – Разворачивайся.

– Это выезд на ЦКАД?

– Выезд закрыт, – повторил военный. – Разворачивайся.

– Я эвакуируюсь. Объявили же эвакуацию.

– Больше никого не выпускаем.

– Как это не выпускаете? – вспылил Макс. – Как мне эвакуироваться?

– Эвакуировали только детей, женщин и тех, кто к мобилизации негоден. Справка есть?

– Да какая, нахрен, справка?

– Ну, об инвалидности.

– Да ты знаешь, кто мой отец? Он тебя сам инвалидом сделает!

Парень вышел из машины, хлопнув дверью, и попытался самостоятельно убрать заграждение – импровизированный шлагбаум. Но не успел он схватиться за ограду, как запястье до хруста стиснули пальцы военного. Макс едва устоял на ногах, когда рука его оказалась заведена за спину.

– Пусти! – заорал он и попытался ударить в ответ, но заломленная рука не дала сделать маневр.

Бездоспешный бой +1

Мелькнувшая надпись дезориентировала, и Макс все же повалился на спину. Зато военный всё же его отпустил. Потирая запястье, парень поднялся и попятился к машине.

– Что, буйствует? – подоспел ещё один человек в форме.

Макс глубоко вздохнул, нос сморщил, как собака, которая залаять собирается, но сдержался, сел обратно в машину, сдал немного назад, но не для того, чтоб развернуться. Рыжий собирался с разгона снести хлипкий шлагбаум. Все равно уже фара разбита – терять особо нечего.

Едва ступня коснулась педали газа, раздались выстрелы. Покрышки лопнули, и диски ударились об асфальт. Макс выскочил из машины, растерянно оглядел простреленные колеса.

– Ты чего творишь? Да мой отец, знаешь, что с тобой сделает?! – Макс хотел толкнуть военного, но вовремя остановился, увидев у того в руках автомат.

– И кто же у нас папа? – насмешливо спросил второй.

– Генерал!

Оба военных лишь рассмеялись.

– А моя бабушка – британская королева, – произнес один из них. – Ещё и рыжий. Представляю, чтоб папа-генерал про твою прическу сказал.

Макс ещё раз глянул на колеса, уцелело лишь одно из четырех. Вытащил бесполезный смартфон, в очередной раз убедился в отсутствии связи, и зашвырнул со злости мобильник в туман. Белесое марево вдруг зашевелилось, будто клубящийся пар, и Максу показалось, будто туман тянет к нему свои щупальца, но нет, это были руки, а следом за ними появились и головы.

Люди, целая толпа людей быстрым шагом двигалась к заграждению. Впереди Макс разглядел старуху, обряженную в разноцветное тряпье. Это она тянула руки вперёд. Или же будто что-то держала в них. Что-то объемное, но невидимое. Она двигалась совсем не по-старушечьи быстро и грациозно, едва касаясь босыми ступнями влажного асфальта.

– Беженцы, что ли? – произнёс один из военных.

– Сказано же, не выпускать больше никого, – ответил второй.

– А как их остановить? Стрелять?

– Сдурел, что ли?

Макс вдруг понял, чем так напугали его эти люди. Своей неестественностью. Их одежда, непонятно, с какой помойки выдранная. Лица, выражающие отрешëнность, с какой добровольно идут на заклание. И движения, слишком быстрые для медленно бредущей процессии. Они не должны были приблизиться так скоро. Но расстояние сокращалось так стремительно, будто каждый их шаг преодолевал несколько метров.

– Стоять! – выкрикнул военный, сняв с плеча автомат. – Проезд закрыт!

Старуха, шедшая впереди, растянула губы в улыбке.

– За Кимелем, – прошипела она.

Ее не должно было быть слышно – ещё слишком далеко. Но Макс отчётливо разобрал слова, будто старуха на ухо шептала. Парень содрогнулся, будто ощутил касание зловонного дыхания бабки.

Теперь можно было разглядеть, что она держала в руках. Это походило на огромный мыльный пузырь. Старуха оттолкнула его, как воздушный шарик, и пузырь поплыл к заграждению, увеличиваясь в размере.

Автоматная очередь ударила по прозрачной сфере.

– Ты чего творишь? – одëрнул стрелявшего второй военный.

Макс среагировал первым, шарахнулся в сторону и рванул прочь с трассы. Немного не рассчитал, и нырнул в кювет.

Ловкость +2 

Сообщение возникло, когда он целиком плюхнулся на дно канавы, но не ощутил боли, напротив, с необычайной лёгкостью встал, однако выбираться из кювета не спешил, лишь выглянул опасливо.

Мыльный пузырь беззвучно лопнул, излив в небо невыносимо белый свет. Такой яркий, что даже зажмурившись, Макс всё равно видел сквозь просвечивающиеся веки. Его машина, силуэты людей, заграждение, всё это медленно растворялось в ослепительной белизне.

Опомнившись, Макс залëг на дно канавы и уткнулся лицом в грязь. Он ещё долго не смел пошевелиться, выжидая, пока процессия странных людей удалится.

***

Ремизов отобрал куртку у Юрки, но все равно дрожал от холода и с завистью смотрел на вышагивающую впереди Дилинэ. В отличие от парней, её не смущали ни нагота, ни холод.

– Одежду бы какую раздобыть, – посетовал Дмитрий.

– Не, – махнул рукой Юрка, не отрывая взгляда от Дилинэ, – и так ништяк.

– Ты же где-то в этом районе живешь. Поделился бы шмотьем.

– Жил. Туда фаербол попал. А до этого полдома исчезло. Не, ко мне не вариант, вообще.

– Чёрт! Я так больше не могу! – взвыл Ремизов.

– Ну, чего разнылся? Отвлекись, на Дилинэ посмотри. Идёт, как будто плывет…

– Я не могу наслаждаться созерцанием, когда у меня даже ботинок нет.

– Вот, зануда ты, всё-таки. Ладно, хрен с тобой, будет тебе шмот.

Юрка подобрал с земли булыжник побольше и швырнул в стеклянную витрину.

– Ты чего творишь?! – вскрикнул Ремизов. – Сейчас менты подвалят!

– Ты хоть одного человека видел? – спокойно ответил Юрка. – Пропали все. И менты, я думаю, тоже, – и продолжил крушить витрину.

Дилинэ остановилась, окинула строгим взором парней.

– Мы должны добраться до другого храма Шананы. Если защита не будет восстановлена, Хурсаг обратят нас в своих рабов.

– Тебе не холодно? – стуча зубами, поинтересовался Дмитрий.

– Жрицы не ощущают ни жары, ни холода. Жрицы живут, чтобы служить Шанане, не давая миру утонуть в хаосе.

Юрка хмуро глянул на девушку.

– Она, правда, что ли, как ты говорил, робот?

– Программа, – пояснил Ремизов. – Бот.

– А, прям как ты. Тоже Бот, – усмехнулся Юрка. – Ну, пошли, – он вытащил из витрины большой осколок стекла, отбросил в сторону и полез в магазин.

Ремизов никак не мог решиться переступить порог витрины и тем самым закон. Он пугливо озирался по сторонам, но людей, в самом деле, на улице не было. Только где-то вдалеке выла сирена.

Дилинэ опередила Дмитрия, нырнув в разбитую витрину, и только после этого за ней сунулся в магазин и Ремизов.

– Тут нет шмоток, – произнёс Дмитрий, оказавшись внутри. – Это ж супермаркет обычный.

– Зато пиво есть, – радостно воскликнул Юрка и полез в холодильник. – Ну, найдете что-нибудь, пока я тут затарюсь. Дилинэ, вон, в шторку завернуть можно. Хотя, раз она не мëрзнет, лучше не заворачивать.

– Что это за место? – подала голос сама жрица. – Это не наши земли. Это Хурсаг?

– Это Подмосковье, – усмехнулся Юрка, звеня бутылками. – Тот ещё хурсняг, если честно.

Ремизов все же отыскал для себя штаны и куртку в подсобном помещении. Это оказалась форменная одежда грузчика. Правда, из обуви отыскались только чьи-то домашние тапки.

Юрка в это время продолжал разорять ликеро-водочный отдел, звеня бутылками.

– Тихо! – прошипел Ремизов.

– Ты чего?

– Здесь есть кто-то, – произнёс Дмитрий и огляделся.

Из-за стеллажа с питьевой водой доносился звук сминаемой пластиковой бутылки. Будто кто-то рвал её на части.

– Хурсаг! – испугано воскликнула Дилинэ. – Я чую их.

Из-за стеллажа вылетел кусок пятилитровой баклажки.

– Я справлюсь, – произнесла девушка, – оно не слишком сильное, – и уверенно направилась в сторону бутылки.

– Стой! – успел окликнуть ее Ремизов, но руки Дилинэ уже замерцали, будто кто-то обсыпал их золотыми блёстками. Мелкие точки клубились вокруг ее конечностей, превращая кисти рук в длинные когтистые лапы.

– Что за хрень? – пробормотал Юрка прежде, чем жрица золотыми когтями разорвала стеллаж и раскидала в стороны обломки.

Сначала парни услышали крики, а потом увидели два силуэта, за этим стеллажом прятавшиеся. Тощие, бледные, даже в полумраке магазина сразу было понятно – торчки.

– Э, сикля, стой! – окликнул её Юрка, признав в перепуганных фигурах своих знакомых. – Это не хуйня! Я их знаю! – парень сделал несколько шагов к девушке, даже положил ей руку на плечо, не обращая внимания на нечеловеческие лапы, длинной до колен, отливающие жёлтым металлом.

– Знаешь? – обернулась жрица. – От них пахнет, как от рабов Хурсаг.

– Да не, это нарки местные, – попытался успокоить жрицу Юрка. – Они дряни всякой накурятся, вот и воняют всяким хурсагом. А так они нормальные, не надо их мочить. Эй, – обратился он к торчкам, – чего разлеглись, моя подружка вас не тронет. Если я попрошу.

– Грязный, – хрипло произнёс один из них.

– Да не, глюк, – возразил второй.

– Мы ж ещё не приняли ни фига.

– Точно. Но баба – точно глюк.

Руки Дилинэ медленно возвращались в обычное состояние.

– А вы чего тут делаете? – поинтересовался у торчков Юрка.

– З-за водичкой зашли, – проблеял один.

– И за шоколадкой, – ответил второй.

Когда жрица вернула себе человеческий облик, торчки осмелели в достаточной степени, чтобы встать.

– Ясно, – кивнул Юрка. – Магаз вынести решили.

– Да какой вынести? Просто закрыто же всё. Там, на улице, дичь такая творится, все бегут, из города сваливают. Ну, мы решили, что конец света наступил. А, значит, магазины открыты. Распродажа! – наркоман сделал несколько неуклюжих танцевальных движений, совсем позабыв о едва минувшей опасности.

– А чего у неё лицо закрыто? – поинтересовался второй, кивнув на Дилинэ. – Мусульманка, что ли?

– Ты дебил? – произнёс другой торчок. – Это ж маска от вируса.

И только теперь они оба опустили взгляды. Туда, где находилась голая грудь. Повисла пауза, заполненная разглядыванием фигуры жрицы.

Юрка смутился вместо девушки, которую, казалось, плотоядные взгляды вовсе не задевали.

– Так, хорош, пялиться, – произнёс он. – Это жрица великой Шмары.

– Шананы, – поправила Дилинэ. – Я ми-сикиль Дилинэ. Но почему от вас так сильно пахнет Хурсаг?

Торчки переглянулись. В этот момент рухнула стойка с чипсами, и всеобщему взору предстала конская морда, обросшая ракушками. Зверь поглощал чипсы вместе с упаковками, выпуская из ноздрей пар.

– Хурсаг! – вскрикнула жрица и вскинула руки.

Животное испуганно отпрянуло от чипсов и задрожало.

– Э-э, скажите ей, чтоб Буцефала нашего не трогала, – попросил один из торчков.

– Дилинэ, это всего лишь животное, – подошедший сзади Ремизов накинул на плечи девушки халат, какие носят уборщицы. – И давай ты все-таки оденешься. Мы уже не в Кимелем, здесь ты привлечешь слишком много внимания.

Жрица покорно опустила руки и приняла халат.

– Как пожелает мой бог, – произнесла она.

– Сектанты, – сделал вывод торчок.

***

Я так ничего и не узнал про взрыв. Никакой боевой тревоги, никаких прятаний в бункер. Или же на всех нас руководству было просто наплевать.

Меня отвели в казармы и велели мести пол до конца дня. Никакого смысла в том не было, кроме того, чтоб меня хоть как-нибудь занять. На койку ложиться нельзя. Отдыхать до отбоя нельзя. Не потому, что у меня были дела, а из чистого самодурства.

К вечеру начался кашель, а проценты здоровья снова снизились. Дышать стало трудно, голова от махания метлой начала кружиться. Не дожидаясь отбоя, я рухнул на койку. Это было весьма опрометчиво – шконка оказалась жесткой, будто её из бетона сделали: чуть спину не отбил.

Я до последнего надеялся, что эти проценты здоровья – фикция. Все-таки происходящее совсем не похоже на игру. Но сейчас я в самом деле почувствовал себя плохо.

– Это что ещё такое? – из собственных мыслей меня вырвал зычный голос сержанта.

– Заболел я, – ответил, не поворачивая головы. – Хреново мне.

– Встать! Быстро! – проорал он.

Я не шелохнулся. Ненавижу самодуров. Органически не перевариваю. А этот определенно самодурствовал.

– Ты оглох?!

– Вирус, по ходу, подхватил, – я попытался подавить раздражение. Встать я, конечно, мог, но если я встану, то, как говорится, кто-то сляжет. Поэтому я продолжил прикидываться умирающим.

Сержант промолчал, но и ко мне приближаться не стал. Просто стоял и, видимо, соображал, что делать. Я прямо-таки слышал, как скрипят шестеренки в его голове. Потом он вышел куда-то. Так же не сказав ни слова. И я заснул. Так крепко, что не слышал более ничего, вокруг происходящего.

Растолкало меня нечто, наряженное в белый скафандр. Со сна я дëрнулся, подумал, что только пришельцев ко всем злоключениям мне не хватало. И только потом разглядел довольно объемную даму внутри скафандра. СИЗ или средство индивидуальной защиты, вспомнил я, что теперь все медики в таких к пациентам ходят. Армия, видимо, не исключение.

– Солдат спит – служба идёт, – буркнула она, бесцеремонно переворачивая меня на спину. Затем медичка вынула из кармана какой-то прибор и ткунала мне им в лоб. И хорошо, что я успел в достаточной степени проснуться, иначе б решил, что пришелец решил выстрелить в меня из бластера. А так-то я почти сразу понял – это всего лишь электронный градусник.

– Это то самое? – спросил я.

– Рот открой, – велела дама, проигнорировав мой вопрос.

Так-то я не сильно беспокоился на счет вируса. Вряд ли для меня он представлял опасность, все же в группу риска я не входил. Конечно, бывают исключения, но я искренне верил, что если заболею, то перенесу всё в легкой форме. Или вообще, бессимптомно. Но сейчас чувствовал себя, в самом деле, так, будто меня каток переехал.

Женщина в скафандре сунула мне в рот ватную палочку так, что меня едва не стошнило.

– Ну, и что там? – спросил я.

– Пока вся рота пусть сидит на карантине. Анализы где-то дней через пять будут.

– Как так? Уже ведь давно есть экспресс-тесты.

– Ну, – усмехнулась медичка, – это на гражданке всякие экспресс, а тут вам не там.

– А как же лечение?

– В аптечке всё равно один аспирин. Будешь аспирином лечиться. Ну, ты молодой, крепкий, как-нибудь поправишься.

Дама в скафандре покинула палату. Температуру сказать она не удосужилась, но меня знобило, в мозгах всё плыло, и я снова провалился в беспокойный сон. В полудрëме я слышал топот ног, и мне казалось, ко мне приближается табун лошадей. Жутких таких копытных, обросших ракушками. Они топтали людей, и я слышал их крики. Чувствовал, что надо бы помочь, но не было никаких сил вылезти из-под одеяла.

***

– Без Алисы я никуда не поеду, – упрямо стояла на своем Ирина.

– Послушайте, возможно, её уже эвакуировали. Может, вы не заметили, а она вышла на улицу и попала в первую волну эвакуации. Поймите, скоро все выезды из города будут перекрыты.

– Алиса – паллиативная больная, – процедила Ирина сквозь зубы. – Она не может просто встать и уйти.

– Ирина Викторовна, у меня приказ вас эвакуировать. С ребенком или без. Пройдëмте в машину, а я здесь оставлю одного из своих бойцов на случай возвращения вашей дочери.

– Алексей Петрович, без Алисы я никуда не поеду, – чеканя каждый слог, произнесла женщина.

– Ну, что же мне вас силой увозить? – военный развел рукам и хищно улыбнулся. Всем своими видом он показывал, что не шутит и, если потребуется, то и силой увезет. Ирина четко ощущала, что за фальшивой вежливостью скрывается настоящая угроза.

– Наверное, её сын отвёз уже. Совсем забыла, он же сегодня на машине с другом был, вот и увёз Алису к бабушке, – соврала женщина.

– Пойдëмте, – облегчëнно вздохнул военный.

Ирина захватила с собой лишь самое необходимое: документы, деньги и лекарства для дочери, и вышла из квартиры следом за Алексеем Петровичем. У подъезда их поджидал УАЗ «Буханка». Военные открыли для женщины задние двери, и она ощутила, будто её собираются перевозить как заключëнную. От передних сидений её отделяло зарешëченное окошко. Ирина находилась одна в неуютном кузове, она присела не жёсткое сиденье, и машина тронулась.

Город утопал в тумане, в окнах практически ничего не было видно, и так сразу и не поймёшь, наступили сумерки или же просто выдался пасмурный день. Окна близлежащих домой тускло поблëскивали желтоватым светом, едва различимым в густом мареве.

Опустели не только улицы, но и на дорогах совсем не было видно машин. Только светофоры зачем-то всё ещё регулировали движение. На одном из таких светофоров автомобиль притормозил. Ирина, не раздумывая, рванула к дверцам, те на её счастье оказались не заперты, и выпрыгнула, когда машина уже тронулась.

Безлюдный город, окутанный туманом, пугал. Но куда сильнее Ирину пугало загадочное исчезновение дочери.

***

Мне показалось, что из-за температуры я попросту брежу. Какие-то крики, выстрелы, кажется. Но всё это где-то далеко, как если бы сам я находился под водой и слышал то, что творится над поверхностью. Но постепенно меня выталкивало из тягостной дремоты, и я начинал осознавать, что всё происходит в реальности. Здесь и сейчас.

Я натянул одеяло на голову и постарался вновь нырнуть в сон, но тут покрывало резко сдëрнули. Я вздрогнул, электрическая лампочка показалась такой яркой, что на мгновение ослепила. Одеяло не отдавали.

– Какого чёрта?! – выругался я, но тут меня вздëрнули за шиворот, и прямо перед глазами мелькнуло дуло автомата.

– Заткнись! – прошипел кто-то мне на ухо.

Здоровье 61%

Ваши показатели снижены

Срочно примите эликсир восстановления

Прекрасно! Сложно принять эликсир, когда тебя куда-то тащат за шиворот. И ещё сложнее, когда этого эликсира в природе не существует.

Я дëрнулся, но вырваться из рук того, кто меня вытащил из койки, не удалось. По телу разливалась отвратительная слабость.

– Пусти, я заразный! – выкрикнул я.

– У меня антитела, – ответил мой недоброжелатель и потащил меня к выходу.

На полу лежали тела, я насчитал пятерых. Из-под мертвецов вытекали лужи крови. На ногах я стоял нетвëрдо, поскальзывался на бурых лужицах подсыхающей крови, но не падал. Потому что меня всё ещё держали за шиворот.

Мертвые… Никогда ещё так близко не видел мертвых. Нет, мне не было страшно. Мне было по большому счету пофиг. Просто мертвые тела выглядели пустыми. Странно, как живых с мертвыми можно спутать? Сразу же видно...

Я попытался вдохнуть, но вместо этого закашлялся. Мне не хватило воздуха, в глазах потемнело, накатила тошнота.

– Ну, ещё блевани тут! Двигай ногами, сука!

Ноги не слушались, подворачивались. В бок что-то впилось, не то локоть, не то приклад. От боли я ещё сильнее согнулся, но этот урод обхватил меня за шею, едва не задушив. Но кашлять я перестал, только захрипел.

Он выволок меня на плац. Уже наступила ночь, но по периметру горели фонари. Здесь тоже валялись трупы, а ещё орал громкоговоритель:

– Брось оружие. Стреляю на поражение. Брось оружие.

– Я убью его! – выкрикнула эта падла, чуть ослабив хватку. – У меня заложник! Убью!

В этот момент я подумал, что на заложника, то есть меня, попросту наплюют. Зажмурился, ожидая выстрелов. Если упасть на землю, возможно, я и останусь жив. Но выстрелов, к моему удивлению, не последовало.

– Дайте пройти или я убью его! – верещал мне прямо в ухо этот урод. – Я, мать вашу, всех вас, мразей, перестреляю!

– Блять! – я споткнулся в очередной раз и подвернул ногу.

– Заткнись! Заткнись, падла! – он пнул меня коленом в бедро и выволок к полигону.

– Ты куда меня тащишь?

– Заткнись, слышал?! – мне показалось, у этого чувака сейчас истерика случится.

На полигоне стояло несколько танков. Урод толкнул меня прямо на один из них и ткнул дулом автомата по дых. Я устоял только потому, что полулежал на шершавом боку танка.

– Давай, полезай внутрь!

– Ты – придурок. Нас обоих сейчас положат и всё, – хрипло выдохнул я.

– Ползи давай.

Когда в тебя упирается автомат, не больно-то посопротивляешься. Кое-как я забрался на танк и взялся за крышку люка. Хотел уже открыть и спрыгнуть, точнее свалиться внутрь, как услышал:

– Стой!

Только теперь я разглядел этого террориста недоделанного. Ростом он был повыше меня, пухлощекий, но не то, чтоб жирный. Здоровый. Хомяк-переросток. Конечно, большой шкаф громче падает, но я пребывал совсем не в том состоянии, чтоб одолеть даже тумбочку.

Шкаф лихо запрыгнул на танк и чуть не свалил меня. И лучше б мне было поддаться притяжению, а потом куда-нибудь под танк закатиться, но я, дурак, крепко вцепился в поручень. Этот мудак упер дуло в меня, держа автомат одной рукой, а второй вытащил откуда-то гнутую железку.

– Ключ от танка, – радостно сообщил хомяк и вставил железяку в отверстие, попыхтел немного, но крышку все-таки открыл. – Ты, – и снова тычок автоматом, – ползи внутрь и заводи.

Глазами этот придурок вращал, как полный псих. Я понял, что спорить – смысла нет. С сумасшедшими не спорят. Нужно просто подгадать удачный момент. Просто дожить до этого момента. В общем, я полез. Попытался плавно опуститься, но руки оказались слабее, чем я ожидал. В итоге просто свалился внутрь. Хомяк спрыгнул следом. Точнее, прям на меня спрыгнул и включил фонарик, прицепив его к какому-то крючку сверху.

– Чего разлегся? Заводи давай! – рявкнул он, отпинав меня в сторону.

Несмотря на довольно большие габариты снаружи, в танке оказалось тесно. Точнее, так-то я знал, что из-за брони внутри не так уж много места, но его оказалось даже меньше, чем я ожидал.

– Не умею я, – попытался объяснить, но мне в грудь снова уперся автомат.

– Не прикидывайся. Я тебя из танковой дивизии не просто так выцепил. Заводи и поехали.

– Я тут первый день. И, вообще, болен, вирус у меня. А ты – просто идиот. Нахера это сделал?

– Не пизди мне тут. Поехали.

Из автомата хомяк при мне ни разу не выстрелил. И я начал подозревать, что у него, может, и патронов-то нет.

– Да пошёл ты! – ответил я, усаживаясь на не слишком удобное сиденье.

– Да я тебя прикладом забью! Заводи давай!

– Значит, патронов у тебя нет.

– Есть! Есть у меня патроны! Только ты дебил, если думаешь, что я внутри танка стрелять стану! – он перехватил автомат за цевьё так, что сунул мне в морду магазин. – Дырку видишь? – отверстие на магазине, и впрямь имелось. – Полный комплект!

В слабом свете фонаря я не особо разглядел, есть ли патроны в магазине. Но даже если их и нет, этот хомяк реально может забить прикладом. И даже без приклада.

Я стал разглядывать вентили, рычаги какие-то. Ну, два рычага – это я понял, управление гусеницами. Ещё ручка, походившая на коробку передач. Но ничего похожего на ключ зажигания тут не имелось.

Снаружи раздались хлопки и по металлическому боку танка что-то со свистом скользнуло.

– Заводи! – хомяк взвизгнул так, будто ему жопу прострелили.

Я взялся за один из рычагов, потянул на себя. Что это было, понятия не имел, но тут перед глазами возникло уведомление:

Навык управления бронетехникой +1

Ну, круто, прокачал персонажа.

Взгляд упал на вентили, попробовал их покрутить, но ничего не произошло, и я начал попросту включать все тумблеры, которые видел. Попробовал нажать педаль газа, ну, я предположил, что это педаль газа, но двигатель и не думал запускаться. Нашел небольшой рычажок, передвинул зачем-то – педаль газа, как мне показалось, дрогнула. Нашёл ещё два тумблера, так же включил, чтоб было.

Танк продолжал стоять намертво, а по броне ещё несколько раз выстрелили. Я нажал большую красную кнопку, и вдруг раздался гул.

– Ты чего творишь, придурок?! – заорал на меня хомяк.

И тут я увидел ещё одну кнопку. С едва заметной надписью «Старт».

Стоило её нажать, как махина завибрировала и издала такой душераздирающий звук, что на месте врагов я бы уже подался в бегство. Казалось, грохот пронизывал всё тело. Я закашлялся и нажал педаль газа.

Мотор заорал громче, но танк с места не сдвинулся.

– Скорость, болван! Скорость включи!

Я взглянул на рычаг, похожий на коробку передач. Ну, так-то он не очень похожий, но ничего более подходящего тут не имелось. Вжал педаль, как мне показалось, сцепления в пол и сдвинул рычаг на одно положение.

Внутри что-то взвизгнуло, загрохотали гусеницы и махина медленно, но верно поползла вперёд.

– Быстрее! Разгоняйся! – орал хомяк.

Я не знал, как точно переключать здесь передачи. Действовал по наитию. Поддал газу и сдвинул рычаг. Танк разгонялся. Не очень быстро, изматывающее грохоча, но разгонялся. И только теперь до меня дошло, что я абсолютно не вижу, куда еду. Сиденье было слишком низким, и я не доставал до смотровой щели.

Меня вдруг подбросило вверх – кажется, мы на что-то наехали. Я машинально ухватился за левый рычаг, и танк начало разворачивать.

– Смотри, куда едешь! – в плечо снова ткнулось дуло автомата.

– Мне ничего не видно! – выкрикнул я.

– Кресло подними, идиот!

Трясло тут сильнее, чем на американских горках. Я пожалел, что тут нет ремней безопасности. Ещё не хватало, чтоб меня мордой по прибором размазало на очередной колдобине. Нащупал вентиль, покрутив который можно было отрегулировать высоту сиденья. Однако, даже когда мой взгляд поравнялся с щелью, я всё равно ничего не увидел. Потому что не обладал навыком ночного зрения.

– Гони давай! – верещал хомяк.

Кажется, мы ещё что-то переехали. И ещё. Я не хотел думать, что под гусеницы мог попасть человек. Да и с чего бы кому-либо под танк бросаться? Может, бочку какую раздавили. Точно, я видел возле склада пластиковые бочки. Ох, только бы в сам склад не въехать. У меня не было никакой уверенности, что танк способен проломить бетонную стену.

Хомяк глядел в перископ. Не знаю, видел он там что-то, но пыхтел знатно. Даже автомат из рук выпустил. Положил себе на колени, будто про меня совсем забыл. Ага, этот придурок, наверняка, думал, что танк теперь сам по себе едет.

Я резко извернулся и схватил оружие за приклад. Хомяк тоже дёрнулся, успел вцепиться в цевьё, но я уже крепко сжимал магазин. Конечно, сил у меня сейчас было мало, но адреналин добавил мне прыти.

– За дорогой следи, идиот! – выкрикнул хомяк, дёргая автомат на себя. А я дотянулся до курка и понял, что вполне могу пустить ему в брюхо пулю.

– Да пошёл ты! – произнёс я и нажал на курок.

Выстрела не последовало. Я растерялся и выпустил из рук оружие. Хомяк ударил прикладом в плечо. Больно, но не слишком. Так, неприятность досадная.

– Всё-таки нет у тебя патронов.

– Были б патроны, я б там всех положил.

– Ты псих. Нахрена так делать?

– Ты, давай, машину веди. А то прикладом забью.

– Смотри, как бы я тебя не забил, – всё же отсутствие патронов меня воодушевило.

– А какой тебе в том смысл? Ты теперь такой же дезертир, как и я. Ну, убьешь ты меня, но танк-то угонял ты, – хомяк растянул лыбу, отчего лицо его стало ещё шире.

– Гандон! – выпалил я. – Нахрена ты это сделал? Нахрена стрельбу устроил?

– Они заслужили, – хмуро буркнул толстяк.

– И чем же?

– Всем! – его пухлая морда исказилась так, что его бы в фильм ужасов без грима взяли. – Ты не представляешь, что эти уроды вытворяют.

– Ясно, – ответил я. – Обиженный, что ли?

– Т-ты! – хомяк так разозлился, что слюной забрызжал. – Ты думай, чего несёшь, тварь! Я их всех! Всех завалил! И тебя завалю!

– Ясно-ясно, заткнись, я за рулем.

Дышалось с трудом, голова шла кругом, а в висках стучали назойливые молоточки. Я постарался не обращать на хомяка больше внимания. Отъехать бы подальше, из танка бы только выбраться, а потом… Надеюсь, у меня хватит сил убежать.

Я ехал по-прежнему вслепую, удивляясь, что до сих пор мы не наскочили ни на одно серьёзное препятствие. Мы давно уже должны были преодолеть полигон, а за ним ведь были ещё постройки. И хоть танк и бронированный, вряд ли мы могли бы протаранить здания, совсем того не почувствовав. Выстрелов я больше не слышал: то ли рев мотора их заглушал, то ли нас больше не преследовали.

Хомяк заткнулся, я краем глаза пытался увидеть, не заснул ли он, но тот пялил глаза вперед, будто мог что-то разглядеть в беспросветном мраке.

***

Юрка, воспользовавшись тем, что торчки развалились на полу с блаженными лицами, осторожно подошёл к их коню.

– Большая зверюга, – произнёс он. – Троих легко увезет.

– Я не поеду на приспешнике Хурсаг! – возмутилась Дилинэ.

– Брось, Диля, нормальный транспорт, – отмахнулся Юрка.

– Я призову Шанану. Она поможет нам остановить рабов Хурсаг. И без этой твари.

– Прости, – заговорил Ремизов, – но ты прямо отсюда останавливать этих Хурсаг собралась? Как мы до них доберёмся.

– Нужно взобраться незаметно на гору, – ответила жрица. – Там я призову Шанану, и мы остановим разрушение. А если отыщем других жрецов, призовём ужасное сияние.

– Дилинэ, нам придется воспользоваться, – Ремизов с сомнением взглянул на «коня», – этим животным, – проговорил он, так как назвать зверюгу конем – у него язык не повернулся. – Это будет отличной маскировкой.

– Это будет мерзко. Я чую этот отвратительный запах. Я – ми-сикиль Шананы, я не могу. Можете ехать без меня.

– Короче, – Юрка подошел к жрице вплотную, – срать я хотел, чего ты там хочешь. Сказал поедешь, значит, поедешь! – и он ухватил девушку за талию и попытался перекинуть через плечо.

Дилинэ коротко вскрикнула, черты её лица будто рябью подернулись. Жрица снова начала менять форму.

– Перестань, – произнёс Ремизов, обращаясь не то к Юрке, не то к Дилинэ. – Нам придется ехать на этом, – он кивнул на коня. – И я, как творец твоего неба, отказа не потерплю.

Юрка впервые услышал такую жесткую речь от Бота. От неожиданности он даже от жрицы подальше отошёл. Молодой учёный всегда был слишком мягок, неуверен в себе, мямлил себе под нос что-то. Теперь же Ремизов предстал перед Юркой в совсем ином свете. И голос у него вдруг оказался резкий и звонкий.

Дилинэ молчала, затем опустила взгляд к полу и кивнула. Девушка всем своим видом демонстрировала, что виновата. Правда, ни Ремизов, ни Юрка так и не поняли, в чём именно.

За окном почти стемнело. Юрка взгромоздился на зверюгу первым и тут же за руку затащил на спину животного Дилинэ. Последним влез Дмитрий.

Торчки забрались в магазин через служебный вход. Его не то взломали, не то попросту забыли запереть, когда покидали магазин. Через этот же вход предстояло и покидать разорённый супермаркет.

– Ну, – произнёс Юрка, – куда едем?

– Разве ты не видишь? – произнесла Дилинэ.

Гонный пик проступал из густого тумана, подсвеченный чересчур большими звездами. Несмотря на стелющуюся по земле дымку, небо было на удивление чистым, и звезды так ярко сияли. Совсем чужое небо. В городе такого не бывает.

***

Альбер Германович никак не среагировал на сигнал тревоги. Плевать он хотел на эвакуацию. Профессор в неё попросту не поверил. Он и в пандемию не слишком верил. Потому что сам не болел.

Каминский вышел из лаборатории, спускаясь по лестнице, едва не споткнулся об скелеты.

– Вот, черти! – выругался он вслух, пнув кости.

Профессор спустился по лестнице, вышел из клиники и начал растерянно оглядываться. Город утопал в густом тумане, настолько густом, что едва можно было разглядеть то, что находится на расстоянии вытянутой руки. Каминский с трудом сориентировался, в какой стороне парковка, потому что едва он отошел от клиники, как та исчезла в белесой дымке.

Из пелены тумана вдруг выскочила фигура, едва не сбив профессора с ног. Он с большим трудом устоял на ногах. Теперь Каминский сумел разглядеть наскочившего на него оборванца, грязного, в изодранной куртке, с рыжей паклей спутанных волос на голове.

– Максим? – неуверенно произнёс Альберт Германович. – Что с вами стряслось?

– А вас почему не э?.. – рыжий оборвал себя на полуслове.

– Деньги на залог принесли? – спросил Каминский. – Вы обещали рассказать о новой схеме реализации товара.

– Да, всё тут, – Макс хлопнул по груди. Во внутреннем кармане он, в самом деле, припрятал заветный пакетик.

– Замечательно. Теперь рассказывайте, что за схему вы придумали. И учтите, передача из рук в руки меня не интересует.

– Не, никакой передачи. Я всё через закладки продал. Просто вместо интернета использовал народное творчество – граффити. И деньги через закладку, потом адрес, потом только сам товар. Дольше всё это, конечно, но зато надёжно.

– Отлично. Из города ещё можно выехать?

– Я не знаю. Меня не выпустили. Но там какая-то заваруха началась, я думаю, можно ещё попытаться, только… – Макс взял паузу, глубоко вдохнул, – мне кажется, мы всё ещё в игре. Всё как будто не по-настоящему. Или я с ума схожу. Или… не знаю даже. Я хотел ещё раз в эту вашу ванну нырныть. Не знаю, поможет мне это или нет, но мне кажется…

– Ну, хорошо, – вздохнул профессор. – Пройдемте.

Здание клиники проступило из тумана так же внезапно, как и погрузилось в него. Ступеньки приходилось отыскивать на ощупь. Макс тяжело дышал, ему казалось, будто туман ядовит, он пролезал в носоглотку, легкие и холодил внутренности медленно подкрадывающимся страхом. Но пока парень ещё не понял, чего именно боится.

Кости так и валялись на лестнице. Каминский перешагивал их, будто это всего лишь мусор, а не человеческие останки. И сам Макс подумал, может, и скелеты вовсе не были настоящими. Пластик, бутафория, анатомическая модель, но только не труп.

Профессор открыл ключом дверь, ведущую на чердак, вошёл внутрь, а Макс отчего-то замялся на пороге.

– Ну же, смелее, – обернулся к нему Каминский.

Рыжий вошёл и ощутил неладное. Вместо того чтобы включить тумблеры на ванне, Альберт Германович зачем-то открыл холодильник и вытащил какую-то ампулу, затем надел перчатки и наполнил шприц прозрачной жидкостью.

– А это ещё зачем?

– Успокоительное. Нельзя погружаться в депривационную ванну в нестабильном психическом состоянии. Садитесь сюда, – профессор указал на стул, – и давайте руку.

Макс подчинился, ощущая, как сердце едва не выпрыгивает из груди. Да, психологически он был не в лучшей форме и решил, что Альберт Германович прав, ему лучше успокоиться.

– Давайте я сразу возьму у вас залог. Деньги ведь у вас при себе, – произнёс Каминский, затягивая жгут на руке Макса. – Кулачком работайте.

– Ага, – парень потянулся ко внутреннему карману, вытащил свёрток и положил на стол. Каминский ввёл иглу в вену, когда Макс заметил на столе пустую ампулу.

– Хорошие у вас вены, – усмехнулся профессор. – Знаете, как говорится, мечта наркомана.

«Phenobarbital sodium» – прочел рыжий надпись на ампуле.

– Фенобарбитал? – Макс подскочил на стуле, но Каминский крепко держал его за руку, нажимая на поршень шприца. – Зачем фенобарбитал?!

– Вот, чёрт, – вырвалось у профессора, – какой же я рассеянный, – Макс выдернул руку, не дав до конца ввести себя препарат, а Каминский смахнул ампулу со стола и сунул руку в ящик.

– Зачем фенобарбитал? – повторил Макс.

– Все в порядке, полезайте в ванну. Так погружение пройдёт быстрее.

– Я знаю, что такое фенобарбитал!

– Конечно-конечно, – улыбнулся профессор и достал из ящика пистолет. – В ванну полезайте. И поживее. А то сейчас головка закружится.

Макс, и впрямь, ощутил головокружение, хотя так быстро препарат не мог подействовать. Не отводя взгляда от дула пистолета, парень подошёл к ванне, подёргал крышку, но та не поддалась.

– Побыстрее, пожалуйста, – повторил просьбу Каминский.

– Не открывается, – произнёс рыжий.

– Ох, – вздохнул профессор, – там кнопочка сверху. Синенькая такая.

– Не открывается.

Каминский подошел с другой стороны ванны, наклонился над крышкой, выставив руку с пистолетом вперед, а второй пытаясь нашарить рычажок. Но Макс нажал кнопку первым и резко дернул крышкк вверх.

Профессор выстрелил, но попал в железную пластину, ударившую его в челюсть. Рыжий успел пригнуться, прикрыть голову руками. Воспользовавшись заминкой, он бросился на Каминского. Тот снова выстрелил, но угодил в потолок.

Рыжий перехватил руку с пистолетом, выкрутил старику запястье. Тот выронил оружее, но Макс почувствовал, как мало у него осталось сил.

Вы отравлены

Срочно примите противоядие

Противоядие не найдено

Парень дотянулся до железного стула, схватил его за спинку и с размаху обрушил на голову профессора. Каминский не удержался на ногах, привалился спиной к стеллажу, и Макс нанёс ещё один удар. Послышался хруст, нос профессора превратился в кашицу, а сам он застонал, захрипел и свалился на пол. Рыжий вогнал ножку стула в обезображенное лицо Каминского.

Брызнула темная кровь, Альберт Германович захрипел, задергались его конечности. Максу показалось, что он сам весь в крови, от запаха ржавчины желудок подпрыгнул, но усилием воли парень подавил тошноту. Дрожащими руками он подобрал пистолет, перевернул ящик, отыскал ещё патронов и, схватив со стола пакет с деньгами, постарался как можно быстрее покинуть клинику.

Оказавшись на улице, Макс сделал несколько шагов в туман. Он почти ничего не видел, ему лишь казалось, что его окружила не влажная дымка, а высокие человеческие фигуры. Головокружение усиливалось с каждым шагом. Ног парень не ощущал, будто ступал в вату, но вскоре оступился и потерял сознание.